Опохмелялся и к вечеру был никакой
— Самые серьезные решения в своей жизни я принимала стихийно. И замуж вышла так же. Потом работала в мужском коллективе, мужу это не нравилось. Да и не понимала я, как совмещать семью и детей. Я была без пяти минут капитаном милиции, но с работы пришлось уйти. Семью, в которой уже росли 2 дочери, обеспечивал муж, электрик высшего разряда. И все было как будто бы хорошо.
Когда муж начал выпивать — и довольно жестко, вместо водки лился технический спирт — я не выдержала и с детьми ушла жить к маме. Подрабатывала продавцом в цирке. Небогато мы жили, конечно, но суп было из чего сварить, котлеты пожарить. Муж тут же бросил пить и все время околачивался около нас. Моя мама его не пускала, но он делал все, чтобы мы вернулись. Так через год мы снова стали семьей.
В 2006 году родился сын, в 2009-м — еще одна дочь. Мы жили в муниципальной квартире свекрови, приватизировать муж ее не хотел, но мне удалось прописать в ней детей.
После рождения младшей Анютки он начал очень сильно пить.
Но если человек после пьянки утром встал и может работать, он же никогда не будет считать себя алкоголиком.
Аргументы его звучали так: «Я хожу на работу, деньги зарабатываю». Но каждый день было одно и то же: он кое-как доживал до обеда, опохмелялся и к вечеру был никакой.
Мы терпели, хотя старшие девочки уже многое понимали. Бывало, прибегут с улицы домой: «Мама, пьяный папа на лавочке сидит во дворе, у него деньги из кармана торчат». Получил за подработку, до дома не донес.
Наталья Семенова
А с деньгами было впритык. Однажды муж взял кредит и купил телевизор на половину стены. Я возмущалась, но мы без денег сидим, зато телевизор большой смотрим. И после очередного моего выговора муж взял топор и разбил телевизор. Я схватила детей в охапку и побежала на улицу. Они у меня уже выучили все папины повадки. Он мог схватить провод и начать им воспитывать. Естественно, я их защищала, тогда доставалось мне.
«Я буду пить, а ты со мной поговоришь»
И тут у мужа нашли рак. Прогноз был неутешительный, но операция прошла успешно, шанс на жизнь был неплохой. Врач сказал: «Если он будет соблюдать диету, вести нормальный образ жизни, выживет». Ему дали бессрочную инвалидность, он уже мог не работать.
Мы его тепло, по-человечески встретили. Дети даже освободили маленькую комнату для папы. Мы все думали, что жизнь изменится в лучшую сторону. Месяц-два он держался, но алкоголь победил. Дети научились прятаться под диваном, видя пьяного отца, и одеваться на скорость с плачем «Мама, пошли отсюда». Выходили в подъезд, ждали, пока он уснет, и на цыпочках возвращались домой.
Своей пенсией он с нами не делился, так и говорил: «Дети могут сожрать все что угодно, а мне надо диетическое питание».
Официально он, естественно, не работал нигде, но калымил, приносил полные карманы денег и прятал их. Я подрабатывала уборщицей, пока старшие сидели с маленькими.
Я не раз вызывала полицию, просила помочь инспектора ПДН. Например, мы ложились спать, а он начинал всех за ноги дергать и трясти: «Вы почему спите? Я же не сплю». Бывало, старшую поднимет и приказывает: «Пойдем со мной. Я буду сидеть и пить, а ты со мной поговоришь». Я с инспектором подготовила заявление на лишение его родительских прав. Но закончилось это тем, что вынесли порицание мне: зачем позволяю детям жить в таких условиях?
И только один из членов комиссии искренне посочувствовал: «Да он же самый настоящий вампир, он из вас сосет жизнь, издевается. Бегите от него».
Но куда бежать, если своего жилья нет? И однажды моя тетя, которая всегда меня поддерживала, сказала: «Я буду тебе снимать квартиру. Ищи жилье, хватит!»
Я терпела только потому, что некуда больше уйти. Спасибо тете за этот шаг.
Лучше жить в нищете, но в спокойствии. Сняли студию без мебели. Спали на матрасах, потом потихоньку обставились.
Муж нам вообще ничего не хотел отдавать, мы ушли, в чем были.
И продолжала работать уборщицей на две ставки в районном военкомате. Огромное здание убирала с дочками. Им было по 15 и 17 лет, погулять охота, но и денег своих хочется. Поэтому они ходили со мной мыть туалеты. Я им благодарна, что они этого не гнушались. И они знают, как копейка зарабатывается.
Трудно было. Дети у меня никогда не посещали полноценно кружки и секции, только те, что при школе, все остальное было дорого.
В больнице насмотрелись такого, что стало страшно
Но пришла новая беда — сыну понадобилась сложная операция. Доброкачественную опухоль у Александра нашли в 2013 году, когда он начал кричать во сне. Я не пользовалась активно интернетом, не читала про диагноз. Насколько все серьезно, поняла, попав с сыном в больницу.
Мы тогда такого насмотрелись, что стало страшно. Сын тогда пошел в первый класс, много драчунов и забияк было. А моему строго запретили драться, нельзя было получить удар, особенно по голове. Еще нельзя было падать. В больнице он насмотрелся на детей и говорит: «Вот бы моих одноклассников сюда привести, чтобы они увидели, что бывает с детьми после драк». В нейрохирургии лежат не только с кистами, но и после травм.
Сын драки сам никогда не затевает. Но были такие периоды, когда к нему кто-то задирался, я спрашивала: «Ты что, сдачи дать не можешь?» И слышала в ответ: «Нет, не могу.
А вдруг я его ударю, он упадет и ударится как-нибудь неправильно и умрет? Или в больницу попадет?» У него после первой больницы как отрезало: драться, бить нельзя.
В 2015 году МРТ показало положительную динамику. Нейрохирург честно сказал: «Вам настолько сложная операция предстоит, что я боюсь браться». Хотел перевести нас в Москву, но я уговорила именно его сделать операцию — знала, что этот врач и правда творит чудеса. Он подумал пару дней и согласился. Операция прошла успешно.
Пара кроссовок и пять блюд из одной курицы
После операции я перевела сына на домашнее обучение. Продолжала работать, начала крутиться. Мне не на кого опереться от слова «совсем». Значит, я все должна делать сама. Я изучаю все законодательные акты — и федеральные, и региональные, узнаю, какие есть льготы и права у многодетных родителей и детей-инвалидов. Оформляю все положенные пособия и путевки. Так мы оказались в Ессентуках. Дважды ездили на реабилитацию в Подмосковье.
В то время я жестко экономила — одежда из секонд-хендов и дешевых магазинов, одна пара кроссовок на несколько лет, пять блюд из одной курицы вошли в привычку. Зачем я буду запекать целую курицу, если мы спинку курицы не будем есть? Но из нее бульон хороший получится. Зачем я буду покупать филе куриное, если я могу купить грудку и отделить мясо от кости? Научилась вязать эко-авоськи. Поняла, что и на этом можно зарабатывать.
Дойдя до министра имущественных отношений, я как мать ребенка с инвалидностью в 2017 году получила кусок земли в 14 километрах от областного центра. Но вот строиться как и на что?
Тогда я рассказала свою историю в соцсетях, и совершенно незнакомый мужчина включился в жизнь нашей семьи, начал писать депутатам и бизнесменам, просил помочь. Мы были на реабилитации, когда раздался звонок. «Сколько вы платите за съемную квартиру?» И несколько лет благодаря этому человеку у нас была крыша над головой. Тетя моя уже вышла на пенсию и платить за нас не могла.
Я продолжала работать на две ставки уборщицей, получала 16-17 тысяч. Была небольшая пенсия по инвалидности сына, крошечные алименты с пенсии бывшего мужа.
В 50 лет как мать ребенка-инвалида сама вышла на пенсию, стала получать около 20 тысяч рублей.
Отец жизнью детей не интересовался. А 30 декабря 2019 года раздался звонок с его номера. Но голос был чужой. Звонили из больницы — его обнаружили в подъезде с инсультом. В мобильном врачи нашли телефон старшей дочери. 1 января он умер, и хоронила его я. Оказалось, что, кроме бывшей семьи, у него никого нет.
В начале марта я поняла, что построить дом не получится
Никаких обид на бывшего мужа у меня нет. Хотя за несколько лет до смерти он начал собирать документы для продажи квартиры и даже собирался судиться за то, чтобы выписать из нее детей. Я не побоялась, наняла адвоката, чтобы грамотно составить заявление. И отсудила квартиру, а после смерти бывшего мужа приватизировала ее на детей. Но жить в этой крошечной квартирке впятером было невозможно.
После 24 февраля резко подорожали стройматериалы, а квартиры в Иркутске, напротив, начали падать в цене.
В начале марта я уже поняла, что построить дом на выделенной государством земле не получится. Денег с продажи квартиры просто не хватит.
И тут снова пришло решение: если мы быстро все делаем, успеваем купить готовый дом по старой цене. Поскольку собственниками жилья были и несовершеннолетние дети, мы продали квартиру с некоторыми бюрократическими усилиями. И купили дом в деревне. До города 40 минут на автобусе, зато без кредитов.
В доме много недоделок, но это не пугает. Потому что это мое. Просторный дом, участок в 8 соток, мне для счастья больше и не надо. Огород приведу в порядок и займусь общественной работой. Я уже работала в организациях помощи детям-инвалидам. Сын поступил учиться в реабилитационный техникум на IT-специальность. Проживем. Со своим домом точно все будет хорошо.
И все же главный шаг в моей жизни — это уход от мужа, зависимого от алкоголя. Когда я жила с ним, ничего не могла добиться. Еще у меня была установка: «Почему я должна что-то делать, если в доме есть мужик?» А когда никого нет, ты берешь и сама гвоздь заколачиваешь.
Я ведь все годы семейной жизни думала только об одном: как выжить и детей спасти?
Жила в страхе и неопределенности, где мы сегодня будем ночевать — дома или в подъезде. Все время думала только о нем и его состоянии. А когда освободилась, ресурсы на другое пошли, и я поняла, что могу все сама.
