Но люди не готовы уходить. Против помойки выступают не только жители Ленского района и поселка Урдома, на чьей территории расположена стройка, но по всей Архангельской области. А в лагерь защитников Шиеса едут люди со всей страны. Мы пообщались с тремя противниками стройки и попросили их объяснить свою позицию.
Я твердо знаю: у нас не будет помойки
Анна Шекалова, предпринимательница из Урдомы Ленского района Архангельской области
Я родом из маленького поселка Лупьи. От Урдомы он примерно на таком же расстоянии, как Шиес, только в противоположную сторону. Родилась я в роддоме в Урдоме и сейчас здесь живу и работаю. У меня свой магазин.
Анна Шекалова, фото: Юлия Невская, «Новая газета»
Мои родители лежат в этой земле, и теперь на их голове хотят сделать помойку. Кстати, на станции Шиес, даже когда там был поселок, никогда не было могил. Все знали, что там не просто болотистая почва, что там истоки наших рек, и все, что закапывают в землю, попадает в реки. И вот теперь в этом месте хотят сделать гигантскую свалку. Не 15 га, не 40 га, а 300 га. Они отравят здесь все.
На Шиес мы всегда ездили за грибами. Отъезжаешь по дороге газопровода 32 километра, и там всегда много груздей. А красноголовики (в Архангельской области так называют подосиновики) просто ведрами таскаешь, заходишь в лес и собираешь. У нас эти места и охотники, и рыбаки любят. Но моя слабость – грибы. Я там каждую осень неделю проводила, мой любимый отдых. И всем родственникам грибы привозила. В прошлом году последний раз так ходила, а в этом уже времени не было – занималась борьбой со стройкой.
Я долго держалась, не присоединялась к борьбе, но следила за нею в социальных сетях. Первое время я надеялась, что люди чего-то добьются в суде. Верила во власть, верила в закон. А 10 февраля не выдержала и поехала. Потому что поняла, что мой лес, наш лес хотят уничтожить. Первый раз поехала на вахту на двое суток дежурить и фиксировать нарушения на камеру. Но поняла, что они строят помойку безо всяких проектов, что творится полный беспредел. Вернулась домой, денек подумала и вернулась. И с тех пор я езжу туда постоянно.
Я вся в борьбе, и магазин немного в сторону ушел. Когда я стала активно бороться за Шиес, ко мне сразу появились претензии у налоговой. Но я налоги аккуратно плачу. Могу магазин и закрыть, это не мне будет минус, а государство налогов не получит.
Сейчас самое главное – это борьба с помойкой. Если будет помойка, все равно не будет ни меня, ни моего магазина. А если помойки не будет, я как-нибудь в этой жизни выкручусь. Я всегда выкручивалась, и дочь растила, и на хлеб с маслом мне хватало. Тем более что дочь уже выросла и замуж вышла.
Меня арестовали 29 мая на станции Шиес за то, что я якобы преграждала дорогу транспорту. Имеется в виду экскаватор, который разгружал песок с поезда, хотя там нет разгрузочной площадки и делать этого нельзя. Мы стояли с другими активистами. Еще в 4 утра все «чопики» (охранники из ЧОП «Гарант-безопасность». – «Правмир») знали, что меня точно арестуют, и говорили мне об этом. После обеда меня схватили полицейские и омоновцы, их там было человек тридцать, посадили в поезд и повезли в Котлас.
В поезде мне стало плохо, давление поднялось до 180. Полицейские не давали проводнице вызвать скорую, говорили, что помощь мне будет только в Котласе, а дотуда больше 3 часов ехать.
Но проводница не послушалась, и в Урдоме меня сняли с поезда врачи, увезли в нашу больницу. Потом перевели в Котлас долечиваться, и я там лежала до 3 июня.
Выписалась, вернулась домой, а 6-го числа утром полицейские принесли мне повестку. Просили явиться в качестве свидетеля по делу о пожаре, который произошел в Урдоме, когда я лежала в Котласе в больнице. Я, конечно, понимала, что меня хотят забрать, но все равно пришла в полицейский участок. Они тут же закрыли все входы и выходы и продержали меня там полтора часа. Снаружи собрались люди. Потом подъехала «буханка», полицейские стали коридором, через него меня завели в машину и увезли в Котлас.
Там на меня сразу написали два протокола. Один на 500 рублей штрафа, якобы за неповиновение полиции. Второй – за проведение незаконного митинга. По нему меня арестовали на пять суток. Когда я их отсидела, меня еще раз судили за проведение митинга еще на пять суток. А потом на пять суток за побои, которые я якобы нанесла одному «чопику». Так что я сидела 15 суток подряд. Причем сидела одна. Это была самая настоящая тюрьма, у меня там крыса бегала, света не было и от туалета страшно воняло. Гулять водили во дворик с решеткой сверху. Что там было делать? Книги читала. А еще писать начала, целую тетрадь написала от души, о жизни, о тюрьме. Может быть, когда-нибудь потом допишу. У меня на эти дни была поездка на юга, билеты куплены. Они, конечно, пропали.
Я очень благодарна людям, которые поддерживали меня в Котласе и на Шиесе. На свободу я вышла 19 июня, а 20-го была уже на вахте. Когда меня забирали, в лагере активистов было только 5 палаток, а теперь – уже 50. Меня там ждали 600 человек со всей страны, все готовились к прямой линии Путина. Все меня знали, все со мной здоровались. Я, наверное, час через эту толпу пробиралась. Так что эти 15 суток я отсидела не зря. Они, посадив меня, только еще больше разозлили людей. Глупо поступили.
Могу сказать, что урдомских стало больше. Нам в Урдоме нечего выбирать: или бороться до конца, или умереть потом от рака. Так что единственный способ нас победить – это собрать нас всех где-нибудь в одном месте и бросить бомбу.
Но я твердо знаю: у нас не будет помойки. Мы уже год здесь стоим, и они должны понять, что мы не уйдем.
Сейчас на стройке живут 60 человек «чопиков». Вертолетами им завозят солярку для генераторов и обогрева. Рабочие ничего не делают. Снег чистят – он у нас уже выпал. А как соберут снег, везут его на тропинку, где мы ходим, чтобы помешать нам ходить.
Чтобы мы не могли ездить на Шиес, они перекрыли дорогу по газопроводу, а поезда перестали останавливаться на станции. Есть утренний рабочий поезд от Урдомы до Микуни и обратно. Но в нем ездят только строители, охранники и менты, обычных людей туда не пускают.
Как-то к нам прислали провокаторов. Приехали трое ребят, ночью пошли к тому месту, где у «чопиков» камеры стоят, и начали там скакать и жечь фаеры. Мы им сразу сказали: «Все, собирайтесь». Мы не провокаторы, у нас тут мирный протест.
Это момент, когда промолчать и струсить – значит предать
Татьяна Регуш, 40 лет, село Никольск Вилегодского района Архангельской области, директор туристско-информационного центра
Мою историю можно начинать с 1374 года, именно до этого времени я знаю своих предков, живших на Русском Севере. И я не имею морального права не встать сейчас на защиту этой земли. От нашего райцентра, села Ильинско-Подомского, до Шиеса 100 км по прямой, и все экологические последствия свалки мы почувствуем на себе в полной мере.
Татьяна Регуш в центре, фото: vk.com
Сама я родилась и жила недалеко отсюда, в Красноборском районе. Потом, 10 лет назад, когда не стало моего мужа, мы с тремя детьми по совету нашего духовника переехали в деревню. Тем более что в Никольск назначили настоятелем нашего друга-священника отца Димитрия.
Я решила заниматься хозяйством и развивать туризм. Этот район традиционно называют Виледью, а еще – Северной Швейцарией, потому что у нас очень красиво и отличная экология. Еще у нас сохранились старинные промыслы. Мастера работают по бересте, плетут из ивовых прутьев и корней, женщины на старинных ткацких станках ткут пестрядь – традиционную ткань, из которой делают народные костюмы. Все это интересно для туристов. Несколько лет у меня была небольшая турфирма, а два года назад меня позвали руководить туристско-информационным центром и назначили замдиректора краеведческого музея.
С 31 декабря меня и моего коллегу Александра увольняют по сокращению. Официально это объясняют тем, что центр нерентабельный. Но я уверена, что увольнение связано с нашим с ним участием в защите Шиеса. Я считаю, что это не только гражданская позиция, но и моя профессиональная обязанность: не только рассказывать, как когда-то жили наши предки, но и сохранить что-то для наших потомков.
Мы все продолжаем жить обычной жизнью, поем, пляшем, ставим какие-то праздники, принимаем туристов, но в то же время молчим о том, что происходит под боком, из страха быть уволенными, не получить какие-то денежные вознаграждения. На селе небольшой выбор работы. И люди за нее держатся.
Моему руководству не нравилась моя активная позиция. Несколько раз со мной проводили профилактические беседы. Прямо говорили: «Мы в отличие от тебя дорожим своей работой». Самое обидное, что меня попрекали моей пенсией по потере кормильца. На каждого из сыновей я получаю 8900 рублей, и они считают, что это финансовый парашют, который прибавляет мне смелости. Но хочется донести до людей, что не в этом дело. Все-таки патриотизм должен быть не в стихах и песнях. И родину любить – это не березки целовать. Есть моменты, когда промолчать и струсить значит предать своих детей и своих родителей.
Мы в нашем районе узнали о ситуации на Шиесе к октябрю 2018 года. Первый митинг, на котором я выступила, был 2 декабря – в единый день экологического протеста. Впервые поехать на Шиес обстоятельства позволили только 10 мая. Собрались компанией друзей: учитель русского языка с 30-летним стажем, учитель обществознания, директор школы. Люди высокообразованные, интеллигентные. И так получилось, что мы попали в ту полувоенную ситуацию, когда на вертолетах привезли топливо на стройку, и активисты, встав в круг на вертолетной площадке, пытались физически воспрепятствовать выгрузке. Нас, всех, у кого были телефоны с более-менее приличными камерами, попросили рассредоточиться по вертолетной площадке и снимать. Понимали, что конфликт может закончиться всем чем угодно. Активистов было 30-40 человек. После нескольких предупреждений сотрудников ЧОП они сцепились локтями в круг и сели на эту площадку. Толпа порядка 100 человек охранников в черной одежде, в балаклавах побежала на этих людей. Очень страшная картина: приехать из мирного времени и увидеть, как русские люди бегут на русских людей.
Первые, кого вытаскивали из круга, были женщины. Стоял очень теплый день. Все были в легкой одежде, в футболках. Людей тащили за руки, за ноги и в буквальном смысле сдирали кожу. Потом стало понятно, что стратегия была такая: вытащить женщин и удерживать в круге мужчин, потому что вертолет сел в другом месте. Была и вторая потасовка, там попало даже девочке-медику, а одному из жителей Коряжмы пробили лобную кость. Все это произвело на меня неизгладимое впечатление.
Когда-то я училась в Вологде в Московской государственной юридической академии. Там нам прививали чувство, что мы, молодые студенты, живем в демократическую эпоху, когда права человека, по крайней мере в конституции, признаются самыми высокими, самыми незыблемыми ценностями нашего общества. А получается, что это не так.
Особенно меня убедили в этом суды. Ленский район и Шиес относится к нашему Вилегодскому районному суду. И людей, арестованных там, привозят к нам судить. Одно из первых заседаний было 4 июня, я в этот день сама побывала на Шиесе и видела все своими глазами. Строители и охрана технопарка пытались замкнуть территорию стройки металлическим забором. Прежде, чем встать с другими активистами живой стеной, я пошла в опорный пункт полиции на станции Шиес, чтобы убедиться, что договор аренды лесного фонда у застройщика действительно истек и установка этой конструкции незаконна. Я ведь законопослушный гражданин.
Потом охранники оттесняли людей. За спинами их страховали ОМОН, Росгвардия и полиция. Подполковник кричал, что сейчас всех арестуют.
И действительно арестовали многих. Я это снимала. Примерно к 20 часам добралась домой поездом, а арестованных к нам привели к 22 часам. Обвиняли их в воспрепятствовании законным действиям сотрудников полиции и в организации одновременного массового пребывания граждан. Самым ужасным для меня было то, что протокол в отношении человека, привезенного с Шиеса, составлял наш местный полицейский, который сам там не был. И у суда не оказалось «оснований не доверять полицейским».
Считаю, что дана четкая указка – арестовывать и обкладывать штрафами. Как простым людям с этим бороться, совершенно непонятно, потому что сегодня это борьба человека с голыми кулаками против вооруженных до зубов обученных специалистов. У одних есть все, а у других ничего, кроме любви к Родине.
Зато суды — это всегда возможность для наших людей проявить свое христианское отношение. Стоит в нашей группе «ВКонтакте» написать, что везут арестованных, люди отзываются очень быстро, несут горячий чай, кофе, бутерброды. Хозяйка нашей гостиницы всегда бесплатно селит активистов. А тех, кто не помещается, разбирают по домам местные жители. Таксисты бесплатно возят их до станции и автовокзала.
У нас в районе более-менее часто ездят на Шиес 20 человек. Но очень многие приносят деньги и посылки. Есть бабули, которые с каждой пенсии несут по 1000 рублей. От 11 тысяч пенсии – это почти как десятина в храме.
Очень радует, что все объединились. Познакомившись на Шиесе, люди обращаются друг к другу за помощью по профессиям, по бытовым каким-то нуждам. Активисты вместе проводят пикники, отмечают дни рождения.
Сейчас учебный год, учителя поехать не могут, но никто не перестал помогать. Мы собираем деньги, теплые вещи, продуктовые посылки. Сердечная боль, которую пережили учителя, съездив на Шиес, она не осталась просто в сердце. Учитель обществознания мне сегодня звонит и говорит: «Сейчас с детьми проходим признаки демократического государства. И если бы я не была на Шиесе, то просто взяла бы учебник и прочитала. А сейчас задумываюсь, что сказать школьникам».
Еще сейчас есть такой предмет – проектная деятельность. Один педагог, которая со мной была на Шиесе, убедила детей из своего класса, что их проект должен быть экологический, о культуре обращения с отходами.
Я считаю, что, не дожидаясь внедрения раздельного сбора отходов в области или в стране, мы можем это делать на своей территории. Мы с другими активистами этим летом провели в селе Никольск (старинное село, по преданию основанное Стефаном Пермским, который шел в сторону Коми просвещать верой православной языческий народ) такой эксперимент. Попросили у частных предпринимателей мусорные контейнеры и целое лето разделяли отходы на несколько фракций: пластик, стекло, алюминий. В деревне это еще проще, чем в городе. Все пищевые отходы идут в компост. А бумага сжигается в печах – у нас печное отопление, хотя в 10 км развилка газопровода, который в Европу идет.
Люди оказались готовы, они активно включились в эксперимент. Только администрация нас не поддержала. Главы муниципалитетов не скрывая говорят, что пока Кремль не даст отмашку, они этим заниматься не будут. Парадокс в том, что низы уже созрели, а верхи сопротивляются грамотному обращению с отходами.
А ведь мусорная реформа и полноценная многопроцентная переработка отходов – это для нас единственный способ спасти Север. Если просто отменить проект «Шиес», то же самое будет где-нибудь в соседнем районе, в соседней области.
Глава района говорит, что мы не можем портить отношения с губернатором. Он уверяет, что мы, вилежане, будем пить чистую воду, потому что нас отделяют от Шиеса два водораздела. Меня это оскорбляет. Власти должны думать обо всех районах области. А то получается, как многодетный отец, который одного ребенка покормил перед сном, а другого отправил спать голодным.
Однажды, 25 июня, меня пригласили на собрание муниципальных депутатов и руководителей муниципальных образований района. Я заготовила хорошую, конструктивную, логически выстроенную речь. Но когда я вышла на трибуну, эмоции настолько переполняли, что задала я только один вопрос: кто из вас за год съездил на Шиес и посмотрел хотя бы на объем незаконной вырубки леса. Естественно, на меня набросились, ведь такие вопросы недопустимы на подобных мероприятиях. На меня кричали, меня перебивали, некоторые вышли из зала. Но они должны были это услышать. Я, понимая, что больше им никто этого не скажет, стала просто перечислять пункты унижения, которое переживают жители области. Рассказала про подставные общественные слушания в Урдоме, про отмену остановки поезда на станции Шиес, про отписки на письменные обращения из контролирующих органов.
Многие депутаты считали, что я преувеличиваю. Что нельзя называть происходящее гражданской войной. Они ж не знают ситуации изнутри. Официальные СМИ про Шиес не пишут, администрация губернатора проводит свою агитацию. Поэтому многие воспринимают активистов как хулиганов каких-то. Узнать правду можно, только имея желание. Нужно приехать, пообщаться. Как сделали депутаты города Котласа, которые сами поехали на Шиес и сами составили свое мнение.
У меня как у православного человека большую сердечную боль вызывает позиция Церкви. Официального обращения ни от нашего митрополита Архангельского и Холмогорского, ни от епископа Котласского и Вельского по поводу мусорной стройки не было. Но священники с амвонов храмов говорят, что идти против власти – грех, что не должно православному христианину участвовать в митингах, что дело христианина – это молитва.
Единственный, кто приехал на Шиес – отец Евгений Соколов, настоятель домового храма в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского при САФУ им М.В. Ломоносова. Замечательный батюшка, он отправился туда с молодым священником, своим помощником. Думаю, это была его личная инициатива. В Урдоме он отслужил в храме, а потом провел ночь на Шиесе и всю ночь посвятил беседе с людьми. Это был тот случай, когда люди самых разных взглядов могли и хотели задать священнику вопросы. Не только о ситуации на Шиесе, но и об основах веры. Даже заядлые коммунисты находили с ним точки соприкосновения. Он читал вечернее и утреннее правило. Убеждал, что с охранниками надо, прежде всего, разговаривать о душе. И сам вел с ними эти разговоры.
После его посещения Шиеса митрополита нашего Даниила перевели на другую территорию. Может быть, это и совпадение. Но многие люди связывают это с тем, что он не стал препятствовать поездке отца Евгения.
На Шиесе чувствуешь: кем бы ты ни был, у нас одно дело
Дмитрий Кучкин, 47 лет, массажист из Подольска, Московская область
Я родился и вырос в Подольске, по образованию – инженер в машиностроении. Но когда-то один человек сказал мне: Дмитрий, надо учиться руками работать. И я освоил плотницкое дело, умею срубы рубить, даже часовню на Валааме ставил. А потом мне посоветовали выучиться на массажиста. И сейчас я работаю в фитнес-клубе и салоне красоты.
Дмитрий Кучкин, фото: vk.com
Про ситуацию на Шиесе я впервые услышал только в июле. Дело в том, что одна моя знакомая родом из тех краев. Она мне и рассказала, что в Архангельской области такая ситуация происходит. Я начал читать, видео посмотрел и уже в августе, не раздумывая, туда поехал. Работы как раз было мало, я взял отпуск. Кто был из клиентов, тем объяснил ситуацию и поехал сразу на 10 дней. Купил большую сумку с подарками для ребят: сигареты, семечки, мандарины.
Обычно люди туда по двое, по трое едут, а я был один. Нашел в интернете женщину, которая объяснила мне, что билет надо брать до Мадмаса (ближайший к стройке поселок в Республике Коми. – «Правмир»). Мне сказали, что все в Шиес ездят в поезде Москва – Воркута в 10-м вагоне. Но я не учел, что другие-то близко едут, а мне целые сутки добираться, а вагон-то сидячий. Но зато в Котласе многие из вагона вышли, зашли человек десять наших. Мужчины все в охотничьем камуфляже и все про Шиес говорят. Так что я со многими еще в поезде познакомился. На мне тоже был камуфляж, я же видел по фотографиям, как там люди одеваются.
На станции нас встретила «буханка» и какой-то легковой джип, посадили, перевезли до шлагбаума, зарывающего дорогу на газопровод. Мы перешли его ногами, пересели на другие две машины и поехали в лагерь. Приехали на пост «Костер», попили чаю, познакомились. Хорошие ребята и девчонки, но ко мне сначала немножко с недоверием относились, потому что я из Подольска, а это, считай, Москва. Смотрели как на туриста.
Первое время я дежурил на посте «Баня». Это действительно походная баня, такая палатка с печкой, которая стоит в лесу за границей стройки. Мы там дежурили по двое, по 12 часов подряд. Собирали валежник, носили воду с ручья и с утра начинали топить, чтобы те, кто отдежурил, могли попариться и помыться. Потом поили всех чаем, люди знакомились, общались.
Второй пост был мой любимый – «станция». Это такая огромная куча щебенки, которую привезли для стройки. Оттуда видно все, что происходит на станции, и все подъезжающие поезда. Видно, как составы приезжают и машинисты приветствуют защитников Шиеса. Они гудят (каждый машинист по-своему) и машут из окна руками. И ты понимаешь, что ты и твои соратники делают хорошее, правильное дело и что люди это видят.
В мою первую поездку как раз был музыкальный фестиваль «НаШиествие». Я почти все группы послушал, кроме одной девушки с дредами из группы «Слот». Она еще потом в Москве на День города спела в футболке «Стоп Шиес». За ее выступлением я со своего поста только в бинокль мог смотреть.
Были пару раз небольшие провокации со стороны «чопиков». И был случай как раз под конец моей первой командировки, когда им топливо на вертолете привезли. Это ужасно было, потому что одно дело охранники, а тут много полиции приехало. Они встали между нами и «чопиками», «чтобы предотвратить кровопролитие». Поэтому мы не смогли помешать привезти бочки с соляркой.
Вернувшись в Подольск, я рассказал про Шиес всем своим товарищам. И второй раз мы поехали уже вдвоем на «газели». Повезли в лагерь две зимние палатки с печками, генераторы. Был август, там уже грязь началась, дороги размыло, поэтому наши вещи на последнем участке пути везли на вездеходе. Мы там побыли немножко, только раза три-четыре на пост ненадолго сходили. И вернулись домой, за четыре дня управились.
На работе я слукавил, сказал, что еду в санаторий. Но там, на Шиесе, действительно отдыхаешь. Воздух свежий, все люди близкие. Если бы только «чопики» настроение не портили, вообще была бы благодать. Они специально ходят и людей провоцируют. Выскакивают и тычут в лицо видеорегистратором. Сами в масках. Очень хочется им дать по голове, но на это-то они и рассчитывают. Так что держим себя в руках.
Единственное, что я им говорю, что они не по-мужски поступают. Мужчины по лесу в масках не бегают.
Случалось, конечно, с ними поговорить. У них всегда одно и то же. Семью кормить надо, говорят. Была бы работа, мы бы сюда не поехали. Но я считаю, что человек, у которого есть совесть, за такую работу никогда не возьмется.
Мне было приятно и удивительно, что в Шиесе собрались люди самых разных взглядов, но все вместе делают одно дело и никто не ссорится. Там были и коммунисты, и националисты, и либералы. Я человек верующий, для меня церковная жизнь имеет большое значение, я и в монастыре долгое время жил. Но на Шиесе чувствуешь: кем бы ты ни был, у нас одно общее дело.
Вернувшись с Шиеса домой, я начал впервые в жизни сортировать мусор. У меня теперь дома три пакета: в один кидаю пластик, в другой – стекло, в третий – все остальное. У нас как раз во дворе есть помойка для раздельного сбора. Многих людей тоже уговорил так поступать. Например, моего молодого соседа. Я вообще заметил, что чем моложе человек, тем проще до него достучаться с такими предложениями.
Я уверен, что в России достаточно денег и достаточно умных людей, чтобы строить нормальные мусороперерабатывающие заводы, а не везти отходы из Москвы в Архангельскую область.
С тех пор я много общался с людьми из Сергиева Посада, из Серпухова. У них там тоже помойка огромная. И всем я говорю: почему люди из Архангельской области смогли объединиться и сказать «нет», а вы – нет.
Знакомые и родственники меня поддерживают. Мама считает, что на Шиесе я могу сделать что-то полезное для других людей. Ситуация там сейчас накаляется. Мужская сила может понадобиться. И на днях я еду туда снова. Там уже зима, так что я подготовился. У меня зимний камуфляж на –40 градусов, зимние сапоги. Не замерзну.
Главное фото: шиес.рф