Да простят меня составители, если местами соображения свои буду высказывать иронично, и да не воспримут это как насмешку и неуважение к их труду. Напротив.
Протоиерей Игорь Прекуп
Начнем с рассмотрения вступления, в котором, по идее, должна быть в концентрированном виде изложена тема, а весь основной текст – служить ее раскрытию, и в заключение – выводы (во всяком случае, так учат в школе писать сочинения).
К сожалению, начало недостаточно содержательно отражает сущность понятия брака вообще и церковного в частности. Причем если первый абзац, на мой взгляд, просто требует доработки, то второй настойчиво располагает к тому, чтобы его принципиально переделать.
О самом главном в христианском браке
«Целью христианского брака является совместное достижение супругами нерушимого единства со Христом в Его Невечернем Царстве. Христианская жизнь супругов предполагает взращивание в любви полученного в таинстве Брака дара благодати, что проявляется в том числе в деторождении и совместном несении трудов по воспитанию детей».
Наверное, все же «со» тут не совсем уместно стилистически, если исходить из сущности описываемого явления в контексте Божественного Откровения. Но об этом чуть позже, а пока по сути: единства со Христом удобней достигать, на мой взгляд, в подвиге девства, во всяком случае, неженатому/незамужней. Лично я не пробовал, но доверяю мнению апостола Павла, который объясняет коринфянам, почему все-таки девство предпочтительней брака: «…Я хочу, чтобы вы были без забот. Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою и телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу» (1 Кор. 7:32–34).
Так что «со» Христом достигать единства удобней порознь, когда никто и ничто не отвлекает. А семейные скорби, нужды, или иной раз и радости, а то и заботы, как бы кому из домашних радость доставить, как бы оградить их от каких-нибудь маячащих неприятностей – отвлекают от этого единства со Христом. Для того и монашество, чтобы сосредоточиться на духовной жизни, на этом единстве со Христом, которое – цель каждого христианина.
Да и само словосочетание «нерушимое единство» мало того, что создает впечатление, будто супруги должны по утрам вставать под пение гимна православной семьи, начинающегося со слов «союз нерушимый двух граждан свободных…», ну и далее по смыслу, – но оно еще и противоречит реальности: в этой жизни нет и не может быть ничего нерушимого, потому что где свобода воли, там всегда выбор, а значит, и выбор падения, разрушения, выбор греха, выбор предательства, измены, в том числе и богоотступничества. До конца своей жизни человек, будь он хоть святее всех святых, должен быть готов к искушениям, и никогда его единство со Христом не придет в состояние «нерушимости», а потому ставить себе целью достижение «нерушимого единства» – затея заведомо не только неосуществимая, но и несовместимая с природой отношений Бога и Его образа.
Другое дело, если речь о совместном достижении обожения. Так не надо бояться этого слова! Это ведь цель христианской жизни. Да, звучит страшно, потому что невыразимо возвышенно, потому что обязывает, потому что мы об этой цели как бы забываем, а кто-то знать о ней не знает и знать не желает, но что поделать?..
Хорошо, пусть «единство со Христом» – не только индивидуальная цель каждого христианина, но и общая цель, ради которой стоит объединять усилия и помогать друг другу, в частности цель всех членов семьи, особенно родителей. Тогда, может, стоит подумать об изменении формулировки? А то это «совместное достижение» создает чувство чего-то хоть и устремленного к общей цели, но все же параллельного… Знаете, как две лошадки в одной упряжке: они-то, конечно, одну телегу тянут, но кабы не упряжь… И это «совместное несение трудов» отдает какими-то соцобязательствами. Не слышится в этих словах радости…
Такое чувство возникает, что всё это деторождение – такая тягость!.. Но ничего не поделаешь, брат: надо! Надо спасать Родину от демографической катастрофы, иначе бы к женщине – ни-ни… Но, как говорится, «есть такое слово: «надо». Ну что ж, надо так надо: будем совокупляться, ничего не поделаешь, да, будем вынашивать, рожать, совместно нести труды по воспитанию того, что родилось…
И, опять же, что значит «в том числе»? В числе чего? Что является доминирующим проявлением «взращивания в любви полученного в таинстве Брака дара благодати», в числе чего «труды в поте лица» в деле деторождения и, как их логическое продолжение, труды по воспитанию плодов этих самоотверженных трудов?
Сама мысль возражений лично у меня не вызывает: деторождение, а затем воспитание детей – не цель брака, а именно «в том числе». Но что приоритетней в браке, чем рождение детей, если исходить, например, из священных канонов? Смелее, ну! Бесплодие – не основание для развода, а вот неспособность к совокуплению – да. С оговорками, но все же. Что из этого следует? Что удовлетворение сексуальных потребностей («гусары, молчать!!!» (с)) – приоритетная цель брака? Нет, разумеется. Но по приоритетности выше, чем деторождение.
Если кто хочет оспорить это утверждение, пусть имеет в виду, что спорить придется не со мной, грешным и убогим, а со свт. Иоанном Златоустом, который в книге «О девстве» говорит: «Брак дан для деторождения, а еще более для погашения естественного пламени (здесь и далее выделено нами. – И.П.). <…> …Но впоследствии, когда наполнилась и земля, и море, и вся вселенная, осталось только одно его назначение – искоренение невоздержания и распутства…».
Если вернуться к вышеупомянутой стилистической загогулине «со», то вот что я вижу необходимым отметить: в браке достигается не только единство каждого супруга со Христом (чему брак как таковой не препятствует, но сам по себе и не способствует, если согласиться с вышеупомянутыми словами апостола Павла), но и самое главное в контексте рассматриваемой темы – единство их друг с другом во Христе.
Вот это, рождающееся в таинстве, единство во Христе «домашней церкви» – супругов между собой и детей – и есть приоритетная цель брака. Древняя Церковь это понимала, чему способствовало само совершение таинства Брака в процессе Божественной Литургии (что небезуспешно в наши дни пытаются возрождать на некоторых приходах, включая венчание в Литургию).
Фото: Марк Соколов
О правах, обязанностях и «открытом волеизъявлении»
«Заключение брака предполагает открытое волеизъявление мужчины и женщины, в результате которого возникают права и обязанности по отношению друг к другу, а также к детям».
Вот хорошо бы чуть подробней: какие именно права и обязанности возникают по ролям в семье, их обоснование в Писании и Предании, каковы последствия неисполнения обязанностей, как они осуществляются, приемлемые и неприемлемые способы осуществления своих прав, их защита и т.п. К сожалению, практика показывает, что по этим вопросам даже в церковной среде нет полного консенсуса, не говоря уже о так называемой «невоцерковленной» части общества, идентифицирующей себя с Православием.
Опять же, что значит «открытое волеизъявление»? В некоторых местах о намерениях таких-то лиц вступить в церковный брак объявляется за службами заранее в течение нескольких недель с конкретной целью: если кто знает о препятствиях к этому браку, пусть сообщит. Вот это – открытое волеизъявление. Надо ли придать этой традиции статус общеобязательного правила? – «Меня терзают смутные сомнения». В любом случае следует обозначить хотя бы минимальные пределы открытости этого волеизъявления.
Кроме того, перед словом «открытое» надо бы написать «свободное». Это чрезвычайно важно. Пусть волеизъявление открыто хоть для всей галактики, но если оно не свободное, брак не должен заключаться и тем более освящаться.
О «лимите браков» и степенях родства
«Не признается возможным венчание браков, зарегистрированных в соответствии с государственным законодательством, но не соответствующих каноническим нормам (например, при превышении допустимого церковными правилами количества браков одним из желающих венчаться или при состоянии таковых в недопустимых степенях родства)».
Или следует полностью удалить то, что в скобках, или тут необходимы уточнения – как о количественном лимите браков, так и о степенях не только родства, но и свойства.
Во-первых, обстоятельства могут быть таковы, что какой-то из зарегистрированных браков следовало в свое время аннулировать, но люди не знали и оформили развод, а спустя годы уже не переиграть. В результате у человека не два брака в прошлом, а три. Получается – все, лимит исчерпан. Поэтому следует уточнить, что архиерей, при наличии достаточных правовых оснований, может рассмотреть прошение о признании какого-то брака недействительным и удовлетворить его, даже если это невозможно осуществить формально-юридически.
Во-вторых, ниже говорится о том, что принимаются во внимание «браки как венчанные, так и не венчанные, но получившие государственную регистрацию», которые заключены после принятия Крещения. Это очень важное уточнение, которое необходимо всегда делать в аналогичных случаях. Однако, на мой взгляд, этого мало.
В древности, когда Крещение принималось взрослыми людьми, годами готовившимися в чине оглашенных к христианской жизни, момент совершения этого таинства уместно было считать для новокрещеного поворотным пунктом всей жизни, забывая все, что было до этого события, и полностью спрашивая с него за все, что после. Наше же время характеризуется ситуацией, когда человек принимает Крещение или в младенчестве, или в подростковом возрасте, но не получает христианского воспитания. Спустя годы он приходит к Богу осознанно, однако перед этим, за время «блуждания на стране далече», он успел совершить много ошибок, нагрешить и, быть может, тяжко.
Но приходит к Богу он искренне и, переосмыслив всю жизнь, все ценности, хочет начать новую жизнь, в том числе и семейную, но… за то время, пока набирался «опыта – сына ошибок трудных», он умудрился раза три, а то и больше побывать в браке.
И что теперь?! Будем венчать людей, не имеющих формальных канонических препятствий, но равнодушных к вере, которые после венчания появятся в храме в следующий раз, быть может, аж только на собственных похоронах, – а людей, недавно возродившихся в таинстве Покаяния и желающих на новом основании строить семью, отвергнем? Только потому, что их угораздило родиться у нерелигиозных родителей, креститься с безответственными восприемниками, сформироваться в духе времени и жить по стихиям мира сего?!..
Мне одному кажется, что в этом есть что-то фарисейское? Или не кажется? Тогда необходимо что-то предпринять на уровне церковного законотворчества.
Например, признать за момент инициации таковых не крещение, а, допустим, первое причащение, после обращения от греховной жизни.
Как отличать «сознательных» от «несознательных»
«Церковь благословляет браки тех лиц, которые осознанно приступают к этому таинству».
Обнадеживающее начало. Непроизвольно настраиваешься прочесть хотя бы общее руководство к действию, как отличать «сознательных» от «несознательных», чтобы допускать к венчанию исключительно первых. Но далее следует цитата из документа «О религиозно-образовательном и катехизическом служении в Русской Православной Церкви», предписывающего «установить перед таинством Брака обязательные подготовительные беседы, во время которых священнослужитель или катехизатор-мирянин должен разъяснить вступающим в брак важность и ответственность предпринимаемого ими шага, раскрыть христианское понимание любви между мужчиной и женщиной, объяснить смысл и значение семейной жизни в свете Священного Писания и православного учения о спасении».
Этих бесед, по-вашему, достаточно для осознанного участия жениха и невесты в таинстве Брака? Или отсутствие слова «только» перед «тех лиц» означает, что, дескать, имейте в виду, повенчать-то мы вас повенчаем, но получите ли вы при этом благословение Церкви – это на вашей совести, молодые люди? Так, что ли?.. Ну, если так, то в рассматриваемом документе надо уточнить, что беседы надо проводить, но не проверять, насколько молодые понимают «важность и ответственность предпринимаемого ими шага», к чему их обязывает освящение их союза Богом, и прочее, указанное выше, и не ставить совершение таинства Брака в зависимость от того, на каких мировоззренческих основах они собираются строить свою семейную жизнь. Типа, наше дело маленькое: предупредить и освятить, а там – их проблемы. Так? Неужели таков замысел составителей? Не думаю.
Ограничение одними только беседами, никак не влияющими на то, состоится или не состоится венчание – это даже не позавчерашний день. Поделюсь воспоминаниями из своего давнего и сравнительно недолгого (всего-то два с половиной года) диаконского прошлого.
Рукоположил меня митр. Алексий (вскоре Святейший Патриарх Московский и всея Руси) в 1990 году во диакона, и включился я в жатву нив, побелевших за время советской власти. В те годы народ валом валил в храмы креститься и венчаться. Отпеваний очных тоже стало побольше, но крестины и венчания… На крестинах я помогал, еще будучи алтарником, а вот с венчаниями соприкоснулся впервые. Иной раз так получалось, что после Литургии по одному венчанию в час шло (бывало, что и по две пары одновременно), и так до начала вечернего богослужения, а бывало, что и одно после.
Я очень быстро уставал. Уже на третьем венчании еле ноги волочил. Меня это удивляло, конечно, потому что объективных оснований, чтобы так выдыхаться-то, не было – не мешки же таскаем… А женихи да невесты всякие-разные попадались. Были посерьезней, были вовсе дурашливые, но практически все просто отбывали ритуальную повинность, летая, вероятно, мыслями между рестораном и брачным ложем, с той лишь разницей, что по одним лишь догадываться можно было, а другие это, не стесняясь, демонстрировали. Исключение составляли редкие пары в возрасте, пожившие уже. С ними я совсем не уставал.
Стал задумываться, почему бы это? Предположил, что все дело, разумеется, не в их возрасте, не в том, что стоят спокойно, без суеты, а в том, что пары «со стажем» приходят не ради красивого обряда, но потому, что, пожив в нецерковном браке, осознали необходимость Божиего благословения. За ним-то они и пришли, а потому стоят и, как умеют, молятся.
И тогда стал я по своей инициативе отрезвлять новобрачных. Есть такой момент перед венчанием, когда они стоят на первом месте, где будет происходить обручение (где как – или в притворе, или в основной части храма, но просто поближе к входу), ждут начала. К ним выходит диакон, забирает на тарелочку кольца и уносит ее в алтарь. Так вот, я когда забирал у них кольца, несколько минут посвящал тому, чтобы обратить их внимание на то, что сейчас будет происходить. Объяснял, как и когда креститься, говорил, как важно им осознанно участвовать в таинстве, в котором Бог их соединит в единое целое, поэтому надо раскрыться навстречу благодати Духа Святого, не позволяя посторонним мыслям отвлечь себя, но молиться, потому что, «как помолитесь, так и жить будете».
А в этот момент все хотят хорошо жить, поэтому дурашливое настроение сменялось у них ненапускной серьезностью, они собирались внутренне как-то и, в самом деле, начинали молиться. Пару слов говорил я и восприемникам, и гостям о том, что венчание – не зрелище, не просто обряд, а таинство, в котором участвуют молитвенно, а не всего лишь присутствуют в качестве зрителей – пусть, у кого сколько веры есть, молятся вместе с нами.
Невозможно передать, насколько легче стало служить после этого! Если раньше я уставал на третьем венчании, то после того, как начал проводить эти «огласительные пятиминутки», хоть весь день и вечер служи – физически, разумеется, устаешь (ну еще бы, весь день на ногах!), но не выматываешься нисколько.
Но это пока я служил диаконом. А когда стал священником, установил такой порядок: с вечера исповедь, в рамках которой объяснял смысл христианского брака, наутро Литургия, за которой жених и невеста причащались, а после – венчание. Так вот, скажу я вам, не все соглашались на это. Венчаться хотели, а исповедь, причастие – зачем? Намерение строить семейную жизнь на христианских началах? Да при чем тут одно к другому?!.. Что это за новости, да нигде такого нет! Я им объяснял, что прежде чем участвовать в таинстве Брака, надо воссоединиться с Церковью, от которой они отпали уже через то, что никогда до сих пор не причащались, и воссоединиться через покаяние (то есть не просто исповедоваться, чтобы допустили к венчанию, а исповедаться с намерением отныне продолжать жить церковной жизнью). Только после этого можно венчаться, иначе как-то странно все.
Но странным считали меня, продолжая ссылаться на то, что «нигде больше такого нет». Я разводил руками и отвечал, что не настаиваю и ничего не имею против того, чтобы они венчались в другом месте, благо храмов в Таллинне много, но пусть имеют в виду, что было бы правильно так, как я предлагаю.
Справедливости ради надо отметить, что лишь некоторые так себя вели. Большинство все же принимало предлагаемую мной модель, а иные потом даже благодарили за то, что столько важного для семейной жизни узнали и смогли подготовиться к венчанию достойным образом.
Я это к чему, собственно, веду? Во-первых, к тому, что одной беседы, по нашим временам, давно уже мало. Необходимо, чтобы священнослужитель или катехизатор-мирянин, которому благословлено проводить подготовительные беседы, не только информировал жениха и невесту о «важности и ответственности предпринимаемого ими шага», но и выяснял, насколько они настроены устраивать семейную жизнь по Христу, и уже на основании этого заключения принималось бы решение: венчать их сразу или повременить пока.
Во-вторых, речь наша о том, что евхаристическая природа таинства брака должна быть максимально восстановлена. Если уж не включать совершение венчания в структуру Литургии, то, как минимум, венчанию она должна предшествовать, желательно в тот же день. Если человек «не готов» начинать исповедоваться и причащаться, значит, он не готов и для христианского брака. Ну а раз так, то о каком совершении таинства брака может идти речь? Профанация одна.
Фото: Марк Соколов
Стремиться – да, но не навязывать
«Следует стремиться к тому, чтобы венчание православных христиан совершалось в том приходе, к которому они принадлежат».
А если они пока еще не принадлежат ни к какому приходу? Опыт показывает, что не один год люди ходят, а то и ездят на разные приходы, пока «осядут» в каком-то одном. Сейчас ведь нет административно-территориального деления на приходы, как при царе-батюшке. И это хорошо. Пусть каждый находит пастыря по сердцу своему, храм, приходскую общину. Поэтому, конечно же, нужно стремиться к тому, чтобы не только венчания, но и крещения, и отпевания совершались в своем приходском храме, но это должно оставаться стремлением, то есть ни в коем случае не должно навязываться.
О «согласии с основами» и суевериях
«Таинство Брака, так же как и таинство Крещения, не может быть совершено над человеком, отрицающим основополагающие истины православной веры и христианской нравственности».
Несомненно!.. Только вот как это выяснить? Ведь большинство людей нынче не отрицают «основополагающие истины православной веры и христианской нравственности», а просто игнорируют их. Им ничего не стоит кивнуть согласно головой, нисколечко не вникая в то, что говорится об этих основах, или отрицательно мотнуть ею же в знак, что «не-е… не отрицаю». Да кто эти истины сегодня вообще знает, чтобы хоть для себя понять, отрицает он их или нет?
Тут вопрос надо ставить конкретно, создавая «условия, приближенные к боевым». Например, так: «Сколько детей вы хотите иметь? Двоих? Точно, не больше? Максимум троих? Представьте, что Ваша жена родила примерно полгода назад третьего и уже снова беременна. У младшего ребенка режутся зубки, по ночам его мучают газы, вы уже давно и стабильно не высыпаетесь, на работе руководству потихоньку надоедает, что Вы постоянно какой-то заторможенный, а это чревато очень плохими последствиями. И троих-то с неработающей женой тяжело тянуть, а тут как бы вообще работу не потерять! Ваши действия?»
А дальше – по ситуации.
«К участию в этих таинствах не могут быть допущены люди, желающие принять их по суеверным причинам».
Только «за»! Но почему бы не перечислить хотя бы некоторые из «суеверных причин»? Я, например, теряюсь в догадках.
О нижнем и верхнем возрастном цензе
«Церковь также не разрешает венчать… лиц, …не достигших минимального возрастного ценза согласно действующему гражданскому законодательству».
Сразу напрашивается вопрос: если уж обозначается такая привязка к действующему законодательству, не окажется ли вскоре, что на венчание будут приводить 14-летних детей, поскольку в исключительных случаях в некоторых субъектах Российской Федерации заключение брака возможно даже в этом возрасте (Республика Адыгея, например, и ряд областей). Поэтому лучше обозначить в качестве низшего предела 18-летний возраст, не ставя его в зависимость от государственного законодательства.
«…Достигших максимального возрастного ценза согласно правилам святого Василия Великого – 60 лет для женщин (правило 24) и 70 лет для мужчин (правило 88); из этого ограничения исключаются состоявшиеся семейные пары, прожившие совместную жизнь и по той или иной причине – к примеру, в связи с обретением веры – решившие приступить к таинству Венчания лишь в преклонных годах».
А тут и вовсе хорошо бы проявить осторожность. Шестидесятилетняя женщина и семидесятилетний мужчина сегодня и тот же возраст в эпоху свт. Василия Великого – это «две большие разницы». Даже в XIX веке мужчина в 50 лет – старик. Так что в наше время к имеющемуся предельно-каноническому возрасту лет двадцать точно можно накинуть.
О необходимости называть вещи своими именами
«Брак может быть признан недействительным по заявлению одного из супругов в случае неспособности другого супруга к брачному сожительству по естественным причинам, если таковая неспособность началась до совершения брака и не обусловливается преклонным возрастом».
Очень странная формулировка. Во-первых, почему обязательно по заявлению одного и именно в случае неспособности другого? А если человек насчет себя сделал открытие и сам на себя заявил, чтобы по возможности избавить вторую половину от неприятной процедуры обоснования аннулирования брака? Такое заявление что, не принимать к рассмотрению?
И потом, что это за «одного» и «другого», когда речь идет о «неспособности… к брачному сожительству по естественным причинам»? Мы вообще о ком говорим? О муже и жене, или терминология традиционной семьи – анахронизм, и мы работаем на перспективу, заранее готовя почву для гомосексуальных браков?
Мы тут все – взрослые люди. Речь о мужской импотенции? Ну так давайте называть вещи своими именами. А то ведь мало ли кто что поймет под «неспособностью другого супруга». Вдруг кому-то придет в голову, что речь не только о мужской импотенции, но и о женской фригидности или вагинизме? Это ведь тоже неспособность… Или вообще о неумении готовить! А что вы хотите? Для иных мужчин – это ключевое условие «брачного сожительства».
Кстати, сам термин «брачное сожительство» тоже слишком расплывчат. Может, в позапрошлом веке или в начале прошлого такая терминология и была оправдана, но не в наши дни, когда, как выражается один знакомый микробиолог, «с повышением сексуальной культуры» половые дисфункции достаточно хорошо изучены, описаны и классифицированы. Давайте, если уж составлять документы, предназначенные для широкого применения, то делать это на современном русском литературном, а если необходимо, то и научном языке! Инструкции всегда должны быть максимально ясны, никаких двусмысленных толкований – это всегда почва для злоупотреблений.
Далее говорится, что «в соответствии с определением Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 гг. обращение по этому поводу к епархиальной власти может быть принято к рассмотрению не ранее, чем через два года со времени совершения брака, причем „указанный срок не обязателен в случаях, когда неспособность супруга несомненна и обусловлена отсутствием или ненормальным анатомическим строением органов“». Как-то надо бы разобраться, о чем мы тут говорим: о «неспособности по естественным причинам» или о патологиях анатомических? Или это тоже следует считать естественной причиной? Зачем все в одну кучу мешать? Проблема серьезная и многогранная, и чтобы соблюсти дух канонов и церковных постановлений адекватно каждой конкретной ситуации, подходы к ней должны быть достаточно разнообразны.
В частности, если говорить о двух годах «испытательного срока», то следовало бы уточнить, что в этот период недугующий обязан лечиться. Если же врач сразу скажет, что медицина бессильна, тогда зачем мучить людей и связывать их двухлетним сроком? А вот если муж отказывается лечиться или уклоняется от добросовестного исполнения предписаний врача, тогда его состояние следует приравнять к сказанному в соборном постановлении об анатомических препятствиях, со всеми вытекающими последствиями.
Чтобы компетентно прописать эту проблему в рассматриваемом документе, много печатной площади не требуется. Разве что чуть больше времени на его составление с участием сексопатолога.
О браке гражданском и «фактическом»
«В отношении православных христиан, супружество которых, заключенное ими ранее в законном порядке, не освящено церковным таинством Брака, приходским священникам следует руководствоваться определением Священного Синода Русской Православной Церкви от 28 декабря 1998 года о недопустимости практики лишения Причастия лиц, живущих в невенчанном браке, и отождествления такового брака с блудом».
Аллилуйя! Помню, сколько женщин («прекрасная» половина человечества во все времена вперед «сильной» приходила к вере и воцерковлялась) в 90-е годы (да и потом, но уже меньше) страдали от «духоносных» батюшек, которые обличали их в блуде и не допускали к причастию из-за того, что те не были венчаны со своими законными мужьями.
Упоминаемое определение Св. Синода от 28.12.1998 г. было настоящим прорывом, потому что нам ведь Священное Писание – не указ. Что с того, что апостол Павел учил, что «неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим» (1 Кор. 7:14)? Потребовалось десять лет возрождения религиозной жизни в России, чтобы этим определением положить конец многолетней распространенной практике отождествления гражданского брака с блудом. И очень хорошо, что в данном документе на это обращается особое внимание.
«Следует иметь особое пастырское попечение о таких людях, разъясняя им необходимость благодатной помощи, испрашиваемой в таинстве Брака, а также то, что для православных христиан практика жизни в гражданском браке без венчания неприемлема».
Конечно же, в жизни христиан все должно быть освящено, и брак – в первую очередь, поэтому вызывает недоумение, когда православные супруги довольствуются гражданской регистрацией. Однако тут не стоит особо настаивать и торопить. Возможно, у них есть на то причины. Иначе как бы не получилось так, что их неспособность сохранить семью обернется грехом, отягощенным освященностью разрушенного союза.
Однако вот что еще вижу необходимым выделить. Понятие «православный христианин» одни толкуют крайне узко, включая в его объем лишь «практикующих верующих», знакомых с основами вероучения и живущих по заповедям Евангелия (во всяком случае, добросовестно старающихся), а другие его расширяют донельзя и включают всех, крещеных в Православии, вне зависимости от мировоззрения и образа жизни.
Нередко случается так, что человек ничего не имеет против Православия, даже идентифицирует себя с ним, но не собирается обременять свою совесть заповедями, а ум – вероучительными истинами.
Такой типаж «православного» совсем не против будет венчаться… А оно надо? Если, допустим, у него жена искренне верующая, а он такой вот «православный», то после венчания как не было в основе семейной жизни веры Христовой и как не было евхаристического единства, так и не будет, но если раньше это просто был его личный выбор, теперь это уже отступничество и попрание святыни новорожденной домашней церкви.
Как раньше не было совместных молитв и постов, так и не будет; как он раньше в ответ на сообщение жены об очередной беременности (если уже в семье достаточно, по его мнению, детей, или они просто не ко времени) гнал ее на аборт, шантажируя уходом и пр., так и сейчас будет – ничего нового.
Впрочем, нет… Может получиться и новое. Необязательно, да, но может. Он же теперь не какой-то там гражданский муж. Он жене – вместо Бога! Да-да, я в курсе, что Апостол не призывает повиноваться мужу вместо Бога, а как Господу (Еф. 5:22), что предполагает повиновение мужу, пока его требования не вступают в противоречие с волей Божией, с Его заповедями. Только муж описываемого типа не в курсе этих тонкостей. Он во время венчания пропустит мимо ушей слова «каждый из вас да любит свою жену, как самого себя», зато с удовлетворением кивнет, услышав: «…а жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33). А запутать среднестатистическую религиозную женщину особого труда не составит для циничного манипулятора.
Это еще что. Он ведь раньше не знал, что может требовать от жены интима, спекулируя на ее вере. А теперь знает, что «жена не властна над своим телом, но муж» (1 Кор. 7:4), а стало быть, она обязана удовлетворять его потребности вне зависимости от того, ласков он с ней или груб, заботится ли о том, чтобы ей с ним хорошо было, или совершенно наплевательски относится к ее состоянию. Само собой, что это снова его извращенное толкование Писания, но попробуй докажи!..
Так тоже бывает, потому что если человек нравственно не расположен меняться по образу Христову, но со словом Божиим знакомится, получается то, о чем предостерегал Господь, говоря: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6).
Поэтому прежде чем начать убеждать кого-либо, что «для православных христиан практика жизни в гражданском браке без венчания неприемлема», надо разобраться, что за человек перед тобой, расположен ли он принять подаваемую в таинстве благодать и жить по-христиански, созидать семью в обновлении Духа Святого?
И еще очень важная проблема, на которую хотелось бы обратить внимание в контексте вышеупомянутого синодального определения «о недопустимости практики лишения Причастия лиц, живущих в невенчанном браке, и отождествления такового брака с блудом». Насчет того, что гражданский брак – это не блуд, понятно. Что недопустимо отказывать в причащении тем, кто пока не созрел для освящения гражданских брачных уз, тоже ясно. А вот как быть с теми, кто живет в «фактическом браке» (нередко именно его ошибочно называют «гражданским»)?
Это лишь на первый взгляд нет проблемы, ведь речь идет о блудном сожительстве, казалось бы, чего тут непонятного, да? Пусть разберутся со своими отношениями и тогда приходят исповедоваться и причащаться… Какие мы все правильные, как для нас все просто, когда вопрос касается посторонних людей!
По правде сказать, я не знаю, какой должна быть формулировка по этому вопросу, и даже не уверен, что должна быть именно в этом документе (но такое чувство, что все же да, именно здесь), только вопрос этот – предельно деликатный. Нисколько не ратуя за легитимизацию фактического брака и приравнивания его к гражданскому, позволю себе высказать крамольную мысль, что далеко не во всех случаях людей, находящихся в этих отношениях, следует оставлять без причастия.
Нередко бывает, что лишь одна из «половинок» не хочет регистрировать брак, а другая страдает из-за того, что не удается ее убедить. Страдает и надеется, что со временем всё получится, надо только потерпеть. И терпит. Страдает, кается и терпит. Я сейчас не о тех случаях, когда всех все устраивает, и они не видят смысла в «этом штампе в паспорте», свой союз считают более полноценной семьей, чем иные официальные, а разговоры о традиционной семье и богоустановленности брака, в лучшем случае, игнорируют. Это совсем другое дело, тут – сознательный выбор иного пути, пренебрежение браком как общественным институтом. И тут есть свои нюансы, но, по крайней мере, это – позиция. Люди так живут, потому что так они хотят.
Совсем другое дело, когда человек так не хочет. И рад бы изменить, но не может сразу. Грешит и кается, в надежде на исправление. Причем ситуация осложняется тем, что это сожительство длится уже долго, годами, и дети уже есть. Люди реально живут семейной жизнью, любят друг друга, растят детей… только это все равно не брак, потому что одним из существенных признаков брака является его акцептирование обществом, государством. Но объяснить это не то чтобы неверующему, но невоцерковленному человеку – «задача сложная».
И вот одна «половинка» такого благополучного блудного сожительства, после многих лет «с Богом в душе», начинает всерьез тянуться к вере, интересоваться ее основами, но процесс воцерковления упирается в ее двусмысленный статус. Так она и рада бы теперь его изменить, но не все же от нее зависит! Давить на «мужа», чтобы или женился, или проваливал? Провалит он или нет, еще неизвестно, а отношения между ними точно будут испорчены и, что важно, любви к Богу и уважения к Церкви ему это не прибавит. Пусть живут дальше, но не моги причащаться? Вы уверены, что Богу это угодно? Она тянется к Нему, пытаясь припасть в покаянии, а мы тут будем ее отпихивать, возмущаясь: «Что?!! Хочешь прикоснуться к Нему, и тут же побежать в объятия своего сожителя?! Фу-фу-фу!!!» Так, что ли?
Приведу пример из практики. Жила-была женщина. Не одна жила-была, а с мужчиной. И вот как-то раз что-то ее побудило зайти в один из центральных храмов в богоспасаемом граде Таллинне. И не просто зайти, но пойти на исповедь, чтобы причаститься. Уж и не знаю, с чего это вдруг. Батюшка ей уделил немало времени, как я понял, несмотря на то, что служба и другие исповедники… но с присущей ему округлой твердостью объяснил ей, что он ее не может допустить к причастию, поскольку она прерывать интимных отношений со своим мужчиной не собирается. Кабы она просто сорвалась, оторвалась, а наутро «больше не буду», разговор пошел бы иначе. Она и в самом деле не хочет лукавить, понимает, что плохо, сожалеет, но… Она бы и рада, но…
Ей было обидно. Она не понимала, за что так? Почему другие собачатся, семьи никакой, одно название – и ничего, все можно, а у них так все замечательно, и вдруг здесь такое отношение к ней, словно она шлюха какая?! Обидно.
Она была неправа, конечно. Никто, и в первую очередь тот батюшка, никто к ней не отнесся, как если бы она была гулящая. Но что ж поделать, обида всю картину переворачивает.
Прошло пять лет. Как она зареклась после этого случая в церковь ни ногой (заодно и в другие), так она и жила. И вот сообщили ей страшный диагноз. Соседка, узнав, что она заболела (даже не помню, знала ли эта соседка о диагнозе), предложила ей пособороваться и причаститься. Та ей рассказала об эпизоде пятилетней давности. И тогда соседка предложила ей обратиться ко мне и пригласить на дом. Со мной связались, объяснили в двух словах ситуацию, я, естественно, согласился и вскоре уже был у ее постели. Мы побеседовали. Я, как мог, объяснил ей позицию того батюшки, на которого она в общем-то зря обиделась, поговорили о природе человека, о разных грехах. Она долго, внимательно и серьезно исповедовалась. Потом – соборование и причащение.
Ее самочувствие существенно улучшилось. Я продолжал ездить к ней. Уж не помню, с какой регулярностью. Доезжал сам до окраины города, а оттуда меня забирал ее муж (изредка, когда он не мог, ее дочь) и вез к ним в поселок. От раза к разу физическое состояние ее менялось то к лучшему, то к худшему, а вот духовное стабильно шло в гору.
Она пыталась его уговорить жениться, объясняла, как умела. Тот ни в какую. На мой взгляд, типичный случай гамофобии (боязнь брака, не путать с гомофобией). Я уж ему тоже объяснял, что мог бы он ей хотя бы как умирающей уступить. Нет. Все выражал недоумение, какой в этом штампе смысл, но чувствовалось, что дело не в том, что он чего-то не понимает, а скорее всего, проблема в какой-то психотравме, вероятно, связанной с предыдущим браком. При этом относился он к своей подруге так, что все женщины бы обзавидовались.
Внимательней мужчины я не встречал. Сколько он ухаживал за ней, как боролся за ее жизнь, сколько денег было просто на ветер выброшено, когда ему уже ясно было, что никто и ничто ей не поможет, но чтобы поддерживать в ней надежду, хоть как-то утешать, продолжал возить по клиникам то в одну страну, то в другую… Он до последних дней согревал ее своим телом, пока она медленно угасала.
На кладбище я его не сразу узнал. Даже не получается толком описать… Он был какой-то стертый. Было видно, что всё. Вместе с ней утрачен смысл жизни.
Он вроде бы пытался после этого заняться делами. Надо было восстанавливать их после того, как чуть не разорился на лечении. Я где-то надеялся, что работа поможет ему отвлечься. Спустя около года с небольшим (или двух?..) меня разыскала дочь покойной и сообщила о его самоубийстве.
Я предполагаю, что проблемы с психикой у него были еще при жизни той женщины, отсюда и гамофобия, а самоубийство – результат развития расстройства. Но, не будучи психиатром, я могу только предполагать.
Вот вам, пожалуйста, ситуация: она, в покаянии припадающая ко Христу, и он – из-за «сдвига по фазе» неспособный преодолеть свою idee fixe. Если судить по плодам, ее следовало допускать к причастию еще тогда, за пять лет до болезни. Кто знает, может, удалось бы ей за это время помочь своему сожителю преодолеть внутренний барьер. Впрочем, да, у истории нет сослагательного наклонения.
Я не к тому, чтобы допускать к Чаше вне зависимости от духовного состояния и образа жизни. Никак! Речь всего лишь о том, чтобы не увлекаться раболепием букве, но смотреть на человека. И если есть основания считать, что в нем живет покаяние, пусть и не совершенное, а все же, как говорится, «Тебе единому согрешаем, но и Тебе единому служим»… то не стоит становиться между ним и Христом.
Ну, вот так пока что…
Читайте также:
- Иное измерение любви
- Когда отказывать в венчании, о браке крестных, скелетах в шкафу и любви
- Митрополит Антоний Сурожский: О настоящем браке
- Семья, скреплённая огородом, или как сохранить любовь?
- Православное учение о браке