Почему учителя списали меня со счетов
Я выросла в восточной части Лос-Анджелеса, даже не подозревая о том, что я бедна. Мой отец был одним из главарей бандитов. Он контролировал улицы. Меня знали все, поэтому я была о себе высокого мнения.
Кроме того, у меня была защита, ведь несмотря на то, что отец провел большую часть жизни, садясь и выходя из тюрьмы, у меня была потрясающая, свободолюбивая мама. Она работала в школе секретарем в деканате, поэтому ей довелось повидать каждого ребенка, который, будучи выгнанным с урока по какой-либо причине, ожидал наказания. Ее кабинет был полон такими детьми.
Таким детям, как мы, есть чем заняться вне школьных стен, поэтому порой нам трудно сосредоточиться. Но это не означает, что мы вовсе на это неспособны. Просто нам приходится прикладывать больше усилий.
Я помню, как однажды нашла своего отца на полу ванной комнаты, после передозировки наркотиками бьющегося в конвульсиях и с пеной у рта. Вы действительно думаете, что сделать уроки в тот вечер было для меня важнее всего? Я бы так не сказала.
Мне действительно нужна была группа поддержки, люди, которые бы помогли мне не оказаться жертвой тех обстоятельств, в которых я оказалась, которые бы могли показать мне, что я способна на большее. Я нуждалась в учителях, которые день за днем говорили бы мне: «Ты способна на большее!»
Но, к сожалению, в нашей средней школе это не практиковалось. Школа была наводнена малолетними бандитами. Учителя не задерживались надолго. Тогда моя мама сказала: «Ты будешь ездить в другую школу. До нее полтора часа на автобусе». Так и было в течение следующих двух лет. Школьный автобус отвозил меня в прекрасную часть города.
И в итоге я привязалась к этой школе, в которой учились самые разные дети. Некоторые были связаны с бандами, в то время как другие делали все, чтобы их перевели в старшие классы. Избегать неприятностей было не просто. Это был вопрос выживания, а чтобы выжить, приходилось защищаться. Поэтому большинство учителей думало обо мне так: «У нее ничего не выйдет. У нее проблемы с послушанием. Не видать ей старших классов». Некоторые из учителей полностью списали меня со счетов.
Но тем больше они были удивлены, когда я закончила школу. Меня приняли в университет Пеппердайн, и после окончания я вернулась работать в свою школу в качестве помощника по специальным образовательным вопросам.
И я сказала им: «Я хочу быть учителем». United Way of Greater Los Angeles
Их реакция была вроде: «Что? Зачем? С чего бы тебе вдруг захотелось преподавать?»
Раненый ребенок сказал: «Я должен учиться»
Итак, я начала свою карьеру учителя в той же самой школе, в которой училась сама. Я действительно хотела попытаться уберечь как можно больше детей, похожих на меня. Каждый год я рассказывала им о том, как я росла, потому что им необходимо знать, что у каждого есть своя история, своя битва, и каждому нужна помощь для того, чтобы пройти этот путь. И я — та, кто протянет им руку помощи.
Так что, еще будучи новичком в преподавании, я давала возможности. Однажды ко мне на урок пришел ребенок, получивший ножевое ранение в предыдущую ночь.
Я сказала: «Тебе нужно в больницу, или в школьный медпункт, или… еще куда-нибудь!»
Но он ответил: «Нет, мисс, я никуда не пойду. Мне нужно быть на уроке, потому что я хочу закончить школу». Он знал, что я не позволю ему пострадать от того, в какой ситуации он оказался. Он знал, что мы будем стараться и двигаться вперед.
Создание безопасного места для детей, понимание того, через что им приходится проходить, понимание того, что происходит у них дома — это то, к чему я стремилась.
Но я не могла справиться с этим в школе, в которой учатся 1600 детей, а учительский состав меняется каждый год. Каким образом возможно было установить такие взаимоотношения?
Школа, которой можно гордиться
Тогда мы создали новую школу. Мы создали институт прикладной журналистики в Сан-Фернандо. Мы проследили за тем, чтобы остаться прикрепленными к районной школе для получения субсидий. Но все это дало нам возможность обрести свободу — свободу нанимать тех учителей, которые были готовы действовать, свободу составлять свой собственный учебный план. Мы не собирались следовать указаниям выполнять упражнение 1.2 со страницы 5.
Также мы обрели свободу контролировать бюджет, тратить деньги на то, что нужно, а не на то, что говорит нам округ или штат. Нам нужна была эта свобода. Но изменить всю систему было не просто. И перемены еще не завершились. Но это то, что мы должны были сделать. Наше общество заслуживает перемен.
Мы были первой средней школой подобного типа во всем Объединенном школьном округе Лос-Анджелеса, и, поверьте, у нас было много противников. Они боялись того, что мы не справимся. И правда, а вдруг бы мы не справились? Но… а вдруг бы справились?
И мы справились. Учителя были против нас, потому что мы предлагали контракт всего на год. Не можете учить, не хотите учить? Тогда вам нечего делать в моей школе с моими детьми.
Пошел уже третий год. Хотите узнать, как мы справляемся?
Мы делаем все для того, чтобы дети хотели приходить в школу каждый день. Мы даем им понять, что они важны для нас. Мы скрупулезно разрабатываем учебный план специально под них. И они пользуются любой техникой, которая им необходима.
Ноутбуки, компьютеры, планшеты — у них все это есть. Анимация, программы для создания фильмов и любые другие — у них все это есть. Все это связано с тем, чем они занимаются. Например, они создали социальную рекламу для Общества борьбы с раком. Ее транслировали в троллейбусах. Обучение — великая сила убеждения, и это тому лучшее доказательство. Оценки учеников улучшились на 80% с тех пор, как мы стали независимой школой.
Но это потребовало отдачи от всех, работы в команде — учителей и директоров, работающих по годичному контракту, готовых работать сверхурочно без какой-либо денежной компенсации. Для этого был необходим член совета директоров, который лоббировал наши интересы и говорил: «Несмотря на то, что указывает вам округ, знайте, что у вас есть права поступать иначе». И потребовался деятельный родительский комитет, который не просто был перед глазами каждый день, но помогал в руководстве школой, принимал решения за своих детей. За наших детей.
Почему наши дети должны ходить в школы, которые расположены так далеко от их домов? Они заслуживают хорошей школы, расположенной поблизости, школы, которую бы они посещали с чувством гордости, школы, которой могло бы гордиться общество. И им нужны учителя, которые бы боролись за них день за днем, давали бы им силы превозмогать обстоятельства. Потому что настали такие времена, чтобы дети вроде меня стали не редкостью, а нормой.
Спасибо.
Перевод Екатерины Юсуповой