Матерная ругань — это плохо, но терпимо, или недопустимо? Почему многие стесняются материться в присутствии детей и родителей? Что происходит с душой сквернословящего человека? Размышляет игумен Савва (Мажуко), насельник Свято-Никольского мужского монастыря города Гомеля, Белоруссия.
Фото: eparhiya.by
Русский язык тяжело дается иностранцам, и удивляться тут нечего: по сравнению с «экономными» языками — французским или английским — наш «великий и могучий» кажется излишне усложненным. Правда, один знакомый англичанин, которому не терпелось поговорить с русскими, открыл самый простой способ погружения в стихию нашей родной речи.
Есть у нас такие языковые средства, коими можно сообщить всё или почти всё. Этими средствами пользуется с разной интенсивностью почти половина нашего населения, но, по крайней мере, если кто и не пользуется, то прекрасно понимает этот пласт лексики, основанный на четырех-пяти корнях. Изучив грамматику, словообразование и эти универсальные корни, оный англичанин быстро освоился на просторах нашей необъятной Родины, а в некоторых компаниях и совсем шел за своего.
Русский язык тяжело дается не только иностранцам, но и самим носителям языка, многим из которых крайне трудно выйти из круга матерной речи и сквернословия. Всеозначающие корни оплетают их так крепко и туго, что беднягам никак не вырваться из их тесных объятий. Ведь в этой стихии человек купается с детства, для некоторых это первые слова, первые опыты общения и даже литературного творчества. Педагоги в школах и вузах всё чаще стали замечать, как тяжело говорят дети, и какие слова они силятся не произнести в том месте, где внезапно обрывают речь, и эти паузы, поверьте, далеко не худший вариант.
Сейчас широко и всерьез спорят о ценности русского мата. Есть добротные исследования и словари. На защиту мата встала творческая и не очень интеллигенция. Один весьма образованный и уважаемый московский автор призывает спасать русский мат как национальное достояние, не дать его на откуп дурновкусию и бездарности, это богатство и святыня народа, которую надо спасать от профанирования; защитить русский мат, дать ему достойную апологию…
Как видите, всеобщая грамотность не всем идет на пользу. И, тем не менее, мы не можем не признать некоторые положительные, да, именно так, — положительные моменты матерщины. Научный факт — матерная брань и сквернословие снижают степень агрессивности. Когда люди стали ругаться матом, убийств стало меньше. Тут можно вспомнить «вечноцветущего» Гомера, открывающего свою «Илиаду» словесной бранью двух великих героев античности — Ахиллеса и Агамемнона. Дело шло к поножовщине, но вмешалась Афина и заставила Ахиллеса ограничиться руганью, ставшей, между прочим, шедевром изящной словесности.
И чего тут лукавить, есть что-то симпатичное и по-настоящему привлекательное в хорошей матерной ругани. Современники Куприна были в восторге и всегда ждали с нетерпением, когда же прославленный писатель начнет ругаться матом. Говорят, это было незабываемое зрелище и слушалище. Однако никоим образом я здесь не оправдываю использование матерной брани в речи и, упаси Боже подражать нам такому изяществу. Но все же, надо иметь в виду, что эта лексика имеет место быть и как реальность нашей жизни и языка может и должна представлять интерес и ценность для исследователя.
Именно так считала великая Анна Андреевна Ахматова, утверждавшая, что пользоваться матерными словами и выражениями имеют право только филологи. Но пользуются этой лексикой — увы! — не только филологи и, что уж совсем необычно, не всегда для ругани. Матами теперь разговаривают.
Как-то в беседе со студентами я выяснил, что для некоторых из них говорить матами — принципиальная позиция, своего рода credo. Что только в юности не претендует на статус символа веры! Тогда я спросил этих принципиальных матерщинников, как они поведут себя в такой ситуации: вы едете в троллейбусе со своим маленьким сынишкой; рядом стоят молодые люди и громко и радостно разговаривают матами. Уютно вы себя будете чувствовать или даже не заметите этого? Студенты молчали и смущенно хлопали ресницами.
Когда ты молод и терять тебе нечего — на какие только глупости ты не подпишешься. Но рядом с ребенком или с матерью, бабушкой, отцом все приобретает совсем другие оттенки и звучание. Известный сатирик Михаил Задорнов как-то рассказывал, что его отец, тоже знаменитый писатель, завещал ему: никогда не пиши того, что ты стыдился бы прочитать матери. Хорошее правило. Но вот вопрос: почему так непристойно звучит мат именно при детях и матерях?
Каковы бы ни были наши взгляды и религиозные предпочтения, мы как-то интуитивно, бессознательно видим в ребенке чистоту и непорочность, нуждающуюся в защите. Родитель, старый человек, бабушка, мама, отец — даже в наше мятежное время эти слова хранят в себе опыт священного и требуют особого благоговейного отношения. В древнем Риме благоговение перед родителем доходило до того, что наряду с необычайным развитием «банной» культуры взрослому сыну запрещалось мыться в одной бане с отцом, а зятю с тестем. Образ родителя нельзя было «расколдовывать», пожилой человек был сакральной фигурой.
А какое же значение у наших мёртвых корней? Это генитальная лексика. Слова, обозначающие определенные органы человеческого тела и связанные с их работой действия. Еще Цицерон обратил внимание на такое необычное свойство нашего языка: «Что касается частей тела, пользоваться которыми необходимо, то их и пользование ими не называют их именами. И то, что делать не позорно, только бы это делалось украдкой, называть непристойно» (Об обязанностях I, 35, 127) . Вот такой парадокс, связанный с казалось бы естественными отправлениями тела. Люди из древности заметили, что в этой сфере надо быть осторожными даже в словах, не только в действиях и поступках, и естественная стыдливость и скромность научали человека с детства благоразумной осторожности.
«Разбойничать, обманывать, прелюбодействовать, по существу, позорно, — пишет Цицерон далее, — но об этом говорят без непристойности; прилагать старания насчет детей, по существу, прекрасно в нравственном отношении, но по названию своему непристойно» (Об обязанностях I, 35, 128) . И мы можем задать резонный вопрос: а почему собственно мы так осторожничаем, ведь что естественно, то не безобразно, — так, по крайней мере, говорят наши оппоненты. В тотальности генитальной лексики, т. е. в том, что этими корнями, этим языком можно передать почти всё, если не абсолютно всё, для меня ответ на этот вопрос.
За что был проклят Хам, младший сын Ноя? Он увидел своего отца пьяным и голым и посмеялся над ним. И что же тут такого? За что надо было проклинать потомков человека, который с таким трудом только что спасся из вод потопа? Библия, иногда излишне откровенная, здесь высказывается слишком осторожно. Грех Хама в том, что он свёл всю жизнь своего отца к жизни гениталий. Мы даже приблизительно можем представить, как он назвал своего старого родителя. В наше время это слово или эти выражения так часто звучат, что мы стали уже нечувствительны к тому оскорблению, которое они наносят человеку.
Ной прожил девятьсот пятьдесят лет. Он был мальчиком, юношей, мужем, старцем. Он любил и был любимым, радовался и плакал, встречал рождение своих детей и переживал за супругу. У него были родители и братья, увлечения, ссоры, обиды и радости. Он был пророком Божиим и религиозно одаренным человеком.
Как он пережил годы проповеди, строительство ковчега, непонимание близких и родных, насмешки соседей, считавших его всего лишь выжившим из ума чудаком, которому не на что тратить свое время? Кого из сыновей он любил больше, был ли он внимательным или строгим с невестками и внуками? У этого человека была большая и насыщенная жизнь, и вот однажды его сын, его младшенький, одним словом свел всю эту сложную и необычную жизнь к жизни скрытых от глаз органов.
Как-то у одного кавказского старца спросили: как следует относиться к человеку? Батюшка ответил одной фразой: с благоговением! Сквернословие тем и ужасно, что кощунственно сводит жизнь каждого человека к работе определенных частей тела. Это сейчас модная теория среди ряда психологов, и может быть язык, который называют и домом бытия, и исповедью народа, наш язык как раз и выражает то кощунственное и богохульное поветрие, что овладело душами людей. Так быть не должно. Это недостойно человека. Человек открывается только взгляду благоговейного.
Читайте также: