После того, как у нас забрали несколько храмов, мы, не страдая застенчивостью, просто уверены, что слова «Блаженны изгнанные правды ради …» точно о нас, прихожанах УПЦ, мучениках истинной Церкви, сказаны. Хочу заранее сообщить, что это не так. Хотя бы потому, что мы при этом злословим больше, чем злословят нас.
Не замечал я что-то на лицах гонимых христиан УПЦ на Западе Украины (как и УПЦ КП на Востоке) никакого блаженства, только бешенство.
Это не мученичество, а борьба за свои права, которая выходит за рамки не только юриспруденции, но и простой культуры и человечности. Мы недостойны мученического венца, потому что нет у нас такой высокой христианской жизни …
Мученики — как совесть, которую хочется затоптать
Жить в Церкви — значит стараться стать святым. В этом нет никакой, как может это показаться на первый взгляд, надменности или поверхностности, просто именно таким и является по сути своей христианство — дерзновенным в своем смирении и смиренным в своем желании радоваться и страдать во Христе.
«Христос дал тебе власть уподобляться Ему, — провозглашает святой Иоанн Златоуст в одной из своих проповедей, — не страшись, слыша это. Страшно не быть таковым». Каждый христианин, следуя своему Божественному Учителю, имеет такое же дерзновение — смиренное и мужественное, простое и самоотверженное.
«Ученик не выше учителя, и слуга не выше господина своего. Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и раб, как господин его. Когда Вельзевулом хозяина дома назвали, сколько больше назовут домашних его?»(Мф 10: 24,25).
Мученики — это те люди, которые, воодушевленные Духом Святым, отдавали себя всецело за дом свой — за Церковь святую. Драма бытия мучеников Христовых на земле разворачивается уже в первые годы жизни Божьей Церкви в мире безбожников. Мученики по сути своей были самоотверженные, хорошие люди, их распознавали примерно так: «Да, что-то он не ворует, когда можно украсть, и не уважает гения нашего императора беспробудным кутежом во славу империи, значит, он верующий, значит, он из опасной секты христиан ». В искаженном грехом мире они выглядели как какая-то чушь, или скорее как совесть, которую хочется затоптать. Земные ангелы лукавому человеческому глазу казались Вельзевулами, которых не грех и уничтожить, которых за честь выдать, за отвагу — победить.
«Даже придет время, когда всякий, кто будет убивать вас, будет думать, что тем он служит Богу» (Ин. 16, 2).
Христос с нами — до скончания века. Не только с теми, кто страдал, но и с теми, кто распинал
Мучеников нельзя сравнивать с мужественными и смелыми героями древности — богатырями и титанами, ведь те удивляли мир своей личной силой и подчеркивали свое превосходство и пренебрежение к обидчикам.
Суть мученичества заключается не в явлении человеческих достоинств, а в той силе благодатной, что, по слову апостола Павла, в нашей немощи совершается. «Хорошими делами и подвигами никто из нас не оправдается, — пишет в одном из своих писем из советских лагерей ГУЛАГа священномученик Афанасий (Сахаров), — Я надеюсь исключительно только на то, что дерзновенно скажу Господу: «Твой я, спаси меня!» (Пс. 118, 94). Я грешный человек, ничего хорошего не имею, но я Твой, я никогда от Твоего Имени не отрекался».
В Житиях мучеников свт. Димитрия Ростовского чувствуется, что автор делает акцент на страданиях и пытках, которые терпит человек за веру Христову. В описаниях жизни и страдания новомучеников присутствует существенно иной акцент: человек считает за ничто свои труды и страдания, надеясь только на милость Божию.
Надо принять во внимание тот факт, что свт. Димитрий черпал материал для составления Житий в «Четьях» Геннадия Новгородского, а тот просто переиздал труд католиков-боландистов, которые в свою очередь вывезли их из Византии. Конечно же, разные интерпретации не могут повредить верующему человеку черпать благодать и радость в молитве к этим святым. Но, думаю, для здорового рассуждения не помешает понимать это влияние.
Католическая схоластика воспитала ощущение такой обреченности человека, который спасается только страданием Христовым и суммой страданий святых за него. Самому же верующему не обязательно быть участником в этих страшных вещах. Православная же традиция напоминает, что Евангелие заканчивается Воскресением, радостью ощущения нового начала за границами земного бытия.
Мученик в переводе с греческого «мартириос», означает свидетель, а не страдание. Не количество крови и величину человеческих страданий подчеркивает церковная культура почитанием мучеников, а свидетельство присутствия любви Божьей в человеке.
Они умирали, благословляя своих мучителей. Они жили, творили добро, падали и поднимались, согрешали и каялись, как это положено истинным христианам, и смерть была живым свидетельством постоянного присутствия Христа не только в их жизни, но и во всем мире. «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28,20), то есть не только с теми, кто страдал, но и с теми, кто распинал.
Именно поэтому в Священном Предании говорится, что кровь мучеников — это семя христианства. Ведь человек не может по природе своей не бояться смерти и любить людей, которые забирают его жизнь. «Вся красота жизни, — писал св. Николай Сербский, — заключается в смерти ». Перед этой красотой, что в образе святых мучеников явлена, склонил голову языческий жестокий и бескомпромиссный в своих приговорах мир.
Умирая, святые мученики НЕ проклинали тех, кто не разделял их взгляды
Трудно поверить человеку, который в чем-то очень настойчиво убеждает. Это наоборот только гасит желание заинтересоваться предметом, на который так настойчиво упрашивают обратить внимание. Нет в этом мире сильнейшего оружия и проницательнейшей закваски, чем слово, подтвержденное делом.
Когда человек видит, как вы живете, для него становится очевидным, что, обращаясь к нему, вы рассказываете о своей жизни, в которой явное присутствие Божье, и простые слова представляют скромную славу. «Единственное слово христианина, сказанное с живой верой в Иисуса Христа, может творить великие чудеса, так как в этом слове действует ипостасное Слово» (св. Иоанн Кронштадтский).
Умирая, святые мученики ничего и никому не доказывали, не проклинали тех, кто не разделял «какую-то идею», которой они отдали все свои силы, а наоборот открывали для лишенных благодатной радости людей горизонты вечного бытия и смысл земной жизни.
Философ Иустин, живший во II в. и позже причисленный Церковью к лику святых мучеников, смотря на смерть христиан, подумал: «Добровольно умирая за Христа, в Которого веруют, выбирая смерть ради Него, разве могут они настолько любить грех?» Святого философа до глубины души беспокоила вот это вековое расхождение между тем, как человек прекрасно и мудро высказывается, и как безумно и ужасно живет. Даже диалог с премудрым Трифоном иудеем о Богооткровенной религии Израиля хоть и удивил Иустина, но не убедил. Всю свою жизнь ища наиболее убедительное объяснение истины, а главное, ее практическое воплощение, почти во всех ведущих философских течениях греко-римского мира, он ее увидел в образе христиан.
В толпе, ревущей на аренах римского цирка, наслаждаясь кровавыми зрелищами казни христиан, находились такие души, которые не могли не заметить радости в глазах мучеников. Одних это раздражало, а другие задавались вопросом: «Почему они радуются, когда лишенные чести, звания и привилегий, они так жестоко умирают? А может, именно этой радости мне и не хватает в моей пресыщенной сладостями и подавленной пессимизмом жизни?»
Христос не обещал человеку никаких конкретных благ, поэтому христиане никогда не отдавали свою жизнь, ожидая награды за это в будущем. Это расчет трутня, а христианство можно сравнить с подвижничеством пчелы. Для нее самоотверженный труд — это совсем не подвиг, а обычная жизнь, в которой Бог помогает, а после смерти своей она с Богом же и находится. Церковное предание донесло до нас слова мученицы Перпетуи, сказанные ею перед самой смертью: «Благодарю Бога, что я в теле жила с благодатью, а ныне стремлюсь к большему!»
Зачем умирать, ведь столько полезного можно совершить для человечества…
В чем разница между словами «верю» и «верую»? Если я говорю, что верю в Бога, это значит, что христианство и его высокие идеалы, его богослужения и культура мне очень даже нравятся, и я это принимаю без возражений.
Но человек — шаткое существо, и если изменятся обстоятельства, и станет неудобно или опасно быть христианином, он легко откажется от своих взглядов и объявит себя гуманистом. Зачем умирать, ведь столько всего полезного можно совершить для человечества! Господь описал такой тип религиозного сознания в Притче о сеятеле: «Подобно и то, что посеяно на каменистом грунте, означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда наступит скорбь или гонение за слово, сразу соблазняются »(Мк 4,16-17).
Мученики не могли не умирать за Христа, потому что они жили тем, от чего им предлагали отречься. Их ответы своим мучителям стали Символом Веры в устах христиан. Этот гимн торжества воплощенной истины начинается со слова «Верую» и был сформулирован на I Вселенском Соборе только в 325 году, но он чеканился мучениками слово за словом целых три века. Догмат — это выраженный в слове опыт их жизни во Христе, утвержденный их смертью за Христа.
Один мой знакомый машинист как-то сказал, указывая рукой на пронумерованные правила безопасности вождения поезда: «Я знаю на зубок каждую йоту на этой пожелтевшей бумажке, которая ежедневно висит здесь у меня над головой. А знаешь почему? Потому что каждое слово здесь записано человеческой кровью, за каждым правилом — сотни жертв…»
Святые — это не те, кто не грешил. А те, кто находили в себе мужество попрать свое самолюбие и в грехе прийти к Богу с покаянием
Господь избрал для проповеди Слова Божия не интеллектуалов, которые точно могли запомнить мысли Учителя и передать их в тексте, а простых рыбарей, искренне любивших Христа и поэтому не могущих отречься перед лицом страданий от Того, Кто живет в сердце, от Того , Кто стал органичной частью жизни. «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни»(Ин. 6,63).
Начиная с Апостолов, сонм мучеников Церкви Христовой пополнялся людьми с живым религиозным чувством. «Прекрасный гимн Богу — бессмертный, воспитанный в праведности человек, — пишет святой Климент Александрийский, — в сердце которого начертаны глаголы истины».
Вспомните сказание о смерти священномученика Игнатия Богоносца. Когда мучители вынули его сердце, там было начертано имя Божие. «А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают его, и приносят плод одни в тридцать, другие в шестьдесят, другие в стократ» (Мк 4, 20).
Перед тем как сеять, почву нужно тщательно перепахать, вырвать корни дикой растительности и взрыхлить. Так же и мученичеству предшествует глубокое, внимательное отношение к жизни.
Вот, например, мученик Вонифатий. Всю жизнь, казалось бы, жил в блуде, а тут случайно пострадал и мгновенно стал святым… Люди по-разному грешат. Один может хвалиться и даже гордиться своим грехом, а другой не может не грешить, и это его очень угнетает и беспокоит, и рану он лечит в храме.
Святой мученик Вонифатий
Святые — это не те, кто не грешил. Святые — это именно те люди, которые находили в себе мужество попрать свое самолюбие и в грехе прийти к Богу с покаянием. Скорбь сердца о грехах — это мученическая кровь души кающегося.
Святой Вонифатий не стал мучеником, он БЫЛ мучеником, и Бог явил миру его покаяние в его страдании. Поистине «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали» (Лк. 12,2).
Что легче терпеть от людей — издевательство или лукавство?
Христианство — это не система взглядов или правил поведения в храме и на работе. Христианство — это жизнь во Христе, а смерть — это встреча со Христом. Как женщина, носящая ребенка в своей утробе, а затем встречающаяся с ним, когда его родит.
Святые отцы называли человека «младенцем вечности». Мученик — не раб, что до смерти боится не угодить хозяину, а ребенок, который не может жить без молока матери. «И если я сделал что-нибудь хорошо ради Бога, Которого я люблю, — говорил в своей проповеди св. Патрик Ирландский, — я молю Его даровать мне возможность пролить кровь ради Имени Его. Если даже я останусь не похоронен и мое ничтожное тело будет разорвано на куски. Ведь я твердо верю, что если произойдет именно так, то будет сохранена и душа, и тело. Единственная похвала, единственная награда, которую горячо ищу и которую не отнимет у меня время, уже прочно утверждена в сердце моем».
Христу было бы гораздо легче терпеть издевательства, насмешки над Его страждущим Телом и даже смерть от рук любимого Им человека на Голгофском кресте, чем почести из лукавых уст того же человека, приветствовавшего Его как царя земного при въезде в Иерусалим. Архимандрит Кирилл (Зайцев) писал в своих воспоминаниях, что когда уезжал в свой родной городок, возвращаясь из ГУЛАГа, то душа просилась назад, ведь его будут встречать с почестями и почитать еще живого, как мученика.
Для чистой души внутренний огонь тщеславия и гордыни стерпеть гораздо труднее, чем обжечь тело. Вот почему истинных мучеников никакие обхаживания римских чиновников и перспективы успешной жизни и карьеры без Христа не могли заставить отречься от мученического венца.
Так же и в советские времена. Перед тем, как расстрелять представителя реакционного духовенства, приклеить штамп «враг народа» и отправить в концлагерь, батюшке предлагали молниеносную карьеру в каком-нибудь Союзе воинствующих безбожников. Конечно, много было таких, которые соблазнялись. Как вот о. Александр Осипов, который был богословом с мировым именем, а затем на весь мир страстно и цинично ругал Православную Церковь. Зато у него была квартира, социальные гарантии и главное — слава и признание. Глубокие были богословские познания, но мелкое сердце, вот и не смог он понести мученический венец.
Его соотечественник, епископ Тобольский Гермоген на приглашение советской власти к «сотрудничеству» ответил: «Величественное дело проповеди Христова Евангелия я никогда не положу на подножие той или иной политической партии». Через несколько дней он был закопан живым в землю, но память его жива на Земле.
Тщательнее всего преследовали христиан выдающиеся, гуманные и талантливые императоры Рима. Почему?
Римские чиновники в большинстве своем были умными людьми и последовательными дипломатами. Ведь Рим уважал и способствовал развитию всех национальных религий. Кланяйтесь кому хотите, главное, чтобы исправно платили налоги. Поэтому суть их претензий заключалась не только в том, что мученики не хотели кланяться гению патрона языческого государства, римского императора, и тем самым нарушали порядок. В Иерусалиме, например, не было идолов, и евреев не принуждали поклоняться богам, потому что это запрещала их национальная религия.
Римляне не только не унижали национальных религий своей империи, но наоборот даже способствовали их развитию. Историк Иосиф Флавий в своих «Иудейских Древностях» описывает историю, как римский прокуратор решил на фронтоне Иерусалимского храма повесить изображение императора, но им же был за это жестко наказан, ведь это могло привести к кровавым столкновениям.
Представьте себе римского администратора, который допрашивал христианина: «А какой национальности твой Бог? Где он живет, когда он породил ваш народ и что вам подарил? Если он мне понравится, я его изображение поставлю из уважения к твоему народу в своей домашней кумирне наряду с другими богами. Наше государство демократическое и исповедует плюрализм». И христиане отвечали примерно так, как мы исповедуем истину на каждой Литургии: «Наш Бог не имеет никакой родины, Он Сам создал и небо, и землю, и человека. Он подарил нам возможность жить с Христом везде и всегда и вечно. Он дал нам заповеди, по которым живя, мы надеемся попасть в Царство Небесное».
Именно этот факт и ставил в тупик толерантную языческую империю. Получается, что древняя высокая культура Рима, ее мировая слава и могучая сила — ничто? Но по сравнению с чем, точнее, с Кем? Недаром тщательнее всего преследовали христиан выдающиеся, гуманные и талантливые императоры Рима. Я не беру во внимание таких моральных уродов, как Нерон или Декий, которые уничтожали все, что мыслило, жило и дышало.
Такие властители, как Траян или Диоклетиан в истории мира остались выдающимися людьми, которые внесли свою весомую лепту в развитие мировой культуры и науки. Но вот в истории Церкви они фигурируют как крупные гонители.
Лучшие люди римского государства, такие, как, например, великомученик врач Пантелеимон или полководец Георгий Победоносец не знали милости, если они оказывались христианами. Императоры приближали их к себе, потому что видели не только способности, но и усердие и честность. Они умели это ценить и щедро воздавали за хорошую службу. Но когда христиане оказывались такими же честными и мужественными в своей вере во Христа, то это воспринималось как гордыня, неблагодарность, и их присутствие в империи на руководящих должностях считалась опасным для государства.
Подвиг мученичества — это завершение подвижничества ежедневного
Память мучеников почиталась в святой Церкви еще задолго до того, как были установлены даже такие величественные праздники, как Рождество Христово или Благовещение…
Среди мучеников, которые с древних времен почитаются нашей Церковью так же величественно, как и Греческой, стоит св. Димитрий Солунский. Храмов, построенных в честь этого святого, очень много на Украине. Он был отличным воином, послушным сыном и ответственным администратором в идеально построенной социально-административной системе Римской империи. Защищая свою языческую Родину, защищая Фессалоники от варваров-славян, он тем самым служил Господу. «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога, и власти существующие установлены от Бога… Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро … Потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести»(Рим. 13, 1-5).
Император Максимиан, что и приказал его казнить, терял талантливого полководца, но выбор святого был однозначен: «Я служу тебе, как царю земному, но поклоняюсь одному Богу, Царю Небесному».
Великомученик Димитрий Солунский
Другими словами, какой солдат — такой и христианин. Подвиг мученичества — это завершение подвижничества ежедневного, исповедничества вдохновенного. Мне кажется, нам, украинцам, пример Димитрия Солунского должен сегодня служить уроком и указывать путь борьбы с ненавистью и пренебрежением, царящими в обществе.
Как любить ближнего, если он ходит в «москальскую» церковь
Православные христиане, принадлежащие к УПЦ и к УПЦ (КП), такие же патриоты, которые самоотверженно работают на славу своего государства, которые служат в армии, защищая суверенитет Украины. Господа нельзя обмануть, Он смотрит на сердца. Какой ты священник, учитель или воин, таким тебя и призовет Господь в свое время.
Не в том героизм, чтобы забирать храмы у соседа, который является прихожанином УПЦ, и таким образом утверждать правоту своих взглядов в критическое для страны время. Или бесчестить УПЦ КП, как схизматиков.
Если ты, живя на своей Родине, не любил своих ближних в угоду какой-то там русской или украинской националистической идее, то таким и будет суд: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его; ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня»(Мф. 25,41-43). — «А как же можно было, если ты ходил в»москальскую»церковь?!»
Мы — не мученики, а борцы за свои права
«Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня…» (Мф. 5,11).
После того, как у нас забрали несколько храмов, мы, не страдая застенчивостью, просто уверены, что эти слова точно о нас, прихожанах УПЦ, мучениках истинной Церкви, сказаны.
Хочу заранее сообщить, что это не так. Хотя бы потому, что мы при этом злословим больше, чем злословят нас. Не замечал я что-то на лицах гонимых христиан УПЦ на Западе Украины (как и УПЦ КП на Востоке) никакого блаженства, только бешенство. Это не мученичество, а борьба за свои права, которая выходит за рамки не только юриспруденции, но и простой культуры и человечности.
Мы недостойны мученического венца, потому что нет у нас такой высокой христианской жизни.
Думаю, напоследок не лишним будет вспомнить слова не святого, но мудрого рыцаря Дон Кихота: «Святая вера велит нам делать добро врагам и любить ненавидящих наших, эта заповедь кажется несбыточной тем, кто помышляет больше о мирском, чем о Божеском, живет плотью, а не духом. Потому Иисус Христос, истинный Богочеловек, давая нам Закон, сказал, что иго Его благо и бремя легко, а значит, не мог Он заповедовать нам ничего сверхсильного».