Елена Кучеренко
«Часто не нужно особых знаний, кроме простой человечности»
Садик этот самый что ни на есть обычный. Не коррекционный, не инклюзивный, не интеграционный и даже не логопедический. Это простой «старый добрый» садик еще советских времен. С милым названием «Теремок», при 14-й школе, самой «древней» в нашем районе.
Когда-то в нем работала моя мама, и туда ходили все наши старшие дети. Кроме самой старшей — Вари. В то время я была ярой сторонницей исключительно домашнего воспитания и противницей всего, что может испортить мою прекрасную православную девочку. С рождением остальных дочек меня попустило.
У этого садика даже нет опыта работы с детьми с синдромом Дауна. Слышала, что когда-то у одного или двух детей был аутизм. Вот, собственно, и все. Можно сказать, что с «особыми» малышами там практически не сталкивались.
Но один из несомненных для меня плюсов — он ближе всего к дому. Хотя главное, конечно, не это. Главное — воспитатели.
Я специально «передержала» Машу год дома, чтобы она пошла в группу, откуда летом «выпустилась» наша четвертая дочь Тоня. Не совру, если скажу, что там одни из самых прекрасных воспитателей и нянечек, которых я когда-либо встречала.
Я знала, что у них нет каких-то особых, «узкопрофильных», дефектологических и других знаний, которые есть, например, у сотрудников коррекционных садов. А я объездила много крутых и навороченных учреждений, куда Машу готовы были взять. Но как воспитатели и нянечки в Тониной группе относятся к детям — это дорогого стоит. Я наблюдала это все четыре года, пока там «воспитывалась» Антонина. Ну и, как написала в фейсбуке одна моя знакомая, тоже мама «особой» девочки: «Часто не нужно никаких специфических знаний, кроме простой человечности».
«Ой, Лен, не переживай ты так!»
Давно и хорошо зная там всех, я, тем не менее, очень волновалась. Мне не хотелось, чтобы Машу приняли там «по дружбе» или потому что я просто имею право отдать дочь туда, куда хочу. Ведь у нас, родителей детей с инвалидностью, к счастью, сейчас есть в руках юридические, медийные и разные другие рычаги, чтобы защитить права наших детей на нормальную жизнь.
Но мне хотелось, чтобы все было по-человечески. Комфортно и радостно для всех. Чтобы меня не боялись с этими моими «рычагами» и не видели во мне человека, который при первом же неприятном инциденте подключит СК, проверки, прокуратуру, общественное мнение и все небесные кары.
Мне хотелось стать для сада другом, помощником и просто обычной адекватной мамой. И чтобы Машу мою полюбили.
Года за два до этого всего я начала разговор с воспитателями о том, что очень хочу, чтобы Маша пошла именно к ним. Они тепло и с радостью это восприняли. Подозреваю, что волновались — опыта-то нет. Я сказала, что если что-то пойдет не так, что-то не будет получаться, я всегда рядом — подскажу, помогу. В конце концов, если будет очень тяжело, я всегда могу забрать оттуда дочь, и мы не будем друг друга мучить.
— Ой, Лен! Да не переживай ты так! Все будет хорошо!
Но мне хотелось, чтобы действительно все было хорошо и к взаимному удовольствию.
Тогда же я сходила и к заведующей, познакомила ее с Машей. Тоже попыталась сказать, что, хотя мы стоим в очереди и нам положено, я совершенно адекватный человек и, если возникнут непреодолимые трудности, все пойму.
— Слушайте! Приводите и не переживайте ни о чем!
Я все равно переживала. И при каждом удобном случае приводила дочь в сад, чтобы к ней привыкли.
«Наша Маша пришла!»
Еще больше я переживала, как воспримет такие кардинальные изменения в своей жизни сама Маша. Она девочка общительная, вполне социализированная. Для последнего мы в семье приложили немало усилий. Нам всегда казалось, что умение общаться, дружить, не бояться людей и мира для нее намного важнее, чем даже какие-то «академические» знания, методики развития и разные «техники» запускания работы мозга и так далее. Хотя и это мы старались не забывать. Ну и навыки самообслуживания, конечно же.
Но все равно Маша — очень трепетный и домашний ребенок, папин и мамин. Такая нежная фиалка в кружевах, зацелованная с ног до головы. И она с большим трудом отрывается от своих.
Мы начали ее готовить недели за две. Рассказывали, что она пойдет в садик, там дети, игрушки, хорошие добрые воспитатели и там весело. Не знаю, все ли она поняла. Но когда первого сентября рано утром я разбудила дочку и сказала «Маша, мы идем в сад», она радостно вскочила и с криками «Да-да, сад!» помчалась чистить зубы.
Как и всех детей, ее встречали воспитатели и нянечка.
— Ой, наша Машенька пришла! Проходи, дорогая…
Неожиданно для меня она сделала мне ручкой «Пока-пока!» и отправилась в группу.
Воспитатели присылали ее фотографии и видео с занятий, чтобы я была спокойна. Она играла, рисовала, ела. Танцевала и делала все наравне со всеми. А через три часа мне позвонили и сказали, что дочка начала меня звать и тосковать. Я сразу прибежала. Она стала меня обнимать и проситься домой.
«Они просто тебя боятся»
Я тогда немного расстроилась. Вдруг ей не понравилось, она больше не захочет туда ходить? Я спрашивала Машу, а она молчала. Ни нет, ни да. И о чем-то думала. Но когда вечером я готовила вещи на утро и объясняла, что это в садик, она вдруг начала натягивать на себя одежду и говорить: «Сад-сад!» И плакала, когда поняла, что мы не бежим туда прямо сейчас.
В общем, все у нас хорошо. Маша так же радостно встает каждое утро. Когда я прихожу, уже не хочет домой. И видно, что ей там комфортно. Ее хвалят воспитатели и нянечка. Все сотрудники, встречая меня, всячески поддерживают:
— А ты волновалась! Все же прекрасно!
А когда я настойчиво спрашивала, не тяжело ли им с Машей, есть ли какие-то пожелания, мне ответили:
— Лена! С твоей Машей нас свел Бог! Она нужна нам, а мы нужны ей!
Однажды, когда я рассказывала об этом одной моей знакомой, она пожала плечами и сказала:
— Ну ты же понимаешь… Они тебя просто боятся. Ты — чуть что, сразу напишешь статью или пост, и у сада будут огромные проблемы.
Знаете, я уверена, что это не так. Да, конечно, бывают случаи, когда учителя, воспитатели улыбаются мамам и папам в лицо, а что происходит у них за закрытой дверью — никто не знает.
Но если можно обмануть родителей, то ребенка не обманешь. Он чувствует отношение.
Не будет он радостно бежать и обнимать воспитателя при встрече, если там «что-то не так». Не будет плакать и проситься туда, где лицемерят, не будет лезть на руки и прижиматься к тому, кто его не любит.
А недавно Маша нашла Тонин альбом времен ее детсадовского прошлого. Там на фото — те же самые воспитатели. Она вдруг стала гладить их и целовать. И говорить, что они хорошие. Разве могут быть еще какие-то сомнения?
«Дорогие родители, у меня небольшая информация…»
Но если с воспитателями и детьми все сложилось, то мне предстояла еще встреча с родителями, которые, возможно, не знали о Маше.
Очевидно, что не все они хорошо знакомы с детьми с синдромом Дауна или другими диагнозами. Я сама впервые близко познакомилась с этим только в роддоме, когда мне объявили новость о моем ребенке. И была, мягко говоря, удивлена — и что теперь с этим делать?
До сих пор помню страшные картины, которые рисовало мне воображение: что это будет какой-то «овощ». Ни разу не солнечный, а какой-то агрессивный и ничего не понимающий. И жизнь наша превратится в сплошной кошмар.
Собственно, почему другие люди, которые не сталкивались раньше с детьми с синдромом Дауна, не могут думать о них так же? Понятно, что ничего приятного в этом нет, но все же. И понятно, что они могут заволноваться о своих малышах — как им такое соседство. Это тоже неприятно, но вполне объяснимо.
Но и им, этим родителям, мне тоже хотелось стать другом, а не соперником, который в каждом взгляде и неосторожном вопросе видит дискриминацию и борется с ней с оружием в руках. Ведь, объективно, часто боятся нас, а не наших детей. И хотелось, чтобы этот путь мы прошли ВМЕСТЕ. Максимально легко и без взаимных подозрений.
А еще мне хотелось снять с плеч воспитателей, которые и так много для нас делают, ношу гипотетических объяснений по этому поводу.
Как только в группе создали родительский чат, я сразу написала туда сообщение. Его уже публиковали на «Правмире», но повторю:
«Дорогие родители, добрый день. Меня зовут Елена. Я очень ждала, когда создадут этот чат. У меня небольшая информация. Дело в том, что в эту группу в саду пошла наша младшая, пятая дочь Маша Прищепа. Это не совсем обычный ребенок, у нее синдром Дауна. Я понимаю, что не все сталкивались с такими детьми. Я сама до ее рождения, честно говоря, тоже не общалась с ними близко. Я допускаю (и это нормально), что у кого-то могут возникнуть определенные опасения. Я хочу вас заверить, что это совершенно адекватная девочка, только немного медленная. Она все понимает, почти уже может себя сама обслуживать. Контактная, социализированная, спокойная, дружелюбная, совершенно не агрессивная. Скорее — наоборот. Никаких проблем между ней и другими детьми не возникло и, уверена, не возникнет. Она так же играет, танцует, немного рисует и так далее… Но если все же у кого-то будут волнения, вопросы, какие-то недоумения, я с радостью готова пообщаться с каждым отдельно и со всеми вместе. Я все понимаю. Спрашивайте, не стесняйтесь. Мы совершенно адекватные родители, и в этот садик ходили все наши дети. Во всех финансовых сборах, естественно, мы будем участвовать наравне с другими и т.д. Спасибо за внимание».
Мы должны сделать первый шаг
В разговорах со знакомыми я поделилась тем, что написала вот такое послание. Большинство меня поддержало.
Но были и те, кто недоумевал: а зачем? Что как раз после такого текста родители и могут заволноваться: а не выйдет ли чего? А так, возможно, и не обратили бы внимания. Что это обязанность сада — брать всех детей. И нечего раскланиваться.
Ни секунды я не пожалела, что так поступила. Я не получила ни одного негативного ответа. Даже ни одного нейтрального.
«Отлично, буду рада, если мой ребенок будет общаться с вашим», — писали мне.
«Елена, добрый день! Приятно познакомиться. Мы имели уже возможность пообщаться с Машей. Она очаровательная девочка!»
«Очень приятно познакомиться! Я хорошо знаю детей и взрослых с СД. Очень приятные люди. Будем друзьями!»
«Доброго дня! Я надеюсь, Маше будет комфортно в нашей группе и все детки будут с ней дружить!»
«Здравствуйте! Рада познакомиться и рада, что наши детки будут вместе учиться эти годы».
«Добрый день. Я папа… Я только рад, что в нашей группе есть разные дети».
«Добрый день! Я бабушка… Наша девочка, как видно из видео, уже подружилась с Вашей Машей».
И много-много других теплых слов.
Я уверена, что эти прекрасные люди приняли бы мою дочь и без этого моего выступления.
Это нормальная реакция нормальных людей. Так и должно быть в здоровом обществе.
Но я часто читаю, что где-то в саду такому ребенку отказали, где-то его «задвигают» и всячески «выдавливают». Где-то бунтуют родители здоровых детей…
Я не знаю, где все эти персоналии. Сама я таких не встречала. Но у меня нет оснований не верить тем, кто с ними встречался.
И пока это есть, пока кто-то не готов к встрече с «другими», боится, не знает… Пока это существует, пусть где-то далеко, мне кажется, нам, «особым» родителям, нужно делать первый шаг навстречу миру и людям. Первыми протягивать им руку дружбы. И тогда они обязательно протянут нам свою.
Фото: shutterstock.com