Я странный человек: мне интереснее всего с настоящими монахами и подростками. Наверное, потому, что они максималисты. Когда я читаю рассуждения взрослых о том, почему подростки уходят из Церкви, в большей части из них я вижу скорее фантазии, чем правду. Они не научились общаться с Богом? Им стало скучно в храме? В компании, где предлагают выпить и затянуться, интереснее? Вы это серьёзно?
Любой ребёнок рано или поздно на полной скорости врезается лбом в реалии взрослого мира. Он вдруг обнаруживает, что взрослые лицемерят со страшной силой. Им до твоей личности и твоих проблем нет дела – ты лишь инструмент в их играх. Более того: весь взрослый мир так устроен. Отныне правила игры таковы. Мы уже привыкли, а для подростка это настоящая трагедия, ставящая перед ним вопросы вплоть до «а стоит ли жить вообще, если оно всё так?»
В процессе взросления приходится делать выбор: или ты принимаешь правила игры и становишься «как все» – своя рубашка ближе к телу, моя хата с краю и вот это вот всё, или встаёшь в оппозицию системе. Большинство подростков, внезапно ставших трудными, на самом деле отчаянно хотят добра и правды. Вся контркультура выросла из этого конфликта. И этот же конфликт может привести человека в Церковь, идеал которой тоже лежит в плоскости безумия с точки зрения мира. Юродство – более чем об этом. Поэтому ничего удивительного, что многие неформалы воцерковляются всерьёз – в том числе и автор этого текста.
А что делать подростку, если он увидел всё это равнодушие, лицемерие и подлость в церковной среде? Если таковыми оказались поступки тех, кто вчера учил его формально правильным вещам и благополучно продолжает делать это сегодня, – пономаря, священника, преподавателя воскресной школы? Ну вот же, этот человек согрешил, предал – и что? Небеса не разверзлись, ему ещё и какую-то очередную награду дали, а невиновный оказался виноватым. А где же Бог?
Очень важно, чтобы в такой момент рядом с подростком оказался взрослый, которому он доверяет, и который тоже живёт против системы – но умеет это делать по-христиански. Все эти мелкие разборки, конкуренция и карьеризм, которые мы тащим в храм, – они ведь не о Христе, не о Евангелии и не о вечной жизни. Бог пытается научить нас другому: видеть в человеке человека. Стремительно взрослеющие подростки пока это умеют – так давайте поможем им не потеряться.
От подростков не нужно прятать изнанку нашего мира. Нужно взять их за руку и провести по ней экскурсию с комментариями. Если – а точнее, когда – они столкнутся с ней один на один, будет хуже.
Я рассказываю своим юным друзьям правду – например, о том, что многих святых (да и Самого Христа ведь!) при жизни считали фриками. Что коллективно травить, а потом канонизировать – это вполне стандартный сценарий отношения общества к тем чудакам, которые стараются жить по Евангелию. К преподобному Сергию пришли ребята, уговорили его стать их учителем, а потом выгнали из монастыря – это вообще как? Потом половина этих ребят сами стали преподобными – а это как вышло?
Мы говорим и об их жизни – о том, с чем они уже сталкиваются или могут столкнуться и дома, и в школе, и в церковной ограде. О том, что плохих людей среди их обидчиков нет – есть глубоко несчастные и запутавшиеся в своих страстях, и что завтра они тоже могут покаяться. Или послезавтра. Или через десять лет. Что по-настоящему круто не быть примерным паинькой, которого гладят по головке, а в сложных обстоятельствах остаться собой, не предать и не продать своих друзей и свои идеалы.
Мне близок Холден-Колфилдовский пафос о том, что единственное стоящее дело в этом мире – ловить заигравшихся во ржи ребятишек над пропастью, которой они не видят. Если благодаря мне кто-то из них не оступится, не потеряет веру, я об этом не узнаю. Или узнаю, но сильно позже и в каких-нибудь экстремальных обстоятельствах. Но это и не важно. Единственно важно – чтобы взрослеющие дети не потеряли Бога, нашли себя и были счастливы.