Если телефон зарегистрирован на маму
До принятия поправок ситуация была очень простая: получить информацию о местоположении телефона человека любого возраста можно было только по решению суда. Этот процесс занимал длительное время и обычно приводил к результату тогда, когда он был уже неважен. Теперь, если речь идет о пропавшем ребенке, эту информацию можно будет получить быстрее (однако есть нюанс: получит ее полиция, а не родственники).
Звучит вроде бы хорошо, но есть и вопросы.
Во-первых, чаще всего телефон ребенка зарегистрирован на родителей, и в этом случае закон не поможет: если «ваш» телефон не с вами, данные о том, где он, сможет получить только полиция, и только по решению суда. Во-вторых, точность определения местоположения таким способом очень условна: в городе это будет круг диаметром метров 300, за городом – диаметром до 15 километров. То есть получается, что теперь полиция достаточно быстро, если телефон зарегистрирован на ребенка, сможет определить район, где он находится, но для города это, конечно, недостаточная информация (не говоря уже о лесе, где знание о том, что диаметр поиска – 15 км, вообще бессмысленно).
Что же получается? Ко всем детям младше 14 лет эти поправки не относятся, потому что их телефоны по умолчанию зарегистрированы на родителей, к тем, кто старше, но с телефонами, купленными мамой и папой и зарегистрированными на них – тоже. Остается относительно небольшая группа детей, о которой мы можем получить информацию невысокой степени точности. И даже если каким-нибудь подзаконным актом будет принято, что телефон, зарегистрированный на родителя, будет признаваться телефоном ребенка по заявлению родителя, это все равно не спасет ситуацию, потому что точности не прибавит.
Бюрократия в вопросах спасения смертельно опасна
Олег Леонов
– Если вы заранее не подключили услугу определения местоположения ни у оператора мобильной связи, ни через операционную систему телефона, у вас не будет возможности узнать его местоположение, – объясняет Олег Леонов, координатор поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт» и руководитель направления «лес на связи». – Оператор не подключит услугу на пропавший номер, а вы не сможете активировать поиск через операционную систему, потому что телефон не с вами. Согласно закону, информацию о местоположении получит полиция. Но сейчас нет законных способов оперативно установить местонахождение телефона потерявшегося взрослого человека, если он на него не отвечает – а в случае, если ребенок потерялся с телефоном, зарегистрированным на вас, будет именно такая ситуация.
Представители «Лиза Алерт» констатируют, что этих поправок недостаточно.
– У нас огромный опыт поисков пропавших людей, – говорит Григорий Сергеев, председатель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», – за почти девять лет существования отряда мы принимали участие примерно в 50 000 поисковых операций. Мы искали людей во всех возможных обстоятельствах и знаем, как необходимо реформировать закон, чтобы это реально помогало спасать жизни. Увы, мы не были услышаны. В июле 2017 года на встрече с президентом Владимиром Путиным я говорил ему об этой проблеме. Результатом стали законопроект Ирины Яровой и Людмилы Боковой. Оба были неидеальны, но в итоге приняли тот, который был хуже. Мы всячески выражали готовность принять участие в работе группы Ирины Яровой, но обошлись без нашей помощи. В результате мы имеем поправки в закон, которые если и изменят ситуацию, то минимально, однако при этом депутаты будут считать, что они уже сделали что-то важное и больше ничего менять не надо.
Григорий Сергеев
Григорий считает, что жизненно важно облегчить доступ к данным и полиции, и волонтерам.
– Полиция, у которой теперь будет упрощенный доступ к данным о геолокации, в лес не пойдет, – объясняет Григорий. – Потому что полицейских мало, у них нет навигаторов и их не учат поиску людей в природной среде. Искать вас будут добровольцы. И именно у них не будет той информации, которая может облегчить поиск и спасти жизнь пропавшему. А бюрократия в вопросах спасения смертельно опасна, потому что она убивает.
Мы теряем часы и дни, когда можно нажать на кнопку
По итогам встречи председателя «Лиза Алерт» с Владимиром Путиным президент дал поручение следующего содержания: «…подготовить совместно с автономной некоммерческой организацией «Центр поиска пропавших людей» и представить предложения… о мерах по обеспечению оперативного поиска пропавших людей путем определения местоположения принадлежащих им мобильных устройств на основе геолокационных данных».
АНО «Центр поиска пропавших людей», директором которого является Григорий Сергеев, такие предложения подготовил. С точки зрения поисковиков, чтобы в поправках был прок, они должны были, во-первых, касаться не только поиска детей, но и взрослых – в условиях поиска людей жизненно важен упрощенный доступ к информации о местонахождении телефона абонентов всех возрастов по звонку на 112 или заявлению в полицию.
Во-вторых, крайне важно прописать требования к точности определения местоположения и обеспечить эту точность на законодательном уровне. Но, к сожалению, эти предложения оказались невостребованными, и результат поисковиков не очень радует.
Наконец, необходимо, чтобы закон разрешил использовать виртуальные базовые станции в целях поиска пропавших. Но и здесь добровольцы не были услышаны – в поправках о возможности их использования ни слова, а это именно тот инструмент, с помощью которого можно одним нажатием кнопки определить местонахождение пропавшего с точностью до метра.
Когда только началась работа по принятию законопроекта Яровой, добровольцы «Лиза Алерт» подсчитали количество заявок в отряд на поиск, по которым пропавшие были найдены погибшими и с работающим телефоном. Таких заявок с июля 2017 года, когда Григорий Сергеев встречался с президентом и услышал от него обещание, что вопрос с определением местоположения с помощью телефона будет решен, до декабря 2018-го, когда прошло первое слушание законопроекта Ирины Яровой – 70 человек. За полтора года 70 человек погибли с телефонами в карманах, в то время как определить, где они находятся, можно было одним нажатием кнопки. Среди них не было НИ ОДНОГО ребенка.
Но поскольку поправки были приняты, рассчитывать на то, что в ближайшее время еще что-то в этой части изменится, не следует: работа проведена, результат есть, вопрос закрыт.
– Мы считаем, что взрослые имеют такое же право на жизнь, как и дети, – говорит Григорий Сергеев. – Мы живем в XXI веке, но при этом ищем так же, как пятьдесят, сто пятьдесят и пятьсот лет назад: ходим по лесу и выкрикиваем имя пропавшего. Имея техническую возможность получать информацию о местонахождении людей нажатием одной кнопки, мы теряем самое важное, что у нас есть: часы и дни. Для нас это ресурс, который мы бы могли использовать для поиска других людей, а пропавшие за это платят своей жизнью.
Ксения Кнорре Дмитриева