16 июня исполняется 50 лет первому космическому полёту женщины. Первой была наша соотечественница – Валентина Терешкова. Самая первая!
Валентина Терешкова! Это для нас одно из имён победы, счастья, гордости. Это одно из имён России на все времена. Слишком многое совпало, пересеклось в том подвиге 16 июня 1963 года. Женственность, героизм, наука, дух открытия, дух технического прогресса, наконец, патриотизм. И поэзия, романтика, без которой не бывает полётов к звёздам. Самая первая в мире она шагнула в неизвестность, поднялась в космос. Первая работала на орбите! Бывших первопроходцев не бывает, это звание на все времена. Женщина в космосе – разве это не сказка наяву? С особой нежностью советские люди повторяли позывной Валентины Терешковой: «Чайка». В её честь называли кинотеатры и стадионы, а по радио зазвучала песня «Девушку Чайкой зовут…»…
Великое поколение наших первопроходцев космоса умело побеждать. Без конкуренции, без борьбы за приоритет не бывает технического прогресса, не бывает свершений. Об этом вам скажут и американцы, и советские ветераны космонавтики. Сверхдержавы подстёгивали друг дружку. И весть о женщине в космосе быстро разнеслась по всему миру. Это было событие первого ряда для любой страны. Кое-где, конечно, о свершении советской космонавтики рассказывали сквозь зубы – как и у нас через несколько лет не станут во весь голос сообщать о высадке на Луну. Но значение подвига понимали все. Давненько Россия не заявляла о себе столь громко на ниве прогресса. Тогда, в 1963-м, наша страна оказалась на гребне мирового прорыва. Как важно сегодня сохранить те традиции, не отринуть их. Будем помнить: любое дело не прощает предательства. Махнём рукой на космос – потом не наплачемся. На сохранение традиции нужно работать ежедневно. Истинные лидеры на лаврах не почивают и умеют ценить любую победу – даже самую, на первый взгляд, ничтожную.
Тенистый подмосковный городок не зря называется Звёздным! Здесь чествовали героев сегодняшнего дня – российско-канадско-американский экипаж, вернувшийся с Международной космической станции. Роман Романенко, Крис Хадфилд, Томас Машбёрн. Крис и Томас неплохо говорили по-русски: астронавты уважают язык первых покорителей космоса.
А потом весь зал поднялся, приосанился. Терешкова! Легенда оказалась молодой и улыбчивой. Надо ли говорить, что настоящие герои обходятся в жизни без ореола самовлюблённости? Другое дело – лидерские качества, чёткость и обстоятельность. На вопросы Валентина Владимировна отвечала не по трафарету. А о тех днях пятидесятилетней давности рассказывала так, как будто её об этом спрашивали в первый раз. А ведь сколько выступлений, сколько заслуженных наград было за эти годы! В шестидесятые космонавтов окружали невиданным почётом – их прославляли с перехлёстом. Была такая частушка:
Космонавтов на орбите
Защитили от лучей.
Весь вопрос теперь в защите
От банкетов и речей.
Валентине Владимировне удалось уберечься и от самых льстивых бацилл. Нет в ней ни высокомерия, ни усталости от людей, ни уныния. А ведь сколько медных труб встретилось на её пути!
Правда, в последнее время выдающихся наших космонавтов если и прославляют, то всё-таки вполголоса и на втором плане. Мы расточительны и суетливы. Якобы ищем «позитив», якобы ищем почву для общественного оптимизма, но, как правило, обходимся демагогией. А как же победная космическая эпопея, многие творцы которой по-прежнему в строю? Здесь и достижения, которые не перечеркнуть, и пример успешного научно-технического рывка, объединившего народ. Для тех, кто вещает о вековой отсталости России, о безволии нашего народа, у нас открыты двери крупнейших телеканалов и газет, а космонавтов вспоминают постольку-поскольку.
А ведь пятидесятилетие первого в мире женского космического полёта – это настоящий праздник на нашей улице. Настоящий государственный праздник, в котором – и радость, и смысл. Вот что мы отмечаем 12 июня? Шуршание депутатских мандатов? А 16 июня началась новая эра – в космос пришла женщина. Значение этого подвига (а это был настоящий подвиг!) с годами возрастёт. Об этом будут вспоминать много лет спустя, когда не только на Земле, но и на орбите станет «без женщин жить нельзя». А разговор с Валентиной Владимировной Терешковой запомнится нам, как встреча с Россией – такой, какой она должна быть.
Валентина Владимировна, расскажите, как проходила Ваша подготовка к полёту и чем она отличалась от нынешней программы?
Это было начало пилотируемой космонавтики, первые полёты. Всего-то два года прошло после подвига Юрия Гагарина. Многое было неизвестно, а прежде всего – как поведёт себя организм человека в космосе? Не только мужской, но и женский. Мне выпало честь быть первой женщиной в космосе. От многого, через что мы прошли, позже отказались. Возникли новые корабли, новые условия – и многое само собой отпало. Например, нас вращали на центрифуге с перегрузкой 12 единиц. А сейчас – 8. Нам больше досталось. В термокамере мы сидели при температуре 80 градусов в полном лётном обмундировании. До тех пор, пока температура тела не поднимется на полтора градуса. Сегодня в этом нет необходимости. Все мы были парашютистками и были счастливы, что нам доверяют более сложные прыжки. В этом было наше маленькое преимущество перед коллегами-мужчинами, которые были лётчиками.
Тогда многих пугала «космическая тишина». Считалось, что психика не выдержит этого грозного испытания.
Да, нас готовили к «пыткам тишиной». Восемь суток мы сидели в сурдокамере, привыкали к космической тишине, а потом оказалось, что в реальном космосе другие условия, другие проблемы… Космическая тишина – это иллюзия. Но мы для подготовки проводили восемь суток в абсолютной тишине, на высоте пяти километров, в закрытой камере. Ощущения такие: ты никого не видишь и не слышишь, но каждый твой шорох фиксируется. Меня выручала поэзия, кто как, а я в сурдокамере читала стихи Некрасова. Я считаю, этому великому поэту не воздают должного! Как-то забывают… А у него удивительные стихи, гармоничные, ясные. Он родился на нашей ярославской земле. Мы чтим память Некрасова и его потрясающие стихи о простой русской женщине, о детях, о Волге. Кто ещё так написал о нашей великой реке: «О, Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя, как я?». Вот я и читала эти стихи в сурдокамере. А сейчас таких испытаний нет.
Говорят, что на старте полёте вы процитировали (несколько переиначив) другого поэта – Маяковского: «Эй, небо, снимите шляпу!». Красиво звучит! Неужели вы заранее репетировали эту фразу «для истории»?
Нет, это был экспромт. Как только Сергей Павлович Королёв сказал: «Пуск, пошла ракета!» — я не сумела смолчать. Ещё не сброшен головной обтекатель, я не видела Земли. И сами собой вырвались слова: «Эй, небо, снимите шляпу, я к тебе иду!». Тут же я услышала голос Юрия Гагарина: «Ты забыла пословицу моряков!». А уж как увидела Землю – молчать было невозможно. Но тогда я говорила, так сказать, в штатном режиме: наши устные впечатления записывались и изучались.
Мы встретились за девять дней до пятидесятилетия Вашего полёта. Расскажите, что было пятьдесят лет назад, за девять дней до байконурского старта…
Мы были на космодроме, шла интенсивная подготовка, постоянные встречи со специалистами. Заседание комиссии ещё не состоялось – и мы, кандидаты, пребывали в равных условиях. Юрий Алексеевич организовал нам даже рыбалку. Правда, были определённые ограничения со стороны медицины: нельзя плавать, ходить босиком… У Королёва была традиция: накануне старта – встреча со стартовой командой. Такие встречи до сих пор проходят очень трогательно. Затем Сергей Павлович приглашал Юрия Алексеевича и вновь назначенного командира корабля. Мы поднимались в кабину космического корабля, и Сергей Павлович по всем внештатным ситуациям задавал вопросы… Тогда ещё не существовало системы спасения, единственное – была металлическая сетка с такими огромными ячейками, что в случае нештатной ситуации вместе с кораблём туда провалишься. Вот и вся страховка.
Мило улыбаясь, Королёв говорил: «Не волнуйся, если что случится – сетка тебя поймает…». А вообще — обыкновенная была жизнь, не забывайте, что мы были молоды. И было огромное желание полететь, доказать, на что ты способен.
Что вы почувствовали когда всё-таки стало известно, кто станет первой женщиной-космонавтом…
Нас было пятеро, на космодроме мы были вчетвером, все проводили подготовку в одинаковых условиях. С нами дважды встречался Сергей Павлович Королёв… Нашим наставником в центре подготовки был Юрий Алексеевич Гагарин, он находился рядом с нами на всех испытаниях. Когда меня выбрали – я была счастлива. Я была счастлива не только за себя, но и за свой родной Ярославль, за землю ярославскую.
Когда Ваш корабль незапланированно начал удаляться от земли, какие мысли Вас посетили?
В первые же сутки возникла нештатная ситуация. Я доложила о ней Сергею Павловичу и Юрию Алексеевичу. Ошибка заключалась в том, что на спуске программа была заложена не на снижение, а на подъём орбиты… Я получила новые данные, внесла – и всё прошло нормально. Ошибку исправили вовремя. А на земле был большой разбор. Сергей Павлович своим сотрудникам оплошностей не прощал. Когда я приземлилась, он сказал: «Чаечка, я тебя прошу, не надо об этом говорить». И я ровно тридцать лет хранила эту тайну. И сохранила бы до конца! Но потом, когда мы отмечали тридцатилетие полёта, её раскрыл виновник этой нештатной ситуации.
Вы чувствовали страх на старте и в полёте?
Пилот садится в самолёт – разве он позволяет себе бояться? На старте нужно было внимательно смотреть, как ведёт себя корабль. Когда ты видишь Землю – сразу чувствуешь восторг. И, кажется, чем дальше ракета уносит тебя от Земли, тем ближе ты к ней становишься. Ведь, в какую дальнюю экспедицию нас бы ни отправляли, человек всегда будет оставаться землянином. Период обращения вокруг земли – 89 минут. За это время понимаешь, насколько наша планета мала, насколько велико то, что нас всех объединяет на земле и ничтожно то, что разъединяет. Мой полёт был рассчитан на одни сутки, а потом, если всё проходит нормально, я имела право обратиться к госкомиссии и попросить о продлении полёта до трёх суток, чтобы приземлиться одновременно с Валерием Быковским. Так я и поступила. В результате Быковский приземлился под Карагандой, а я – в Алтайском крае.
Вы работали в космосе одновременно с Валерием Быковским, но на разных кораблях…
В документальном фильме о наших полётах есть потрясающие кадры. Я обращалась к Валерию Быковскому: «Давай споём, чтобы вся земля услыхала!». Очень уж мне хотелось попеть на орбите. А он несколько раз отнекивался: «Я обедаю, я отдыхаю…». И, наконец, отрезал: «Отстань от меня, я не певчий дрозд». Вспоминаю об этом с улыбкой. Могу сказать, что он – профессионал высочайшего класса. После полёта мы остались друзьями и до сих пор мы дружим семьями.
Что Вы увидели и почувствовали после приземления?
Был июнь, на полях работало много людей. Я приземлилась неподалеку от озера – сначала казалось, что окажусь в воде. Люди, заметив огромный купол, побежали к нам. Мы катапультировались на высоте семи километров и приземлялись на огромном неуправляемом парашюте – по воле ветра. Силовая оболочка скафандра не позволяла дотянуться до управления парашютом. Порывы ветра были приличные. Чтобы снять скафандр – понадобилось какое-то время. Когда я открыла гермошлем – люди закричали: «О, это Терешкова!». А потом убежали к кораблю, решив, что там Быковский, который, на самом деле, приземлился далеко от Алтая, в Казахстане. Мне стало немного обидно, но они быстро вернулись, и состоялась очень тёплая, незабываемая встреча. На Алтае живёт хороший народ, я навсегда сохранила особое отношение к алтайцам. Нас искали долго. Я приземлилась в двенадцатом часу, а прилетели за мной часа в четыре. Мы отправились сперва в Павлодар, а потом в Караганду. Те встречи тоже невозможно забыть. Такая радость была кругом…
Валентина Терешкова после приземления ( на фото слева )
Как Вы относитесь к планам марсианской экспедиции?
Марс – моя любимая планета. После полёта я работала вместе со специалистами института имени Вернадского как раз по изучению планеты Марс. Побывать на этой планете – наша мечта. Ведь это наши ближайшие соседи. Хотелось бы решить извечные вопросы: была ли там жизнь? Если была – то почему её не стало? Какая катастрофа произошла с этой планетой? Специалисты работают над этой проблемой. Нужен новый корабль! Нужно подготовить к такому полёту человеческий организм. Думаю, первыми будут полёты в одну сторону. Я готова! Но, увы, время для таких экспедиций ещё не пришло.
А почему у нас так мало женщин-космонавтов? За пятьдесят лет – всего три.
В космонавтике работает немало женщин: инженеров, астрономов, а в первую очередь – врачей. Но, действительно, женщин и сегодня редко отправляют на орбиту. У Сергея Павловича была мечта запустить женский экипаж – и мы уже начали подготовку. Но, к сожалению, наш великий главный конструктор ушел, а у нового главного были новые взгляды. Потом – трагедия Комарова, выпускника академии имени Жуковского. Всех ошарашила гибель космонавта. И женский экипаж отложили, решили поберечь нас. А вскоре женскую группу окончательно расформировали – правда, мне повезло, я осталась в отряде. В результате только в 1982-м полетела Светлана Евгеньевна Савицкая. У нас наступило время длительных полетов – по полгода – и снова женщин берегли… Американки летали чаще – но не на длительный срок, это считалось не столь опасно. Но настанет время, когда женщины потребуются на орбитальной станции. Есть ведь работа, которую женщины исполняют лучше мужчин.
И всё-таки – какое космическое впечатление осталось наиболее ярким?
Земля! Довольно часто мне снится полёт, но в особенности – красоты земли, открывшиеся из космоса. Наверное, это живет в душе каждого космонавта до конца дней. Некоторые кадры, картинки вспоминаются особенно ярко. С годами в памяти встают новые мелочи из того полёта. Хочется что-то доделать… Я считаю, что мы, космонавты и учёные, связанные с изучением космоса, недостаточно помогаем учащимся. Мы могли бы делать больше и для изучения физики, и для изучения астрономии, которая, к сожалению, выпала из школьной программы. Будем над этим работать… Наша Земля прекрасна, и мы должны бережливо и рачительно относиться и к природе, и к учёбе.
