В Петрозаводске родители детей с СД первого типа пикетировали правительство Республики Карелия. В Барнауле в одиночный пикет к областному правительству вышел общественник Вадим Жигульский. И он, и его сын, за права которого он борется, болеют сахарным диабетом. В Саратове в течение получаса пикетчики сменяли друг друга у областной думы. В Рязани мамы диабетиков вышли к зданию областного Минздрава.
Краснодар провел серию пикетов областного правительства. С самого утра и до трех часов дня люди с плакатами «Верните детям инсулин!», «Требуем закупку инсулина по торговому наименованию» сменяли друг друга у правительства края.
— Я первая стояла, — рассказывает одна из краснодарских активисток. — Ко мне вышли. Пригласили меня в общественную приемную, но я отказалась — для начала закончила пикет. Потом записали на личный прием к губернатору. Честно говоря, все наши чиновники были в шоке. Мы выходили в одиночные пикеты через каждые 30 минут. Мне кажется, их трясло.
В Краснодарском крае одна из самых тяжелых ситуаций в стране с обеспечением диабетиков инсулинами и расходными материалами.
Отек Квинке
Такую реакцию выдал на новый российский инсулин семилетний Илья Норкин из Краснодара. После однократного использования российского препарата мальчик получил отек половины лица — опухла щека, перестал открываться глаз, появились трудности с дыханием — заложило нос.
Ребенок, по словам его мамы, Инны Норкиной, болеет сахарным диабетом первого типа уже два года. С начала заболевания он получает инсулин «Хумалог» производства американской компании «Эли Лилли».
Но в январе по льготному рецепту родителям мальчика внезапно выдали инсулин «Ринлиз» производства компании «Герофарм». В рецепте, как обычно, было написано «инсулин лизпро» — препарат выписывают по международному непатентованному наименованию. Точно так же, как и закупают. О смене препарата на российский родителей Ильи никто не предупредил. А в рецепте все было как обычно.
Выписка из стационара, где для лечения диабета показан инсулин Хумалог (Лизпро)
В аптеку пришел папа Ильи. Коробка с инсулином показалась ему незнакомой. Но фармацевты, как рассказывает мать, его убедили: «Ринлиз» и «Хумалог» — это один и тот же инсулин лизпро.
— «Берите этот, а то вообще ничего не дадут» — так они говорят, — рассказывает Инна Норкина. — Играют на родительских чувствах. Ведь без инсулина наши дети просто умрут.
Семья долго не открывала новый препарат — использовали запасы привычного «Хумалога», которые сделали еще перед новым годом. Инсулин в Краснодарском крае выдают плохо, многим родителям приходится его докупать (цена упаковки из пяти картриджей 1700–1800 рублей в месяц, в зависимости от потребности, у детей уходит от двух до пяти картриджей). Проба нового инсулина произошла случайно.
— У сына высокая чувствительность к инсулину, поэтому мы установили инсулиновую помпу — она позволяет дробить дозировки, — объясняет мама Ильи. — Шприц-ручкой я могу ввести минимум 0,5 единицы инсулина. Для Ильи, если мы колем «на снижение», этого бывает много.
Илья Норкин с мамой
У помпы свои заморочки в использовании. Через канюлю — мягкую иголочку, которая постоянно находится в подкожно-жировой клетчатке — подается инсулин. Иногда канюля деформируется, загибается. И препарат поступает в организм с трудом. Тогда сахара растут и их трудно сбить.
— Причин у высокого сахара может быть множество — от перемены настроения до какой-нибудь неучтенной еды, — объясняет мама Ильи. — Чтобы каждый раз, когда сахар поднимается, не менять инфузионный набор (упаковки из 10 инфузионок при обычном использовании хватает на месяц, стоит она 7–8 тысяч рублей, сейчас их выдают по рецептам, все, что используется сверх нормы, родители приобретают за свой счет. – Прим. ред.), мы подкалываем инсулин шприц-ручкой. Если сахар после такой подколки стал снижаться, значит, дело в канюле и ее надо менять.
В тот день сахара у Ильи никак не снижались. А в холодильнике оказался только «Ринлиз».
Инсулин «Ринлиз»
— Муж вскрыл одноразовую ручку — она позволяет уколоть минимум единицу инсулина, для Ильи ее слишком много. Мы пользуемся многоразовой «Люксурой», сделанной специально под «Хумалог». Там шаг 0,5. Достал картридж с инсулином и вставил его в многоразовую ручку, — вспоминает Инна. — Картридж встал идеально! Ввели сыну 0,5 единицы «Ринлиза» на снижение.
Илья тут же заговорил в нос. Потом у него прямо на глазах стала опухать щека, заплыл глаз.
Дыхание стало затрудненным. Испуганные родители дали ребенку таблетку супрастина, намазали отек успокаивающим гелем и стали ждать. Через два часа мальчику стало полегче.
— В первый момент мы даже не подумали на инсулин, — говорит Инна. — Стали искать, в чем дело — новую еду мы не вводили. Вы знаете, мы всю еду покупаем только тех производителей, в которых уверены. В общем, никаких новых факторов. Только инсулин. Ни раньше, ни после подобных реакций у ребенка не было. Понятно, что больше мы этот инсулин не кололи.
В поликлинике случай Ильи Норкина зарегистрирован. О том, что мальчик дал реакцию на российский инсулин, знает и главный эндокринолог края. Но выписывать препарат по торговому наименованию Норкиным не торопятся. «Хумалог» приходится искать в остатках, в запасах, в соседних аптеках. Инна думает, что в ближайшие месяцы получать по льготному рецепту «Хумалог» для сына у нее не получится.
— Понимаете, нам, можно сказать, «повезло», — объясняет Инна Норкина. — У сына пошла мгновенная аллергическая реакция, и эту побочку зафиксировали. А кому-то новый инсулин вообще не держит сахара. И доказать, что в этом виноват препарат, нет никакой возможности. Врачи начинают говорить: «Вы его не тем кормите, вы его не так колете. Иглы не меняете». И эту побочку никто не фиксирует. А страдают дети.
Сеть «подопытных кроликов»
В Новосибирске был зафиксирован случай, где ребенка после использования российского инсулина парализовало. Сначала эта история появилась в одной из диабетических групп Новосибирска в соцсети «ВКонтакте», уже потом вышел сюжет на местном ТВ.
Социальные сети — то место, где диабетики могут спокойно рассказать о своих реакциях на инсулин:
«Ребят, кто ставит инсулин РенЛиз. Напишете, как действует и принимает ли его организм. Начал колоть его с дня три назад, стало очень плохо, хожу как пьяный, голова кружится, тошнит», — пишет Иван Молдованов в группе «Сахарный диабет».
Группа «Дети с диабетом» в инстаграме рассказывает историю 13-летнего Максима из Новокубанска Краснодарского края. Максим попал в стационар с сахаром 31.3 (норма гликемии у здорового человека 3.3–6.8 ммоль/литр). Максиму выдали инсулин «Гларгин» российской компании «УфаВИТА» вместо оригинального «Лантуса» французской компании «Санофи». После двух дней использования российского инсулина мальчик чудом не ушел в гипергликемическую кому. Мама вынуждена покупать «Лантус» за свой счет (упаковки из пяти картриджей за 3700 рублей с трудом хватает на месяц). Ни в краевой больнице, ни в аптеках препарат для Максима не нашли.
Максим из Новокубанска с мамой
Родители боятся использовать неизвестные им ранее инсулины, не хотят делать из своих детей подопытных кроликов. Тем более, делать это без медицинских показаний и вне стационара. Несмотря на то, что их убеждают: американский «Хумалог» и российский «Ринлиз» идентичны, поскольку второй — это копия первого.
Семьи объясняют это просто: переход с одного оригинального, проверенного инсулина на другой может быть опасен для здоровья. Потому что там другая формула, другая молекула, другие консерванты.
«Гларгин»
Виктория из Краснодарского края, мама 12-летней Софии, говорит, что слухи о возможной замене препаратов на российские копии пошли давно.
— Наши инсулины — это «Хумалог» короткого действия, он компенсирует то, что ребенок ест. И «Левемир» продленного, который держит в норме «фоновые» сахара, — объясняет она. — Два раза мы пытались поменять продленный инсулин. Но оба раза ничего не вышло — сахар то слишком высокий, то слишком низкий. Мы меняли и время укола, и место. И оба раза месяц спустя мой измученный ребенок говорил: «Мам, хватит!» Моя дочь занимается танцами, большим теннисом, чемпионка по прыжкам в длину, отличница в школе, в том числе благодаря хорошей компенсации. Сейчас начинается переходный возраст, когда компенсация имеет решающее значение.
Мы и так сидим как на пороховой бочке. А если нам еще и препарат поменяют, не знаю, что мы будем делать.
Наверное, покупать.
Покупка инсулина ляжет на семейный бюджет, из которого у диабетиков и так немало средств уходит на обеспечение диабета — тест-полоски (примерно пять тысяч рублей в месяц), рецепты, которые в краснодарских аптеках у многих поставлены на отсрочку еще с октября, иглы для шприц-ручек (800 рублей за коробку в 100 штук), ланцеты для прокалывателей. Кто-то покупает сенсоры для непрерывного мониторинга глюкозы крови, которые теперь, после девальвации рубля, резко выросли в цене (примерно 10–15 тысяч в месяц). А родители маленьких диабетиков живут фактически только на детскую пенсию и пособие по уходу за ребенком-инвалидом (24 тысячи в месяц). Потому что работать и одновременно следить за состоянием ребенка-дошкольника нереально. Есть матери-одиночки, которые поднимают одного или двоих таких детей.
Врачи против
— Аналоги человеческих инсулинов — самые современные препараты для компенсации сахарного диабета — это биофармацевтики, то есть лекарственные средства, полученные при помощи биотехнологий, — объясняет главный эндокринолог Пушкинского района Московской области Лиана Григорян. — У многих западных инсулинов заканчивается патентная защита, а это значит, что производить инсулины по их формулам могут любые фармацевтические компании. Проблема в том, что биосимиляры не являются идентичной копией оригинальных препаратов. Повторить биофармацевтик один в один технологически невозможно. Патент заканчивается, но свои технологии компании не передают. В связи с чем очевидно, что сделать точную копию невозможно.
Лиана Григорян
Именно поэтому менять оригинальный препарат на его биосимиляр, просто потому, что там «одно действующее вещество», нельзя, уверена московский врач.
В социальных сетях опубликовано интервью эндокринолога, академика РАН Марины Шестаковой, которая говорит, что, закупая инсулин по международному непатентованному наименованию (МНН), государство приобретает кота в мешке.
— В нашей стране девять фирм-производителей инсулинов, — говорит она. — Три — это так называемый топ: западные «Санофи», «Эли Лилли» и «Новонордиск». Они выпускают генно-инженерные аналоги человеческих инсулинов. Остальные компании — отечественные. Одна из компаний, выпускающих копии западных инсулинов, полностью прошла цикл исследований биосимилярности, то есть идентичности, инсулинам западным. В том числе исследования проводились и на базе нашего Эндокринологического научного центра в Москве. Мы подписали протокол об их соответствии западному стандарту. Смущает то, что они очень торопятся внедрять эти инсулины детям. Что недопустимо.
По словам Шестаковой, во всех западных странах испытание инсулинов у детей требует отдельных клинических исследований. Если же инсулины на детях не испытывают, то существует период выжидания — не менее трех лет, наблюдения, когда производитель смотрит, как работает его препарат у взрослых. И только потом предлагают его детям. С момента регистрации, например, «Ринлиза» не прошло еще и года.
— Другие фирмы вообще не проходили исследования на биосимилярность, — объясняет академик. — Аукционы же у нас играются по МНН. Выигрывает торги тот производитель, который больше упадет в цене.
Получается, государство для диабетиков покупает «кота в мешке». И раз в три месяца — как проходят закупки — препарат у заболевшего может меняться.
А человек, который лечился определенным препаратом, на котором он хорошо компенсирован, через три месяца почему-то вынужден поменять «свой» инсулин на какой-то другой. А тот, хоть и биосимиляр, и действующее вещество у них одинаковое, может содержать в себе другие консерванты, другие добавки, к которым надо заново адаптироваться. И так раз в три месяца. Поэтому мы выступаем за то, чтобы инсулины торговались по торговым наименованиям и чтобы смена инсулинов производилась только по медицинским показаниям.
Когда закончится карантин
«Лишь бы помогло!» — эти слова расходятся по диабетическим чатам и группам в социальных сетях. В то, что огласка поможет, пока мало кто верит: падение рубля, уверены родители детей с СД и сами диабетики, ускорит процесс выхода на рынки госзакупок более дешевых отечественных препаратов. Потому что государство будет экономить деньги, а не беречь жизнь и здоровье своих граждан. Но останавливаться никто не собирается. Сейчас активисты планируют общественные акции: митинги и пикеты. Чтобы провести их, как только закончится карантин.