Помню свое первое участие в богослужениях Страстной седмицы – на службе утрени Великой Пятницы, во время которой читают 12 Евангелий. Было это в 1976 году в храме Воскресения Христова в Сокольниках. Я учился тогда в 6 классе. Приехали мы туда с одноклассником, и с нашей стороны это, конечно, была авантюра – жили мы на окраине, добирались в один конец часа полтора, а служба эта, как вы помните, совершается в четверг вечером, заканчивается поздно.
Отстояли всю службу, бабушки, глядя на нас – подростков со свечками, — умилялись, а когда служба заканчивалась, мы рванули на Преображенку – я слышал, что там тоже есть храмы. И попали мы в часовню федосеевцев-беспоповцев, там служба еще продолжалась – у старообрядцев они продолжительней. В часовне не было электричества, люди стояли с большими свечами, и мне показалось, что это специальные четверговые свечи, которые они из года в год приносят в этот день на богослужение.
Там нам тоже никто не делал никаких замечаний, мы стояли чинно, всё – и люди со свечами, и полумрак, и необычное пение – произвело на меня большое впечатление, но с моей стороны это был, как сейчас сказали бы, культурологический интерес.
Через два дня, в Великую Субботу, мы с другим приятелем-авантюристом поехали на «Кропоткинскую» в храм Илии Обыденного. После уроков – по субботам тогда в школах учились. Домой не заходили, не переоделись, были в школьной форме и пионерских галстуках. Два розовощеких пионера зашли в храм, который, как я позже узнал, московское духовенство между собой называло «белой гвардией». И тут нам досталось по полной. Простые бабушки в платочках в Сокольниках умилялись нами, в часовне беспоповцев нам слова худого никто не сказал, а от интеллигентных старушек в шляпках мы выслушали все, что о нас думают, и не понимали, за что и почему.
Из более позднего времени мне запомнилась утреня Великой Субботы с чином погребения Христа в только что открытом Новоспасском монастыре. Боюсь ошибиться, но, по-моему, в 1989 году. Служил архимандрит Алексий (Фролов), ныне архиепископ Костромской, богослужение совершалось в соборе, где в советское время был архив, и благодаря этому там сохранились и иконостас, и росписи, я тогда ясно ощутил и преддверие Воскресения Христова, и возрождение древней обители. Тоже незабываемое впечатление.
В Новоспасском монастыре, как и в большинстве храмов, утреня Великой Субботы с чином Погребения Христа совершалась в пятницу вечером, а в храме святителя Николая в Хамовниках – ночью. Этот обычай завел еще отец Павел Лепехин, прослуживший в храме 50 лет и скончавшийся в 1960 году, и он сохранялся в храме Николая в Хамовниках до конца 1980-х – начала 1990-х годов. Уже много лет я являюсь прихожанином этого храма, а в студенческие годы заходил туда по пути в университет – пропустишь пару, зато побываешь на великопостной службе.
Так вот, примерно в час ночи начиналась утреня Великой Субботы, где-то в три часа совершался крестный ход с Плащаницей, а потом сразу служили литургию Василия Великого. Физически это тяжело, но ощущение удивительное. Народу по причине ночного времени было не так много, но бдение над Плащаницей запомнилось. Уже под утро, когда читали паремии, многие дремали – кто на лавках, кто на ступеньках. Литургия заканчивалась около семи утра, и сразу начинали освящать пасхальную снедь: яйца, куличи, пасхи.
Не могу не вспомнить службу Великой Пятницы с выносом Плащаницы в храме Илии Обыденного. Там я бывал вместе со своим другом Максимом Козловым, ныне известным московским протоиереем. Вынос Плащаницы сопровождался проникновенным словом – помню, как его произносил митрофорный протоиерей Николай Тихомиров, рукоположенный еще в двадцатые годы, в разгар гонений.
Также на вечерне с выносом Плащаницы мне довелось бывать в Елоховском соборе, когда служил приснопоминаемый Патриарх Пимен. Служба мне запомнилась и своей торжественностью, и словом, которое произнес Патриарх.
Большинство моих ровесников выросли, почти ничего не зная о религиозных традициях. Мне в этом смысле повезло. Бабушка нерегулярно, но ходила в церковь, рассказывала о праздниках, слова «поп» я дома ни разу не слышал.
В 1970 году в апреле в стране отмечали день рождения Ленина, и этот день попал на Страстную неделю. Я тогда ходил в детский сад. Помню, пришел в понедельник в садик, воспитательница спрашивает: «Ребята, знаете, какой сейчас праздник?». Я и сказал: «Вербное воскресенье», поскольку накануне бабушка принесла вербы и рассказала мне о празднике. Надо отдать должное воспитательнице – она ответила мне очень корректно: «Алеша, ты прав – такой праздник есть, но есть и другой, и мы отмечаем…». Дальше пошли дежурные слова о «самом человечном человеке». Такое детское воспоминание.