Мужская жизнь в долине очарования

Могли бы вы целый день от утренней зорьки до густых сумерек промолчать, будто воды в рот набрали? И не просто отсиживаясь в укромном местечке, а находясь «на юру», среди говорливого донельзя окружения, которое так и норовит развязать твой язык? «Обед скоро?» — спрашивают. «А ты пойдёшь в футбол играть?» — допытываются. А смогли бы вы целый день, от утренней зорьки до густых сумерек, маковой росинки в рот не брать, презреть и завтрак, и обед, и ужин, довольствоваться только ключевой водицей, которая растекается по вашему изголодавшемуся животу, возмущённо урчит и беспокоится? А друзья при этом аппетитно хрустят редисочкой, наворачивают по две порции ухи и предлагают тебе издевательски-великодушно: «Съешь пол тарелочки! Ну и аромат, удалась ушица как никогда…» А смогли бы вы покинуть обжитую лагерную стоянку и удалиться на сутки в непролазные дебри да и просидеть там ночь у костра стуча зубами от страха и холода?

Непростое испытание — скажете вы и хорошо подумаете, стоит ли соглашаться на такие экзамены. Православные следопыты из Краснодара тоже хорошо подумали. И — согласились. Теперь-то умилительно вспоминать, весело…

— Самое трудное — молчать. Я чуть-чуть не сорвался. Меня спрашивают, куда отец Евгений пошёл. Я уж и рот раскрыл… Спохватился, — у Антона Сапунова на рукаве синей форменной куртки рядом с эмблемой православного братства юных следопытов маленькая яркая нашивка: три изящных лёгких пёрышка. Молчальник, постник, отшельник. Но теперь экзамены позади, и молчать юным следопытам уже без надобности. Наоборот, надо как можно больше рассказать приезжему человеку, то есть мне, о следопытском житье-бытье. Рассказывают:

— Один раз на лагерной стоянке на нас смерч пошёл. Чёрные тучи, ветер гнёт деревья, а мы все — к иконе Матери Божьей бросились. Утих смерч, слава Богу, — вспоминает семиклассник Илья Курдюков.

— А помните, как мы панихиду на братской могиле в посёлке Кура-Цэце служили? Ночь, а мы все со свечами в руках, местные жители плакали, — это Катя Голивец.

— Почему, Катя, ты пришла в братство следопытов, у тебя была какая-то особая цель?

Девочка серьёзно смотрит на меня.

— Цель у нас у всех, наверное, одна — быть православными.

Да, ради этой цели пришли в братство православных следопытов и Антон Ушаков, Иван Дульнев, Надя и Илья Ященко. Ради этой цели и собрал их всех под своим крылом иерей Евгений Иванов. Можно сразу поспешно возразить: а не лучше ли приобщать

детей к церкви напрямую, ходить на воскресные службы, поститься, изучать Закон Божий. Не окольным ли путём идут к православию юные следопыты? Вообще, допустима ли игра в православие, нет ли

подмены серьезных понятии облегченным вариантом, забавы ради? Возражу сразу. Православные следопыты посещают храм Божий, выстаивают долгие службы, причащаются, соблюдают посты.

Никаких послаблений для них нет. Раз уж назвался православным… Но всё дело в том, что воцерковлённые дети разобщены, а они живут в мире, где разобщенным легко пропасть. В классе, на улице, даже, порой, в собственном доме они одиноки, непоняты, и благодатные начатки веры, бывает, чахнут под натиском злого и жестокого мира. Боксёры знают, что на ринг надо выходить после серьёзной тренировки. И чем сильнее противник, тем прочнее должна быть сталь налитых мышц. Следопытские лагеря в Краснодарской епархии — как раз тот самый ринг, где православные дети учатся смотреть в глаза миру без робости, учатся оставаться самими собой, бороться с искушениями, укрепляться в православной вере. Это ни в коем случае не игра в православие, а элементы игры используются здесь исключительно для воспитания необходимых жизненных качеств — честности, трудолюбия, скромности, умения встречать жизненные катаклизмы без паники и уныния, а с верой, молитвой, упованием на помощь Божию, готовностью понести любые невзгоды. Кто скажет, что это лишний багаж для наших инфантильных, расслабленных детей?

Я любовалась юными следопытами. Крепенькие, бодрые, шустрые, сообразительные. Никакого занудства, никакого противопоставления себя другим, не воцерковлённым детям. В них чувствовался особый вкус к нормальной, здоровой жизни, брезгливость к греху, умение постоять за себя и за православную веру.

Я всё никак не могла взять в толк, как мне называть детскую следопытскую организацию — клуб, общество, комитет, как ещё?

— Братство, — подсказали сами ребята. — Братство православных следопытов.

Храм «Всех Скорбящих Радость». Праздничная воскресная служба. Настоятель храма отец Алексий Касатиков знакомит меня с молодым священником, отцом Евгением Ивановым. Именно он руководит братством православных следопытов. «Отец Евгений — человек удивительный, — говорит настоятель. — Каждую свободную от службы минуту проводит с детьми. Сейчас лето, самое время следопытских лагерей. Он расскажет».

И вот мы уже третий час сидим с отцом Евгением на скамеечке возле храма, в тени огромной акации, и я не перестаю удивляться мудрому Божиему промыслу, руководящему нашими дорогами-путями. Кто мог разглядеть в студенте географического факультета Жене Иванове будущего священника? Никто. Да и он сам, романтик, любитель туристских походов, песен у костра, не помышлял о пастырском служении. Жил взахлёб, жадно встречал рассветы, с нетерпением провожал закаты — скорее, скорее к новому дню. Землетрясение в Армении встретил как собственную беду. Бросился в постигшее армян горе, как в горящий дом, не раздумывая, каково самому придётся. Разгребал завалы, помогал хоронить погибших, ставил палаточные лагеря для живых, утешал плачущих. Мимолётная встреча на стонущей от беды армянской земле. Молоденький семинаристик, откуда, как зовут, теперь и не вспомнить, подарил тоненькую книжечку — молитвослов. Жизнелюб Женя Иванов полистал её, да и отложил. До срока. И опять походы. Альпинистские восхождения, встречи на дорогах. Встреча. Скалолазка моя… Высокая стройная девушка с живыми глазами, студентка отделения графики его же университета. Свадьба! Какая же весёлая, необычная свадьба «пела и плясала» под синим небом, на «паркете» высокогорного скалодрома. Спортивный свитер вместо свадебного фрака, стоптанные кеды вместо лаковых мокасин. Невеста Ольга в клетчатой ковбойке, тренировочном костюме была самой прекрасной из всех встреченных до сей поры девушек. Да, фаты

не было, но разве густой и мягкий горный туман не лёг на её свадебную причёску лёгким прикосновением, разве в её глазах не увидел счастливый жених синеву горных ручьёв и трепет крыла промчавшейся над «свадебным столом» птицы?

…Альпинистская жизнь захватила тогда полностью. Уже замаячила самая желанная для всех альпинистов экспедиция — на Гималаи. Начались учебные восхождения. И вот однажды, когда он уже почти коснулся стопой желанной вершины, нога подверглась, и Евгений Иванов сорвался вниз. Долго он приходил в себя, потом сознание вернулось к нему, не надолго. И опять отключился. Акья — так называются носилки для альпинистов. Они похожи на лодку, и он, упакованный в спальник, начинает долгое и мучительное плаванье в этой лодке в сторону земли, к причалу, к больничной койке. Спасатель спускал его осторожно, медленно, от страшной головной боли Евгений терял сознание. Сделали остановку на ночь. Маленькая площадка между двух почти вертикальных скал. Место как раз на двоих. Измученный спасатель сразу же заснул, а Евгений смотрел в звёздное небо, лежа в акье, спелёнутый, как ребёнок. Вдруг он услышал шум. Своеобразный нарастающий гул — альпинисты ни с чем не могут его перепутать. Так падают камни. Камнепад прямо над ними, над их крошечным лагерем, над его акьей. Переломанная рука не двигается. Евгений слабо, обессиленно толкает спутника ногой. Несколько секунд и они вдавливаются в скалу, в её острые выступы.

— Самосвал камней! Они летели в миллиметре от нас, едва не задевая. Мы спаслись чудом… Так бывает. С переломанными костями, с ушибом головного мозга я был доставлен в больницу. Лежал пластом, не мог глотать, двигаться, от боли заходилось сердце. И вот вспомнил. Пришёл срок. «Отче наш, иже еси на небесех… Да святится имя Твое… »

Первая молитва, первое воздыхание к Господу первое упование на Его милость и любовь. Полтора месяца на больничной койке, возвращение к жизни, надо было кормить семью. Определился в монтажники и стал колесить по России в поисках заработков. Сейчас шутит: «Любил город за то, что из него можно было уезжать». Сын подрастал, и надо было оседать дома, в Краснодаре. Пошёл по храмам — знал строительное дело, монтаж, столярку, электричество. В церкви Рождества Христова пригодился. Работалось в радость, хоть и за копейки. Стал ходить на богослужения, причащаться, в семье налаживался иной, православный уклад. Вскоре отец Александр Игнатов, настоятель храма, спросил: «А как ты, Евгений, насчёт того, чтобы диаконом стать?» Растерялся. Не думал никогда. Но мысль осела в сердце, и Господь ради подкрепления её стал посылать встречи. Поехал в Москву, в храм Николы в Кузнецах, где начал воцерковляться. Отец Владимир Воробьёв благословил рукополагаться в диаконы, очень поддержал отец Виктор Подгорный из Георгиевского храма уже в Краснодаре, наставлял, подсказывал, ходатайствовал перед владыкой. В день памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского Евгения Иванова рукоположили в диаконы. Потом — в священники. Начался отсчёт нового времени, времени, за которое Господь спросит особо…

Практически сразу с пастырской службой занялся отец Евгений детьми. Он видел прихожанок, воспитывающих детей без отцов, видел рафинированных, абсолютно не подготовленных к жизни чад из среды интеллигентов, знал, как труден и опасен переходный возраст вообще и чувствовал, что он должен, обязан внести свою посильную лепту в это дело. Во-первых, по образованию он учитель, во-вторых, альпинист, тёртый калач, знающий, что почём в серьёзной мужской жизни. И над всем этим главная его должность на земле — православный священник, ведущий свою паству к спасению. Вот так и появилось в Краснодаре братство православных следопытов, возглавляемое иереем Евгением Ивановым.

Приехала в Краснодар в пору открытия летнего лагеря. Проблемы наваливались на батюшку одна за другой, но он, как и полагается бывшему альпинисту, встречал их мужественно. Площадку под лагерь осваивать надо? Надо. Место выбрали, но смонтировать палатки, оборудовать туалеты, душ надо? Надо. Провести электричество, запастись продуктами…

С миру по нитке. Много добрых дел делалось на Руси по этому проверенному жизнью принципу. Конечно, одному батюшке, будь он хоть четырежды альпинист, трижды следопыт, не одолеть этого дела. Но есть, есть, слава Богу, добрые помощники. Например, Павел Геннадьевич Кузьмин и Маргарита Ивановна Соболева, руководители фирмы «Екатеринодарбизнес». В прошлом году, если бы не их поддержка, батюшке пришлось бы ох как нелегко. Но помогли.

Да, целые семьи в Краснодаре считают дело православного воспитания очень важным, им не надо доказывать, что их дети должны вырасти здоровыми не только телесно, но и духовно. Потому и отец Евгений — человек в городе известный. Куда бы мы с ним ни заходили, везде встречали его радушно, уважительно. Вице-президент Кубанского союза молодежи Михаил Алексеевич Джурило тепло вспоминал о панихиде на братских могилах моряков и солдат-пехотинцев в станице, где проходила линия обороны. Служил панихиду отец Евгений вместе со своими следопытами. А председатель краевого комитета по делам молодежи Андрей Владимирович Фонарёв назвал отца Евгения человеком уникальным:

— Любовь к делу, любовь к детям и любовь к Богу — вот что отличает его. И сообщил радостную для отца Евгения новость. Комитет выделил для православных следопытов семьдесят путёвок в лагерь, в красивейшее в Краснодарском крае место — долину Очарования. Разумная политика, когда объединяются усилия светского руководства с руководством церковным, обязательно даст добрые результаты. В Краснодаре это хорошо понимают. О6 этом говорили мы и с митрополитом Краснодарским и Кубанским Исидором. Владыка много доброго сказал об отце Евгении Иванове и его детище — братстве православных следопытов. Но, думается, именно поддержка владыки, его помощь, его молитвенное окормление серьёзного дела воспитания краснодарских ребятишек сыграло здесь не последнюю роль. Владыка Исидор знает следопытов по имени, в лицо, он всегда интересуется их учёбой, их Дальнейшими планами.

Доброе дело прижилось на богохранимой земле Краснодарской. Дети Кубани привыкают с малых лет жить с Богом в сердце, переживать за будущее России, вникать в её прошлое, стремятся стать в достойные ряды её граждан. Ох, как много следует для этого трудиться! Но — «трудись и молись» — благословляют нас святые отцы. Два самых важных, самых перспективных дела. Труд сформирует характер, молитвенное воздыхание вознаградится ни с чем не сравнимои духовной радостью. И они трудятся. И они молятся. Каждое утро звучит в тишине лагерной стоянки следопытская молитва: «Боже, дай, чтобы мы сегодня были лучше, чем вчера. Аминь». А вечером, прежде чем уплывет закатное солнышко за острый выступ серебристой скалы, встанут дети рядышком, по-братски прижавшись плечом друг к другу, и попросят: «Боже, дай, чтобы мы завтра были лучше, чем сегодня».

Крепок сон людей, ничего не задолжавших прожитому дню. Да ещё на свежем воздухе, да ещё после работы во славу Божию, от которой побаливает спина, да ещё под иконой Пресвятой Богородицы, распростёршей над детскими головами свой спасительный, свой надёжный покров.

Источник: Н.Е. Сухинина. Где живут счастливые? М., 2006 г.