Наталия Нарочницкая, президент Фонда исторической перспективы, руководитель института демократии и сотрудничества в Париже, выступила инициатором создания новой общественной организации – «Русского гражданского движения». На конференции в пресс-центре РИА Новости Наталия Нарочницая с коллегами по «Русскому гражданскому движению» кратко представила его суть. Приводим выдержки из ее выступления перед журналистами, полное видео и расшифровка которого были опубликованы на портале «Правмир».
Наталия Нарочницкая. Фото Михаила Моисеева
Зачем народу самоорганизация
Почему мы говорим о самоорганизации и проблемах русского народа?
Те большие и правильные задачи, которые сейчас стоят перед нашим государством, о которых говорят и власть, и все политики – модернизация, движение вперед, рост и развитие, — все эти задачи абсолютно нереализуемы и даже несовместимы с тем состоянием упадка, в котором находится государство, которое образует русский народ. По всем показателям, по всем аспектам жизни (демография, образование, занятость, состояние нравственности и прочее) русский народ переживает нелегкие времена.
Но без русских не может быть России, и это пора понять всем. Закрывать на это глаза, прятать голову в песок, по традиции 20 века, который разучил нас говорить на эти темы респектабельным и спокойным языком без вражды к кому-либо – это означает усугублять проблему.
Поэтому мы взяли на себя, я бы сказала, рискованную миссию, — заявить об этих целях. Мы не боимся никаких нареканий, мы готовы на них ответить, потому что наше движение не направлено ни против кого. Мы занимаемся проблемами русского народа.
Мы знаем, ЗА что мы, а вовсе не ставим вопрос «Против кого мы?».
Что бывает, когда унижают национальное чувство народа
Говоря о тех некрасивых проявлениях в межнациональных отношениях, которые фиксируются и в русской среде, могу сказать свое суждение: я много наблюдала, исследовала эти проблемы. Происходят они вовсе не от переизбытка национального чувства, а наоборот, от его деградации к зоологическому уровню.
А почему происходит такая деградация?
Если нации внушать постоянно, что она неудачница мировой истории, что русский народ уже так деградировал, что у него нет никакого будущего, что ему лучше куда-то разъехаться, уступить место другим, что он неспособен к модернизации, не может усвоить демократию и т.д, рождается такой абстрактный агрессивный протест.
Национальное чувство неискоренимо, как любовь к матери, освященная высшими целями, не униженная. Оно становится побуждением к историческому деланию. И тогда не надо бить себя кулаком в грудь и говорить «Я – русский» — это само собой разумеющееся, когда из поколения в поколение воспроизводятся ценности бытия, преемственная культура и т.д.
Но если народ унижать, то национальное чувство может родить такие некрасивые проявления. И мы как раз не хотим, чтобы эта тема, как и в предыдущее время, была отдана лишь маргиналам.
Зачем мы идем в регионы
Тот тип образования и те стандарты, которые сейчас нам навязали, абсолютно не годятся для того, чтобы русский народ, основатель и стержень российского государства, двигался по преемственному пути в будущее.
Образовательные услуги превращают выпускника в такой винтик для глобализации, а совершенно не в носителя преемственной национальной культуры. Об этом, кстати, пишут и за рубежом очень много. Европейские академики и профессора, с которыми я общаюсь, точно также стонут в ужасе от Болонского процесса, требуют его корректировать и т.д.
Идет также разрушение промышленности. Эти процессы, помимо всем понятного отрицательного аспекта для нашей страны, привели к тому, что деиндустриализация ударила, в основном, по рабочим. Люмпенизация этой огромной массы русских людей, по своим культурным последствиям для нации и ее представления о грехе, о честном труде, сравнима с уничтожением русского крестьянства в свое время.
Поэтому мы пойдем в регионы, где есть еще наша промышленность, где директора предприятий, инженеры и население борются за то, чтобы их не закрыли, не уволили. Ведь никакая модернизация невозможна, если происходит одновременно деиндустриализация…
Поэтому мы выступаем с позиции такого здорового консерватизма и традиционализма как залога сбалансированного движения вперед.
Созвучие с Европой
Безусловно, любое движение не может отрешаться от своей сопричастности к общемировым процессам. Мы тоже изучаем опыт решений и, наоборот, нерешенностей проблем, которые мы поставили в Западной Европе. Я руковожу Парижским институтом демократии, где проходит масса семинаров и где мы обмениваемся опытом по проблемам прав человека. Мы в Европе пытались не раз предложить к рассмотрению тему по принятию нации, этничности, эволюции в сознании и в науке, помня при этом огромное количество публикаций на эту тему европейских социологов. Нам сказали: «Во Франции нет свободы слова, и все будут бояться высказываться по этим темам, хотя у всех это на устах».
В Германии консервативный фонд имени Конрада Аденауэра готов был с нами сотрудничать. У меня есть связи также с французскими структурами, которые занимаются социально-культурным развитием регионов. И я думаю, что нужно познакомить их с теми русскими активистами, предпринимателями, которые работают в российской глубинке. Ведь все эти люди тоже обращались к нам с предложением помощи: они желают не просто построить производство в какой-то области Центральной России, но и хотели бы, чтобы люди оттуда не уезжали. А для этого нужна социально-культурная инфраструктура. К примеру, в каждом городке должно быть место, куда детей можно привести послушать русские сказки и посмотреть хороший фильм, который вдохновляет, а не убивает желание жить.
Только народ, любящий свое наследие, способен уважать другие народы
Мы взяли на себя нелегкую и, безусловно, рискованную миссию произнести вслух то, чем наполнен интернет и что на улице выливается в некрасивые всплески не сформулированных идей, а абстрактного обиженного протеста, который в свою очередь может обижать и других. Но я скажу так: только тот народ, который ценит, любит собственное наследие, дорожит им, способен с уважением и пониманием относиться к таким же чувствам других.
Если восстановит себя русский народ, будет уверенно и спокойно продолжать быть русским, передавать из поколения в поколение свои цели, ценности бытия, свои понятия чести, справедливости и т.д., то тогда, я думаю, расцветут вместе с ним в братском взаимодействии все те народы, которые осознанно связали с русским народом свою судьбу и сохраняли русскому народу верность во всех испытаниях. И здесь не надо бояться.
Наоборот, вовсе не наш образ — плохой русский, который не знает себя, разуверился в своем наследии, презирает его (мы встречали и таких). Это уже трагедия, это все равно, что человек, презирающий и ненавидящий свою мать. Он несчастен, потому что он лишен этого богоданного и спокойного национального чувства.
Эти люди – это и есть порождение того пренебрежения, которое было и в советское время, и в течение последующих 20 лет. Поэтому плохой русский, который не ценит, не хочет ценить народ, он будет и плохим россиянином, плохим гражданином России, для него родина будет там, где ниже налоги, где легче сделать карьеру.
Почему люди мечтают уехать из России
Я уверена, что половина причин, по которым существенное количество людей, которые, по опросам, заявляют, что хотели бы уехать в другую страну, как раз проистекает не из-за того, что здесь сложно заработать. Будучи авантюристом, не задумываясь о нравственной стороне поступка — нигде не заработаешь, только у нас! Во Франции, чтобы заработать 100 Евро, нужно 110 отдать государству, и попробуй не отдай – ты будешь в тюрьме. Не с этим связано желание уехать из России, а связано именно с тем, что утрачена связь, люди не понимают своего места в этом сложнейшем комплексе механизмов работы современного государства.
Посмотрите, на самом деле во всем мире идут иррациональные агрессивные протесты, потому что люди перестали понимать свое место в мировой экономике и в экономике собственного государства. Демократия вступила в ту стадию, когда она так запутала взаимоотношения в обществе, что люди не понимают где, на каком месте, каким винтиком они являются в этом. Когда мы слышим о кризисе, мы слышим хоть слово о реальном секторе экономики, о производстве чего-то за рубежом? Программу какую ни включишь, или нашу, или их – везде «ставки такие-то, рекапитализация банков, индекс тот-то».
Люди не понимают, как и что происходит, и почему они — винтики, которые ни на что не оказываем влияние. Вы посмотрите, какие протесты везде! Хоть полстраны выходит на демонстрации – никакого учета этим требованиям на западе нет, и поэтому растут и левые идеи по привычке. Но при этом попробуй выскажи какое-то скептическое мнение или просто гримасу построй по отношению к каким-то парадам меньшинств, — тут все набросятся, что «вы подавляете демократию».
Упадок малых городов и… Сколково
Малые города Центральной России. Поезжайте туда! Когда будете идти по кривым и разбитым улицам, конечно, будет одна хорошо отремонтированная главная, по которой мэр обычно ездит. Как же мы могли допустить, что наше родовое гнездо, откуда вышла вся русская земля, доведено до такого упадка? А тут Сити, Сколково… Модернизация невозможна без того, чтобы поставить проблемы малых городов России на первое место.
Модернизируемся мы лишь тогда, когда гармонично будут развиваться регионы, когда асфальт, газ и внутренний водопровод придут в каждый дом. Это вопрос жизни и смерти в России, которая расположена в холодном климате, где вообще право на тепло должно быть неотчуждаемым правом.
Отключи отопление на неделю в январе и феврале — и все! Занимай территорию, выноси холодные тела.
Мы прекрасно отдаем себе отчет, что немедленно нашему движению будут приписаны и ксенофобия, и национализм в трактовке как шовинизм, т.е. превосходство своей нации над другой. А у нас этого нет вообще! Мы наоборот признаем, что русская нация в упадке находится. И уверены, что кроме нас самих никто в этом не виноват. И с другими нациями у нас всегда были нормальные отношения.
Почему русские так плохо живут
Конечно, среди русских есть и банкиры, и дилеры, и менеджеры, и казнокрады, и взяточники. Но в массе своей русские в советское время реализовывали себя в сельском хозяйстве, региональном образовании, региональной медицине, они же служили в армии как основная масса, были лейтенантами, капитанами и так далее. Все эти сферы самых нужных профессий для отечества и его будущего находятся на остаточном финансировании, они в упадке, в них нельзя себя реализовать талантливому человеку. Например, врачи торгуют оборудованием или состоят на учете у фирмы по распространению лекарств. Это беда!
А какие сферы процветают? Оборотный капитал, банк, торговля – здесь всегда силен был восток. И в маленьких городах, где нет возможности себя реализовать ни в образовании, ни в производстве, потому что оно закрывается, ни в медицине, потому что в упадке больницы, и они не финансируются, ни в учительской работе — стоит множество торговых точек. Естественно, там возникает злачное место, куда рвутся и другие. Но хочу сказать, мы не считаем, что русские лучше, чем другие народы.
Мы разные. Вот восточные люди, приезжая, приносят свои традиции решения семейных, общинных, коллективных и профессиональных проблем. Они всегда решались на основе кланово-родовых договоренностей, и закон только сверху принимал и фиксировал это. У русских этого нет. И эта способность создавать кланово-родовые системы взаимоотношений формируют отношения в обществе. Горизонтальные связи между людьми для восточного человека очевидно выше, чем общегражданские. Ну, пора об этом тоже спокойно сказать, в конце концов.
Мы проводили конференцию по Столыпину. И я вычитала у него прекрасную фразу. Он прекрасно осознавал, что реформы наши должны черпать силу в русских национальных традициях и в русском национальном потенциале, далее он признает, что мы – многонациональная страна, но наши институты все должны по духу быть русскими. В них, безусловно, должны быть представители других народов, и их интересы должны быть полностью соблюдены, но не в той мере, в которой бы это делало их вершителями дел собственно наших русских.
По-моему, сказано прямо, никого не унижая, и справедливо.
Я говорю о нашей русской глубинке. Это вообще проблема наших русских городов России, нашей истории. У нас назрела необходимость впрыска в регионы импульса к развитию, к какому-то производству, к строительству коттеджному. Потому что человек, живущий в доме на земле, совершенно по-другому относится к этой земле, он прирастает к ней. Он сопричастен к тому, что с ней происходит. Эта тема тоже будет в поле нашего зрения. Мы не столичное объединение, мы уже много раз объединялись в столице для того, чтобы выработать наши отношения, сформулировать, но сейчас мы пойдем именно в регионы.
Дружественные народы болеют за русскую нацию
Я последовательно с 90-х годов выступаю за те позиции, которые сейчас вам представлены, и их можно проследить по всем моим статьям. Мне довелось выступать на большом форуме интеллигенции в Дагестане, практически со всего Северного Кавказа были ученые, историки, маститы. Я уже была депутатом. Это была частная поездка на юбилей одного историка, друга моего отца, я говорила все тоже самое. Вы знаете, как мне аплодировали, как мне бросались на шею со словами: «Вот чувствуется, что то, что вы хотите и ждете от русского народа, вы хотели бы и ждали от всех народов России». Я сказала: «Вы совершенно правы». Я хочу, чтобы наша Россия состояла из полноценных наций, которые украшают букет своими прекрасными цветами, а не издают зловоние, потому что их загнали в подвал и накрыли крышкой.
Движение конкретных дел
Безусловно, мы с одного угла нашей концепции как раз ставим конкретную работу, пусть это будут малые дела, если мы в каком-нибудь регионе, где умерщвлена или разворована даже прежняя советская культурная инфраструктура, без которой невозможно поддерживать этот интеллектуальный и нравственный климат, то мы пойдем туда и будем добиваться, организовываться и решать эти проблемы, и я думаю, люди нас поддержат, потому что они хотят слышать нормальное и великое русское слово, а не жаргон повсеместный и так далее.
Это будет движение конкретных дел в том регионе, где обострились межнациональные проблемы, мы будем там работать, если в регионе, где главная проблема – полный упадок ЖКХ, разворовывание и завышение тарифов, значит, мы будем там работать. Есть города, где ни в одном дворе нет ни одной хоккейной коробки, а потом жалуются, что молодежь как говорят «тусуются» около единственной торгового центра, где черт знает, чем торгуют и т.д. То значит нужно заниматься этими проблемами.
С самого начала там, где градообразующее предприятие постоянно под угрозой, значит мы будем объединять усилия с активистами-производственниками и будем бороться и помогать и формулировать так проект спасения, что он должен дойти уже до местной власти, если не выше. Поэтому это будет движение конкретных дел.
«Русский» значит «православный»?
Вот если вы спросите у каждого, как он понимает слово «русский», каждый, наверное, даст свой ответ. Но никогда в русской культуре русскость не измерялась кровью и этничностью. Достоевский говорил: «Русский – это православный». Но серб тоже православный, а серб все-таки не русский.
Поэтому понятие национальной культуры, миссия быть носителем и преемником национальной культуры никак не связаны с кровью. Они связаны с усвоением и сопричастности ко всем нравственно-культурным традициям. Конечно, россиянин – это гражданское состояние гражданина России, но культура, как писал Пушкин, понятие спорное: «Есть арабская культура, есть великая немецкая культура, а нет культуры эмиратской», хотя государства могут именоваться по-разному. Когда мы говорим «египетская культура», мы имеем ввиду тот Древний Египет, но никак не как часть арабского мира.
Культура арабская, к примеру, связана с преломлением картины, заложенной исламом. Потому без православной картины мира трудно говорить о русскости. Причем человек может быть не религиозен, но он автоматически для себя из поколения в поколение воспроизводит эти ценности, эту картину мира, эти мироощущения. В России, помимо этнических русских, огромное количество людей, которые являются русскими по культуре.
Мы прекрасно понимаем, что православная вера в свое время сделала русский народ именно нацией, и сделала не только личную, но и семейную, национальную и государственную жизни, и без православной веры не было бы той России, в том числе многонациональной, но мы никому не навязываем это. Мы понимаем, но никому не будем навязывать воцерковление и т.д. Хотя сами безусловно считаем, что за этим большое будущее и это в значительной мере укрепило бы и российскую государственность, и русскую нацию, сделало бы солидарной, более остро побудила бы людей задуматься о большом в малом. Но никому не будем навязывать. Мне кажется, это было бы неправильно.
Нация — это не вопрос крови
Среди великих русских имен мы никогда не мерили носы и кровь, это абсолютно чуждо русскому народу. Я думаю, просто в 20 веке марксизм, а затем последующая версия либерализма, в отличии от классического либерализма, создавшего европейские нации, сделал так, что нация перестала быть субъектом истории. Стало как? Либо класс, либо индивид. Считалось, что нация должна отмереть.
Но знаете ведь, как получается: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет». И нация никуда не делась, и мы видим эти проблемы: в настоящее время чрезвычайно усложнились взаимоотношения между понятиями идентификации этнической, национально-культурной, государственной и т.д. Усложнились, но не исчезли.
Мы живы, мы есть, мы можем рожать детей
Все зависит от людей. Нацию можно сделать инструментом к процессу развития, процветанию или обогащению мира, или наоборот, сделать деструктивным инструментом. Думаю, что для сегодняшнего состояния русского народа какое-то обретение уверенности в том, о чем Шукшин говорил «Верю, что все было не зря. Уверуй, не отчаивайся. И наши сказки, песни, наши великие победы, страдания, ты же умел жить. Будь человеком». И люди подумают: а почему нам внушают, что мы умираем, мы ведь вот, мы есть, мы можем рожать детей.
Мы сами действительно заплевали свои подъезды, это тоже проявление социальной апатии – безразличия, понимаете? Куча мусора ведь не протестует, когда к ней добавляется новый мусор, это только чистое перестает быть чистым от одной песчинки мусора. Когда этим займемся, это изменится на самых разных уровнях и самых разных видах проявлениях человеческой жизни: от быта, подъезда, дома, детского садика — до всей страны.
Читайте также: