«Монахи»: хождение по воде (+Видео)

В переполненном зале культурного центра «Покровские ворота» состоялась презентация второй книги серии «Люди Церкви» — «Монахи» Юлии Посашко. Как и предыдущая, «Матушки» Ксении Лученко, книга вышла в издательстве «Никея» и представляет собой сборник из девяти интервью.

Зачем мирянину знать о монашеском пути?

Митрополит Хабаровский Игнатий, монахиня Иулиания (Денисова), инокиня Ольга (Гобзева), игуменья Иоанна (Егорова), игумен Агафангел (Белых), иеромонах Клеопа Петритис, игумен Михаил (Семенов), иеромонах Макарий (Маркиш), игумен Нектарий (Морозов) – девять историй жизни. Девять дорог.

Взяться за такую работу – сам по себе труд немалый, потому что, как справедливо заметила автор Юлия Посашко, монашество представляет закрытую систему. «Я благодарна всем, кто согласился рассказать даже не о себе, а о своем пути!»

Зачем мирянину знать этот путь? На презентации буквально не было где яблоку упасть, и пришедшие были мирянами, но вопрос остается.

-Монашество сопровождает Церковь на протяжении всей ее истории, начиная с того времени как на Церковь закончились гонения, — напомнила Юлия. — Император стал христианином, империя – христианской. Но появилось огромное количество людей, которые стали уходить из мира. С того же времени возникали и недоумения по отношению к монашеству. До сих пор не только от далеких от Церкви людей, но и церковных, мы слышим вопрошание, иногда негативное: зачем это бегство, этот исход из мира? Желание ответить с точки зрения современности сподвигло написать эту книгу.

Сколько во мне любви к Богу?

Презентацию проводил главный редактор издательства «Никея» Владимир Лучанинов. «Монашество – это нерв христианства», — сказал он. И это не просто декларация.

-С самого начала работы над этой книгой, я жила с убеждением, что это разговор не о второстепенных вещах, а о самом главном в христианстве, — признается Юлия. — О следовании за Христом. О воплощении в жизнь Евангелия. Когда сталкиваешься с тем, что на путь монашества, отречения от себя встают люди, которых сподвигли на это не, как принято думать, несчастная любовь, несостоявшаяся жизнь в миру, а сугубая любовь к Богу, возникает вопрос: а во мне сколько любви к Богу?

Действительно, люди, сидевшие с Владимиром и Юлией за одним столом, герои книги, на неудачников не похожи: матушка Иулиания (Денисова) – в прошлом регент хора Минского Петропавловского собора, успешная и достаточно известная, иеромонах Макарий (Маркиш) – программист, успевший пожить за границей (в 80-е годы он с семьей эмигрировал в США, но вернулся на Родину), игумен Нектарий (Морозов) – выпускник МГУ, у которого хорошо складывалась журналистская карьера, «жизнь была интересная»… Пожалуй, только игумен Михаил (Семенов), настоятель Клыковской пустыни (начинал свой иноческий путь в Оптиной), не был в привычном понимании «успешным человеком», но и неудачником его назвать невозможно.

В монастырь не уходят, а приходят

Книга имеет подзаголовок: «О свободе и выборе». Эта тема стала основной во время презентации.

-Когда я только воцерковился, я встретил знакомого, и он спросил меня: «Рассказывай, что случилось?» — начал Владимир Лучанинов беседу с героями книги. — Тот же вопрос. Как и почему вы отправились в этот путь хождения по воде, не зная, что ждет впереди?

Отвечавший первым отец Нектарий (Морозов) признал, что для описания процесса прихода в монастырь (именно прихода: «В монастырь не уходят, а приходят», — подчеркнул отец Нектарий), слов недостаточно.

-Принятие человеком монашества – это не свидетельство того, что с ним что-то случилось, а закономерное развитие определенных процессов в их душе. В какой-то момент человек может почувствовать, что душа хочется максимальной близости с Богом, и он без этого не может.

Монашество становится творческим итогом предыдущей жизни, а не ее уничтожением.

-Нельзя скомкать, бросить свою жизнь, как что-то несостоявшееся, как в мусорную корзину, и начать все заново, — говорит отец Нектарий. – Человек подводит итог тому, что было, и начинает жизнь иную – по форме, по образу.

Игумен Михаил (Семенов) с этим мнением полностью солидарен. Более того:

-Те, кто бросают – возвращаются в мир. Те, кто приходят в монастырь с разочарованием в жизни, думая, что оставив трудности, найдут что-то необыкновенное – уходят. Переступая ограду монастырских врат, нужно четко понимать, что тебе это нужно. Человек должен приходить подготовленным.

Призыв

«Монастырь – не образовательная школа, а передовая, где нужно конкретно заниматься делом. Если человек к этому не готов, как он может заняться этим делом? В человеке, живущем в монастыре, отшлифовывается каждая деталь», — решительное заявление отца Михаила подчеркивается другой «военной» аналогией. Уже в конце встречи обратились к сидевшему в зале протоиерею Александру Ильяшенко:

-Хотели бы, вы чтобы кто-то из ваших двенадцати детей стал монахом?

-Это путь добровольца на фронт, — ответил Александр. — Будет желание – хорошо. Пока никто такого вопроса не задавал.

Подходит к монашеству и другой армейский термин. Инокиня Иулиания говорила о призыве, который, вероятно, в том или ином смысле слышал каждый монашествующий.

-Отметив пятидесятилетие, я получила благословение в монастырь. Ничего внешне не случилось, никаких катаклизмов (они все остались в прошлом, когда происходило мое воцерковление) – все было благополучно. Пришла «широкая известность в узких кругах», меня все удовлетворяло. Но был и другой план бытия, на котором я понимала, что больше так жить нельзя, сделайте что-нибудь со мной.

Это был несформулированный вопрос к Богу несколько лет. В опере Чайковского «Евгений Онегин» есть ключевой момент. Онегина перед дуэлью спрашивают: «Что с тобой?» — а он отвечает: «Ничего». Хотя на самом деле, внутри все кипит и бурлит.

Слово «призыв» поддержал сын матушки Иулаинии – Игнатий (он находился в зале).

-Призыв – правильное слово. Внешне моя жизнь с уходом мамы в монастырь не изменилась. Я не почувствовал, что резали по живому: я учился в Москве, а в самостоятельности меня воспитывали с детства. Призыв совпал с тем, что все в жизни устроилось. Казалось бы, самое время – старшие женаты, младшие учатся. Но это внешнее, а важен призыв.

Я всегда к монашеству относился с уважением? Страхом, почетом – не те слова. Ответственность. Нужно дождаться, нужно терпеть боль, пока не поймешь: я пожалею, если не сделаю этого. Из-за этой ответственности я поначалу попытался отрезать фактор родственничества: мама монах, не надо ее провоцировать на воспоминания о мирской жизни. И сейчас остались такие мысли.

Этот призыв, уверен Игнатий, переживается в той или иной степени каждым христианином и внешними обстоятельствами не обусловлен. Сам он не исключение.

-Последний год я жил в Амстердаме и по воскресеньям ходил петь в храм. Чтобы я стал ходить в храм, мне надо было уехать в Амстердам! В духовном плане моя жизнь никак не изменилась. Вопрос прихода к Богу человека – это вопрос личный. Вам даже мама-монах не поможет – вы сами. Причины не кроются во внешних обстоятельствах – мама ушла в монастырь, нужно идти в храм. Нужно самому дождаться. У Бога есть планы на каждого.

Ответы дает Церковь

Автор книги предложила героям поразмышлять: как понять, что это призыв от Бога, что ты не врешь самому себе?

Матушка прямо ответить не смогла:

-Это вопрос всех вопросов! Ангел не спустится. Это нужно понять из обстоятельств твоей жизни.

Зато иеромонах Макарий (Маркиш) сразу же нашел односложный ответ: «Церковь» — и посоветовал обратиться к книге священномученика Илариона (Троицкого) «Христианства нет без Церкви».

-Этот же вопрос относится и к монашеству, и к браку, и к любому серьезному жизненному решению. Если человек как рыба в воде живет в Церкви (необязательно днюет и ночует в храме, а просто живет христианской жизнью), то он в этой христианской среде находит внешние критерии, точки отсчета, по которым он может понять, что происходит в его душе. Если его духовник нормальный священник (есть среди нас и оборотни в рясах), он его направит.

-Мне часто приходится давать ответы на такие вопросы, как приходскому священнику. Они редко касаются монашества. Но иногда обращается женатый человек: «Не надо ли мне пойти в монастырь?» Позвольте! Вы женаты? – «Да…»

Если бы тот же разговор шел вне Церкви, считает отец Макарий, ответ мог бы быть какой угодно. Но в Церкви – нет. Выбор сделан.

Стереотипы о монашестве

И все-таки, что приводит человека в монастырь? Есть ли закономерности?

Матушка Иулиания напомнила историю своей обители, возникшей четырнадцать лет назад из сестричества, окормлявшего психиатрическую больницу.

-В какой-то момент пятнадцать послушниц написали владыке Филарету с просьбой основать монастырь. Сейчас и сестричество, и монастырь растут, но почему-то из этих беленьких не вылупливаются черненькие…

Отец Макарий вообще ставит вопрос, почему люди в миру остаются, а не почему из него уходят. Когда-то на вопрос одного посетителя женского монастыря в центре города Иванова, где служил и начинал подвизаться отец Макарий, «как же тут таким красивым девушкам жить удается?» — он (не иначе как Духом Святым) ответил: «Это неудивительно, удивительно, как ваши девушки ухитряются жить там».

Стереотипы говорят об уходе женщин в монастырь из-за несчастной любви.

-Не знаю ни одной сестры, у которой бы что-то не сложилось в личной жизни, — не согласна мать Иулиания. — Батюшка считает, что в монастырь приходят по каким-то причинам, и он не вправе отказать или сортировать приходящих. Принимают всех. Но по ошибке придти в монастырь и остаться – невозможно. Уйти по ошибке можно, и такое, к сожалению, бывает.

Другой стереотип озвучил Владимир Лучанинов: «В монастыре большая часть людей – те, которых привела не столько духовная удовлетворенность, сколько нереализованность в миру».

Отец Нектарий заметил, что отвечать на этот вопрос непросто:

-Я должен доказать, что я не являюсь неудачником и пришел не от неудач…

Но ответил очень просто: монашество сложнее, чем жизнь в миру – в том смысле, что монах ведет постоянную внутреннюю работу («Суть монашества – внутреннее делание»), а внутреннее удается сложнее, чем внешнее.

-Борьба со своим ветхим человеком – это ежедневная выматывающая борьба. Что же — человек уходит к более сложному, когда не выходит что-то более простого? С моей точки зрения, большая часть людей принимает монашество не в силу того, что у них не удалась жизнь, а в силу неудовлетворенности собой.

Третий стереотип прозвучал в вопросе из зала: «В монастырь идут те, кто работать не хотят».

Правда, этот миф уже опровергнут – ответом был смех, как со стороны зрителей, так и со стороны участников встречи. Отец Нектарий посоветовал предположившему съездить на три-четыре дня в монастырь – но не паломником, а поработать.

-Может, он сбежит раньше, потому что столько никогда не работал.

Еще более лаконично ответил отец Макарий:

-Меня как-то спросили, что я делаю в свободное время? Я ответил: «Зубы чищу».

Ошибок нет

«Можно ли придти в монастырь по ошибке?» — этот вопрос, несколько раз проговариваемый, просто витал в воздухе. Наиболее остро его поставил Владимир Лучанинов: почему венчавшийся и разведенный человек, причинивший боль другому, продолжает участвовать в церковной жизни, а монах, случайно принявший постриг, продолжить жизнь в церковной общине фактически не может – считается предателем, хотя никому, кроме себя, жизнь не ломал, да и вообще постриг таинством не считается?

-Человек не может по ошибке придти к Богу, — напомнил отец Нектарий. — А вот потом он может сделать ошибки: вступить в брак, принять монашество… Впоследствии понимает, что это не то, что ему нужно, не то, что ему по силам. Либо он уходит, либо открывает в себе нечто, что помогает ему жить дальше.

По его словам, ушедших – много. И они не враги.

-У каждого из нас есть какие-то близкие люди, которые монашество приняли, а потом оставили. Но никто из нас не относится к ним как к врагам и предателям. Мы за них молимся и скорбим.

Некоторым бывшим монахам удается восстановить церковную жизнь. Дисциплинарную строгость по отношению к ним отец Нектарий объясняет следующим образом:

— Старец Паисий говорил: мы не отпеваем самоубийцу не потому, что мы его отвергаем и наказываем, а потому что свидетельствуем о том, какой это страшный выбор. Монашество путь максимальной близости к Богу, значит, уход от него – это обращение вспять, от Бога.

Собственно, поэтому жизнь человека, оставившего монашество, чаще всего оказывается сломанной.

О святости

Отец Макарий процитировал слова своего духовника – протоиерея Романа Лукьянова, священника в Бостоне:

-Когда я должен был остаться в России, и дело двигалось к монастырю, он сказал мне: «Не ищи святости в людях. Ищи в Христе».

Это верно, конечно, но святость в людях встречается, и упускать ее не стоит. Отец Михаил вспомнил двух подвижников:

-В Оптиной в девяностые, когда все было скудненько, грязненько, скромненько, братии было мало. Был такой монах Николай. Маленький согбенненький старичок, в скиту Оптиной (храм Иоанна Предтечи) топил угольную котельную. Как ни придешь в скит – открывается дверь из подвала, оттуда клубок дыма, и он – такой в саже, грязный, засаленный, никчемный — в миру тоже был никчемный. Может только грязную котельную топить.

Но человек жил в полном послушании и смирении. Будучи еще трудниками, мы подмечали, что если задавали ему вопрос, он очень деликатно, мудро и тактично отвечал – не богословски, но его совет нам очень помогал.

Закончил жизнь так, как дай Бог закончить богословам. Оделся в чистое, зажег свечу, лег и скончался. Господь ему открыл день кончины. Он к ней подготовился и скончался.

Другой пример святости – схимонахиня Сепфора, проведшая последние годы жизни (она скончалась в 101 год, в 1997 году) в Оптиной пустыни.

-Это была жизнь с ангелом, — вспоминает отец Михаил. — В житиях подвижников связывают с ангельским чином, у них остается только внешняя оболочка.

Она всей жизнью доверилась Богу. С детства она ходила к монахиням, которые научили ее Иисусовой молитве и рукоделию, которым потом и жила. С детства желая монашества, она по послушанию вышла замуж. В предреволюционные времена нельзя было просто захотеть и пойти в монастырь – нужно было внести финансовый вклад. Жила ее семья в глухой деревне Глуховка, умер отец (в пятьдесят лет), и возможности такой не было. Мама посоветовала ей выйти замуж за старшего сына церковного старосты. Матушка выходит замуж не по любви, а за послушание. Редко кто из нынешних женщин воспринимают замужество как крестоношение.

Отец Михаил увидел в матушке утерянный образ русской женщины.

-Бесконечное терпение, упование, молитва, без сомнения вера. Я ее увидел ангелом – она и общалась со святыми и ангелами. И ни от кого из здесь сидящих не закрыта эта полнота жизни.

Монашество как свобода

Вообще, по мнению отца Михаила, жизнь в монастыре и миру с христианской точки зрения вообще ничем не отличается. «Кто считает иначе, не понимает сути своего христианского предназначения. Все мы делаем по любви к Богу».

И радости у монаха такие же, как у любого христианина – в Господе. А вот свободы почувствовать эту радость – больше. Ведь Он все обстоятельства нашей жизни складывает ради того, чтобы мы могли встретиться с Ним. «Наше желание быть с Богом вторично. Первично желание Бога быть с нами», — говорит отец Нектарий.

-Радость монашеской жизни такова же, как и у всех христиан. Единственная радость – Господь. Единственное препятствие – то, что стоит между нами и Богом. — У монахов значительно больше свободы, времени, внутренней энергии, чтобы разобраться в себе, познать себя и понять, что именно мешает быть с Богом, хотя в принципе это должно быть деланием каждого христианина.

Матушка Иулиания обрела свободу в послушании:

-Один из мотивов, почему я пошла в монастырь, как я тогда думала: я везде была начальником. И никто не мог меня укорить. Это был один из двигателей – хочу, наконец, почувствовать свою несвободу. Что скажут, то я и буду делать. В этом мне виделся подвиг.

Я попала в монастырь, и очень скоро мне сказали, разбирая тему послушания, что послушание – это свобода. Свобода в том, что ты самостоятельно выбрал несвободу. Говорить об этом трудно.

Итак, я пошла смиряться и слушаться – а мне никто никаких указаний не дает. Прошло время, и я спросила, где же послушание, а мне ответили: «А вы спрашивайте, сестра Ирина». Так что и в послушании должно быть творчество.

Юлия Посашко вспомнила из периода творческого процесса слова не бывшего на презентации героя книги, отца Агафангела (Белых):

— «Я никогда не встречал более свободных людей, чем монахи». Это невозможно доказать, но за время работы над книгой, у меня не возникло случая усомниться в этих словах.

Книга без автора

Уже в конце встречи Юлии задали вопрос:

-Что ты пережила, работая над этой книгой?

-Первое ощущение, которое у меня возникло, когда я ее увидела – что я не автор. В том, что ее удалось воплотить в жизнь, есть моя заслуга, потому что я работала над ней, но в этом есть что-то от чуда Божьего. У меня было ощущение, что мое имя на обложку ставить не надо, — ответила Юлия.

Может быть, автор – само монашество – древнейшее церковное служение. Может быть, соавторы Юлии – ее собеседники.

Присоединяюсь к призыву Юлии Посашко – прочитайте эту книгу.