На днях от COVID-19 умер сербский православный епископ, в возрасте 71 года. Так что говорить о том, что смертоносное нам не повредит, вроде бы уже не приходится…
Диакон Александр Занемонец
В христианском «базовом тексте» об исцелениях говорится много. Иисус не только Сам исцелял больных и даже воскрешал мертвых, но и завещал это Своим последователям: «…больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте. Даром получили, даром давайте» (Мф 10:8). Воспринималась ли в те времена профессия врача как мотивированная религиозно? Или же исцеления воспринимались в каком-то мистическом смысле? В Израиле первого века вряд ли это так четко разделялось.
Надо сказать, что к призыву лечить Церковь сразу отнеслась достаточно серьезно. Больницы при епископах или монастырях стали обычным делом еще в античности. Жизнеописание Иоанна Златоуста говорит о том, что он устроил церковную больницу в Константинополе IV в., а различные Hotels-Dieu средневековой Франции можно увидеть и сегодня.
В Византии церковных больниц было поменьше: там все-таки сохранялось государство, и оно само занималось и медициной, социальной работой. На средневековом Западе — побольше: никакого государства там долгое время не было, и Церковь была единственным институтом, оставшимся от римской цивилизации, а значит, она должна была заниматься не только молитвой. Нередко получалось, что Церковь вообще оказывалась первой структурой, которая сталкивалась с эпидемиями и болезнями. Просто потому, что врачи и учителя были далеко не везде, а священников было больше.
Девиз «сначала лечить, потом учить, а уже потом крестить» со временем стал правилом всех миссионеров.
Не просто так и сегодня во многих странах — в Германии и США в том числе — многие больницы остаются в ведении религиозных организаций. На них, кстати, идет значительная часть «религиозного налога», который платят верующие немцы.
Католические монахини многих деятельных орденов работают медсестрами и в Африке, и во Франции. А уважающая себя иудейская община в США будет считать нужным иметь свою клинику, конечно же, открытую не только для членов общины (поэтому там нередко будет на зарплате не только раввин, но и протестантский пастор, и католический священник).
«Ухаживали за больными, служа им ради Христа»
Эпидемии — отдельная история. Они не были частью «обычной жизни», однако случались регулярно. Так что описание борьбы с ними попадало и в христианские тексты: «Весьма многие из наших братьев, — описывает епископ Дионисий александрийскую чуму 264 года, — от избытка любви и братолюбия не щадили самих себя и поддерживали друг друга, безбоязненно наблюдали за больными, неутомимо ухаживали за ними и, служа им ради Христа, вместе с ними радостно умирали… Таким-то образом оставили жизнь лучшие из наших братьев, некоторые пресвитеры и диаконы и многие весьма почтенные из числа народа, и этот род смерти, будучи делом великого благочестия и твердой веры, кажется, ничем не ниже мученичества». Тут христиане — на передовой, и они впереди язычников помогают ближним, даже не считаясь с санитарными нормами.
Конечно, у «церковников» медицинские представления обычно не были более прогрессивными, чем у остальных людей их эпохи. Тем не менее, в житиях святых неоднократно появляются персонажи, сидящие на карантине. «Так как в той земле свирепствовал мор, аббат решил не впускать [путников] внутрь сразу, но держать на карантине в странноприимном доме, что был за стенами», — рассказывается об итальянском монастыре VI века. Карантин тут указывается по ходу дела, как повод рассказать о тех искушениях, которые могут происходить по ходу невольного сидения дома. Интересно, что практичный игумен не просто отправил их в «неоплачиваемый отпуск», а попросил изготовлять восковые свечи, «дабы братья не ленились».
В Европе массовые «моровые [то есть смертельные] поветрия» часто имели несколько волн: после первой, самой убийственной, волны более мелкие могли повторяться еще несколько десятилетий. Так было и во время чумы времен императора Юстиниана VI века, и в эпоху общеевропейской «черной смерти» XIV века, и дальше.
Художник Йюссе Лиферинкс. «Святой Себастьян просит остановить эпидемию чумы» (фрагмент). 1499 г.
Зарождался мор обычно где-то далеко на Востоке. Европейское Средиземноморье, как большой торговый перекресток, захватывалось раньше «внутренней Европы». До Британских островов доходило позже. До русских земель — еще позже. Все как всегда…
Церковь участвовала в организации карантина, поддержке врачей или устройстве кладбищ. Прославленные в европейской традиции средневековые «чумные доктора» с носатыми масками часто оказывались на церковном иждивении (не исключая, возможно, и великого Нострадамуса). Но это не отменяло и «традиционные» способы борьбы с болезнями и прочими трудностями: молитвы, крестные ходы, паломничества. Включая многотысячное паломничество в Рим во время «черной смерти».
Конечно, это контрастирует с нынешней проповедью папы Франциска Urbi et Orbi на пустой площади Св. Петра, чтобы никто не заразился… Но тогда представления о передаче инфекций были другими, так что это необязательно свидетельствовало о безрассудстве организаторов. Войны и крестовые походы от этого ведь не прекращались.
Как епископ погиб во время Чумного бунта
Для духовенства попытка воспрепятствовать обычной религиозной практике могла кончаться печально. Речь идет о тех временах, когда способы передачи инфекционных болезней уже прояснились, но попытки священнослужителей изменить привычные практики воспринимались как откровенное маловерие и предательство паствы.
Для московского митрополита Амвросия (Зертис-Каменского) это кончилось народной расправой по ходу Чумного бунта в Москве в сентябре 1771 года. Митрополит распорядился убрать Боголюбскую икону от Варварских ворот Китай-города и запечатать ящик для народных пожертвований (!), во избежание многолюдных собраний и распространения инфекции.
Поскольку государственная власть в зачумленной Москве 1771-го неожиданно обнулилась, митрополит попытался взять организацию карантина в свои руки. В итоге он был растерзан толпой, а два его монастыря в Кремле разорены. Бессмысленно и беспощадно.
Гравюра Шарля Жеффруа «Убийство архиепископа Амвросия» (фрагмент)
Кстати, это был последний в русской истории случай насильственной смерти епископа города Москвы. Именно по ходу борьбы с эпидемией. Последний, а значит памятный.
В XX веке эпидемии казались уже побежденными. А церкви — даже сохраняя за собой больницы — не стремились иметь свое суждение об эпидемиях, болезнях и способах борьбы с ними. Это было доверено специально обученным специалистам и инстанциям. Как и прогноз погоды. Поэтому в нынешней ситуации церкви самых разных конфессий не опережают решения гражданских властей своих стран, а следуют за их решениями. Сразу или с небольшим отставанием, в один-два дня.
«Те, кто говорит, что в храме заболеть нельзя — лгут»
Западная Европа от нынешнего вируса пострадала пока что больше, чем Восточная. Поэтому и реакция церквей была изначально там. Католики и протестанты присоединились к карантинным мерам. Иногда даже до решения государственных властей об общем карантине: о закрытии церквей объявляли сами одновременно с решениями муниципальных властей о прекращении многолюдных собраний.
Символом этого стала проповедь папы Франциска, произнесенная им 28 марта не просто на пустой, но на закрытой для паломников площади Святого Петра в Риме. Проповедь о надежде и о бережном отношении друг к другу. Примерно как проповедь дона Камилло в затопленной и полуразрушенной наводнением церкви итальянского городка («Возвращение дона Камилло», 1953).
Среди православных самым «прогрессивным» иногда считается Константинопольский Патриархат. Связано это в первую очередь с тем, что основная часть его паствы — помимо греческих островов и крошечного квартала в Стамбуле — это греческая диаспора в Западной Европе и англоязычных странах. Так что приходится быть updated.
18 марта 2020 года Синод Вселенского Патриархата издал постановление о том, что пока приостанавливаются богослужения во всех приходских храмах Константинопольского Патриархата. Богослужения в монастырях (включая монастыри Афона) сохраняются, однако монастыри закрываются для паломников и прихожан. Это было сделано вслед за аналогичным решением греческих епархий во Франции и Италии.
Церковь Греции в те же дни решила приостановить ежедневные богослужения (пока что кроме воскресений). При этом церкви остаются открытыми для частной молитвы. Крещения рекомендовано перенести на более позднее время, а отпевания сделать максимально малолюдными.
В России еще успели поосуждать греков за «маловерие», не зная, впрочем, что 17 марта русская Парижская архиепископия — в один день с русской митрополией в Казахстане — постановила, что храмы для открытого богослужения закрываются, а духовенство продолжит службы за закрытыми дверями или у себя дома. С установлением трансляции для желающих.
Сербская Церковь и Иерусалимская еще предложили служить на открытом воздухе: но там климат другой и уже весна.
Русская Церковь внутри Российской Федерации ждала до последнего (если не считать епархий РПЦ на Западе и в прогрессивном Казахстане). Но это только подтверждает общую практику: ни в одной стране Церковь не стремится обгонять в этом вопросе решения властей. Сначала были даны достаточно мягкие санитарные рекомендации, и 29 марта священноначалие призвало народ оставаться дома, а не ходить в храмы.
Это было сделано сначала даже не на уровне документов, а на уровне устных обращений. Эти обращения были сделаны одновременно в двух местах: в Храме Христа Спасителя в Москве и в Троицком соборе Псковского кремля. Патриарх призвал молиться дома, а митрополит Тихон (Шевкунов) в своем официальном обращении «к псковской пастве» говорил о ситуации с коронавирусом целых полчаса, упомянув и распространенное опасение русских верующих о том, можно ли вообще как-то менять и ограничивать привычную церковную практику, даже в ситуации эпидемии: «Те, кто говорит, что в храме заболеть нельзя, — сказал митрополит, — лгут, вольно или невольно. Как псковский епископ я благословляю вас молиться — дома. Пришло время».
Наверное, обращение Патриарха здесь важно, как призыв Предстоятеля Русской Церкви, а митрополита — как человека, авторитетного для консервативной части верующих, у которых могут возникнуть сомнения относительно допустимости любых ограничений и изменений.
В общем, Церковь призвала соблюдать карантин, распространив его на посещение храмов и общественных богослужений. Духовенство продолжит служить, двери храмов будут открыты, но людей призывают оставаться по домам.
В виде документа это появилось первым делом тоже в Псковской епархии: 31 марта митрополит Тихон (Шевкунов) издал указ о временном прекращении общественных богослужений: «В связи с введением в Псковской области строгого карантина временно приостановить все общественные богослужения с 31 марта вплоть до моего особого указа». Интересно, что детали его опубликованного указа почти полностью совпадают с практикой епархии Русской Зарубежной Церкви в Германии.
Да, в России это позже, чем в Европе. Впрочем, как и сам карантин.
В ожидании Пасхи
Еще одна особенность отличает многих верующих в России и Украине от верующих на Западе, в том числе православных. На Западе никому не приходит в голову, что решение закрыть храм для общественных богослужений — будь это решение епископа, мэра или же государства — может иметь хоть какое-то отношение к «гонениям на Церковь». Закрывают все места многолюдных собраний, которые можно закрыть.
В России последние указы властей о закрытии храмов помнят в совсем другом контексте: именно в контексте советских гонений на Церковь. Не сталинских, кровавых, но хрущевских и более поздних, когда церкви закрывали так, чтобы их потом уже никогда не открыть. А повод, подходящий для советского законодательства, всегда можно было найти.
Может быть, это и просто характерная реакция меньшинства: нас опять хотят обидеть. Да, православные в России нередко ощущают себя именно меньшинством.
Интересно, что все это происходит Великим постом. В церковной традиции Великий пост часто называется «четыредесятницей», в память о тех сорока днях, которые Иисус провел один в Иудейской пустыне в посте и молитве. Карантин — то же самое слово, сорок дней. В древности монахи, жившие в окрестностях Иерусалима, на все время Великого поста уходили из своих монастырей в пустыню. «На карантин». Духовный (а может, и не только?). Уходили от людей. Даже от собратьев по своей общине. А возвращались — к Пасхе. Получится ли вернуться к Пасхе в свои храмы в этом году — пока никто не знает.
Важно, что все эти строгие меры и ограничения касаются не только христиан, не только православных. Так, в Израиле, который ввел жесткий карантин превентивно, самые строгие меры принимаются накануне Песаха, иудейской Пасхи. Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху в своей речи 7 апреля объявил о «тотальном карантине» во всем Израиле на два с половиной дня именно в дни Песаха, иудейской Пасхи. Фактически объявлен комендантский час в день главного еврейского праздника в Израиле:
«Я сейчас говорю предельно ясно, — объявил премьер-министр, — каждая семья проведет ночь пасхального седера в одиночестве. Празднуйте только в том узком составе, только с теми родными, что находятся сейчас с вами в доме». То есть в первый — важнейший — день праздника запрещено выходить из дому и ходить по гостям. Это связано как раз с тем, что и для религиозных, и для светских израильтян Песах является тем праздником, когда вместе собираются все поколения большой семьи, люди едут друг к другу в гости на праздник. В общем, не самое подходящее для эпидемии…
Наверное, для того, чтобы решением правительства посадить всех по домам в важнейшие праздники, должна быть определенная мера доверия между народом, правительством и религиозным руководством. Это мы видим не только в Израиле, но и в Западной Европе. «Наверное, среди верующих есть люди, которые говорят, что вся эта ситуация похожа на гонение на веру и Церковь, как в первые века христианства? — спрашивают в интервью у митрополита Марка Берлинского (Русская Зарубежная Церковь). — Такого я не слышал и думаю, что это несерьезный аргумент».
Ведь в самом деле, перед лицом эпидемий оказываются равными представители всех религий и всех слоев общества. Так что и подходы здесь — общие.
Иллюстрация: Никола-Андре Монсио «Монсеньор Бельзюнс во время эпидемии чумы в Марселе в 1720 году» (фрагмент)