Во вторник Антон Цветков, председатель комиссии Общественной палаты по безопасности и взаимодействию с ОНК, председатель президиума общероссийской общественной организации «Офицеры России», неосторожно высказался на тему защиты от нападений и насилия.
Недавно прошедший в соцсетях флешмоб, в рамках которого пользователи интернета (как женщины, так и мужчины) рассказывали о своем опыте переживания насилия, обозначил остроту этой давней проблемы. Антон Цветков предложил новые законодательные меры. Например, запретить агрессору приближаться к жертве, как это сделано в других странах. Пока «у полиции связаны руки и мало юридических механизмов», отметил Антон Цветков, и это действительно так.
Однако член Общественной палаты произнес при этом слова, которые возмутили общественность: «Женщине справиться с мужчиной крайне сложно, и оказание сопротивления может привести к еще большей агрессии. Есть и другой более важный момент, такой, как нарушение пределов необходимой самообороны. То есть если, например, женщину мужчина насилует, а она вставила ему отвертку в бок, то ее привлекут к уголовной ответственности, потому что ее жизни не угрожала опасность — такие случаи есть. Это вопросы законодательства».
Позже в Фейсбуке Антон Цветков объяснил, что его неверно поняли. «Я совершенно такого не говорил, наоборот, считаю, что женщина должна защищаться всеми подручными средствами и любыми методами, а проблема в том, что впоследствии, если она во время обороны убила его, её могут привлечь за превышение пределов необходимой обороны и это несправедливо. И я скептически отношусь к популяризации различных курсов самообороны, на которые заманивают женщин. Зачастую они внушают женщинам ложное чувство самоуверенности и они могут попасть в ситуацию в которую раньше не попали бы, например, пойдут гулять в неосвещённый парк или ещё куда, будучи уверенными в себе, а все это ерунда, женщине справиться с мужчиной крайне тяжело. И она должна стараться избегать опасных мест и ситуаций».
Беги, Лола, беги!
Марина Писклакова-Паркер
И снова проскальзывает мысль «женщина должна». «Вообще у меня такое ощущение, что в России к женщинам относятся заведомо плохо», — сетует Марина Писклакова-Паркер, директор Национального центра по предотвращению насилия «АННА», уже более 20 лет работающая с темой насилия. Получается, акцент в ситуации свершившегося преступления всякий раз смещается с агрессора на жертву.
Что делать женщине? Бежать. И от насильника, и от общества. Только у жертвы не будет нескольких жизней, как у Лолы, героини старого триллера. Жизнь только одна. И ее надо как-то сохранить.
Пожалуй, самым нашумевшим – и первым из подобных происшествий, где наконец-то прозвучал голос общественности – была история Александры Иванниковой. В 2004 году она случайно убила таксиста-насильника, ударив в ногу перочинным ножом и попав в артерию. Именно благодаря активному вмешательству общества в дело Иванниковой девушка была оправдана.
В прошлом году каким-то чудом избежала тюрьмы москвичка Татьяна Кулакова. Муж-наркоман постоянно избивал женщину, а когда она подала на развод, да еще и обратилась в полицию после одного из последних эпизодов насилия, мужчина пообещал отомстить. В итоге однажды муж, вернувшись домой пьяным, стал избивать Татьяну. Позже эксперты насчитают на теле женщины 14 свежих кровоподтеков и ссадин и 6 гематом двухнедельной давности. В квартире находились дети — восьмилетняя и четырехмесячная девочки. Старшая дочка Татьяны побежала за подмогой. Тем временем, обороняясь, Татьяна схватила нож и ударила им наугад, попав мужу в ногу. Как и в случае Иванниковой, обидчик Татьяны умер от кровопотери.
Женщину привлекли к уголовной ответственности за «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Кстати, по статистике, в ходе домашнего насилия случается более 14 тысяч убийств женщин. Татьяне повезло, она осталась жива.
Нагатинский районный суд столицы приговорил женщину к четырем годам лишения свободы – кстати, прокуратура просила и вовсе 10 лет заключения. Но защита подала апелляцию. И, кстати, адвокаты отмечали, что если бы не активнейшая поддержка общественности, когда люди с плакатами «Свободу Татьяне Кулаковой!» стояли у стен суда, все могло кончиться печально. Но Мосгорсуд переквалифицировал вину женщины – на статью 114 УК «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны», сократил наказание до 11 месяцев колонии-поселения и в связи с амнистией в честь 70-летия Победы освободил Кулакову от наказания (те 11 месяцев Татьяна уже отсидела в СИЗО за время следствия).
Но каково было Татьяне? Будучи подсудимой, она тогда заявляла: «Лучше бы меня муж убил, чем теперь пережить вот такое».
Если женщина говорит «Нет!»
В России практически не применяется статья 37 Уголовного кодекса «Необходимая оборона». Судьи предпочитают вариант «превышение самообороны», то есть ту самую статью 114. Однако, еще в 2012 году Верховный суд РФ специально провел Пленум и разъяснил своим коллегам в мантиях на местах, как надо рассматривать подобные дела. Пленум отмечал, что «причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны не является преступлением, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия».
Тем более, если угроза возникает неожиданно, оценить ситуацию некогда, то даже жесткая самооборона будет оправдана. Причем достаточно, если нападающий угрожает причинением смерти словесно, и уж тем более держит в руках оружие или предметы, которые могут быть использованы в качестве оружия. Но воз и ныне там.
Фото: ongun.ru
Мнение, что «за самооборону посадят» — еще один вредный миф, напоминает основатель и член правления движения «Право на оружие» Мария Бутина. «Прежде всего, «лучше пусть двенадцать судят, чем шестеро несут» — гласит народная мудрость, означающая, что лучше, защитив свою жизнь, отвечать перед судом, чем лежать в могиле. Да и тот факт, что за самооборону обязательно посадят – тоже не вполне справедлив. Безусловно, российская правоприменительная практика в области дел по самообороне носит репрессивный обвинительный характер, однако же шансы на оправдание есть, особенно, если в ваше дело вмешается общественность.
Вспомните случай, когда в 2012 году тульский предприниматель Гегам Саркисян убил двух преступников, защищая дочек от насилия. Под давлением общественности он был полностью оправдан. Именно после этой истории Пленум Верховного Суда РФ выпустил постановление, которое рекомендовало судам нижестоящей инстанции более внимательно подходить к случаям необходимой обороны и вставать на сторону защищавшегося. Вслед за этим было еще несколько дел с полным или частичным оправданием. Плохая новость тут в том, что даже при полной невиновности за свою свободу скорее всего придется бороться, а хорошая – вы остались живы, и шансы на оправдание, особенно при внимании со стороны СМИ, вполне высоки».
Адвокат Алексей Паршин, который, кстати, и защищал в качестве адвоката Александру Иванникову, считает, что Антон Цветков в своих высказываниях совершенно не прав. «В таких ситуациях женщина может обороняться, не оглядываясь на последствия. Насилие часто оканчивается тем, что преступники или калечат жертву или даже убивают, пытаясь скрыть следы. Это преступления против половой неприкосновенности. И нельзя говорить, что насилие — это не угроза. Как раз очень часто жизни при этом угрожает опасность. Так что можно махать отвертками и чем угодно. Это явная необходимая оборона».
Правда, Паршин полагает, что сейчас судебная практика все же меняется, и постепенно защита от насилия все чаще не считается убийством или превышением обороны. Адвокат вспоминает не менее нашумевшее дело Татьяны Кудрявцевой, которую он защищал. На женщину, отправившуюся в лес за грибами, напал неизвестный, пытался изнасиловать. Татьяна улучила момент и ударила насильника грибным ножиком. Преступник, как часто и бывает в таких случаях, умер от потери крови. Женщину тоже сначала обвинили в убийстве, а потом переквалифицировали на превышение обороны. В конце концов, уголовное преследование прекратили — еще на стадии расследования.
«Казалось бы, это очевидная ситуация – в лесу напал незнакомый человек. Но бывает же и знакомый, или подвыпившая компания. Тут мы должны руководствоваться одним принципом: если женщина говорит «НЕТ», то все что идет дальше, это насилие. С этим соглашается и международная юридическая практика: все, что делается помимо воли человека, невзирая на его отказ, — это преступление», — подчеркивает Алексей Паршин.
И как вести себя жертве дальше – это ее право выбора. Все зависит от ситуации. «Если есть возможность сопротивляться – надо сопротивляться, — считает юрист. — Если видно, что опасно, или напали несколько человек, то, возможно, это и правда опасно. Или же иногда просто нет возможности сопротивляться. Но главное помнить, что если возможность есть, то надо защищаться. Скажем, Кудрявцева не была подготовлена, не владела никакими приемами и специально не целилась. Ей просто повезло, что она смогла защититься и спасла себе жизнь».
Между прочим, эксперты этой сферы отмечают, что после насилия преступник-маньяк убивает жертву в 95 процентах случаев. Так что – знаете, все же стоит попробовать защититься.
Тренировать надо не женщин, а мужчин
Идеи вроде «не носите коротких юбок, не ходите по темному парку» не просто говорят о сексизме и шовинизме советующих. «Такие советы, во-первых, не работают, потому что, между прочим, насилуют женщин в совершенно любых одеждах, а не только в коротких юбках. Практика также показывает, что насилуют женщин в любое время суток. И, наконец, — что это чаще всего делают знакомые люди. Помните: провокации не бывает! Бывает четкое решение человека сделать то, что он решил сделать. Потому что он понимает, что в определенной ситуации ему за это ничего не будет. Потому что у нас многие мужчины считают вправе так себя вести», — говорит адвокат Мари Давтян. Юристы Мари Давтян и Алексей Паршин — соавторы законопроекта о пресечении домашнего насилия, так что проблему знают хорошо.
Уж сколько различных «полезных» советов наши российские женщины наслушались от общественных лидеров! То, что прозвучало от представителя Общественной палаты, не только нарушает базовые права человека на жизнь и свободу, которые гарантированы Конституцией РФ. Совет не защищаться до конца крайне вреден, потому как совершенно противоречит жизненной практике, подчеркивает Мария Бутина:
«Сопротивление обязательно! – это номер раз. Это ясно даже на уровне бытовой мудрости. Вспомним хотя бы любой триллер. Сколько раз вы видели, чтобы после выполнения всех условий агрессора, например, раскрыть секретную информацию, жертве сохраняли жизнь? Правильно, практически никогда. Так и насильник, осознав тяжесть совершенного преступления, понимает, что оставлять свидетеля в живых чревато уголовным сроком. Выводы делайте сами».
«С точки зрения безопасности, конечно, может, и не надо идти в темные парки, но понятно, что никто и никогда не должен подвергаться насилию, и короткие юбки тут ни при чем. Запрещать ходить на вечеринки, клубы только потому, что тебя там могут изнасиловать, это подход какого-то позапрошлого века», — считает Алексей Паршин. Мария Бутина соглашается: советы типа фразы «Ты туда не ходи; снег башка попадет» из советского кинофильма «Джентльмены удачи» отражают еще один типичный миф по избеганию насилия.
«В реальном мире покушение на жизнь или здоровье человека может произойти где угодно, вне зависимости от времени суток или географического положения. Вот тот же случай с Татьяной Кудрявцевой, о котором упоминает Паршин. Это произошло в солнечный летний воскресный день на асфальтированной автомобильной дороге недалеко от железнодорожной платформы. Ничто не предвещало беды. Важно помнить, что от ситуации необходимости защищать свою жизнь и жизнь близкого человека никто не застрахован. К этому нужно быть готовым».
Критика же Антоном Цветковым курсов самообороны – это тоже стереотипы, считают эксперты. «Место опасно или безопасно не само по себе, а с точки зрения людей, которые там находятся. Поэтому надо переключиться с потерпевших на агрессоров. И «тренировать» не женщин, а мужчин. Не женщинам надо говорить, куда ходить и как одеваться, а мужчинам — что нельзя насиловать. Только это может помочь, — напоминает Мари Давтян. — И заниматься этим надо с самого детства. Уважение к личности и к физической неприкосновенности должно воспитываться с младых ногтей».
Алексей Паршин подчеркивает полезность таких навыков. «Подготовленная морально и физически девушка в выигрыше. Есть элементарные боевые приемы. Они могут дать болевой шок, обездвижить, утихомирить, убежать за это время, позвать на помощь. Иногда достаточно хотя бы продемонстрировать такие приемы. Например, есть болезненные удары в пах, под колено. В кадык, в глаза. Этих точек на теле много, нужны просто навыки и морально быть готовым нанести удары. На автоматизме».
Убита будет или она, или он
Да, и тут приходится выбирать, кто кого. Марина Писклакова-Паркер частично соглашается с Антоном Цветковым в мысли о том, что сопротивление порой бывает опасно. «Да, иногда сопротивляться насилию бывает опаснее, чем не сопротивляться, как это ни страшно звучит. Но это поднимает новую проблему: как потом доказать, было ли насилие, если жертва не сопротивлялась. Как тогда это потом будет рассматривать суд? Цветков поднял очень важный вопрос – судопроизводства в принципе. Это вопросы виктимности – ведь у нас стереотипно считается, что «виновата жертва насилия», с чем я категорически не согласна. И он прав в том, что нужно менять схему расследования и судебного рассмотрения таких дел».
Эксперт убеждена: чтобы не доводить женщин до превышения самообороны, нужно, чтобы насилие останавливалось на ранних стадиях. «Для этого опять же нужно законодательное регулирование, чтобы распознавать уже не только физическое насилие, но и первые признаки существования отношений, в которых есть насилие». Нужны охранные предписания, чтобы в момент опасности их разделить. Это профилактическая мера убийства фактически, или рецидива насилия. Второе – нужны программы работы с обидчиками. Хватит уже перекладывать ответственность на женщин, сколько можно! Посмотрите на сторону, которая совершает насилие».
Женщины, которые сопротивляются, подвержены большему риску, это, к сожалению, так и происходит. Но здесь Марина Писклакова-Паркер отмечает два момента. Если жертва не будет сопротивляться, она может быть убита, то есть это вопрос жизни и смерти. А второе – уже на этой стадии срабатывает синдром избиваемой женщины. «В этом варианте женщина уже не верит в то, что ей кто-то поможет. Это как состояние пролонгированного аффекта: жертва, если она в отношениях постоянного насилия, живет в таком аффекте постоянно, — поясняет эксперт. — И вот если со стороны такой женщины, наконец, проявляются действия самообороны, это значит, что насилие в отношении нее уже превысило для нее максимальные пределы. Это действительно реально опасная ситуация: убита будет или она, или он. И это у нас недооценено и не распознано. В стране последствия этой проблемы до сих пор глубоко не осознаны».
Провокации не бывает!
Когда советчики начинают терять почву под ногами из-за невозможности доказать распространяемые мифы, они начинают заниматься перекладыванием вины, считает Мария Бутина. «Они говорят: «Женщина сама спровоцировала своим поведением, сама виновата».
И снова мимо! Отчего тогда жертвами насилия становятся пожилые люди и дети? Неужели их можно заподозрить в вызывающем поведении? Однако кое-что манящее преступника в них есть — это беззащитность и уязвимость жертвы: скрытое ношение эффективного оружия самообороны в России под запретом, а что тогда может противопоставить слабый физически человек? Секрет настоящего равноправия полов — уравнение шансов на выживание, которое опирается именно на наличие возможности дать отпор агрессору».
Шансы на защиту, например, острыми ключами от квартиры есть, но невелики. Чуть больше вероятность спастись, обороняясь электрошокером и ножом, но, к сожалению, удачная самооборона с такими предметами — скорее исключение, чем правило. Мария Бутина считает, что если женщины хотят иметь возможность на самозащиту, возможен лишь один эффективный инструмент – огнестрельное оружие.
Мари Давтян замечает, что Цветков прав, обращая внимание на пробелы в законодательстве — они действительно есть. У нас нельзя превысить пределы самообороны только тогда, когда ты защищаешь свою жизнь. «В нашей юридической практике нередки случаи, когда нам говорят: «А знаете, изнасилование это вовсе не опасная для жизни ситуация, так что нечего тут, действительно, отвертками махать и ножичком тыкать».
Но все же есть уже и позитивная практика, когда женщины, вынужденные защищаться, убивали насильника, но уголовные дела в отношении них прекращали – хотя изначально, действительно, возбуждалось уголовное дело. Я думаю, рано или поздно законодатель дойдет до идеи реформирования законодательства – о необходимости чего мы давно говорим. Пока же, по факту, женщина не может защищаться всеми доступными ей способами».
А как определить, была ли угроза жизни при нападении? Это человек должен решать исключительно сам. «Я продолжаю настаивать на том, что вообще не важна угроза жизни! Уже сам факт сексуального насилия должен позволять защищаться любым доступным способом, — подчеркивает юрист. — Когда женщины бьют насильника ножом — они не делают это для того, чтобы убить человека. А чтобы защитить себя, остановить преступные действия. Их цель оборона, а не нападение».
«Моя половая свобода – это мое право»
Вопрос стоит еще и о качестве работы самого правоприменителя. Мари Давтян напоминает случай Татьяны Андреевой, которая получила 6 лет за оборону от насильника (трагическая история произошла в 2012 году). Есть записи видеокамер, подверждающие, как мужчина заносит девушку без сознания на плече в отель. Потом девушка рассказывала, что отключилась, а выпила всего лишь воды из бутылки в машине своих друзей. В итоге она потеряла сознание.
А когда пришла в себя, обнаружила, что мужчины пытается совершить с ней половой акт. Она стала защищаться и ударила его ножом. Позже на той же видеозаписи видно, как мужчина выбегает со спущенными штанами, держась рукой за бок. «В итоге женщину привлекли к ответственности за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть человека – он потом умер, истек кровью. Даже не за превышение пределов необходимой обороны! Получается, она не должна была защищаться?» — возмущена Мари Давтян.
Суд заявил, что не увидел «достаточных доказательств» случившегося. А действительно, как доказать попытку изнасилования, если свидетелей не было?
«Кстати, практически по всем нашим делам, касающимся самообороны женщин от насилия, мы получаем утверждение правоохранительных органов, что не доказано, что против женщины совершалось противоправное действие, — замечает Мари Давтян. — Наши правоприменители не осознают вообще проблему насилия в отношении женщин, они не имеют достаточно знаний по этой теме, подвержены стереотипам».
Были, как всегда, и мнения, что раз женщина оказалась в номере гостиницы с мужчиной, то она уже априори виновата. А как же, «спровоцировала», проявила «сексуальное поведение»… Михаил Харлампович, адвокат Андреевой, анализируя итоги судебного процесса отмечал, что «обвинение и суд посчитали, что поведение потерпевшего было правомерно. Татьяна в своем первом допросе сказала, что он приставал к ней, а следователи и суд посчитали, что слово «приставал» находится в рамках закона».
А в интернете обсуждения судьбы девушки пестрят вот такими мнениями женщин: «Вот тебе и жизнь! Изнасиловали — проститутка. Не дала – с…ка. Всегда женщины виноваты! Еще и посадили за то, что свою честь защитила. Несправедливо! Позор за такой приговор!».
Татьяна Андреева в суде заявила, что она сама вольна решать вопросы своей половой свободы. И разве она не права? Кто может распоряжаться чужим телом, и по какому праву?
Но девушка все же получила срок. И теперь Татьяна занимается в колонии общественными работами: ведет местную радиогазету, рассказывает осужденным новости и преподает для них физкультуру.
Режиссер-документалист Елена Погребижская, начавшая два года назад съемки фильма о Татьяне Андреевой, замечала, что в России срабатывает «афганское мировоззрение», когда женщина лишена права голоса.
Фото: stb.ua
Изменить принцип «убегай, пока можешь»
Несмотря на то, что российским самооборонщикам приходится вымаливать свою свободу, репрессивная правоприменительная практика характерна далеко не для всех стран. Вопрос заключается в самом подходе к самозащите. Так, например, в Италии, Израиле и США, рассказывает Мария Бутина, в законодательстве о необходимой обороне доминирует принцип «Стой, где стоишь».
Это закрепляет право гражданина защищаться от любого вида агрессии без необходимости предупреждения преступника о возможном выстреле в его сторону. А вот, например, в России и Великобритании работает прямо противоположный принцип – тот самый «Убегай, пока можешь». Гражданин обязан убегать, прятаться, предупреждать преступника о встречной агрессии – то есть сделать все, чтобы помочь бандиту сменить гнев на милость. А уж если ничего не помогло, тогда можно защищаться.
«Первым логичным шагом для того чтобы переломить эту вредную и нездоровую для российского общества тенденцию было бы принятие в нашем законодательстве принципа «Мой дом – моя крепость», позволив гражданам защищать свое жилище», — говорит Мария Бутина.
А Марина Писклакова-Паркер вспоминает, как в конце 90-х годов она участвовала в проводившемся для ООН исследовании положения женщин в разных странах. «Мы сравнивали законодательства на разных континентах, и все мои зарубежные коллеги были потрясены тем, насколько в нашем регионе смещен фокус внимания с поведения преступника на жертву.
Их поражало, что поведение жертвы может хоть как-то оправдывать преступника. Это совершенно перевернутое сознание, когда ответственность за преступление, даже частично, возлагается на потерпевшую сторону. У нас, если доказана провокация, то облегчается вина. Этот фокус нужно менять».
За рубежом принято, что пострадавшая сторона всегда должна быть защищена, ведь у каждого человека есть право на личную неприкосновенность, напоминает Марина Писклакова-Паркер. «И это право записано в любой Конституции – и в нашей тоже. Но в итоге наше законодательство не следует правилам нашей же Конституции».
«Я всегда говорю, что чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, нужно два типа мер, — резюмирует Мари Давтян. — Во-первых, законодательные. Изменить закон. А во-вторых, подготавливать грамотных специалистов, которые будут правильно эти законы трактовать и применять. Одно без другого не работает. У нас на сегодняшний день нет ни первой меры, ни второй».
Мари Давтян и Алексей Паршин, разработчики законопроекта о профилактике домашнего насилия, говорят, что на него уже получены все позитивные отзывы, он готов к внесению на первое чтение в Госдуму. Теперь надо ждать, что им займется Дума нового состава.
«Самое основное в законе — мы определяем, что же такое домашнее насилие. Кого, какой круг лиц закон будет защищать. Впервые мы прописываем систему взаимодействия госорганов друг с другом, чтобы в случае насилия полиция, врачи, суд и так далее работали как слаженный механизм, чтобы каждый знал, что он должен сделать, — рассказывает Мари Давтян. — И один из самых важных моментов, который мы предлагаем в законопроекте, – проработка системы защиты пострадавших, так называемые защитные предписания, нарушение которых будет караться в том числе уголовно.
Защитные предписания включают в себя меры, направленные на защиту пострадавших, и обязывают агрессора не совершать насилие, прекратить преследование, дают полиции право изъять оружие, если оно имеется у агрессора».
Очень важно дать жертве инструменты защиты, выбор в маневре, в действиях, в средстве защиты, убежден Алексей Паршин. Кстати, сейчас, например, избежать последующего преследования крайне сложно, и это глобальная проблема. Во многих странах эта проблема решена.
У нас же — свобода передвижения, как обычно говорит полиция. «Он же ничего не совершает». Но просто стоит у вашего дома, или едет с вами на маршрутке, или звонит или пишет в соцсетях. «Вот совершит – приходите», — слышим мы от правоохранителей.
«И это преследование часто принимает ужасные формы. Несколько лет назад у нас было дело — мужчина с ножом в руках «уговаривал» таким способом свою девушку вернуться к нему.Она была вынуждена возвращаться с работы в сопровождении подруг.
В конце концов, прохожие увидели его с ножом, обезоружили, но преследователь успел пырнуть прохожего ножом. Получил небольшой срок. А казалось бы, — «просто угрожал словами». Но итог-то кровавый. Пострадал человек.
Другой преследователь подкидывал бывшей подружке мертвых птиц. Третий, бывший муж еще одной нашей подзащитной, поджигал ее машину, спалил дом ее родителей в Подмосковье. То есть это планомерное вредительство. Месть женщине за то, что она ушла. И наши предложения по изменению законодательства позволят избежать таких проблем».
Также в законопроекте предусмотрены судебные защитные предписания, в том числе по вопросу содержания детей, личного имущества пострадавших, и также требование к агрессору покинуть место совместного проживания. Разработаны и меры принудительной работы агрессора с психологами, участия в реабилитационно-психологических программах».
В последнее время защищать самооборонщиков в суде стало все же несколько легче, это, отмечает Мария Бутина, как снежный ком – чем больше выигранных прецедентов, тем выше шансы у каждого следующего потерпевшего. «Хочется надеяться, что этот ком станет вскоре лавиной, которая не только поможет отстоять право на свободу в каждом частном случае самообороны, но и своим напором изменит умы законодателей и некоторых общественных деятелей, заставив подумать о собственном народе».