Диана и Мил Уоллены из Вудстока, штат Вирджиния, надеются, что российские власти позволят им усыновить сироту из Челябинска Максима Каргапольцева. Американская семья начала процесс усыновления в ноябре 2011 года и хочет довести его до конца, рассказал Мил Уоллен корреспонденту «Коммерсантъ FM» в США Наталье Суворовой.
Фото: Валерий Мельников / Коммерсантъ
–– Как долго вы находитесь в процессе усыновления?
–– С ноября 2011 года.
–– Откуда взялась информация о том, что процесс усыновления длится семь лет? Вы познакомились с Максимом семь лет назад?
–– Мы ездили в детский дом в качестве миссионеров с 2001 года и встретили там Максима, когда его перевели в этот приют в 2007 году.
–– Что это была за миссия?
–– Это была миссия Объединенной методистской церкви, и мы ездили туда на две недели каждое лето работать в приюте, играть с детьми и все такое.
–– Там вы познакомились с Максимом и решили усыновить его?
–– Да. Мы его сразу полюбили.
–– Как шел процесс усыновления?
–– В ноябре 2011 года мы стали узнавать, что нужно для усыновления, а в марте поехали в Россию, чтобы преподнести Максиму сюрприз на День рождения и заодно подать документы в Министерство образования. Нам отказали в приеме документов, сказав, что они не подходят по стандарту, и выдали список дополнительных документов, которые надо было собрать. Мы вернулись домой, собрали все, что они хотели, и заново подали документы в августе. Они все прочитали и выдали нам новый список того, что нужно, чтобы пройти через суд.
В августе-сентябре нам разрешили продолжать усыновление без посредников, хотя 1 ноября 2012 в силу должно было вступить соглашение об усыновлении между Россией и США, согласно которому все усыновления должны проходить через аккредитованные агентства. Мы были очень рады, что можем продолжить, а в декабре получили письмо, что из-за этого соглашения больше не можем продолжать процесс самостоятельно и должны обратиться в агентство.
Мы стали искать подходящее агентство по усыновлению, что отняло время, поскольку ни одно из них не зарегистрировано в Челябинске. А потом появился новый закон о запрете, подписанный Путиным, который вступил в силу 1 января и положил конец всем нашим усилиям, вплоть до вчерашнего дня.
Мы очень просим российское Министерство образования разрешить нам продолжать процесс усыновления самостоятельно. Мы молимся о том, чтобы так и произошло. Мы уже нашли агентство в США, которое будет наблюдать за нами, вести требуемую отчетность и каждые шесть месяцев приходить к нам домой с проверкой.
Но от нас требуют обратиться в аккредитованное агентство в России, желательно в регионе, которое подаст от нашего имени документы и будет нашим посредником в суде. Такое агентство нам не нужно: все наши документы уже готовы к рассмотрению и лежат в Министерстве образования. И мы уже нашли американское агентство, которое будет отчитываться перед российской стороной. Разумеется, российская сторона может приехать к нам в любое время и проверить, как дела у Максима, если нам только дадут его усыновить.
–– Писал ли Максим Каргапольцев письмо Владимиру Путину?
–– Нет. По-моему, он знаком с кем-то то ли с телевидения, то ли из газеты. Его снимали на видео, и, помимо прочего, задали ему вопрос: «Что бы ты спросил у Путина, если бы мог к нему обратиться?» И Максим ответил: «Я хотел бы, чтобы Путин разрешил мне поехать в Америку, чтобы меня усыновили». А потом это превратилось в новость о том, что он якобы написал письмо, и понеслось. Никакого письма никогда не было.
–– Что вы теперь собираетесь делать?
–– Мы заняли выжидательную позицию. Российское правительство передумало, и теперь они говорят, что запрет на усыновление не начнет действовать до 2014 года. (Речь идет о заявлении Дмитрия Пескова о том, что соглашение с США об усыновлении будет действовать до 2014 года. – Н.С.) Поэтому теперь нас волнует вопрос, если это так, сможем ли мы продолжить усыновление самостоятельно.
–– Вы обращались за помощью к правительству США? На днях глава пресс-службы Госдепартамента США Виктория Нуланд заявила, что американское правительство постарается помочь семьям, уже начавшим процесс усыновления российских детей.
–– Проблема в том, что мы так и не дошли до момента регистрации подобно другим семьям, которые были зарегистрированы и уже появлялись в суде. Мы пытались успеть зарегистрироваться до тех пор, пока все эти законы не вступили в силу, но нам не хватило времени.
Насколько я знаю, наши документы до сих пор в Министерстве образования. Они полностью переведены на русский язык и готовы к рассмотрению. Все, что осталось, чтобы нам сказали «да».
–– Вы собираетесь продолжать усыновление?
–– Если нам разрешат, однозначно да.
–– Некоторые СМИ писали, что Максим был с вами в США. Это правда?
–– Нет. Он никогда не был за границей или за пределами города.
–– Как вы поддерживаете контакт с Максимом?
–– Мы разговариваем с ним каждый день – по мобильному, через Facebook, Skype, «В контакте» или по электронной почте.
–– Вы слышали о том, что депутат Госдумы Сергей Вайнштейн заявил, что хотел бы оформить опеку над Максимом?
–– Да, и мы не особенно этому рады. Мы с женой считаем, что должны усыновить Максима и стать ему отцом и матерью.
–– У вас есть свои дети?
–– Да, у нас двое сыновей. Одному 27 лет, другому 22.
–– Максим сильно расстроился, узнав о запрете?
–– Конечно. Он был просто раздавлен.