Репетиция Шостаковича в японском стиле. Фото-эссе
Недавно в Большом зале Московской Государственной Консерватории имени П.И. Чайковского звучала музыка в исполнении Сводного духового оркестра Японской ассоциации духовых оркестров старших средних школ. В программу исполнения входили произведения Д. Шостаковича, А. Шёнберга, Р. Вагнера, Т. Кусиды, Е. Дрейзина, а также народная музыка префектуры Аомори. Накануне выступления Евгений Глобенко побывал на реппетиции оркестра.
Духовой оркестр способен воодушевлять. В молодом исполнении музыка полна надежды – целая жизнь впереди.
Может быть, гениальное исполнение по технике, но нет души, не веришь исполнителю. Человеку нужна правда попадания музыки в вечность. В этом есть гармония и трепет человеческого и божественного. Находясь в этом пространстве чувствуешь что тебе не страшна смерть. «Нам с музыкой-голубою не страшно умереть…» О. Мандельштам.
Мелодия, исходящая из чувства победы (Шёнберг). Смерти нет. Есть только Победа. Чувствуешь, что ты не один в этом мире, что готов совершить героический поступок.
Без любви музыка – всего лишь сочетание звуков, механизм, пустая форма. Де-факто, музыкант должен любить тех людей, которые пришли его слушать, любить музыку как саму жизнь. Только тогда красота приоткроется слушающему.
Хорошей музыке веришь как своей мечте. Она ведет тебя за руку, говорит: «Смотри, какая красота! Это создано для того, чтобы верить в чудо».
Лихтенберг однажды сказал, что любое действие, включая самое тщательное, сопровождается дрожью. Но оно также может сопровождаться трепетом. Музыка, как и любое настоящее искусство, содержит в себе этот трепет.
Труд музыканта не менее ценен, чем труд пекаря.
«В фигуре музыканта есть что-то от его инструмента, на котором он играет». К.Сутягин.
Когда наступит конец света, куда уйдет музыка, что звучала?
Музыка развивается во времени. Подобно нити Ариадны, мелодия ведет сквозь лабиринт времени. Минотавр – образ смерти. Подлинное искусство – нить, способная указать путь к выходу.
Даже если мир закончится, исчезнет картина Бытия, любовь, которая звучала во всяком безвозмездном движении человеческого творения сохранится. Откроется полнота всеобщего со-творчества в Правде.
В настоящем искусстве есть некое метафизическое зерно, неподвластное описанию. Это дар, который невозможно и не нужно объяснять. Он способен сделать человека счастливым.
