Наших детей лишили будущего? Ирина Прохорова
Подписывайтесь на наш подкаст:
00:00 Ирина Прохорова — об образовании в трудные времена
00:22 Социальные лифты закрываются, а учителя уезжают
11:33 Об образовании в Советском Союзе
21:09 Школа и воспитание — одних знаний недостаточно?
26:21 «Если учителя травят детей, то и в классе буллинг»
35:13 Каково быть гуманитарием, когда всем нужны айтишники
44:10 Ученые в изоляции
48:48 Надо ли сейчас учить языки?
51:26 Главная причина разводов в России
56:43 Диплом по Толкину в Советском Союзе
1:01:50 Чему учить детей сегодня?
О воспитании в школе
В нынешней ситуации родители должны подумать, каким они видят будущее своих детей и для какого общества они их готовят? Хотят, чтобы их дети были гуманные, терпимые, чтобы они не просто обладали набором знаний и компетенций, а какой-то эмпатией, важными этическими качествами?
Мне кажется, вопрос о воспитании у нас редко ставится. До сих пор есть представление, что образование автоматически решает все проблемы. Если вы прочли большое количество книг и у вас есть набор фактического материала, то и прекрасно. Но мы давно понимаем, что этого недостаточно. Мы давно видим, какое количество монстров могут произрастать, даже будучи образованными.
Поэтому сочетание воспитания — то, что называется воспитанием чувств, каких-то нравственных категорий — это, мне кажется, самое главное. <...>
Воспитание в школе — это воспитание принципов. У детей много разных инстинктов. Учитель протестует против буллинга, защищает, объясняет детям помимо урока, что травить беззащитных и слабых — это презренное дело, это недостойно человека. Я имею в виду именно такие вещи. Школа должна прививать гуманистические взгляды на мир.
Ведь школа — это первый опыт социализации. Как выстраиваются отношения в классе между учеником и учителем? Можно выстроить класс, который помогает друг другу, где люди дружат. Или наоборот — это страшный раздор, какая-то дедовщина внутри класса, бьют несчастных, а учителя, как правило, на это внимания не обращают.
Воспитание в школе — это не выгонять из класса за плохое поведение, а объяснять ученикам [нравственные категории] и уважительно к ученикам относиться.
Но сейчас у меня ощущение, что опять торжествует иерархия учителя как бога-громовержца и детей, которые не считаются личностями, которых можно унижать, давить, выгонять и прочее.
О травле
Если учителям дают отмашку на буллинг над детьми, то бороться с травлей внутри класса довольно сложно.
Я как человек, прошедший советскую школу, хорошо помню <…> отношение учителей к детям. Очень редко мы встречали учителя, который просто уважительно к нам относился. Дети это хорошо чувствуют. У таких учителей, как правило, дети учатся с удовольствием. <…>
Я помню, сколько раз нас унижали. Это считалось нормой. В младших классах еще и линейкой по рукам били, это тоже было в порядке вещей.
Даже не особенно дети жаловались. Это остатки сталинской школы, где можно было распустить руки по отношению к ученику.
Да, у нас была учительница, <…> которая по-своему хорошо нас учила чистописанию, но, тем не менее, я помню, что она могла дать линейкой по рукам и даже кулаком в лоб мальчикам. Это считалось нормой, и не помню, чтобы кто-нибудь приходил возмущаться.
Да, мы от этого отошли, по счастью. Уже вряд ли можно встретить такое, может быть, где-то на периферии. Тем не менее, эти взаимоотношения — это же иерархия. Школа тебе дает представление об иерархии государственной. Как учитель или директор относится к ученику — это такая микромодель государства и гражданина.
Если учитель позволяет себе унижать ученика, или наоборот, ученик может стучать на учителя — это катастрофа, в этой ситуации нормального образования получить невозможно. <…>
Когда ребенок находится в системе унижения, он вырастает с идеей, что это норма. Для того, чтобы избежать унижения, ты сам должен кого-то унижать. <…>
Мне кажется, сами родители могут искать школы, где детям будут говорить о том, что подлинные гражданственность и патриотизм — это милосердие, взаимопомощь, помощь ближнему.
Это часть идентичности человека современного — нельзя жить в нашем мире и не считать крайне необходимым помогать другому.
Я думаю, что тут мы были бы точно на правильном пути и очень многие проблемы постепенно разрешили бы. Сейчас, мне кажется, родители должны как-то биться за будущее детей — не позволять им становиться жестокими, беспринципными и нетерпимыми. <…>
Об ученых в изоляции
— Пока я не видела, чтобы кто-то из иностранных коллег перестал нам писать статьи в журналах. Но ряд издательств прислали письма, что они временно приостанавливают сотрудничество. Мы не можем покупать права на книги на период и не можем предлагать свои. Однако не все, часть какая-то.
Конечно, многие коллеги возмущаются и говорят, что это несправедливо, что мы здесь ни при чем. Что разрывать отношения с учеными — это вообще неправильно. Я отчасти с ними согласна.
Но я понимаю эмоциональный климат. В такой трагедии трудно оставаться, так сказать, в состоянии холодного разума, который говорит о справедливости и несправедливости. Я полагаю, что, возможно, это временно.
Уже сейчас многие говорят, что наука — это все-таки интернационально. Что те ученые, которые не демонстрируют недостойное поведение, не должны быть подвергнуты остракизму. Что это неправильно. Что если мы хороших ученых будем просто изолировать, от этого пострадает общемировая наука.
В нынешний момент мы все в состоянии аффекта. <…> Внешняя изоляция — это один момент. Главное, чтобы не произошло бы внутренней изоляции. Например, запрета или ограничения нашим ученым сотрудничать с международными организациями. Что сейчас начинает происходить.
Печально — это будет катастрофа для науки. Не бывает своей «русской» науки. Наука всегда интернациональна.
Я как-то давала краткие комментарии по этому поводу разным газетам. Говорила, что, если мы хотим появления каких-то блестящих ученых и школ, и той самой «русской» науки, которая предлагает какие-то свои невероятные открытия — так вот, все оригинальное, как давно известно, рождается на перекрестке влияний. И только там может быть та самая «русская» наука, которая действительно откроет какие-то новые законы, предложит новые гуманитарные теории.
Если сейчас поместить все это в изоляцию — будет жуткая провинциализация научной жизни. И ничего оригинального и прекрасного никто не создаст. Это уже известно и неоднократно было подтверждено. Поэтому очень бы хотелось, чтобы этой изоляции не произошло ни изнутри, ни извне. <…>
Об изучении языков
— …Дети должны знать языки. Все равно мир будет открыт.
Невозможно сейчас создать ситуацию тотальной изоляции. Какую бы профессию дети внутри страны ни приобрели, есть чтение хотя бы на английском. Какой айтишник не знает английского? Да любая профессия требует сейчас этого!
Конечно, надо учить языки. Учить и всячески детей к этому подстегивать. Они должны жить для современного мира. Они должны быть адаптированы к нему.
У нас будет тысячу раз еще меняться ситуация, мы живем теперь в нестабильном мире. Поэтому, если вы хотите, чтобы дети могли при любых ситуациях, катаклизмах выжить, состояться и все прочее — они должны знать языки.
Не надо вот этих старорежимных [фраз]: «Мы прожили без языков и дети проживут». Мы прожили хуже, чем могли бы прожить. Дайте детям возможность [прожить лучше].
О том, чему еще надо учить детей
— Для меня важно, чтобы мои внуки получили качественное образование, которое позволит потом совершенствовать его.
Невозможно получить хорошее образование раз и навсегда, как это было в советское время. <…> Современный человек должен все время совершенствоваться. Добирать какие-то квалификации, компетенции, потому что мир очень быстро меняется.
Даже если вы айтишник — эта область меняется так быстро, что люди, которые 10 лет назад отучились, сейчас чувствуют, что знаний им не хватает.
Хотелось бы дать детям хорошую образовательную базу, чтобы они могли учиться всю жизнь. Понимали свои склонности и могли их развивать, и быть активными и самостоятельными.
Я бы сказала, что не менее важно — с гуманистическим взглядом на мир. Я была бы счастлива. Но прекрасно понимаю, как это сложно. <…>
Чем дольше я живу на свете, тем больше понимаю, что значительно легче добиться успеха в собственной карьере, чем воспитать счастливых, здоровых и готовых к жизни детей. И достойных людей. На самом деле — это самое сложное в жизни.
Поэтому, мне кажется, родители должны понимать, что самое героическое достижение — дать путевку в жизнь своим детям, чтобы они были экипированы. Что-то понимали в жизни, избежали многих неприятностей, страшных людей, которые могут оказать на них влияние. Чтобы могли выжить, сохранить достоинство, представление о чести и так далее. Это почти неподъемная задача, если вдуматься. <…>
Когда мы говорим о счастье наших детей, давайте думать, как мы видим это счастье. Как правило, детям всегда желают лучшего, чем самим себе. Вы своими действиями создаете им фундамент счастья? Или нет? Это вопрос к самому себе.
Я здесь не моралист. И каждый раз себе этот вопрос задаю. Все ли я дала своей дочери? Смогла ли я ей помочь? Что я могу дать внукам? Какие я совершала ошибки, когда воспитывала дочь, могу ли я их избежать с внуками?
Если мы хотим быть авторитетом для наших детей, мы сами должны учиться всю жизнь. Наверное, мы совершали много ошибок по юности. А кто их не совершает? Но настаивать на том, что я знаю лучше, потому что прожила дольше… Это (опыт. — Прим. ред.) требует всегда подтверждения.
В современном мире дети более независимые. У них больше информации, и они предъявляют неосознанно куда больше требований старшим. Если мы не знаем, как тыкать пальцем в гаджет, свой авторитет сохранить в глазах детей довольно сложно. Или надо признать и сказать: «Слушай, я ничего в этом не понимаю. Вот какой ты молодец! Научи меня, пожалуйста». И дети будут счастливы. А вы можете потом что-то рассказать из опыта человеческого общения. <…>
Мне кажется, мы должны всю жизнь пересматривать свою систему ценностей, из любви к своим детям.
Вдруг видеть какие-то вещи, которые вообще не допустимы и не нужны. Не унижать своих детей, не унижать своих внуков. Вот тогда мы можем требовать уважения к себе, заботы в старости. Готовимся к своей старости с тем, чтобы правильно воспитывать своих детей в любви, в согласии, в уважении и эмпатии.
Я не помню кто, это говорил — Чулпан Хаматова или Нюта Федермессер. Если мы своих детей ограждаем от знакомства с болезнями, старостью, бездомных не хотим видеть, говорим: «Нечего детей травмировать», — то ребенок будет брезговать и вами в старости. Стареете вы, что-то забываете, координация нарушена, все прочее — и дети будут безжалостны, потому что они не привыкли этого видеть. Это не входит в их представление о мире.
Давайте воспитывать самих себя. И воспитывать детей так, как вы бы хотели, чтобы дети относились к вам.