Татьяна Хотенко – журналист, переводчик, урожденная москвичка. Из Лондона, где она сделала карьеру успешного ресторанного критика, переехала в Финляндию, на остров Хоутскари архипелага Турку, в старинный дом. На острове Татьяна в сорок лет родила тройню. Она умеет растапливать печь, сама готовит хлеб, ухаживает за курами и гусями.
Это моя земля, мой дом, и я буду рожать здесь
Сначала были мечты о даче где-нибудь среди не испорченных рукой человека лесов. Когда Татьяна увидела дом на Хоутскари, построенный двести лет назад и 60 лет простоявший без хозяина, поняла, что должна жить именно здесь.
Дом требовал реставрации, материальных вложений и физических усилий. В итоге муж, лондонский архитектор, с которым Татьяна начинала ремонт, не выдержал капитального ремонта.
Татьяна не сдалась и с острова уезжать не собиралась. А может, это остров не хотел ее отпускать. Кстати, на Хоутскари исторически рождалось много двоен и троен.
Татьяна познакомилась с местным жителем Петером. Но создать настоящую семью с ним так и не удалось – невеста не понравилась отцу Петера, который категорически не принимал иностранку, считал чужой, что бы она ни делала, как бы ни старалась, вставая, например, рано утром, чтобы испечь хлеб и приготовить к завтраку бутерброды. Петер не вставал на ее защиту. Через два месяца совместной жизни Татьяна сбежала в свой дом, где ремонт был еще не окончен.
– У меня было ощущение, что это моя земля и я здесь должна жить, а если меня кто-то не принимает – это их проблемы. Через неделю после ухода я поняла, что беременна.
УЗИ показало тройню. Врачи предлагали уехать в Лондон – в Финляндии опыт ведения многоплодных беременностей небольшой. Татьяна отказалась.
– Решила, раз моя земля, мой дом, я буду рожать здесь. Правда, вскоре начала понимать, что да, может быть, и нужно было лететь рожать в Великобританию. К счастью, познакомилась с хорошим финским перинатологом, почти самым лучшим в Финляндии, у него фамилия переводится на русский как «огонь». Хотя у меня был еще только конец второго месяца, он сказал, что лететь мне уже не стоит. Я стала постоянно ездить на УЗИ – за 100 километров…
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
В кабинете узиста, кроме меня, было трое: администратор, медсестра и собственно оператор машины. Администратор вежливо спросила меня (глаза ее прикрылись веками, как у засыпающей птицы, и поскучнели), хочу ли я оставить ребенка. «А зачем вы спрашиваете?»
«Тем, кто выбирает аборт, мы не делаем УЗИ», – был мне ответ.
«Хочу. Да, хочу».
«Тогда ложитесь на кровать».
Я легла; мой плоский (пока еще плоский, бру-ха-ха!) живот измазали синим гелем и приложили сканер. Экран был развернут от меня, но я могла видеть лицо оператора. Она сначала, казалось мне, чуть подслеповато (что у них у всех с глазами?) вглядывалась в экран, но вдруг брови ее приподнялись, рот открылся в букву «о», а потом спокойное, флегматичное даже, очень финское выражение лица сменилось на цветущую удивленную улыбку.
«Их здесь двое! Я вижу двоих! Нет… Нет… Подождите…» – она придвинулась к экрану еще ближе. «Во втором мешке, кажется, не один… Нет, точно! Их трое!!! Трое!!! Их действительно трое!»
Одно из самых больших моих сожалений – что я не могу родить здесь, у себя дома, в сауне, в огромной купели, еще одного ребенка. Понятно, что с тройней (причем все дети лежали поперек), роды были возможны только в больнице, через кесарево сечение.
Вопрос о грудном вскармливании не стоял
К жизни с тройней Татьяна готовилась заранее. Попыталась продать свой двухместный грузовой пикап, в который не уместишь три автокресла. Но потом решила его оставить. Вопрос выбора грудного или искусственного вскармливания для Татьяны не стоял: ближайший магазин от нее почти в трех километрах пешего хода. И это сельский магазин, где не найдешь специальной смеси для недоношенных детей, ведь тройняшки обычно рождаются раньше 40 недель. Дети Татьяны родились на 33-й неделе плюс один день, то есть были условно доношенными для ситуации с тройней. Но все равно они были очень маленькими.
А еще не набегаешься, чтобы разводить смесь, несколько раз за ночь или чтобы взять из холодильника сцеженное молоко: детская спальня на втором этаже, а у мамы – травма ноги: врачам пришлось пришивать ступню после падения Татьяны в горах Шотландии.
– Смесь, которую мне рекомендовали врачи, стоит 50 евро за банку. Тройня съедает банку в день. Даже учитывая, что медицинская страховка компенсирует 15 процентов от этих 50 евро, можно представить, в какую бы сумму вылился прокорм младенцев.
Так что я стала общаться с мамами из разных стран, нашла группу по естественному родительству многоплодных. Только грудное вскармливание давало мне возможность организовать быт так, чтобы у меня всегда хватало еды для детей.
Чтобы у меня никогда не кончились подгузники, я приобрела многоразовые. Заранее приобрела футон – чтобы организовать совместный сон и чтобы младенцы никуда не могли упасть. Я сама умею печь хлеб, так что вопрос, чтобы идти за свежим хлебом для себя, передо мной не стоял. О доставке других продуктов заранее договорилась с магазином.
Фото: lllrussia.ru
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
«Вы можете потрогать Макса, – обернулась ко мне медсестра, – и, возможно, через несколько дней дать ему бутылку».
«Я собираюсь кормить всех троих грудью», – ответила я, продолжая держать своего сына за руку.
Лицо медсестры выразило ужас: «Но ведь если вы не будете кормить младенца из бутылки, вы не узнаете, сколько молока он съел!»
Ужас, без сомнения. Ни государство, ни официальная медицина не узнают, сколько человек выпил молока в миллилитрах! Конечно же, это повод для страха: как же тогда посторонние люди смогут контролировать мать и ее детей?
Я запаслась слингами и двухместной коляской, и потом, когда дети родились, гуляла так – двое в коляске, один примотан в слинге. Когда стали вылезать из коляски, я их возила в трейлере на велосипеде.
Первый год с тройней я вспоминаю с большой теплотой и нежностью.
Единственная проблема была с окружающими – люди просто не понимали, что у меня уже все готово, что я все просчитала и у нас все в порядке.
«Прошу социальные службы расследовать условия жизни моих детей»
Татьяной заинтересовалась социальная служба Финляндии. В службе предложили Татьяне помощь – девушку, которая будет убирать в доме. Татьяна согласилась: помощь с уборкой была бы очень кстати. Девушка один раз убралась, когда Татьяна с детьми была еще в больнице, а потом сказала, что ее задача не убираться, а учить матерей убираться.
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
«Бесплатная помощь по хозяйству – это, конечно, прекрасно», – согласилась я.
А разве нет?
(…)
«Отлично! Тогда вам нужно подписать вот это!»
Социальная сестра выхватила из-за спины заранее заготовленную бумагу, на которой по-фински было напечатано что-то про расследование.
«Расследование? Я что, совершила какое-то преступление?» – рассмеялась я.
«Здесь написано: “Прошу социальные службы Финляндии расследовать условия жизни моих детей”. Подпишите – и к вам будет ходить бесплатная уборщица!»
Я расхохоталась.
«Ваши методы сделали бы честь НКВД или гестапо! В тридцатые-сороковые годы людей заставляли подписывать признания именно так. Ну и еще били, конечно, если те вдруг не соглашались и смеялись им в лицо. Хорошо, что времена изменились!»
Иронии эти люди не поняли.
«Я не буду это подписывать». Теперь, кажется, до них дошло. Или нет? Разве можно выразиться яснее?
«Я отказываюсь подписывать эту бумагу, потому что чувствую, что на меня оказывают давление. Я не хочу и не должна подписывать никакие документы в такой ситуации. Помимо прочего, я – кормящая мать и полагаю, что ваше давление порождает стресс и, соответственно, может повредить количеству и качеству моего грудного молока – а значит, повредить и моим детям. А теперь извините, мне нужно идти кормить».
– Я позвонила в социальную службу и сказала, что учить меня не нужно, мне требуется физическая помощь в уборке. Они два месяца заседали, как найти таких уборщиц, а потом два месяца подряд по два раза в неделю ко мне стали приходить уборщицы. А потом началось – то половину комнаты помоют, вторую не помоют, попросила окна помыть – не помыли, говорят, этого нет в контракте.
Какой контракт? Я не подписывала контракт. Позвонила их менеджеру, спросила, что происходит, она мне ответила, что я не решаю, где в моем доме убираться. Я сказала, что такая помощь мне не нужна. Социальной службе это не понравилось, ведь они получают средства из бюджета за то, что люди пользуются их услугами.
Фото Елены Цихон
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
«Мы все равно придем. Если будете сопротивляться – придем с полицией. Пока что я считаю, что такой необходимости нет, но возможность у нас имеется. Так что давайте договариваться о проверке».
Ну вот, бескорыстная социальная служба показала свое истинное лицо. Помощники, которые входят в твой собственный дом с полицией. Чтобы помогать, понятное дело! Я так и не поняла, в чем выгода этих людей, но факт остался фактом: на меня с детьми нападали, и нужно было защищаться.
Защищать своих детей от финской службы защиты детей.
Снимать розовые очки (цивилизация, гуманизм, толерантность, вот это вот все) было очень жалко, правда жизни резала глаза. Однако нужно было признать, что эти люди не хотят мне помогать и никогда не хотели. Они хотят забрать у меня моих тройняшек.
Чтобы защитить собственных детей, Татьяна позвонила в английское консульство, ведь она – гражданка Великобритании и России. Ситуацию спасло и то, что Татьяна и Петер, отец детей, расстались, и мама юридически – единственный опекун. Финское гражданство дается по отцу, а значит, дети Татьяны – граждане России и Великобритании, а не Финляндии.
После звонка из консульства социальная служба пришла с проверкой, после которой вынуждена была оставить Татьяну и ее детей в покое.
Возможно, эта служба не обратила бы на Татьяну такого внимания, если бы та вела себя «как положено»: врачи давили, настаивали, что нужно делать кесарево сечение в 27 недель, потому что один из малышей развивался медленнее, – но Татьяна, как и наблюдавший ее перинатолог, была уверена – чем больше дети поживут внутриутробно, тем лучше для них.
Врачи были неправы, послушай их тогда Татьяна, последствия врачебной ошибки были бы ужасны. Но извиняться потом, уже после родов, лично не стали, послали для этого какую-то юную медсестру.
А еще она, к ужасу всех работников больницы, отказывалась кормить детей из бутылки и настаивала на грудном вскармливании.
Сначала нужно научиться обходиться без помощи
– Реальную помощь от других, если она требуется, важно организовывать самим. Я начала подписываться на волонтеров, приглашала к себе людей с семьями – они обычно приезжали с детьми, чтобы как-то поучаствовать в нашей островной жизни, поколоть дрова, погулять вместе с детьми. Когда ко мне приехала первая волонтер и спросила, что делать, я сказала, что вроде бы ничего и не надо.
«Как же, у вас хозяйство стоит, давайте я соберу ягоды, они поспели, а у вас нет времени собрать», – предложила она. В итоге ягоды были собраны и я на год наварила варенье.
Но в целом, конечно, справлялась сама. Мы с детьми то пироги пекли, то блины, то пиццы.
С тройней, по мнению Татьяны, женщине справиться одной очень даже реально, и это будет совсем не подвиг, а так, обычная жизнь. Главное – научиться обходиться без чьей-либо помощи. Когда этот навык придет, можно уже просить помочь.
– Если вы с самого начала будете брать помощников, у вас не будет прокачан «мускул» способности самой заботиться о своих детях без того, чтобы впасть в истерику, в черную депрессию… Любая помощь рано или поздно уходит.
Даже самые лучшие бабушки на свете, самые преданные няни, любые помощники, заботливый муж не будут сидеть с вами постоянно. Рано или поздно наступит день, когда вы останетесь со своим ребенком одна, и это будет самый черный день вашей жизни. Если только вы не способны справиться с ребенком самостоятельно.
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
Своим рождением дети избавили меня от всего мирского, дрянного, от всех глупых забот и треволнений. Это было как уход в монастырь: само материнство, кормление грудью и забота о трех младенцах были настолько важны, настолько всепоглощающи, что все остальные дела, вся «взрослая» жизнь стали лишь бледной тенью. Отсечено все лишнее. Я наконец смогла обрести внутреннюю сосредоточенность – ту, что по-английски называют «осмысленностью», mindfulness; была счастлива и благодарна детям за это.
Единственное, чего мне сейчас не хватает – трехзвездочных ресторанов «Мишлен». В Финляндии их нет вообще, а все бросить и полететь в Лондон, в хороший ресторан, я не смогу.
Первое время с тройняшками было неудобно из-за того, что я маломобильна. Мне вообще не на чем было выехать.
Татьяна с детьми. Фото: Facebook / Татьяна Хотенко
Пришлось закаливать и учить лазать по скалам
Первый год к врачу Татьяна с детьми ездила на такси: в Финляндии бесплатное такси положено беременным и матерям с детьми до года, если они живут от своего врача слишком далеко. Потом – за деньги, что выливалось в приличную сумму.
– Здесь, на островах, к сожалению, полностью ликвидируют всю медицинскую систему, видимо в целях экономии бюджета. Когда происходит какая-то внештатная ситуация, то вызывают вертолет.
Самое тяжелое началось, когда дети начинали болеть – по кругу, заодно заражая и маму. Чтобы избежать таких ситуаций, Татьяна стала их закаливать. Как именно, она делиться не хочет, считая, что подобные вопросы лучше обсуждать со своими педиатрами.
У людей, живущих на острове, есть проблема – неустойчивость к разным вирусам, к чему привычны люди в больших городах. Некоторые люди месяцами не выезжают с острова. Татьяна стала приглашать волонтеров в том числе и для того, чтобы у детей был контакт с разными людьми.
– Я видела, как у моих детей выстраивается иммунитет: на третий день у них начиналась рвота и они явно были заражены каким-то вирусом, но болезнь проходила через 2-3 дня. Причем я сама могла регулировать количество волонтеров и то, откуда они приезжают.
Фото Елены Цихон
Дом расположен на скале, и с двух сторон скалы круто обрываются. Когда дети стали подрастать, перед их мамой встал вопрос безопасности. Вариант обнести дом забором оказался очень дорогим, да и испортил бы невероятно красивый вид. Татьяна пошла по другому пути.
– Я стала учить детей лазать по скалам. Мы вместе лазали, я показывала – вот там опасно, обрыв, туда можно упасть. Объясняла, разъясняла, учила долго и кропотливо. Много раз были моменты, когда я бегала и кричала, звала их. У меня падало сердце, когда они вдруг оказывались на самом краю.
Как-то, когда они уже были выучены лазать по скалам, один из детей залез на пожарную лестницу. Представьте картину: внизу бегает безумная мать, рвет на себе волосы, кричит: «Саша, слезай», а Саша довольный сидит на крыше и хихикает. Внизу стоят Таня и Бьерн и говорят – как же круто Саша залез, какой молодец.
Сейчас такое не повторяется: если они куда-то полезут, я позову, скажу, что не надо, и они понимают, что действительно не надо.
В домике без электричества я написала книгу
Сначала Татьяна работала по утрам, когда дети спали: она приучила их вставать поздно, а сама поднималась часов в шесть. Но это было непросто – и не успеешь много, и сама обстановка не способствует работе.
– Мне нужен какой-то отдельный кабинет, чтобы там не было этого вида печки, которую надо растопить, поднимающегося теста, угла, который ты не вымела… Я ходила все время и ныла, что не могу работать, и так надоела папе детей, что он предложил: «Давай я тебе выделю домик, дачу на острове Хеста, буду туда отвозить раз в неделю, увозить детей часов на пять-шесть».
Это была очень хорошая помощь – в этом уединенном домике, где даже нет электричества и компьютер подзаряжался от автомобильной батарейки, я написала книгу.
Через полтора года Татьяна сможет вздохнуть по-настоящему спокойно: будет выплачена ипотека, а пока с материальной точки зрения бывает непросто.
– До детей у меня с деньгами все было нормально, а когда дети появились – стало трудно.
У меня – огромная ипотека. Да, есть какой-то начальный капитал, его можно заработать, хорошо выйти замуж, муж неплохо зарабатывает, можно как-то делить капитал. Основа у меня была, но ее никогда не было достаточно для того, чтобы купить дом с 13 гектарами земли. Если ты не миллиардер, приходится брать ипотеку и выплачивать ежемесячно крупную сумму. На остальное денег практически не хватает.
Я же не рассчитывала, что вдруг появится ребенок, а тем более – тройня. Но мы прорвались, я считаю – еще немного времени, и мы прорвемся окончательно.
Я продаю лес, пытаюсь заставить поместье работать, сейчас пытаюсь получить разрешение на строительство, будет построена дача у моря, потом продана – это будут хорошие деньги.
Фото: Facebook / Татьяна Хотенко
Встала, затопила печь – и все по-другому
Татьяна умеет топить старинную печь, хотя вначале даже местным печникам было не очень понятно, как она функционирует. Мама тройняшек умеет рубить дрова, даже топором. Но топором дрова колют для удовольствия, а так – используют дровокол.
– Когда приехала сюда, зимовала первую зиму, с удивлением смотрела на местных людей, которые пользуются дровоколами и вообще очень не любят топить печки, предпочитают лучше заработать лишние три-четыре сотни евро в месяц и в зимние месяцы оплатить электрическое отопление. У меня тоже стоит электрическое отопление, я включаю его, когда сильно болею. Включала, когда кормила детей грудью, просто не было времени пойти и растопить все четыре свои печки.
Печки – это, в первую очередь, психологическая поддержка. Ты встала, затопила печь, поставила чайник, и уже все по-другому. Утро, даже если на дворе темный ноябрь с его штормами, становится другим.
Сейчас детям шесть лет и они ходят в подготовительную школу. Сначала занятия начинались с 8 утра, но, поскольку классы небольшие – по пять-шесть человек, а опыта работы с тройней, да еще с иностранцами, у педагогов нет, Татьяна смогла договориться, и занятия детей начинаются с 10.00.
Папа тоже стал более активно включаться в их жизнь: он приходит около 8 утра, поднимает детей и кормит завтраком, помогает им одеться в приготовленную с вечера одежду.
– Когда он уходит, встаю я. Если зима – топлю печь, выпиваю первую чашку кофе, сажаю детей на специальное такси – финский аналог школьного автобуса, только это такси-автобус предоставляется не всем в стране, а только если далеко живешь и дорога опасная. Подготовительная школа – в трех километрах. За два часа я успеваю сделать какую-то свою работу, которую мне нужно сделать именно без детей.
Потом они возвращаются и, согласно уговору, если дети вели себя в школе хорошо, получают либо возможность поиграть, либо съесть что-то вкусное, либо сделать что-то, чего им хочется больше всего.
Обед я готовлю в печи, мы обедаем. Затем сидим все вместе, что-то рисуем, делаем поделки. Еще я учу детей читать и писать по-русски, английскому языку. Таня уже читает, пишет, причем на двух языках. Мальчики пока нет. Они – идентичные близнецы, и у них языковое развитие началось гораздо позже. Я вообще считаю, что с мальчиками гораздо тяжелее, чем с девочками.
Из книги Татьяны Хотенко «Остров», которая готовится к печати:
Человек не создан для того, чтобы быть один, но чтобы разделить плоды трудов своих: дом, еду, знания и саму свою индивидуальность – с родными существами. Именно в этой точке и пролегает разница между своими и чужими, между человеком и толпой, между семьей с друзьями и государством: с родными, любимыми ты хочешь поделиться сам, а толпа хочет у тебя отнять твою индивидуальность. Когда у тебя отнимают, не остается ничего. Когда ты делишься сам, все твое мистическим образом умножается, ты чувствуешь себя богаче.
И поэтому теперь я понимаю, зачем я приехала сюда: чтобы разделить свою удивительную жизнь с родными людьми, с теми, кто на моей стороне – и обрести наконец покой. Чтобы одиночество стало не печалью, а радостью.
Можно так: ты уходишь в лес от бессмысленной суеты, ото всех, кто тебя не признаёт, преследует, и понимаешь, что когда ты вернешься, то тебе будут совсем не рады, а в лучшем случае твоего возвращения просто никто не заметит. Это же очень печально на самом-то деле, и никакого покоя в результате нет. Это не покой, а горечь одиночества.
Или так: ты вырываешься из цепких детских рук, сбегаешь в лес от взрослых вопросов, круговерти управления поместьем и домашних дел, и знаешь, что как только ты вернешься, в тебя снова все вцепятся, как будто жизнь без твоего присутствия на этой земле, в этом поместье невозможна. Оглядываешься на прожитые годы – и понимаешь, что именно так и рождаются матриархи, и впереди еще долгий славный путь, и покой в конце него будет радостью, а не горечью, не отчаянием.
Лайфхаки от мамы с тройняшками
1. Комната вместо манежа. Когда дети поползли, я решила отказаться от манежей и огромную сорокаметровую детскую превратила в один большой манеж, полностью безопасный для детей. Там была печка, но мы ее отгородили заборчиком. К тому же я рано стала учить детей понятию «горячо» – дашь дотронуться ребенку пальчиком до несильно горячей поверхности, и он быстро понимает, что это опасно.
2. Детские тележки-каталки. Когда дети пошли, очень помогали такие тележки. У нас до сих пор жива тележка Harley Davidson, за которую я яростно билась с другими фанатами на аукционе в Америке и купила ее по заоблачной цене. Но она очень красивая, туда помещались все трое детей.
3. «Руки на машину!» Продаются наклейки на машину – много маленьких ручек. И если я отстегнула всех детей из кресел, они вышли, а я забыла что-то, то говорю: «Руки на машину!», и всё, он как приклеился. Естественно, трехлетка долго так не простоит, долго возиться и говорить по телефону не получится, но на минутку, в которую можно залезть обратно в машину, взять забытое, – их терпения хватит. Дети будут гарантированно в безопасности, и это вопрос дисциплины.
4. Спать, менять подгузники на полу. С пола некуда падать. Если менять подгузники на пеленальном столе даже двойне, один ребенок может укатиться.
5. Подушка для вскармливания двойни – это лучший девайс из всех. Я вообще фанат девайсов, но значительное их количество оказалось бесполезным.
6. Слинги и рюкзаки. У нас в интернет-сообществе родителей троен, четверен есть, по-моему, две матери, которые носили тройняшек вскоре после родов сразу в слингах. Но, честно говоря, это больше для фотографии в Instagram, потому что – тяжело. Помню совершенно фантастическое чувство, когда я смогла наконец замотать в слинг двоих, а одного взять на руки! У мамы тройни всегда бывают какие-то страхи: допустим, начался пожар, а как всех младенцев вытаскивать.
7. Профессиональные спасательные жилеты, если вы находитесь у воды. Мы живем на море, и во время любого похода на пляж, во время любого пребывания рядом с открытой водой я всегда надеваю на детей спасательные жилеты. Где-то лет до четырех они у меня не снимали их даже в кафе, расположенном на берегу. Ведь дети могут убежать на причал посмотреть на яхту.
Фото Елены Цихон
Отличие профессионального спасательного жилета от надувных в том, что он переворачивает человека лицом вверх, не позволяя, таким образом, захлебнуться. Однажды спасательные жилеты нас спасли. Я пыталась наладить отношения с папой детей, привить ему отцовское чувство и привезла детей на отдельный остров, на дачу.
На острове – крутой скальный спуск к воде. Я пошла мыть сковородку, и дети в своих спасжилетах побежали за мной. Скала оказалась скользкой, один соскользнул вниз, я за ним, остальные двое – за мной. Мы все оказались в воде, причем, как выяснилось, там был обрыв – три метра вниз. Я очень хорошо плаваю, но даже самый лучший пловец с тремя детьми не сможет никуда выплыть. Дети кричали, я двоих держала в руках, третью подталкивала, потом меняла, при этом сама кричала и звала нашего папу. В конце концов он услышал, пришел, прыгнул в воду и по одному всех вытащил.
8. Автодом вместо машины. Если выбрать не гигантский, по размерам он не намного больше «газели», и права для его управления нужны категории B. Зато проблемы с туалетом, с едой (там есть кухня), с возможностью поспать решены.
Фото: Facebook / Татьяна Хотенко
Еду я, допустим, с детьми с острова в Питер, устала по дороге, встала на стоянке, разложила кровати, все переодеваются в пижамы, стелют простыни, одеялами укрываются, ложатся на подушки и спят. В обычной машине такое было бы нереально, а по цене купить небольшой автодом – то же, что и большой внедорожник, в котором можно разместить большую семью.
Фото из архива Татьяны Хотенко