Протоиерей Константин Камышанов
Спутники утраты веры в Бога
Сегодня в храмах читается Евангелие о милосердном самаритянине. Сюжет прост. Вот плохие священник и левит. Они немилосердные и равнодушные. Они идут из Иерусалима в город греха Иерихон. Вот хороший иноверец. Он добрый и отзывчивый. И идет из Иерихона в Иерусалим. Иерихон и Иерусалим – символичный финал их путешествия.
Вывод: жестокосердные верующие для Бога хуже, чем добрый безбожник.
Господь хочет, чтобы мы обратили внимание на то главное, в чем люди угождают Богу – плод веры – добро. Чтобы мы задумались о собственной жадности и немилосердии и уяснили, что эти пороки – спутники утраты веры в Бога. Если мы сможем увидеть связь жадности и немилосердия с потерей веры, то нам непременно захочется избавиться от препятствия, отделяющего нас от Бога.
Отсекаются грехи на исповеди. Но что имеем в реальной исповеди на предмет милосердия и жадности? Чаще всего – ничего.
Дочь болеет, муж пьет
С чего начинается исповедь в нашем храме? Те, кто часто ходит в храм, почему-то забывают грехи. Чтобы не забыть (!), они записывают в дневник. И на исповеди любят говорить по бумажке, примерно по такому стандарту: «Согрешил: церковного и келейного правила неисполнением, хождением в храм Божий без усердия, с леностию и небрежением; оставлением утренних, вечерних и других молитв; во время церковной службы – согрешил празднословием…» Ну, и всякое такое виртуально-набожное.
Некоторые начинают исповедь гораздо предметнее: «Дочь болеет, муж пьет…» Другие, приходя на исповедь, вообще не знают, о чем говорить, и просят помочь исповедаться. Лидеры покаяния – нарушение десяти ветхозаветных заповедей: не чтил родителей, крал, гулял, завидовал, лгал…
Но есть у нас и совершенные прихожане, которые достигли ветхозаветной праведности и уже не знают, в чем каяться. По возрасту им блуд неприемлем, украсть дома у самого себя нельзя. Так, сплетни и осуждение. Такие и каются, и разводят руками: «Во всем грешен, а в чем – не знаю».
Таким говорю: «Слава Богу! Ветхий Завет мы одолели. Будем считать, что сегодня первый день настоящего христианства – торжества божественной Любви».
Что это такое – любовь и зачем она?
Любовь – это перенесение центра тяжести жизни с себя на Бога и на ближнего. А вот тут проблема. Зачем жить не собой и по себе, когда это очевидно выгодней?
Многие помнят отца Авеля Македонова из Рязани. Так вот, он про таких, зацикленных на себе, говорил так: «Раньше в деревне все дети были как бы общие. Любая мать ему нос вытрет, даст конфетку, а если надо – и заступится. А теперь? Пошла в магазин, купила колбасы, села у телевизора и сидит. И не нужны ей ни чужие дети, ни свои, и вообще никто на свете».
Вот так и мы. Мы ушли от закона, но не пришли к любви. Мы называем себя христианами, а на самом деле мы ветхозаветные фарисеи.
Брать – это понятно, потому что это мне
Мы хвалимся тем, что чтим закон и право славим Бога. Но ведь плохо чтим закон. Хуже фарисеев. Хуже мусульман. Намного хуже. Но и намного полнее берем у Господа талантов, которые не отдаем ни Господу, ни ближнему.
Брать – это понятно, потому что это мне. Отдавать – непонятно, потому что не мне. Любовь любовью, а деньги врозь.
Чтобы сделать такое большое доброе дело, какое сделал самаритянин, нужно быть к нему готовым. Нужно до этого сделать тысячу мелких добрых дел, чтобы, когда подойдет большое дело, взяться за него не раздумывая, на автомате. В человеке должна быть ускоренность добра, которая прививается ежедневным упражнением.
Но у нас как? Прошел день без доброго дела, да и что такого? Завтра или послезавтра Бог подаст, кому помочь. В чем печаль-то?
Ну, не помог тому или сему. Всем не поможешь. Сами концы с концами едва сводим: кредит на новую квартиру, свадьба детей, для матери лекарства, да и отдохнуть надо по-человечески. Во всем расход, а приход мал. В чем грех-то?
Почему мне надо любить этих людей, которые, может быть, и сами виноваты в том, что упали? Вот я люблю всех, а меня кто полюбит? Так ведь на шею сядут и ноги свесят. Самому мало. А почему я его должен кормить, слава Богу, у него родня и две руки есть. Пусть они его и кормят. А мне кто даст?
Добро требует укоренения. Без регулярного упражнения в милосердии сердце вянет, как цветок в горшке, который забывают поливать. Сердце сохнет и уже не в состоянии принять в себя Духа любви, ни к Богу, ни к людям, ни к себе. Оно становится таким, каким оно было у приснопамятного священника, идущего в Иерихон.
Такое сердце пребывает во тьме и медленно погружается во зло.
Закрыть лицо руками — «я в домике»
Как можно объяснить слепому, что такое свет? Как можно рассказать немилосердному человеку, что такое божественная любовь и зачем непременно надо всех любить? Экий максимализм и крайность! И как можно выбраться из тьмы на свет?
Тут тайна. Не мы выбираем Бога, а Бог выбирает нас. Он первый приходит абсолютно к каждому человеку и дает понять, что такое благодать. Он дает знать, как сладка жизнь в Духе Святом и как горька влюбленность в себя.
Бог никогда не оставит человека, который хоть немного тоскует о Нем и просит прийти и спасти его душу от зла.
А дальше – наш собственный выбор. Повернуться к Богу лицом, или закрыть лицо руками – «я в домике».
Первая рука, которая нам закрывает глаза – жадность. Вторая рука, закрывающая нам глаза – это бессердечие.
Фото: Владимир Осокин/rasfokus.ru
Христианство начинается именно с преодоления жадности и принятия милосердия. Это граница, отделяющая нас от всех тех, кто знает Бога, но считает, что любить Его не обязательно и не нужно.
Исповедь есть лакмусовая бумажка, которая обнаруживает, живет человек по Богу или по себе.
И каков результат? Я практически не слышу такого покаяния:
– Согрешил тем, что не искал добрых дел.
– Согрешил тем, что на жадность обменял любовь к Богу и людям.
– Согрешил тем, что не хотел Бога видеть нашим общим Отцом, а ближнего братом.
Так в какого Бога ты веришь? Что это за христианство без Христа?
Ответ читаем в Евангелии, в котором нам рассказывается о том, как ко Христу теснился народ, чтобы исцелиться во время Нагорной проповеди. А Он им говорит не о здоровье тела, а о блаженстве – здоровье души, которое достигается в трудах. Он говорит:
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Он говорит, а Его не понимают. Как и мы. Мы про болезни, про то, что дочь болеет, на работе всё не так. А в чаше выносят Тело и Кровь Христовы – залог Царства Небесного, которое нам на земле почему-то неинтересно.
Это не грех – молить Бога о здоровье или благополучии. Но вот если дочь не будет болеть, деньжата заведутся и на работе будет порядок, что тогда? Поделишься? Нет? Даже если предложат блаженство Царства Небесного?
– Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах.
Какая награда у бесплодной смоковницы? Нас смущает безверие. Будет ли Царство, неизвестно, а то, что деньги в кармане, известно наверняка.
Бог — отец, а люди и ангелы — братья
Какая примета того, что Господь посетил человека? Радость.
«Возрадуйтесь» – эти слова относятся к нашему настоящему времени и служат индикатором жизни в Боге и в любви к людям. Бог так устроил мир, что полной радостью мы можем радоваться, когда центр тяжести нашей жизни лежит вне «Я».
«Велика награда» – относится ко времени будущему. Если мы не верим ни радости, ни награде, ни словам Христа, ни Его воскресению, то что мы делаем в храме?
Это слова Самого всемогущего Бога, летящие к нам из глубин Вселенной, они сообщают нам о конструкции мира, принцип которой лежит в самоотдаче. Мы отдаем как человеческое, принимаем божественное. Закон мира мы изменить не можем. Если пойдем против рожна, сначала озлобимся, потеряем источник жизни и умрем.
Так сказал Бог. И слово Его крепко.
Мы плохо слышим эти слова, потому что сердце черствое, потому что жадность закрыла нам сердце, потому что лежащий на улице человек у нас вызывает брезгливость. Потому что на работе мы вместо братьев видим противников, потому что чужие дети нам кажутся противными, потому что мы никого не любим, как та бабушка с колбасой и телевизором.
Если сердце отозвалось на призыв Бога, можно спастись при помощи ума и припоминания. Вспомним, что мы все-таки назвали себя христианами, надели на грудь маленький крест, что при крещении восприняли благодать мало чем меньшую, чем ангелы и архангелы.
Вспомним, что Бог нам отец, а люди и ангелы – братья. И вспомним доброго самаритянина, который показался на страницах Евангелия и исчез. Мы не знаем ни имени, ни рода, ни звания. Но он остался в очах Господних прекрасным человеком. Вспомним и подумаем о том, какую радостную награду Господь определил этому человеку, когда он отъезжал из гостиницы, в которой положил избитого и израненного путника, сказав:
– Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе.
Как должна была вспыхнуть благодать у него в сердце. Как обрадовался Господь его благородству и щедрости!
Картина Паулы Модерсон-Беккер
А мы пойдем из храма в мир
Те, кто прошел мимо страдальца, шли из Иерусалима. А мы пойдем из храма. Пойдем в мир. И будем жить среди людей, которым мы чем-то да нужны. И это прекрасно, когда мы нужны Богу и людям.
Скажут, что трудно быть добрым. Но это хорошо, что в жизни так много трудностей, потому что они – повод для реализации любви. Любовь, трудности, жертва Богу, благодать и блаженство соединены в одно целое и напоминают нам о словах Бога о том, что Царство Божие силой берется. Нашей силой, при помощи силы Божией, приносящей не только успех, но и благодать.
Благодать милосердия везде обильна. Людей, которым нужна наша помощь, мы сможем найти на работе, на улице, в больнице и дома. Нет ничего проще, чем найти тех, кто нуждается в помощи на пути в Царство Небесное, на пути в Иерусалим. Тех, кому мы можем послужить молитвой, деньгами, сочувствием.
Поэтому нам надо научиться настоящей исповеди христиан, приносящей благодать, любовь и венчающейся милосердием – плодом жизни в Боге.
– Согрешил, Господи, нелюбовью к Тебе и людям. Каюсь. Научи меня любви. Дай мне мягкого и чистого сердца. Дай мне Духа любви в этом веке и в веке будущем.
Аминь.