Над небом голубым есть город золотой.

Мы тоже боялись. Мы тоже когда-то возмущались тем, что казалось нам “диким”, “невежественным” и “осталым” в жизни Православной Церкви. Мы (по крайне мере большинство из нас, рожденных в атеистических семьях в атеистическую пору) со стороны смотрели на православные храмы, считая, что мы их переросли и что мы знаем больше “бабушек”. Мы боялись, что Православие с его “догматами и канонами” отберет у нас нашу свободу. Мы боялись, что попадем в казарму, что нас выдернут из современного мира и загонят в “темное средневековье”. Мы просто боялись, что стоит только православную проповедь впустить в свою душу, как она выгонит оттуда всю радость жизни.

Теперь мы тоже боимся. Но страшит нас уже иное. Нас страшит, что вдруг нас снова настигнет наша былая духота. Вдруг какой-то вывих произойдет в душе, в жизни — и мы снова станем рабами.

Да, раб — это не только тот, на ком висят железные кандалы. Самые прочные путы — те, которых не замечаешь. Самая страшная несвобода — это несвобода внутренняя. Контактные линзы сложнее всего найти в своем собственном глазу. Так вот, пока мы были в мире неверия, мы даже не знали, что по сути от колыбели нам уже имплантировали в глаза (точнее — в ум и сердце) “контактные линзы”, которые вносили существенные искажения в восприятие красок мира. Эти линзы показывали пустоту там, где, как оказалось, было нечто значащее. Они, бывало, уменьшали действительно важное, но благодаря им же что-то мелкое разбухало в своих размерах и заслоняло небо.

Идеология и реклама (которая вместо нас придумывает, что нам должно нравиться, кем мы должны быть и чем измерять свой жизненный успех) осторожненько выкрадывали нашу свободу (точнее даже не позволяли ей родиться). За нас решали, что “молодое поколение” должно выбрать именно “пепси-колу”. И вдруг мы открыли, что настоящий выбор — это не выбор между пепси и квасом, между той или другой маркой телевизора. Это выбор между смыслом и бессмыслицей.

Если моя жизнь — это лишь накопление вещей, если моя мысль погружена в торговые каталоги и телевизионные сплетни — то я и сам в мире такая же однодневка, как журнал “Товары и цены”. Тогда человек — это всего лишь “покойник в отпуске”. Ибо меня не было до моего рождения. И вскоре меня снова не станет — уже навсегда. Небытие выпустило меня на побывку и снова стерло. И мир даже не заметит исчезновение еще одного “потребителя”, “покупателя”и “телезрителя”. Тогда это бессмыслица. Тогда уместно задавать себе самому последний вопрос: Почему ты не умер вчера? Почему ты еще живешь? Какой у тебя повод к жизни?

Смысл жизни человека придает лишь то что выше ее. Жить можно только ради того, за что не страшно умереть.

А нам твердят — “ я этого достойна”. Чего “этого”?! Вдруг и в самом деле “это” и есть всё, чего ты “достойна”? Если то, в чем ты измеряешь свою жизнь, её достоинство и неудачи — всего лишь товар, то человек оказывается достоин” быть просто марионеткой в руках рекламы. Чистенькой, пахнущей, ухоженной — но марионеткой…

Вот поэтому для нас вход в Церковь оказался шагом в другое измерение. Возможность посмотреть на самих себя иными, нерекламными глазами. Ведь очевидно, что глаза людей, изображенных на иконах Андрея Рублева видят другое, чем глаза “дорогих телезрителей”. А вы навсегда хотите остаться прежними? Вы не хотите попробовать взять дистанцию от стереотипов и сделать себя другими?

Это самое сложное, что может быть в жизни человека. Мудрецы прежних веков говорили, что неумный человек стремится изменить то, что вне его, умный же старается переменить то, что внутри него. Свободен ли я от самого себя? В моей жизни были минуты и состояния, в которые во мне трудно было бы признать человека. Церковь дала нам возможность покаяния — то есть возможность растождествить себя с теми минутами. Молодой человек, который вставляет себе иглу в вену — свободен ли он в эту минуту? Или он исполняет некое веление, тягу, которую не может преодолеть? Ради минуты “улёта” он готов разрушить свою жизнь. Это свобода или рабство? Мы, сделав шаг в Церковь, просто сделали выбор: чему служить. Быть рабом минуты или Вечности. Служить тому, что выше нас или тому, что ниже, скотиннее нас. Искать радости тому, что в нас самих наиболее человечно и высоко (душа, совесть), или же искать кайфа тому, что в нас самих наименее человечно.

Что же касается жизни в Церкви — то жить в ней действительно трудно. Как трудно расти в спорте, в науке или в музыке — так же трудно расти душой. Но этот рост приносит радость перемен. Мы могли бы сказать — радость прикосновения к Богу, но боимся, что окажемся совсем уж непонятным. И все же поверьте: никто из нас не остался бы в Церкви с ее постами и долгими службами, если хотя бы изредка не находил в ней такую радость, по сравнению с которой радости “тусовки” оказываются просто безвкусными.

Да, Церковь потребовала от нас отказа, ограничения. Но, отобрав водку или наркоту, она предоставила нам возможность найти внутреннюю свободу, познать самих себя, Бога и… И еще Православная Церковь дала нам возможность перестать, наконец, быть иностранцами в своей собственной стране. То, что мы пережили, одной строкой выразил Константин Кинчев: “Я иду по своей земле к небу, которым живу”. Россия перестала быть для нас “этой страной”. Она стала своей — “нашей страной”. Мы поняли её веру, ее боль, ее судьбу. Православие подарило нам Небо и вернуло Землю.

Понимаете, если вас тошнит от лицемерия американской политики “двойных стандартов”, от их зазнайства, от пошлости голливудской масс-продукции, если у вас зреет протест против глобальной макдональдизации, то самая звонкая оплеуха “дяде Сэму” — это не сожжение звездно-полосатого флага, а осознание себя русским православным христианином. В августе 1991г. главный американский “специалист по России” Збигнев Бжезинский заявил, что после крушения коммунизма у “демократии” остался один враг — Православная Церковь. Что ж, мы гордимся тем, что можем быть костью в горле у Бжезинских.

Мы не хотим быть перекати-поле без корней, без имен (ты уже получил “только твой номер”?), без родины, без веры. Мы не хотим стыдится перед нашими мусульманским сверстниками, у которых есть своя вера и гордость за нее и решимость за нее сражаться, а у нас только американская жвачка. Перестань быть полуфабрикатом, выработанным советской школой и антисоветской телерекламой. Сделай выбор: стань русским. Стань православным!

Если уж все равно религиозные интересы появились в твоей жизни (ибо наверняка ты — как и мы прежде — интересуешься гороскопами, астрологией, “непознанными феноменами”, “целителями”, магией, йогой и культом вуду), то прояви же самостоятельность. И вместо поклонения некоей the Power и безымянным “энергиям”, которыми насыщены даже нынешние мультики, поинтересуйся же Православием!

Мы тоже когда-то думали, что все религии одинаковы, что “Бог один, а потому все равно каким путем к нему идти”. Но слишком многие из нас в итоге стали подранками духовной войны. Слишком многие упали в те самые пропасти, существование которых прежде яростно отрицали (“эти православные фанатики всех осуждают и все запрещают, но мы не позволим надеть шоры на наши глаза и пойдем своим путем!”). И потому уже не только из опыта нашей радости, но и из опыта нашей былой дури мы просим вас: не повторяйте наших ошибок!

Звать к себе мы не будем. Церковь — не плац, на который стройными рядами выводят колонны “юных борцов”, “всегда готовых” невесть к чему. “Расформированное поколенье — мы в одиночку к истине бредем”. Но мы можем свидетельствовать: Православие — это пространство жизни. Здесь можно быть человеком, здесь обретаешь повод к жизни. Здесь можно думать и можно любить.

Но, по правде сказать, нам было тяжело все время быть одиночками. Было тяжело терпеть недоумения и насмешки своих неверующих товарищей и окрики “верующих” старух. Нам было тяжело таить свою веру и свои находки лишь для себя. Нам стало тяжело быть христианами лишь в храме. И поэтому мы решили встретиться друг с другом. Мы решили показать, что Церковь — это не только старушки, это еще и мы. Мы решили быть не просто православными, а молодыми православными. Получится ли это у нас — не знаем. Но мы готовы пробовать и ошибаться, мы будем пробовать терпеть ошибки свои и своих друзей.

Мы не секта. Мы просто люди, которые знают, что и в самом деле “над небом голубым есть город золотой”. Мы знаем, что эти стихи описывают не придуманную мечту, а Небесный Град, Небесный Иерусалим, о котором говорит библейский Апокалипсис (его автор — апостол Иоанн, тот самый, кого на православных иконах и символизирует “золотой орел небесный, чей так светел взор незабываемый”). Вот в поход к этому Городу мы и собрались.

Нам по пути?