Наш портал продолжает серию публикаций, приуроченных к годовщине «закона Димы Яковлева». В редакцию пришло письмо американской семьи Петерсонов, которым вступление закона в силу помешало завершить усыновление двух российских сирот-инвалидов.
Что заставляет американцев оформлять опеку над российскими сиротами? Готовы ли они к появлению в семье ребёнка «с особыми нуждами»? О чём думают сегодня несостоявшиеся американские усыновители? Об этом и другом — письмо Сары Петерсон.
Сара и Арина
Меня зовут Сара, а моего мужа — Эрик. Мы пытались усыновить российских детей-инвалидов.
Дело в том, что крёстная моих старших сыновей — католическая монахиня, которая живёт и работает во Владивостоке. Она навещает нас каждый год и рассказывает о своей работе в домах ребёнка и домах инвалидов. Это и ввело нас в курс тех трудностей, которые испытывают многие российские сироты-инвалиды.
У нас уже есть свои родные дети, но когда мы подумали, что хотим ещё детей, возникла идея: было бы хорошо привезти в семью российских сирот, которым не смогли найти родителей в России.
До рождения детей я работала медсестрой, и поэтому умею ухаживать за детьми-инвалидами, забота о которых была бы, наверное, слишком тяжела для многих семей.
Эрик и Дима
Оформлять документы на усыновление мы начали в феврале 2012 года. После этого приехали в Россию в декабре и провели четыре дня, навещая двух сирот — Диму и Арину.
Диме в тот момент было четыре года. Из-за болезни он не может ходить и нуждается в сложной операции. Арине было пять, у неё синдром Дауна. Во время визита в Россию мы сумели подготовить все необходимые для усыновления документы. Однако закон о запрете на усыновление вступил в силу раньше, чем была назначена дата суда (согласно российским законам, решение об усыновлении принимает суд — прим. ред.).
Дима и Арина — чудесные дети, они принесут много радости своим будущим родителям. Дима дружелюбен, очарователен и интеллигентен. Лечение, в котором он сейчас нуждается, довольно сложно, но он не хрупкий и не болезненный, и мог бы прожить очень хорошую жизнь, если бы кто-нибудь предоставил ему такую возможность.
Арина очень маленькая и совсем не растёт. Но при этом она умеет ходить, активно интересуется тем, что происходит вокруг, любит, когда ей помогают и с ней разговаривают.
Сара, Арина и Дима
И Дима, и Арина сейчас переведены из дома малютки, в котором мы их навещали, но они до сих пор находятся в детских домах, а значит — не могут в полной мере получать весь уход и помощь, в которых нуждаются.
Мы очень любим этих детей, мы каждый день думаем о них. Безумно жаль, что мы не смогли их усыновить. Если закон когда-нибудь будет пересмотрен, мы с радостью примем их в свою семью. Но сейчас, в сложившихся обстоятельствах, лучшим для них будет, если их усыновит или оформит над ними опеку какая-нибудь российская семья.
Эрик и Дима
Я знаю, что уход за детьми-инвалидами в России очень сложен, но мы до сих пор молимся о том, чтобы появились люди, которые дадут этим детям шанс. Мой младший сын каждый вечер читает такую молитву: «Дорогой Бог, пусть Арина и Дима невредимыми попадут домой в семью. Аминь».
Спасибо за то, что вы пишете об этих детях, и пусть Бог благословит вас.
Мы задали несколько вопросов о проблемах и перспективах маленьких сирот-инвалидов Елене Альшанской, руководителю фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» (otkazniki.ru).
Елена Альшанская, фото из личного архива
— Елена, каковы основные проблемы детей-сирот, содержащихся в детских лечебных учреждениях?
— Нужно понимать, что тяжелобольной ребёнок, находящийся в лечебном учреждении, наиболее эмоционально уязвим. Чтобы выздороветь от тяжёлой болезни или достичь какой-то положительной динамики, малышу нужно приложить большие усилия. Для этого, помимо собственно лечения, ему нужны ещё и положительные эмоции. Обычный ребёнок черпает их из общения с мамой, ребёнку-сироте взять их просто негде — с ним, как правило, никто не разговаривает, ему не улыбаются.
Особая проблема детей с тяжёлыми диагнозами состоит в том, что, они не могут выразить собственное физическое состояние, сказать, что и где болит. И здесь очень нужна мама, которая замечает перемены в ребёнке по малейшим проявлениям. Увы, этого не в состоянии сделать медицинский персонал учреждений, который всё время меняется — и потому что работает бригадно, и потому что там довольно заметная текучка кадров. Кроме того, с постоянно меняющимися взрослыми ребёнок общается по-другому, не устанавливает такой эмоциональный контакт, как с родителем.
Кроме того, находясь в семье, ребёнок получает своевременное целенаправленное лечение. Очень часто родители выбирают врачей, обращаются к лучшим специалистам. Увы, детские дома часто могут предложить детям лишь диспансеризацию и осмотр у того врача, к которому ребёнка направили. Очень часто в таких условиях диагнозы устанавливаются неточно или с большим опозданием.
— Каковы перспективы детей с диагнозами, как у Арины и Димы, найти семью в России?
— Детей с синдромом Дауна в России оформляют в различные формы опеки относительно часто. Что же до детей, нуждающихся в обширном хирургическом вмешательстве, то и такие оформления бывают. Но здесь нужен человек, заранее отважившийся взять на себя ответственность за такого ребёнка — провести операцию, обеспечить лечение и последующую реабилитацию.
Комментарий редакции. По нашим данным, Дима и Арина до сих пор находятся в разных учреждениях Тверской области.
На них открыты странички в электронной базе данных по усыновлению:
То, что эти страницы до сих пор действуют, означает — семьи для детей до сих пор не нашлись.
К сожалению, особенности российского законодательства не позволяют редакции узнать что-то большее ни о конкретном местонахождении детей, ни об их нынешнем состоянии. Нам остаётся только присоединиться к молитвам семьи Петерсонов.