Алексей Лидов
Храм был основан в XI веке, а свой окончательный облик получил в 1315–1321 годах. После захвата Константинополя турками в 1453 году, византийские мозаики и фрески были грубо замазаны и частично сбиты, а церковь превратилась в мечеть Кахрие Джами. С 1948 года церковь была открыта для туристов как музей Карие.
В 2019 году Высший Административный суд Турции постановил, что кабинет министров в 1945 году не имел права превращать в музей стамбульскую мечеть Кахрие Джами (турецкое название византийской церкви монастыря Хора), музей решено превратить снова в мечеть, уникальные фрески и мозаики закрыли щитами и подвесными потолками.
«Мозаики Хоры — вершина христианского искусства»
Алексей Лидов, историк искусства и византолог, заведующий отделом Института мировой культуры МГУ, академик Российской академии художеств:
— Это варварство и продолжающаяся война с христианской культурой. При этом, как ни странно, у Эрдогана и его соратников, превращающих музеи в мечети, есть свои защитники не только среди наших мусульманских, но и православных соотечественников, которые с упрямством, достойным лучшего применения, повторяют одну и ту же мантру: мечеть должна быть мечетью, а храм должен быть храмом, без каких-либо исключений для великих произведений мирового искусства.
Этот тезис, на мой взгляд, абсолютно ложный. Музеи, как монастырь Хора и храм Святой Софии, так и православные храмы музейного значения в России, должны быть сохранены и общедоступны как памятники духовной культуры человечества. И именно в этом качестве они важнее для религиозного сознания, чем просто функциональные пространства для молитв и богослужений.
Но эта логика звучит и повторяется мусульманами — почему наши мечети превратили в какие-то музеи. Хотя рядом с тем же Кахрие Джами (монастырем Хора) десятки больших и малых мечетей, и никакой функциональной, практической потребности в превращении музея в мечеть нет.
Музей византийских мозаик и фресок в монастыре Хора был единственным в мире, и по своему значению его можно сопоставить лишь с Сикстинской капеллой в Ватикане, самым известным шедевром искусства Ренессанса. Если говорить о мозаиках, то это, возможно, вообще вершина не только христианского, но и мирового искусства мозаики.
Уникальный музей был очень успешным экономически, он приносил министерству культуры Турции большой доход. Билет в него стоил около 15 евро, а посетителей было огромное количество, поскольку это второй по значимости памятник в Стамбуле.
Первым был храм Святой Софии, который тоже не так давно превратили в действующую мечеть и крайне затруднили его посещение. До сих пор нельзя попасть на второй этаж, где находятся лучшие мозаики. Сейчас мозаичные иконы закрыты, их открывают на несколько часов утром, но понятно, что это не музейный режим работы и это не то, что позволяет посетителям нормально общаться с памятником и понять, что такое храм Святой Софии.
Это абсолютно антикультурная акция, наносящая несомненный вред сохранности и затрудняющая доступ для научного изучения памятника. Монастырь Хора находится в довольно сложном реставрационном состоянии. Последние годы его фрески, которые являются признанными шедеврами византийского монументального искусства, находились в большой опасности в результате нарушения режима хранения. Некоторые их части стали исчезать в результате выступающих солей. Они бледнеют и бледнеют на глазах. Какое-то время я имел возможность бывать там каждый год и видел, как идет этот процесс разрушения уникальной живописи.
Пока монастырь Хора находился в статусе музея, можно было говорить о международной реставрационной помощи, поскольку это памятник, входящий в список культурного наследия ЮНЕСКО. Но сейчас, в ситуации пребывания в качестве мечети, понятно, что эти фрески будут просто гибнуть, закрытые какими-то щитами, пологами или чем-то еще.
В культурном смысле это можно определить одним словом — катастрофа.
До и после
Все без исключения международные организации выступили с протестом против превращения этих храмов-музеев в мечети, включая ЮНЕСКО, которое, как мне кажется, будет рассматривать вопрос об исключении этих памятников из своего списка в связи с тем, что все ее предложения, пожелания и просьбы были проигнорированы турецкой стороной и оставлены без ответа.
Должен с большой печалью констатировать беспомощность международных организаций.
Великие произведения византийского искусства оказались в заложниках у политиков, играющих в свои нечистоплотные игры. В этом смысле обращение в мечети и закрытие выдающихся художественных образов, важных для всего человечества, есть часть новой политики по возрождению Османской империи, которую мы видим во многих актуальных войнах, ведущихся при участии правительства Эрдогана на огромной территории, от Ливии до Закавказья.
Президент «демократической республики» позиционирует себя как новый султан региона, возвращающий правоверным принадлежавшие им мечети, еще раз напоминая о «славной победе» над христианской цивилизацией, случившейся в середине 15 века, и демонстративно отказываясь от базовых ценностей европейской культуры.