Елена Зелинская
Есть известное, довольно часто повторяемое, сравнение протестантской этики и православия, причем не в пользу последнего.
— Вот в протестантских странах все летает, двигается, лечится, садится, где надо, все друг другу улыбаются и человек человеку, по крайней мере, приятель. А вот в странах, охваченных православием, все, наоборот, разваливается, падает, болеет, разворовывается, человек человеку буквально зверь, а начальник – тот и вовсе тамбовский волк.
Душой и всеми пятью чувствами я всегда, конечно, понимала, что-то где-то в этой формулировке кроется большое вранье, а вот достойного ответа – и в первую очередь для себя – найти никак не могла. Факты, что ни говори, налицо. С одной стороны — летает и улыбается, с другой – падает и ругается черными словами.
Острая дискуссия последних месяцев, наверное, не мне одной развернула перед глазами широкую картину состояния умов, и не меня одну привела ко многим открытиям.
Где же это вы видели страну, охваченную православием? — задала я, наконец, вопрос.
Исключим из рассуждения (в силу нерелевантности) шумную, но малочисленную группу, которую называют «православными активистами». Поговорим о стране.
Да, страна в целом относится к православию сочувственно. Типа, пусть будет.
Исключим также и шумную, но малочисленную группу воинственных безбожников. Статистика безжалостно показывает: людей, которые регулярно посещают службы, причащаются, держат посты, — количество этих людей не превышает 10%.
Мне возразят, что, может, обрядовая сторона не имеет радикально значения, важнее, что человек в душе числит себя православным. Согласимся и с этим.
Но тогда остается другой вопрос: а много ли людей исполняет то, без чего все-таки совсем трудно считать себя православным, а именно: много ли народу следует заветам Спасителя и придерживается Его заповедей? Как мы ответим насчет осла ближнего или, например, его жены? Как согласуется с этим первое место в мире по количеству абортов и неправый суд?
Да и откуда ни с того ни с сего мы можем стать православным народом? После почти 80 лет выжигания каленым железом всего, что имело малейшее отношение к вере, православной морали и страху Божьему?
Или мы будем считать православными вчерашних атеистов, которые первые побегут с бубном, если завтра главной доктриной объявят шаманизм? Или носителями православной морали мы согласимся считать энтузиастов, которые объясняют нам про веру прадедов, как бы делая несуществующим то обстоятельство, что именно их предки, а конкретно, прадедушки, дедушки и папы крушили церкви, разгоняли попов, изучали марксизм-ленинизм и прочую диалектику? Или для того, чтобы считать себя столпом веры и опорой державы, достаточно не бриться и носить летом теплую шапку?
Там, где есть православие, там оно и торжествует. И каждый из нас может привести множество примеров выросших с чудесной скоростью храмов, спасенных под сенью православных приютов сирот, душеспасительных книг, светлых и мужественных духовников, процветающих монастырей. Там, где есть православие, там все, чему положено, летит, лечится и работает, а человек человеку — друг и помощник.
Вот я и нашла ответ. В сравнительном анализе, который часто мы все слышали, допущено вранье в самой посылке.
Сравнение на самом деле лежит между странами, в которых существует христианская мораль, и обществом, лишенным морали как таковой.
И к православию это сравнение не имеет ни малейшего отношения.
Православие по-прежнему наша единственная опора, надежда и цель. Дойти бы.
Читайте также: