На Святой Земле

С давних пор русские паломники, добиравшиеся до Святой Земли, стремились посетить Назарет, город, где была возвещена Благая Весть (Благовещение) о рождении Сына Божия от Девы Марии. Вот как повествуется об этом в Еван­гелии: В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария (Лк 1:26–27). Так евангелист Лука начинает рассказ об этом великом событии.

Навеки прославленный Назарет расположен в нагорной лощине, стесненной двумя хребтами Галилейских гор. Здесь, в скромном доме плотника Иосифа, провел Свое детство, отрочество и юность воплотившийся Царь Небесный, и этот дом издавна почитался как святыня всего христиан­ского мира.

Родственники праведного Иосифа Обручника, потомки Иуды, брата Господня, долгое время продолжали жить в Назарете после Вознесения Спасителя. Один из них, Конон, диакон Иерусалимский, построил на месте памятного дома церковь. Это было в 249 году, при римском императоре Декии, о чем свидетельствует мозаичная надпись, найденная при раскопках в конце XIX века¹.

В IV веке император Константин Великий поручил одному из своих наме­стников — Иосифу, правившему в Тивериаде, построить здесь базилику, что и было исполнено в 352 году. Вторжение персов в Палестину (614 г.), к счастью, миновало Галилею, и назаретский храм Благовещения избежал разрушения. Еще в 670 году о нем упоминали паломники, посещавшие Палестину. Но впослед­ствии начались посягательства мусульман на древнюю базилику. Участники первого крестового похода (1096–1099 гг.) нашли Назарет в полном упадке.

Восстановлением базилики Благовещения занялся знаменитый рыцарь Танкред (†1112 г.), получивший от предводителя первого кресто­вого похода Готфрида Бульон­ского в ленное владение Галилею от Хай­фы до Тивериады. Танкред восстановил базилику, частично использовав остат­ки прежней; возрожденный храм стал считаться соборным. В Назарете католический епископ основал свою резиденцию в монастыре при храме Благовещения².

Как известно, в 1054 году произошел раскол между Западной и Восточной Церквами, но в повседневной жизни право­славные и католики продолжали поддерживать добрые отношения. Об этом свидетельствуют строки из “Хождения” игумена Даниила (начало ХII в.), относящиеся к посеще­нию назаретских святынь. Отметив, что “здесь, где пещера, был дом Иосифа, и все сказанное происходило в этом доме Иосифа, мужа Марии”, древнерус­ский паломник продолжает: “Над пещерой создана церковь во имя Благове­щения. Место это сначала было заброшенным, но католики его обновили и устроили хорошо; здесь находится католический епископ, очень богатый, он владеет этим святым местом”³.

Местные католики оказали православному игумену радушный прием. “Здесь угостили нас хорошо и питьем, и едой, и всем возможным, — пишет он. — В этом городе мы ночевали. И, хорошо отдохнув, встали и пошли в церковь по­клониться святому месту”⁴.

После взятия Назарета египетскими войсками (1263 г.) храм Благовещения долгое время лежал в развалинах. Его восстановление началось только в 1620 году, ког­да в Назарете поселились францисканцы. Одним из деятельных назаретских храмоздателей был францисканский монах Фома де Новария, о чем пишет рус­ский ученый-паломник А. С. Норов (с 1854 по 1857 г. — министр народно­го просвещения): “Благочестивые труды, подъятые Фомою де Новария для огра­ждения от язычников святых мест в Назарете, достойны всегдашней благодарности христиан”⁵. Но в 1638 году храм Благовещения снова был разрушен арабами-кочевниками. Работы по возрождению церкви и монастыря были предприняты в 1730 году. Новопостроенный храм Благовещения и обитель при нем пребывали поч­ти без изменений до середины ХIХ столетия, и большинство русских паломников имело возможность лицезреть именно эти сооружения.

Киевский пешеходец В. Г. Барский был одним из тех паломников, которые посетили храм Благовещения и обитель францисканцев до начала строитель­ных работ; Барский прибыл в Назарет в 1729 году. Вот что пишет он о католическом монастыре, выстроенном при храме Благовещения: “Есть же паки внутрь веси (селения — а. А.) монастырь леп (красив — а. А.) и пространен, иногда при Елени царици благочестивой создан, последи же от басурманов вся раззорен, и ныне паки от римлян, аще не яко первее, но лепо обновлен, и сложен от тех же каменей и разру­шенных останков <…> Внутрь же монастыря, в Назарете обретаемого, в нем же обитают римскии иноци”⁶.

В первой половине XIX в. русские паломники стали чаще посещать Галилею. В 1819 году сюда добрались две отважные паломницы из Шуйского уезда Владимирской губернии: “села Лежнева девица Анна Алексеевна и вдова Прасковья Степановна”. По возвращении в Россию их рассказ о святых мес­тах был напечатан отдельной брошюрой; сюда вошли и сведения о храме Благовещения. “Ходили мы во граде Назарете, где Божия Матерь жила в дому Иосифове, — сообщают русские паломницы. — Тут церковь французская (франци­сканская — а. А.) увешана вся атласами (дорогой материей — а. А.), а где Божия Матерь читала книгу, на том месте положено наподобие звезды сребрянной, а над звездой престол французский”⁷.

Таково бесхитростное повествование простых сельских женщин. Но в Наза­рете бывали и такие православные публицисты, как А. Н. Муравьев (1806–1874), А. С. Норов (1795–1869) и др. Участник Отечественной войны 1812 года Авраам Сергеевич Норов посетил Палестину дважды — в 1835 и в 1861 годах. Во время своего первого путешествия по Святой Земле А. С. Норов прибыл в Назарет и поклонился местным святыням. Войдя в католический храм, русский пилигрим спустился в пещеру Благо­вещения — “с левой стороны алтаря по нескольким широким ступеням из бе­лого мрамора”.

Здесь А. С. Норов прочел то место из Евангелия от Луки, в котором повест­вуется о Благовещении Деве Марии. Интересно замечание русского паломника о насельниках католической обители: “Латинские братья назаретского мона­стыря почти все испанцы, но говорят по-итальянски; они очень гостеприимны”⁸. (К середине XIX в. в этом католическом монастыре насчитывалось 10 свя­щенников-монахов и 7 из белого духовенства).

Многие русские паломники мечтали посетить Палестину хотя бы один раз в жизни. Немногим из них довелось побывать в Святой Земле дважды, но даже из этого ряда выделяется пешеходец Виктор Каминский, который исходил Бли­жний Восток вдоль и поперек, причем Назарет он посетил трижды. Его первое путешествие в Святую Землю относится к 1851 году. Прибыв в Назарет вместе с группой русских богомольцев, Виктор Каминский направился в католическую обитель Благовещения.

Пока русские паломники поклонялись местным святыням, храм начал запол­няться прихожанами — близилось время вечернего богослужения. И посланцы из православной России остались в церкви, чтобы присутствовать за като­лической вечерней. «Едва послышались гармонические звуки органа, вторимые несколькими певчими, набожные назаретяне опустились на колени и, скрестив руки, во все продолжение вечерни молились с самым искренним чувством, — повествует Виктор Каминский. — Наконец, вся церковь, вместе с органом, про­пела “Аве Мария”»⁹.

Второй раз Виктор Каминский побывал в Назарете в 1857 году. В это время при францисканском монастыре Благовещения уже было учреждено боль­шое странноприимное заведение, называемое Casa nova. “В Назарете существует такая же Casa nova, как и в Иерусалиме, снабженная такими же обильными средствами и составляющая единственный приют для путешествен­ников всех различных исповеданий, — сообщалось в русской печати в 1858 году. — Таким образом католическое гостеприимство имеет здесь тот именно характер общности, которого латины отыскивают во всем; для путешественников высших сословий есть действительно заведение как бы вселенское, кафолическое”¹⁰.

Виктор Каминский посещал в святых местах Палестины и православные, и католические храмы, воздвигнутые в память Евангельских событий. Сознание того, что место, над которым построен храм, освящено стопами Спасителя и Божией Матери, невольно сближало представи­телей Восточной и Западной Церквей. Об этом и ведет речь русский богомо­лец в своем повествовании.

“Вошел в храм священник для совершения обедни; за ним хлынул народ; и я удалился во внутренний покой Пресвятой Девы, и там продолжал свое моление пред ложем Богомладенца. Как от­раден мне был полусвет этого покоя, как сладок воздух, которым дышало здесь Святое Семейство, как священны мне были стены, хранившие его!.. Пришел и сюда патер, — поправил лампаду, зажег две свечи, стоявшие на ложе Спаси­теля, и стал в стороне, смотря на молящегося странника. Не зная его мыслей, я встал, приложившись к святому ложу, поцеловал стены покоя и хотел было идти, но он удержал меня, и, отбив большим ключом, бывшим у него в руке, не­сколько кусочков от стен святого покоя, предложил их мне, к великой моей радости; потом повел меня вверх, в следующий покой, и объяснял, что там жил Иосиф, Обручник св. Марии, полагая, что я в этом месте в первый раз. От­туда мы вместе сошли вниз, где уже совершалась обедня. Я приложился к ко­лонне Святого Архангела Гавриила, и преклонясь в последний раз пред местом Благовещения, простился с ним”¹¹.

Чувство сопричастности святым местам, находящимся в ведении католиков, побуждало русских паломников обращаться с просьбой к местным насельни­кам о разрешении совершить здесь православное богослужение. Виктор Каминский, в третий раз посетивший Назарет в 1862 году вместе с группой из 11 русских паломников, вспоминал впоследствии: «Все желали отслужить акафист Божией Матери на месте Ее Благовещения (то есть в католическом монастыре). С вечера 27 апреля отправлен был драгоман (пере­водчик — а. А.) к латинским монахам с просьбой о сем <…> Один испанский монах сказал, что “храм Божий всегда и везде должен быть открыт для молитвы каждого, лишь бы это не препятствовало общественному богослужению”. Положено было после латинской литургии позволить нам отслужить акафист. К 8 часам все русские, бывшие в Назарете, собрались в святилище, более ни­кого не было, один только католический монах был здесь. Тишина была тро­гательная. Монах зажег свечи на престоле, открыл образ надпрестольный, от­дернул завесу, закрывавшую колонну Архангела, и отошел. Мы приступили к священному месту, и вот один из духовных, иеромонах Августин, благословил вслух начало служения. Двое другие запели: “Христос воскресе”, потом “Днесь спасения нашего главизна…”, далее “Взбранной воеводе победительная”, и начался акафист Пресвятой Деве с припевом: “Радуйся, Невесто неневестная”»¹². «…Ах, как объяснить все чувства, наполнявшие грудь молящихся, — восклица­ет раб Божий Виктор. — Я молился, радовался, что слышу на таком важном ме­сте наши сладостные напевы, благодарил Бога и отцов латинских, что удосто­или нас такой радости. А стих: “О, всепетая Мати” тронул до глубины ду­ши. При окончании служитель Божий взял из ваз почти все цветы (лилии бе­лые) и раздал всем нам по нескольку. Затем мы приложились к месту Благо­вещения, к колонне Архангела и пошли в другие два покоя домика Пресвятой Девы. Там облобызали престол в среднем и стену этих покоев и вышли из храма с миром»¹³.

Паломники, посещавшие Назарет, внимательно знакомились с повествованиями о Святой Земле, составленными теми пешеходцами из Рос­сии, которые побывали здесь ранее. Видимо, поэтому в последующих описани­ях паломники стараются не повторять сказанного их предшественниками и, посещая Назарет, кратко сообщают об увиденном. Таковы записки Д. А. Скалона, который посетил Святую Землю в 1872 году в свите великого князя Николая Николаевича. В Назарете почетных гостей пригласили посетить монастырь францисканцев, об истории которого Д. А. Скалон упоминает предельно кратко: “По преданию, царица Елена построила его на том месте, где обитала в пеще­ре Пресвятая Дева Мария и где Архангел Гавриил благовествовал Ей зачатие и рождение Иисуса Христа. Храм, разрушенный Саладином, когда он разбил и взял в плен короля Иерусалимского Гвидо Лузиньяна, с той поры лежал в ра­звалинах до ХVII ñòîëетия, пока католическое Общество Святой Земли не испросило разрешения на его обновление”¹⁴.

В этой обители великий князь и его свита осмотрели все традиционные места поклонения; насельники монастыря радушно приняли гостей из России: “Великого князя встретил настоятель монастыря, худенький старичок фран­цуз и остальная братия (преимущественно испанцы). Монастырь обнесен высо­кою оградой, ворота которой выходят на площадку”¹⁵, — так повествуется об этом в записках Д. А. Скалона.

В 1881 г. в Назарет прибыла очередная группа русских богомольцев во главе со священником Александром Анисимовым из города Изюм (Харьков­ской губернии). Когда они вошли в храм Благовещения, то месса уже подходи­ла к концу: “Пять седовласых патеров, служивших соборне, приобщались, а гро­мадный орган немилосердно ревел, мотивируя причастный стих, при мелодическом подпевании малюток”¹⁶.

Отец Александр и его спутники не решились нарушить величие чинопоследования и до конца богослужения оставались в верхнем храме. Но вот месса закончилась, и российские пилигримы направились в пещеру Благовещения, как это делали сотни и тысячи их предшественников. «С чувствами духовной радости и глубокого умиления, — пишет отец Александр, — приложился к напольному мраморному кругу с крестом в средине и с латин­ской надписью на серебряном широком ободке: “Слово плоть бысть”. На этом-то месте, по преданию, молилась Пресвятая Дева во время явления Ей Архан­гела Гавриила, и здесь же приняла от него благовестие о зачатии и рожде­нии от Нее Сына Божия»¹⁷.

Будучи приходским священником, отец Александр желал излить свои религиоз­ные чувства в традиционной богослужебной форме; “признаюсь, — пишет он, — мне хотелось отслужить там свой русский православный молебен и громогласно, нараспев, прочитать Благовещенское Евангелие”¹⁸. Но “громо­глас­ную” ма­неру богослужения в пещере Благовещения насельники-фран­цис­канцы не поощряли, и поэтому русскому пастырю и его спутникам пришлось довольствова­ться другим, более скромным храмом, устроенным на месте, где жил праведный Иосиф.

И вот в стенах католического храма зазвучали пра­вославные молитвы и песнопения на церковнославянском языке. И хотя рус­ским богомольцам в тот раз не довелось совершить богослужение в пещере Благовещения, у них остались самые лучшие впечатления от посещения като­лической обители. “Направляясь к выходу из храма, мы еще раз окинули его взором и мысленно похвалили образцовую чистоту, опрятность и благообразность, соблюдаемые здесь францисканцами”¹⁹, — так заканчивает отец Александр свое повествование.

И, как бы продолжая мысль отца Александра Анисимова, другой православный священник — А. Коровицкий, посетивший этот храм в 1889 году, пишет: “Вы вхо­дите в него и удивляетесь: золото, мрамор, огромные художественные карти­ны, сюжетом которых служат события из жизни Богоматери — и все это содер­жится в такой безукоризненной чистоте, что и пылинки не найдете здесь; такая обстановка усугубляет ваше благоговейное настроение; совершенно забываешь, что находишься не в православном храме, а в костеле”²⁰.

Насельники католической обители, как всегда, радушно встретили очередно­го гостя из России и показали ему и его спутникам все места, связанные с Евангельским повествованием о Благовещении. “Понятно, что православный, а особенно священник, чувствует себя на первых порах неловко при чужой обстановке; хочется со всеми познакомиться, а между тем стесняешься обра­титься с просьбой к монахам инославным, — продолжает русский пастырь, — но любезность и предупредительность их выручает нас из затруднительного положения; нам немедленно назначили патера, который любезно и терпеливо познакомил нас со всеми достопримечательностями храма, начиная с жилища Святого Семейства”²¹.

В начале ХХ столетия среди русских паломников уже укоренилась традиция совершать краткие богослужения в католичес­ком храме Благовещения. Но они имели такую возможность только лишь по будним дням, после того как в церкви заканчивалась месса. А в те дни, когда здесь начинались продолжи­тельные богослужения Страстной седмицы (по западному календарю), православ­ные богомольцы лишались этой возможности, и францисканцы старались в та­кие дни ограничить приток русских верующих к святыням, находящимся в сте­нах их обители.

Вполне понятно, что это вызывало огорчение пилигримов из России; их мыс­ли и чувства хорошо выразил профессор Киевской Духовной Академии А. А. Дмитриевский, который в 1908 году писал: «Мы уверены, что, вместо затруднений доступа паломникам в эти желан­ные и таинственные пещеры, было бы гораздо целесообразнее и во много крат полезнее для них добиться у начальника францисканского монастыря разре­шения, особенно в день праздника Благовещения, служить для наших паломни­ков здесь, под сводами этих чудных пещер, молебен Богоматери с чтением обычного акафиста в честь Ее. Какое неизгладимо-сильное впечатление на душу молящихся производили бы слова акафиста: “Ангел предстатель с небеси послан бысть рещи Богородице: Радуйся” и “О, всепетая Мати, рождшая всех святых святейшее Слово”, и как бы тогда было целостно и многосодержатель­но все трудное галилейское путешествие и пребывание в Назарете! В на­шем горячем пожелании и в возможном его, при настойчивости и усиленной просьбе францисканцев, благоприятном разрешении, по нашему крайнему убеж­дению, не может быть сомнения. Примеры таких разрешений из прошлой истории нам известны; известно вместе с тем и какое они доставляли нашим благоче­стивым паломникам высокое наслаждение и не выразимое словами умиление»²².

Одними из последних русских пилигримов, посетивших Назарет накануне пер­вой мировой войны, были старообрядческие епископы — Саратовский Мелетий и Рязанский Александр. Сопровождавшему их в этой поездке мирянину С. И. Быстрову принадлежит описание святынь Назарета.

Русские старообрядцы посетили и католической храм Благовещения; необычные гости из России с радушием были приняты насельниками обители: «Пожилой монах францисканец, с выстриженной маковкой и длинной бородой, одетый в длинный коричневого цвета халат, подпоясанный толстым поясом, предупредительно встретил нас и повел по обширному, богато убранному храму²³, — вспоминал А. С. Быстров. — Долго стояли русские паломники под сводами этой церкви, объятые благоговением к представшей перед ними святыне: “вот где впервые развернулся свиток величайших событий христианской истории, столь дорогих каждому истинно верующему христианину!”»²⁴.

Назарет и его окрестности полны мест, связанных с земной жизнью Спаси­теля. Поэтому можно продолжить посещение местных святынь вместе с православными богомольцами из России.

Виктор Каминский, посетив Назарет с группой паломников, повествует о том, как им довелось побывать в храме, устроенном на месте мастерской праведного Иосифа. “Когда богомольцы возвратились в со­борную церковь, очень приветливый служитель храма, органист, предложил свои услуги — сводить нас во все прочие назаретские храмы, — вспоминал В. Каминский. — Напрасно и говорить, что это предложение мы приняли с осо­бенною благодарностью. Прежде всего привел он нас в римско-католический храм, находящийся вблизи главного монастыря, на месте дома Праведного Ио­сифа, в котором этот старец занимался плотничеством, и где, по преданию, помогал ему в трудах Сам Иисус Христос, когда пришел в возраст. От этого домика сохранилась еще одна настоящая стена из крупных диких камней, связанных вечным цементом и совершенно выполированных временем, если не поцелуями усердных посетителей. К этой стене и пристроен настоящий храм”²⁵.

Тот же русский паломник сообщает о посещении другого памятного места; он и его спутники побывали в церкви, устроенной там, где, по местному пре­данию, совершал трапезу Господь со Своими учениками. “Воздав должную дань благоговения священному остатку древности, мы пошли в церковь, где приложились к огромному плоскому камню, служившему, по преданию, трапезою (столом — а. А.) Спасителю и апостолам; камень этот утвержден на подставках, посредине церкви”²⁶.

Поклоняясь назаретским святыням, русские богомольцы стремились выра­зить свои чувства в православных песнопениях, и францисканские привратники, как правило, не препятствовали этому. Вот что пишет один из наших пилигримов — Д. В. Горохов, побывавший в Назарете летом 1914 года: «Под­няв­шись не­много в гору от монастыря, мы подошли к часовне, посреди коей возвышался большой четырехугольный светло-серый камень. Это — так называемая “тра­пеза Христа” — менса Кристи, камень, на котором Иисус Христос обедал со Своими учениками. Я обратился на латинском языке к сопровождавшему нас монаху с просьбой о разрешении пропеть нам здесь “Отче наш”. И когда последний выразил свое полное согласие, мы, коленопреклоненные, с большим чувством пропели у святого камня ту молитву, в которой Сам Господь научил нас просить у Отца Небесного “насущного хлеба”»²⁷.

У русских паломников, которые бывали у назаретских святынь, находящихся в ведении католиков, оставались самые благоприятные впечатления от уви­денного. Как бы подводя итог сказанному, один из них, протоиерей Виктор Гуляев, писал в своих заметках, относящихся к 1890 году: “В Назарете посети­ли мы принадлежащие католикам святыни с храмами при них… Храмы католи­ческие чисты, светлы, убраны со вкусом. Сопровождавшие нас монахи-католики гораздо любезнее греческих монахов, сопровождавших нас при Гробе Господнем”²⁸.

* * *

Начавшаяся в 1914 году первая мировая война и последовавшие вслед за этим социальные потрясения в России пресекли поток русских паломников в Святую Землю. Лишь небольшое число христиан русского Зарубежья могло бывать здесь в период между двумя мировыми войнами. После второй миро­вой войны возобновилась деятельность Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (Московский Патриархат), и снова редкие гости из России стали посе­щать Назарет и его святыни.

Нынче паломники, приближающиеся к Назарету, уже не увидят прежнего хра­ма Благовещения, возведенного францисканцами в ХVIII веке. В 1960-х гг. здесь была построена громадная базилика Благовещения в виде многоуголь­ной ротонды. Выстроенная по проекту итальянского архитектора Музио, она увенчана бетонным конусообразным куполом, который стал новой эмблемой Назарета. На сегодня эта базилика, освященная в день праздника Благовеще­ния — 25 марта 1969 года, является крупнейшей на Ближнем Востоке, и под ее своды по-прежнему притекают богомольцы из многих стран мира, в том чис­ле и русские паломники.