«На ночь глядя» с архим. Тихоном (Шевкуновым) (ТЕКСТ+ВИДЕО)
Гость программы «На ночь глядя» архимандрит Тихон (Шевкунов) — священнослужитель Русской Православной Церкви, автор книги «Несвятые святые». Наместник московского Сретенского ставропигиального мужского монастыря. Ректор Сретенской духовной семинарии. Ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре. Сопредседатель Церковно-общественного совета по защите от алкогольной угрозы. Церковный писатель. Руководит издательством Сретенского монастыря, главный редактор интернет-портала Православие. Ru.
Ильдар Жандарев: Считается, что в книге люди ищут тот опыт, которого им не хватает в жизни.
Борис Берман: Ну да.
Ильдар Жандарев: А негативный опыт они тоже ищут?
Борис Берман: Лично я ищу, как этого избежать.
Ильдар Жандарев: Успешно?
Борис Берман: Похоже, такую книгу еще не написали. Добрый вечер, на первом канале программа «На ночь глядя». Меня зовут Борис Берман.
Ильдар Жандарев: А я – Ильдар Жандарев.
Борис Берман: В эту студию приходят люди, которые нам с вами интересны. Этим людям всегда есть, что сказать.
Ильдар Жандарев: Не хотелось бы никого обижать. Главное, нам есть, что спросить, на ночь глядя.
Ильдар Жандарев: Сегодня у нас в гостях архимандрит Тихон, настоятель Сретенского ставропигиального мужского монастыря. Ректор Московской духовной семинарии.
Борис Берман: Добрый вечер. Спасибо, что Вы к нам пришли. Отец Тихон, мы могли мы перечислять другие Ваши ипостаси, церковные и светские, но мы не будем этого делать. Объясню нашим зрителям: мы пригласили нашего гостя, как писателя. Он автор книги «Несвятые святые и другие рассказы». Это не просто книжка, а книжка, которая за недолгий срок выдержала 7 изданий, ее общий тираж достиг 1 млн 200 тысяч экземпляров. Это редкий случай, потому что это не детектив, и не сборник диет, как похудеть, не голодая, скажем так. А как бы Вы сами определили жанр этой книжки?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Наверное, это просто истории, такие жизненные истории. В книге рассказывается о тех событиях, которые произошли на самом деле, здесь нет ничего придуманного, поэтому мне самому достаточно сложно определить жанр. Просто истории.
Ильдар Жандарев: А как родился замысел этой книги, с чего все началось?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Началось с того, что я, как священник, говорил проповеди. В том числе рассказывал какие-то жизненные примеры. Жизнь Церкви очень многогранна и необычайно интересна. Встречаются такие люди и такие события, которых в миру просто не встретишь. И во время этих проповедей я кое-какие истории рассказывал, иллюстрируя ту или иную ситуацию. К тому же я ректор, только не Московской духовной семинарии, а Сретенской, Московская семинария – это наша альма-матер. Это все равно, что Первый канал и районное телевидение. Вот так. У нас 200 студентов, не так уж и много, но не так уж и мало. И читая им лекции по пастырскому богословию, я приводил им примеры тех историй, которые попали в эту книгу. В конце концов, мне стали советовать все это записать и издать. Долгое время я времени не находил, не думал это делать, побаиваясь, что у меня не получится. Одно дело говорить, другое – переложить это все на бумагу. Но, в конце концов, в течение двух лет где-то, урывками, на коленках, в машине, самолете, поездках, командировках эта книга постепенно записывалась.
Борис Берман: Книга получила несколько очень хороших премий – премия Рунета, «Книга года» и вошла в шорт-лист Большой книги, — объясняю зрителям: это сама крупная наша национальная премия, — где заняла первое место в читательском голосовании. У меня просьба, попробуйте вернуться в тот день, где на сцене дома Пашкова Вы сидели в числе тех, что вошел в шорт-лист, там и Даниил Гранин, и Захар Прилепин, и Ваш однокурсник по ВГИКу Андрей Дмитриев, а вот о чем Вы думали, когда конверты вскрывались, а Вы сидите там.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Во-первых, я себя писателем не считаю. Другое дело, что кто-то меня вдруг так называет. Это страшно приятно, но я понимаю, что это такой перебор. Я священник. И вот от этого я ни в коем случае не откажусь. Мне было приятно, интересно, весьма лестно быть в такой компании.
Борис Берман: И не было волнения, объявят Вашу фамилию, первая премия, вторая, третья…
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Вы знаете, сразу сказали, что первая премия в читательском голосовании, поэтому…
Борис Берман: Вы сделали вывод, что…
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Да, это было сказано мгновенно, поэтому все мое писательское тщеславие было удовлетворено. Я расслабился и созерцал все остальное действо.
Борис Берман: Книжка была переведена на несколько языков, в каких странах?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Первый перевод был в Греции, как ни странно. С одной стороны они православные, греки удивительные люди, у них есть удивительное выражение, по-гречески звучит «сига-сига», понемножку, понемножку, тихо-тихо. И они, греки, — народ такой неспешный. Поэтому когда вдруг в Греции была издана эта книга первая, меня это очень удивило. Книга – это довольно много других причин для удивления, тираж тот же, популярности такой мы не ожидали, скажу честно. Так вот, в Греции уже третий тираж выдержала эта книга. И было очень приятно для меня, как для монаха, когда я приезжал недавно на Афон, и в одном, другом, третьем монастыре вдруг мне говорят, а в монастырях есть такая традиция, за трапезой, когда монахи обедают, читается какая-то книга. Иногда это жития святых, иногда это поучения, иногда это что-то просто интересное, что игумен желает, чтобы монахи услышали. И вот в каждом монастыре, в который мы приезжали, игумен сообщал, что уже прочитали или читают, что для меня было огромным счастьем.
Ильдар Жандарев: А на какие языки еще перевели?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Сейчас переводят на китайский язык. Целая группа китайских товарищей приехала и выразила желание перевести на китайский язык. Прекрасный был перевод, Джулиан Лонгфельд — известный очень американский переводчик, переводил Пушкина, Тютчева, он взялся переводить эту книгу, что было для меня большой честью. Он перевел ее, и в результате получилась замечательная книга, но это второстепенно: в результате он крестился, стал православным, соблюдает Великий пост, звонит мне. Один из консультантов наших китайских тоже крестился, так что в этом смысле…
Борис Берман: Я бы так функционально не подходил к этой книжке.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): А я наоборот подошел бы именно так, клерикально.
Борис Берман: Мы, например, читали эту книжку, но поползновений креститься нет, Вы уж извините.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Значит недоработки, надо еще что-то написать специально для Вас.
Ильдар Жандарев: Я хочу объяснить нашим зрителям, что, безусловно, отец Тихон неслучайно встал на стезю писательскую, потому что в 1982 году он окончил сценарный факультет ВГИКа. Тогда он еще был Георгием Александровичем Шевкуновым, где его учителем был замечательный драматург Евгений Григорьев, Вы знаете его по фильмам «Три дня Виктора Чернышова», «Отряд», «Романс о влюбленных». Я читал, что Вы во ВГИК попали совершенно случайно, дескать, Вы не собирались туда поступать. Пошли за компанию с приятелем, его не приняли, а Вас приняли. Это байка?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Нет, это действительно так, мой школьный товарищ Володя мечтал поступить во ВГИК, я мечтал поступить в медицинский, во ВГИК было в июле, в медицинский — в августе, и мы решили вначале провалиться во ВГИКе, потому что конкурс был очень большой, 40 человек на место, а потом вместе идти в медицинский. И в конце августа мы сидели с ним, ничего не понимая, потому что я поступил во ВГИК, а он поступил в медицинский.
Ильдар Жандарев: А почему Вы задержались в ВГИКе?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): На самом деле, Борис совершенно верно сказал, наш преподаватель главный, мастер, как мы его называли, это был совершенно фантастический человек, Евгений Александрович Григорьев. Елена Владимировна Тулякова помогала ему тоже. У нас был очень небольшой курс, закончило 8 человек, маленькая такая группа. Но учиться во ВГИКе было чрезвычайно интересно. Я глубоко благодарен этому институту…
Ильдар Жандарев: В те времена, когда Вы поступали и учились во ВГИКе, об этом вузе шла такая молва, где учится золотая молодежь. А Вы из какой семьи?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я из семьи медиков, обычных врачей.
Борис Берман: То есть, Вы не мажор?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Ну, я надеюсь, что нет.
Сергей Федорович Бондарчук очень жестко отбирал на свой курс. Или Герасимов. Конечно, кого-то проталкивали, просили, но это были единицы. Поэтому это и был кинематограф такой высокой планки.
Борис Берман: А как получилось так, что Вы в детстве дружили с Никитой Михалковым?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): В юности, в моей юности, в его тоже молодые годы.
Борис Берман: И как так получилось, что Вы подружились?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я уже и не вспомню, есть такие вещи, которые порой и не вспомнишь, бывают такие обстоятельства в жизни, особенно во ВГИКе, но мы с ним подружились в конце моей учебы. Я очень дорожу этой дружбой.
Борис Берман: Ваш однокурсник по ВГИКу Андрей Дмитриев, лауреат «Русского Буккера» за роман «Крестьянин и тинейджер», вспоминает о том, что в ту пору «Гоша был абсолютно наивен, как-то сказал мне, почему бы нам не издать какой-нибудь журнал. Я удивился, — пишет Дмитриев, — Ты понимаешь, что в этой стране за попытку издать журнал тебя посадят. — А за что? — спрашивает Гоша». Это правда, что Вы не понимаете, за что Вас могли посадить?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я не помню своих мыслей, может быть, притворялся, а может быть, действительно, хотя вряд ли, мы очень хорошо все понимали. Помню, как мы с Андрюшей Дмитриевым в 79-80 году, в первый раз прочтя «Архипелаг ГУЛАГ», ходили вокруг здания на Старой площади. Ходили и думали: что мы можем сделать с этим зданием, взорвать его или что. Так что я не думаю, что такая наивность прямо уж наивностью была, хотя думаю, что Андрюше виднее, он настоящий инженер человеческих душ.
Борис Берман: Вопрос к Вам, как к кинематографисту: а какие фильмы входят в Ваш золотой список, которые сформировали Вас, как кинематографического зрителя?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): «Восемь с половиной», «Блоу ап».
Борис Берман: Понятно, хороший список.
Ильдар Жандарев: А современный российский кинематограф Вы смотрите, знаете?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Знаю, я смотрю фильмы Никиты Михалкова, он показывает мне свои фильмы и в стадии работы, и уже готовые. Я очень благодарный его зритель, я всегда пропускаю мимо ушей всю критику, которая относится к фильмам Никиты Сергеевича. Что-то мне нравится, что-то меньше. Я очень люблю его ранние фильмы. Что касается современного кино, просто не получается.
Борис Берман: Это Вы говорите, пытаясь уйти от ответа, будучи членом Комитета по культуре при президенте РФ и ответственным секретарем Патриаршего совета по культуре. Как же так, это Ваша прямая обязанность?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Это несоответствие занимаемой должности.
Борис Берман: О, мы поставим вопрос.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я чувствую, к этому идет. Вы знаете, как-то пропал интерес к игровым фильмам. Вот документалистика интересна, а вот так, чтобы какой-то из фильмов… Последний хороший фильм, который я видел, и который произвел на меня очень сильное впечатление, это был «Брат-2». Я не могу сказать, что это шедевр, но это фильм, который по-настоящему отразил эпоху, сделал то, что кино последних лет может предъявить…
Ильдар Жандарев: Но ведь этот фильм совсем не назовёшь носителем христианских ценностей.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я бы не сказал, я бы сказал, что герой – это человек традиционных христианских ценностей.
Ильдар Жандарев: Несмотря на то, что все вопросы он решает с помощью насилия?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Вы знаете, он не непротивленец, не толстовец, это очевидно, но это человек, который, у него есть свое понимание… Это же постхристианская эпоха, деды его воспитаны на христианстве. И вот эти отголоски Христовых заповедей в виде стремления к правде и справедливости, это очень дорогого стоит. Помните, у Соловьева была замечательная последняя его вещь, я имею в виду философа Владимира Соловьева, в его «Трех разговорах» — книга, написанная в начале ХХ века — он пишет о том, что один из генералов рассказывает, что лучший и самый христианнейший поступок, который был в моей жизни – это когда целая орда бандитов нападала на село армянское, вырезала одно село и стремилась к другому, и он картечью разметал это войско, которое убивало и детей, и женщин. И, парадоксально, говорит: я думаю, что у меня много грехов, но то, что мы тогда сделали, наверное, вот это Господь мне зачтет.
Ильдар Жандарев: Вы в своей книге описываете несколько случаев, когда монахи прибегали к рукоприкладству, причем с симпатией описываете их, я так понимаю, Вы сторонник того, что добро должно быть с кулаками?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Без осуждения. Нет, это формула, выработанная в СССР, формула скучноватая. Добро должно быть, и добро нужно отстаивать. Как — это уже другой вопрос. Вы знаете, есть священники, был один священник… Священник не может ударить, по канонам Церкви. Он шел и видел, как хулиганы затаскивают девушку куда-то, он пытался их уговорить и увещевать, а потом вспомнил, тряхнул стариной, и он их просто побил. И архиерей его, наложив на него определенную небольшую епитимью, конечно же, простил. Хотя формально должны быть очень серьезные наказания. Каждая конкретная ситуация сердцу человека подсказывает.
Ильдар Жандарев: Я хотел бы вернуться к литературе. Поговорить о том, что Вы считаете, что там хорошо, и что там плохо. Над какой книгой Вы в последний раз плакали?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Ну, я вам отвечу, Вы снова зачтете мне это за профнепригодность. Над Псалтырью. Что касается светской литературы, я почитатель Достоевского, очень люблю Толстого — вплоть до «Анны Карениной», дальше уже становится для меня сложно. Я очень люблю классическую английскую литературу. Великих немцев… Французскую литературу я не стал бы читать
Ильдар Жандарев: А есть книги, которые Вы считаете вредными?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я бы сказал шире, наверное, и не о книгах. О некоем направлении в литературе и искусстве. Никто не говорит о том, что надо лакировать действительность, но тотальное очернительство и выжимание успеха из одного лишь негатива, вот это всегда меня повергает…
Борис Берман: Очернительство чего?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Жизни сегодняшней.
Борис Берман: Ну, я думаю, что у Вас нет примеров, поскольку Вы не читаете этих книжек.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Почитываю. Примеры я приводить бы не хотел, я говорю о направлении. Знаете, «ужас-ужас-ужас», «кошмар-кошмар», страх и кровь, и такая правда-матка в глаза – это вещь такая очень востребованная сейчас.
Борис Берман: Я не понимаю сейчас, о чем Вы. В Вашей книжке столько вещей, которые какой-нибудь критик газеты «Правда», не к ночи будет упомянуто, назвал бы очернительством.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Борис, я не критик.
Борис Берман: А скажите, как Вы относитесь к тому, что некие высокоумные люди призывают к ревизии школьной программы, исключить из нее «Бесы», «Мастера и Маргариту», и все такое прочее, как Вы к этому относитесь?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Знаете, вопрос об образовании – вопрос №1 сегодня. И я, будучи ректором, конечно, вижу, насколько мы запустили. Что касается программы литературы и русского языка, то как сейчас преподается литература, история и русский язык – это катастрофа.
Борис Берман: А что Вы думаете по поводу списка писателей школьного?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я считаю, что это ерунда полная. Больше того, глубоко убежден: место гуманитарных предметов в образовании надо очень серьёзным образом пересмотреть, надо увеличить количество русского языка, литературы, истории.
Борис Берман: Хотел бы проверить одну мысль, которую приписывают Вам, от Вас я ее не слышал, но одна крупная газета ее приписывает Вам.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): О цензуре?
Борис Берман: Да, что якобы Вы за то, чтобы вернуться к цензуре.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я издалека начну. А.С. Пушкин, наше все, в юности иначе как со словом «дура» слово «цензура» нее рифмовал. А вот в зрелые годы он был сторонником цензуры, и даже в одном из незаконченных своих произведений он написал целую главу, где он говорил о необходимости цензуры. И если мы говорим о цензуре тупой, которая отвергает всякое инакомыслие, и вкусовщине – «вот это мне нравится, а вот это нет»… Есть другой подход к отбору того, что можно подрастающему поколению, а что нельзя. Есть вещи в интернете, на телевидении, которые некий общественный совет, что есть и на западном телевидении, собранный из тех людей, которых уполномочило общество, переизбираемый, он должен каким-то образом проводить отбор.
Борис Берман: А где гарантия, что этот общественный совет не вернет нас к той ситуации, когда фильм Вашего мастера «Три дня Виктора Чернышова» был изуродован цензурой? А 200 картин лежали на полке. И где гарантия, что мы не вернемся к той ситуации?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): А вот скажите, пожалуйста, почему в советское время во время лютой цензуры у нас были гениальные писатели, потрясающие фильмы, причем пачками выпускались? Были книги, были песни, было все. Вам никогда не приходило в голову, что некий пресс, о котором я не говорю, что он нужен, он стимулировал каким-то образом творчество?
Борис Берман: Это немножечко похоже на некую, прощу прощения, это мазохизм, по большому счету, чтобы получить удовольствие. Вы бы не прочитали тогда «Архипелаг ГУЛАГ».
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Но я прочитал. Вопрос другой, в 50-80 гг., возьмем любые 20 лет из этого периода, уровень литературы, композиторского искусства, живописи, кинематографа, был выше или ниже?
Борис Берман: Мы не в бухгалтерии.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): А я считаю, что можно вполне.
Ильдар Жандарев: Вот это то, что называется «вкусовщиной». Мне так кажется, что количество интересных и актуальных произведений искусства всегда одинаково.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я не идеализирую советскую эпоху, и не говорю о том, что надо наложить пресс, и тогда у нас появятся Тарковские, Шукшины, Леоновы, и прочее.
Борис Берман: Я хочу продолжить эту мысль, пользуясь Вашей книжкой. Почему люблю Вашу книжку — там есть много правды, высказанной даже помимо воли нашего гостя. Он, как писатель, это пишет, а как обличенный властью человек, этого признать не может. Там очень много трогательных и жестких страниц, но, в то же время, без пафоса написанных историй о том, как служители Церкви подвергались гонениям в советское время. Я просто приведу фразу одну схимонахини Маргариты, бабушки Фроси: «Мы 70 лет в плену жили у советской власти». Вот это надо выбить золотыми буквами для тех, кто мечтает о советской власти. Вот это мое частное мнение, но вопрос тоже частный. Что может сделать Православная Церковь, чтобы остановить процесс этого возвеличивания? Я говорю о Сталине.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): А кто его возвеличивает? Люди ностальгируют, и правильно делают. О тех удивительных взаимоотношениях, мужестве, жертвенности, интеллигентности настоящей. Была масса и другого, но это совершенно не значит, что это все создал Сталин. Честно говоря, я такой проблемы не вижу.
Борис Берман: А видите ли Вы проблему другую, у меня вопрос про тело Ленина, как Вы относитесь к тому, что оно до сих пор лежит?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Крайне отрицательно, крайне отрицательно. Рано или поздно, глубоко убежден, это все будет…
Борис Берман: А рано или поздно?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Не знаю, я не пророк. Хотелось бы, чтобы это было пораньше. Есть люди, которые смотрят на это иначе, для которых Ленин – возвеститель особого пути, с моей точки зрения — совершенно страшного пути и кошмарного. Они переломили хребет России.
Борис Берман: Это Ваша личная точка зрения?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Личная. В Церкви есть крайне левые и крайне правые люди.
Борис Берман: Церковь замечательна по своей силе духа, сказал я, прочитав книжку «Несвятые святые», замечательный, совершенно дивный рассказ об отце Алипии, Воронов, по-моему, фамилия. Он был архимандритом Псково-Печерского монастыря, и там безумно смешная история, как он сопротивлялся хамству и невежеству людей, которые пытались его каким-то образом обвинить в том, что он церковный служащий. Среди этих людей Екатерина Фурцева, пьяные офицеры… они все были хамами и невежами.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я бы не сказал насчет офицеров, это были просто подвыпившие мальчишки.
Борис Берман: А теперь вопрос у меня такой, не все хамы – атеисты, но и не все атеисты – хамы. Скажите, Вы допускаете, что атеист может быть высоконравственным человеком?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Легко.
Борис Берман: А тогда объясните мне, почему в нашем обществе существует такая агрессивная неприязнь людей, которые являются атеистами?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Вы опять перебарщиваете. Я же не кидаюсь на Вас, если Вы в таких терминах описываете наше общество.
Борис Берман: Заметьте, что любой человек, который в нашей стране претендует хоть на какую-то значимую должность, он непременно скажет, что он или православный, или мусульманин.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Вы знаете, это не так. В том числе, и среди людей, которые стоят на социальной лестнице высоко. Немалое количество людей, которые прямо в начале беседы говорят: я атеист, или агностик.
Ильдар Жандарев: Вопрос в том, что они боятся заявить об этом публично…
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Ну, нет. Некоторые наоборот делают из этого лицо особое. Я не хочу называть имена, но чтобы кто-то кидался или агрессивно относился к атеистам… Есть отдельные люди, но в систему это не надо возводить.
Борис Берман: Я наткнулся, что Вы где-то сказали, что у Вас была работа в какие-то поры «Советская песня как сублимация молитвы». Я перерыл весь интернет.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я ее выбросил. Она была написана, я ее затерял как-то. Смысл был именно в чем: почему так важна была в советское время советская песня, народная песня, романс… Наверное, не было в истории страны времени, когда песня была так востребована. Советская песня, как одна из сублимаций молитвы. Был такой философ христианский, Тертуллиан, который утверждал, что всякая душа человеческая – христианка, и она каким-то образом стремится к духовной общности, которая сакрально переходит границы нашего общения. И отчасти в общем пении, не имелось значения — чего, слова иногда вплоть до абсурда, но вот эта некая общность давала примерно то же, со всеми поправками, что дает общая молитва в храме. Неслучайно очень многие поэты, есть замечательные советские поэты-песенники, которые стали верующими людьми. Для меня стал открытием совершенно замечательный человек Леонид Дербенев. Автор талантливейших стихотворений «Есть только миг», «Этот мир придуман не нами». Меня эти песни поразили именно по глубине духовного поиска, и я был поражен, насколько видно было, как ступень за ступенью человек открывал для себя этот духовный мир. У некоторых людей есть такие открытия, есть некий слух, прислушиваясь к этому, они начинают познавать некий мир, совершенно закрытый. Для меня это, например, оперное искусство. Я осознаю, что это великая опера, но я не могу включиться в нее до конца. Леонид Дербенев закончил жизнь, хотя у него была тяжелейшая болезнь, онкология, он умер верующим человеком, несколько раз перед смертью сознательно причастившись. Его вот этот пример меня до сих пор поражает. Это особый человек, который в поэзии своей раскрывал особый путь. У него-то уж точно песня была некой сублимацией молитвы.
Борис Берман: Я в одном из Ваших интервью наткнулся на поговорку, которую Вы очень смело привели. «Поп и кот голодными не останутся».
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Такая старорусская…
Борис Берман: Она относится только к стародавним временам или ко всем?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Ко всем.
Борис Берман: Поскольку коты бывают разные, попы, видимо, тоже. Существует ли материальное расслоение в Русской Православной Церкви?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Конечно. Есть такие приходы нищие, когда священник в Костромской, Смоленской, Псковской области, он служит в храме, чтобы он не пришел в запустение. Деревня вымершая, он им просто помогает.
Борис Берман: С одной стороны.
Архимандрит Тихон (Шевкунов): С другой стороны… Есть крайности, но надо сказать, что сейчас многие епархии пытаются помочь таким священникам.
Борис Берман: Этот вопрос стоит в повестке дня?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Стоит. Я член Высшего Церковного Совета, и мы сейчас самым серьезным образом ставим вопросы. Первое – это церковная дисциплина. Не дисциплина, а благочестие просто, чтобы было понятно. Так вот, церковное благочестие обозначает очень серьезную внутреннюю порядочность, и ограниченность, в том числе, финансовую.
Борис Берман: Борьбу с излишествами?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Да, внутреннюю такую, и внешнюю. Ну, естественно, если не будет внутренней, то не будет и внешней.
Борис Берман: А что Вы чувствуете как человек и как монах, когда читаете в газетах или по радио?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Стыд я чувствую, и еще одно. Понимание того, что, ну да, в Священном Предании нашем говорят, Суд Божий начнется с Дома Божия – с Церкви. Опять же, это мое сугубо личное мнение, но все беды России – от нечестия и неблагочестия Церкви. Нет у меня никаких сомнений. Вы знаете, предреволюционная ситуация, ведь что такое были духовные семинарии? Это были рассадники революции. Я уж не говорю о семинаристах Микояне, Джугашвили, и так далее. В ректоров стреляли семинаристы. Некоторые семинарии были закрыты Синодом из-за того, что это были громадные революционные кружки. Я одному своему студенту несколько лет назад поручил диплом даже написать – «Революционное движение в русских духовных семинариях».
Борис Берман: Я не понимаю, какая связь между благочестием и несоблюдением благочестия?
Архимандрит Тихон (Шевкунов): Я все к тому, что недостатки и пороки церковной жизни – это не просто пороки людей, и даже не позор, который ложится на корпорацию. Церковь в русском обществе — больше, чем просто корпорация, больше, чем некая общественная организация, как ее называют юридически. Это не только некий барометр, но и механизм, который запускает особые отношения, и особые блага и беды. Мы знаем и помним вот эти две кошмарные катастрофы, стыдно, действительно стыдно. Но я не брошу камня в этих священников, надо на себя посмотреть. Но стыдно еще потому, что тысячи и тысячи настоящих священников, которые действительно скромны, действительно труженики. Мало кто понимает, что такое труд священника. Ну, кадилом машет, «паки-паки». На самом деле труд тяжелейший, не хочу сказать — каторжный. И большинство священников, громадное большинство, они просто жертвенно трудятся, по-настоящему. Это не оправдание этих малых примеров нашего нечестия, хотя этого быть не должно.
Борис Берман: У нас в гостях был архимандрит Тихон — человек, с которым нас объединяет, уж точно, любовь к фильмам «Восемь с половиной» и «Блоу ап», с которым нам было очень интересно, который высказывал здесь неоднократно, подчеркивая свое субъективное и честное мнение. Спасибо Вам!