Незнакомые люди, представившись сотрудниками лагеря, разобрали и увезли кухню, баню и туалеты. Оставили только то, что не влезло в грузовик. Виктор сейчас собирает деньги на восстановление лагеря и не сдается.
В детдом поехал Дедом Морозом
В 2014 году Виктор и его друзья создали благотворительную организацию «Добро», которая занимается социальной адаптацией детей с трудной жизненной ситуацией. Они начали ездить с представлениями и подарками в детские дома.
— Первый раз я в детдом поехал в качестве Деда Мороза. Нас позвали в детский дом «Орлиное гнездо» — вспоминает Виктор. — Мы тогда сотрудничали с фондом «Басандайская жемчужина». Провели мероприятие и подарили подарки. Потом съездили в Тунгусовский дом-интернат (в Тунгусово находится дом-интернат для детей с ментальными нарушениями. — Примеч. авт.). Но там я был просто водителем. Но в этом интернате грустно все, там любое мероприятие очень важно…
Виктор Сиротин. Фото: Юлия Фаллер
В какой-то момент ребята решили, что подарки – не совсем то, что нужно ребятам в детских домах. И так ежегодно в предновогодние дни в стране начинается истерия, считает Виктор, и любая волонтерская организация или компания едет с игрушками в приют. Дети только успевают на утренники ходить да подарки получать.
Но ни подарки, ни утренники не помогут ребенку, когда он выйдет из приюта во взрослую жизнь.
Виктор со своими соратниками изучили статистику и поняли, что всего 10% выпускников детских домов социализируются в обществе. И решили организовать лагерь.
В первое время казалось, что свой лагерь основать — что-то совсем нереальное и фантастическое, вспоминает Виктор. Но потом нашлись спонсоры. Кто-то дал палатку, кто-то — снаряжение. Набрали детей, придумали программу. И в первый раз Виктор и его коллеги организовывали лагерь в Ларинском заказнике.
Все дети, которые находятся в трудной жизненной ситуации, проводят смену в лагере бесплатно. Часть средств за них организация получает от государства. Но так как они полностью не покрывают пребывание детей в лагере, приходится прибегать к другим источникам финансирования. Например, пожертвованиям.
— Благодаря грантам и другой поддержке уже в 2017 году в нашем лагере проводили смену по 80-90 детей. Тогда же нам показалось, что Томск неподходящее место для палаточного лагеря и мы переехали в Хакасию. Там находился заброшенный лагерь, мы начали его приводить в порядок. В этом году за лето там побывало порядка 200 человек: воспитанники детских домов, дети из опекунских, многодетных и малообеспеченных семей. А в этом году к нам привезли детей с ограниченными возможностями здоровья. Они ходили в горы, в походы, сплавлялись по рекам.
Из жизни лагеря. Фото из архива Виктора Сиротина
Виктор вспоминает, что в первую смену лагеря у них были проблемы с ребятами из детских домов. Те сбивались в группы и выбирали себе «главаря». Тот говорил, что нужно и что нельзя делать. Если он не шел на завтрак, то и все не шли. Но потом ситуация стала меняться. Проблемы возникли с детьми из обычных семей.
— С детьми из обычных семей стало появляться больше проблем с социализацией, — рассказывает Виктор, — чем с детьми из детдома. Мне кажется, главная причина — это то, что дети не живут этим миром, совершенно к нему не приспособлены. Если ребенок из детского дома хотя бы знает, как постель заправить <…>, то тот, что из семьи, гораздо больше считает, что ему все обязаны.
Учим заполнять документы и стирать носки
Палаточный лагерь Виктора Сиротина отличается от других еще и тем, что детям помогают войти в самостоятельную жизнь. Это программа социальной адаптации из 12 тренингов. Воспитанников учат делать покупки, готовить, заполнять документы и даже стирать носки. Многие ведь и этого не умеют.
— Недавно мальчик приехал к нам из Чердат (Томская область, Зырянский район — прим. ред.). Рассказал, как в поликлинику записывался. Сунулся в окошко регистрации, чтобы талончик взять. А ему говорят: «Где твой полис?» Он спрашивает: «Какой полис?» А ему через год уже самостоятельно все это делать, — рассказывает Виктор. — Или паспортный стол.
У нас игра даже есть. Со злой паспортисткой, которая говорит: «Документы не приму, у вас запятая не там стоит».
В лагере показывают, что нужно держать в личной аптечке, как проверить срок годности лекарств, как оказать первую помощь. Тренинги проходят и в городе: дети идут в магазин и самостоятельно покупают продукты.
— Бывает, ребята не могут на весах взвесить овощи, потому что не знают, что с ними делать. Еще мы учим готовить. Например, сделать так, чтобы из курицы получилось два блюда: суп и жаркое, — говорит он.
Программа для детей в лагере очень насыщенная. Фото из архива Виктора Сиротина
Еще дети учатся выживать в экстремальных условиях. Для старших детей есть тренинг «Робинзонада»: они с педагогом идут в поход. Сами выбирают себе вещи и продукты, которые берут с собой.
— Конечно, не всегда этот выбор верный, — шутит Виктор. — Но ребенка обязательно накормят, если он взял вместо нормальной еды книжку или банку сгущенки. Ее, кстати, с собой в лагерь можно взять. Чтобы потом презентовать ее остальным детям.
Единственное, чему не учат детей в лагере — это патриотизму в широком понимании этого слова. Главное — нейтральность. Хотя Виктору не раз предлагали пригласить в лагерь военных или провести смену при поддержке какой-либо политической партии.
— Позиция нашего лагеря — показать детям из детских домов, как устроен мир. Например, девочка выпускается из детдома, выходит замуж, рожает ребенка, а ей вместо пособия дают список бумаг, которые она должна собрать для получения пособия. Она воспринимает это как отказ. Мы учим детей, как им жить.
Виктор говорит с детьми об истории, войне. Но не так, как сейчас принято, отмечает он, когда надо обязательно переодеваться и участвовать в реконструкции сражения. Он считает, что гражданская позиция — это умение отстаивать свои права.
— Я как-то был на финале конкурса «Учитель года». И там одна учительница сказала, что главное в гражданской позиции — любовь к нашему президенту. Таких идей у нас нет. Тоже самое касается и религии. Один раз к нам приезжал священник. Те, кто хотел задать вопросы, пошли и поговорили с ним. Тут приходится тоже сохранять нейтралитет, как и в политике, — заключает Виктор Сиротин.
Виктор Сиротин. Фото: Антон Харин
Что делать, когда дети воруют
«Добро» каждый год организует в Томске «Школу вожатого». Там студенты учатся решать проблемы, которые возникают во время работы с детьми. Занятия проходят раз в неделю.
— Например, выяснилось, что ребенок ворует или думает о суициде. Что вы предпримете в этом случае? Участники рассуждают, что делать. И вырабатывают навыки, которые могут пригодиться в лагере, — рассказывает Виктор. — Конечно, всегда можно к старшему вожатому обратиться.
Виктор Сиротин объясняет, что в ситуации с воровством все зависит от того, насколько поведение ребенка угрожает другим детям.
— Одно дело, когда ребенок попался в первый раз, его повоспитывали и он прекрасно все понял. Другое, когда он нарушил правила снова. И мы тогда вынуждены обратиться к полиции и к комиссии по делам несовершеннолетних. Но знаете, у нас не было серьезных проблем даже с теми детьми, которые состоят на учете КДН или имеют судимости, — отмечает он.
Ребенок, считает Виктор, выходит из зоны комфорта, когда попадает в лагерь. Не все привыкли к тому, что в лагере нет ни обычного туалета, ни мягкой кровати с подушками. Детский туризм — прекрасный способ преодолеть себя.
Из жизни лагеря. Фото из архива Виктора Сиротина
— Мы поднимаемся в гору сто метров. Для опытного туриста — это ерунда. А тут ребенок по дороге все трудности преодолевает и говорит себе: я это сделал, значит, я могу быть лучше. Зачастую дети после лагеря могут и не помнить, что было в лагере, какие мероприятия, но походы они помнят хорошо. Они помнят, как они ходили в горы, в лес, сплавлялись по реке, разжигали костры и готовили еду, — говорит руководитель «Добра».
С дочерью познакомились на смене
Виктор уверен, что самым большим благом для ребенка из детдома будет ни смена в лагере, ни очередной новогодний подарок, а семья. Настоящая дружная семья. Но не все готовы на это пойти, ведь стать приемными родителями — тяжелая работа. Виктор и его семья взялись за нее в прошлом году. С девочкой из детского дома они познакомились в лагере. Она показалась им активной, волевой и дружелюбной.
— Ребенок оказался с огромным багажом проблем, сложностей и травм. Самое сложное — вранье. В детдоме дети привыкли воспитателя обманывать, он же не расстроится. «Ты сделала уроки?» — «Да, сделала». — «В школу сходила?» — «Да, сходила». А по факту — нет. Нам-то это небезразлично. А у ребенка в первое время был шок: чего это мы докапываемся до нее. Восемь месяцев ушло на то, чтобы договориться: не врать никогда друг другу. Сейчас врет понемногу, конечно, но не так.
Виктор Сиротин. Фото: Антон Харин
Виктор говорит, что теперь говорит людям, которые хотят взять ребенка из детдома: «Вы должны хорошо подумать. Познакомиться с ним, пообщаться, узнать, чем он дышит и как живет. И только тогда можно понять, способны ли вы стать его родителями».
— Детей очень часто берут, а потом отдают обратно. Подросток 14–15 лет из детдома уже успел побывать за свою жизнь в трех-четырех семьях. Возвращение обратно в детдом для него каждый раз стресс.
Лагерь, который украли
С каждым годом палаточные лагеря организовывать сложнее. Куча проверок, особенно после того, как в Хабаровске сгорел «Холдоми». Работать в таких условиях тяжело и многие лагеря, особенно в Томской области, закрываются. Например, в регионе перестали работать палаточные лагеря «Эколог» и «Блокпост».
— После пожара в Хабаровске и слов премьер-министра Медведева о том, что нужно проверить тех, кто такие лагеря допускает, пошли сплошные проверки. В Хакасии нас проверяли 25 раз. Обычно лагерь проверяют до открытия и один раз в смену, начиная от Роспотребнадзора и заканчивая МЧС. Мы работаем всего две недели, но приходится тратить время на взаимодействие с надзорными органами.
Виктор отмечает, что от этого и смена страдает, и программа. И недоумевает, почему с таким рвением не проверяют школы.
— Образовательные учреждения работают круглый год и их проверяют только дважды в год. А мы работаем две недели и нас проверяют постоянно.
С одной стороны, понятно, что нужно проверять, а с другой стороны — если к нам такое отношение после ЧП, то давайте все школы закрывать, в них постоянно потолки обваливаются, — считает он.
В этом году Виктору пришлось перенести лагерь поближе к Томску. Желающих попасть туда было много, но не все готовы были отправить детей в Хакасию.
Поэтому палатки поставили недалеко от деревни Малое Протопово. Да и красивая поляна нашлась. С одной стороны — шлагбаум, с другой — ров, который выкопал владелец земли. Все, что нужно для детского палаточного лагеря.
— В конце июля мы завезли стройматериалы, наняли рабочих, построили баню, кухню и туалеты, — говорит Виктор. — Провели смену и после оставили все как есть. Томичи-то после нас еще в походы ходили и проводили детские научно-познавательные экспедиции. Хотели разобрать все, когда уже снег пойдет.
Человек, который каждый день обходит территорию, рассказывал: утром пришел — лагерь стоит, а в обед его уже не было. Жители соседних домов рассказали, что видели машину — белую «Газель» с тентом с надписью «Заборы». Там сидели двое, сказали, что они сотрудники лагеря. Номер никто не записал.
— Это было неожиданно, ничего ценного тут не было. Никому в голову не приходило, что кому-то придет в голову разобрать деревянный туалет или баню. Это можно в любое садоводческое товарищество заехать и начать разбирать дачные домики и туалеты, — удивляется Виктор.
«Добро» открыло сбор для восстановления лагеря, но пока денег поступило мало. Всего-то около 20 тысяч рублей.
— Если не соберем, — говорит Виктор Сиротин, — то придется в следующем году организовать лагерь попроще. Может, в том же Ларинском заказнике, с которого и начинали.