Протоиерей Кирилл Копейкин -физик и священник.
Настоятель храма святых апостолов Петра и Павла при Санкт-Петербургском государственном университете, директор Научно-богословского центра междисциплинарных исследований Факультета искусств СПбГУ, член комиссии по вопросам богословия Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, кандидат физико-математических наук.
Фото: Владимир Мельник. Источник: photosight.ru
— Отец Кирилл, как Вы думаете, есть ли какая-то закономерность в том, что многие священники пришли из физики?
Протоиерей Кирилл Копейкин
— Я считаю, что такая закономерность существует. Дело в том, что изначально физика возникла как естественное богословие, как способ познать Бога через учение о творении. Средневековый аналог современной физики – это естественная этология, то есть узрение следов Творца в твари. Мне кажется, что в скрытом виде это и сегодня существует в физике. И я знаю, что действительно для многих изучение физики становится началом пути к Богу.
— Как Вы пришли к вере, и повлиял ли на это Ваш «физический» этап жизни?
— Сама по себе физика не стала для меня тем, что заставило поверить в Бога. Хотя, надо сказать, что открытия физики в XX столетии опровергли наивные материалистические представления об устроении мироздания. Мы увидели, что человек оказался включенным в картину мира, и мир в значительной степени зависим от человека. То есть, в мире нет такой, условно говоря, тяжелой материальности, представление о которой возникает из школьного курса физики. А моя вера в первую очередь связана с личностным экзистенциальным опытом.
Я был воспитан в обычной советской среде, и жизнь внешне складывалась очень успешно. Я был хороший мальчик, отличник, учился в физико-математической спецшколе. Потом поступил на физмат, попал на кафедру теории физики элементарных частиц, куда сложно было попасть. Но при этом внутри меня все время было ощущение какой-то душевной боли, которая непонятно с чем была связана. Я пытался ее заглушить, но что бы я не делал, эта боль не проходила. Я пытался применять разные способы, например, занимался то йогой, то туризмом. На некоторое время это отвлекало, но по настоящему боль не проходила.
В поисках способов избавиться от этой боли я стал заходить в церковь. И вдруг совершенно неожиданно для меня там мне стало легче. Так постепенно я стал ходить в церковь, хотя это было не просто, потому что Церковь казалась чем-то слишком простым, близким скорее для бабушек. То есть к вере меня привело переживание общения с Богом через Церковь, которое питает мою душу и избавляет от боли.
— А как вы стали священником?
— Решение стать священником произошло в результате соприкосновения со смертью. Есть такие замечательные слова, что явления безальтернативные для нас как бы не существуют. Если я только живу, и у меня нет опыта смерти, то я не понимаю, что такое жизнь. Когда мы дышим, то не замечаем сладости дыхания, пока не задержим дыхание. И вот через опыт соприкосновения со смертью моего отца, который умер достаточно рано, я понял, что единственное ради чего стоит жить – это то, что остается с нами и за пределами этого мира. Тогда именно и пришло осознание, что надо быть священником. И через несколько месяцев после смерти отца я подал прошение о поступлении в семинарию.
— Не просто, наверное, было открыто объявить себя верующим в научной среде тем более того времени?
— На физфаке Санкт-Петербургского университета, где я учился, была настолько свободная атмосфера, что каждый мог верить, во что угодно и обладать совершенно любыми взглядами на мир. Это абсолютно никого не удивляло. Более свободного мира, чем был среди физиков, я просто не знаю. Может быть, со стороны администрации могли быть какие-либо репрессии. Был случай, когда у нас выгнали студентов и преподавателей, узнав, что они в церковь ходят. Их обвинили в создании религиозно-мистической секты. Но в своей среде я с такими проблемами не сталкивался.
Сейчас у нас в университете существует праздник — день физика. До сих пор на него приезжают люди даже с других факультетов, если им удается попасть на него, потому что это не просто. И все говорят, что это самый хороший университетский праздник, так как такой атмосферы свободы и доверительности нигде больше нет.
— Нередко возникают ситуации, когда священник, освещая с богословской точки зрения какой-либо аспект жизни, как, например, Вы говорили на 5 канале о происхождении мира, или когда священник с психологическим образованием (МГУ) освещает некоторые вопросы психологии, — и это вызывает просто какое-то остервенение у специалистов в этой области. От некоторых уважаемых священников я слышала, что подобная реакция прямо провоцируется темными силами. А как вы считаете, в чем причина такого неадекватного поведения и как на него реагировать?
Передача 5 канала: В чём причина ожесточенной идеологической борьбы между наукой и религией? Существует ли какое-то единственно правильное описание мира? И действительно противоречия между научным и религиозным сознанием настолько велики, как принято считать? Татьяна Черниговская беседует с протоиереем Кириллом Копейкиным.
— Я бы не стал говорить про темные силы. Здесь есть вполне понятные и естественные причины, которые заключаются в следующем. Действительно, с одной стороны, предтеча современной физики – естественная средневековая этология. С другой стороны, новая европейская наука возникла как «богословие книги природы», противостоящее богословию откровения.
В христианской традиции существовало представление о двух книгах, которые даны Богом человеку. С одной стороны, это Библия, которая повествует о замысле создателя. С другой стороны — это «книга природы», которая говорит об обычаях Творца. И если в эпоху средневековья акцент делался на первой книге — на откровении, и именно исходя из Библии, понималась природа, то пафос новой европейской науки как раз состоял в том, чтобы на первое место поставить книгу Творца – природу, прочитать ее и решить те две главные задачи, которые с точки зрения науки не смогла решить Церковь. Первая задача – это преодоление такого последствия грехопадения, как необходимость добывать хлеб свой в поте лица. И вторая задача — это преодоление разноязычия, попытка обрести единый общий язык, тот адамов язык, которым он обладал в раю, которым он нарекал имена твари. В значительной степени науке удалось решить эти две задачи, поэтому собственно она и существует в оппозиции к Церкви. Наука претендует на то, что именно она обладает истиной.
— Как объяснить неверующим, в том числе ученым, что вера – это не какое то слабоумие в легкой степени, а познание мира с той стороны, которая не всем открывается?
— Видите ли, если смотреть на вещи с точки зрения науки, то эта точка зрения, несомненно, истинна, но она неполна. Неполнота эта особенно очевидна, когда мы доходим до человека.
Самая большая проблема науки заключается в том, что в научную картину мира не удается включить личность. Потому что личность не ухватываема объективными методами познания. В то, что другой обладает личностью, я могу только верить. Свою личность я чувствую, но откуда я знаю, что другой человек тоже личность? Это только акт моей веры. И мне кажется, что вера необходима науке для того, чтобы личность оказалась включена в картину мироздания.
Беседовала Наталья Смирнова
Читайте также: