Как в отношениях между людьми, так и в отношениях между человеком и Богом нет промежутков важных и не важных. То есть если человек позвал другого на дружбу, разве можно сказать, что не важен тот период его жизни, когда они были незнакомы, когда он был ребенком, учился.
Протоиерей Алексий Потокин
Подготовка к посту начинается не в последнюю неделю перед ним, а идет давно. Вспомним первую неделю, когда читается Евангелие о слепце Вартимее, который просил для себя исцеления, прозрения. Бог исцеляет не только очи. Прозрение касается всего: и ума, и сердца.
Следующее Евангелие о том, что когда я начинаю видеть и способен видеть, вдруг оказывается, что меня что-то не насыщает. Поэтому если человек не увидел ближнего, то он захочет его увидеть. Если человек догадывается о том, что есть Бог, но он Его не увидел, тогда пожелает Его увидеть. И вот это уже желание зрячего человека, Закхея, увидеть Христа.
Если я живу просто как обыватель, живу замкнуто, у меня, собственно, никогда не будет грехов. Вот если у меня была бы дружба с кем-то, если были бы отношения, то я мог бы впасть в грех – в предательство отношений, предательство взаимности. То же случилось, когда Адам отказался от взаимности с Богом. Он сказал, что да, мы с Тобой – вот здесь, а вот здесь – я без Твоих желаний и без Твоей воли обойдусь.
Поэтому и рождается у мытаря его молитва. Он понимает, что на Того, Кого предал, не может смотреть, поэтому боится поднять глаза. Он понимает, что солгав единожды – не может сказать правдивых слов. Поэтому даже не говорит, а бьет себя в грудь.
А потом, когда человек увидел, что он неправ, побежал назад, решил вернуться – об этом – следующее Евангелие. Там тоже сын не смеет назвать себя сыном, он говорит: «Лучше я буду наемником». А до этого, раньше, он сказал отцу: давай представим, что ты умер, ты для меня умер, поэтому я получаю часть наследства. Потом было раскаяние.
Допустим, как блудный сын, я сказал Богу: «Прости». Но сказал ли я это всем людям? А если у меня есть люди, которых я вообще не уважаю, не ценю, которые для меня чужие или к которым я безразличен?
И вот Страшный суд ставит всех людей перед лицом друг друга. Страшный суд прежде всего – это последняя степень прозрения человека, когда вся его совесть станет живой. И ему не нужно будет объяснять, что хорошо, что плохо. Он скажет себе: я всегда мог это понять и не понимал, что хорошо, что плохо, потому что сам этого не хотел, а теперь все вижу. Воскресение на Страшном суде – когда человек смотрит: а, собственно, что он принес другим?
В Евангелии все время говорится: я начинаю согрешать не с того момента, как вас ударил, но если я не хочу вас слышать, я уже не впустил вас в себя.
В чем была жизнь Богородицы, в чем была ее проповедь ко всем другим: послушайте Его. Надо с доверием услышать другого человека. Мы все судим своим опытом, судим каждого человека своим мнением, не даем ему высказаться. Как услышать другого? Мы же отличаемся друг от друга. Я не буду никогда такой, как вы и вы не будете никогда такой, как я.
И вот впустить другого человека – это значит увидеть его представление о мире, его особый склад, его неповторимость. Когда человек начинает смотреть на себя: собственно, а кого он услышал, кого он захотел в свою жизнь принять, и оказывается, что никого. И спокойно обходится без других.
После того как человек убеждается, что и Бог-то ему не очень важен, и люди-то не очень важны, он ищет, как преодолеть разделение, высказать себя в покаянии.
Фото: spbda.ru
В Евангелии все время говорится не только о тех людях, которые не слышали, но и о людях, у которых был связан язык: одержимых, бесноватых, которые и не могли высказаться. И поэтому – мало услышать. Открыть себя очень тяжело.
И вот эта неделя перед Прощеным воскресеньем – когда человек хоть немного заметил свою неправду, он потом хочет прийти и сказать всем об этом, и живым, и мертвым, и Богу. Почему в этот день и покаяние происходит публично.
Человек убеждается, что если бы совесть его была живой, он бы в любом месте поклонился бы в сердце своем Богу и сказал: «Господи, прости окаянного». Поклонился бы перед любым человеком: «Простите меня, что я знать никого не знаю и знать не хочу».
Поэтому, мы приходим, чтобы сказать это хотя бы устами, если сердцем не могу. Наша служба – это собрание всех. Но на службах, на литургии мы в основном думаем о себе, о своих нуждах. Мы уже даже службу саму по себе предаем ради своих сиюминутных интересов.
Слава Богу, нам Церковь дает хотя бы один день вот прийти к Нему и вместе со всеми это высказать, чтобы потом опять Его искать. Бог говорит, «будьте совершенны» (Мф. 5:48). Когда мы читаем молитвы про чистую совесть, мы произносим, что хотим раскаяться до конца, не хотим в себе иметь ничего.
Поэтому мало признать что-то одно, нужно спросить себя: «А могу ли я высказать всего себя, всю свою неправоту? А могу ли я довериться, чтобы меня простили и помиловали».
И вот мы просим это прощение, а дальше – путь поста, первая неделя. Вот я просил, я хотел, я желал, я сам этого пути искал. Но вдруг оказывается, что моих сил совершенно недостаточно. Однако были и учителя покаяния, и на первой неделе читается канон Андрея Критского, где собран живой опыт Церкви. Он приносится и говорит: вот посмотри, вот твои возможности, а вот наши возможности вместе.
Фото: spbda.ru
Дальше весь путь поста – это путь покаяния. И на Страстной Седмице мы убеждаемся, что вера наша не крепка, наше добро не сильное, в момент реальной опасности, в момент настоящий встречи смерти и жизни мы всегда предадим и убежим, как все ученики Христа. Тогда человек начинает понимать: «Господи, я могу быть утвержден только Твоим прощением».
Прощение – это синоним слова воскресение. Прощая меня, ты воскрешаешь меня, и я могу жить. Наша вера пасхальная.
Почему именно сейчас все люди хотят биться со злом? Потому что не чувствуют, что эта победа уже совершена. Она выиграна Христом. Он все и всех победил. Нужно войти только в Его победу. Не видят, не слышат, не знают. Вот и появляются расхожие слова, наподобие идеологических штампов в СССР.
Нам тяжело даются любые благие поступки. Мы заставляем себя, мы готовимся к ним, мы решаемся на них. Хотя добро для меня должно быть естественно. Естественно для человека забыть про себя, а другого поставить на первое место.
И поэтому надо разочароваться в своем добре, ведь Евангелие все время говорит: есть языческое добро, когда язычники любят друг друга, но Господь-то принес другое. Он – Истина.
Разбойников, злодеев, грабителей повесили рядом с Христом на крестах. А те люди, которые думали, что они уже знают добро, они как раз со Христом бились и пинали Его, и думали, что если Он придет, так привычные устои разрушатся.
Так что выделить какую-то особую неделю в нашем богослужебном году невозможно. А с другой стороны, у людей разная жизнь. Может быть, тому, кто привык унывать, тосковать, печалиться, Масленица поможет. Но человеку, привыкшему жить в храме, все эти гулянья, блины солнечные, вся эта «подготовительная неделя» к встрече весны – не нужна. С третьей стороны, человек, который забыл про родственников, может к теще съездит, например. Все, что нам дано, может быть на пользу.
Если человек находится в полном беспамятстве, то ему полезно хотя бы посмотреть на то, что есть в традиции. Даже язычники когда-то были едины, плясали, хоровод водили, радовались солнышку. А сейчас люди ничему не радуются.
А потом, когда душа человеческая пробудится и поймет, что ей мало смотреть на солнце, на хороводы, ей нужно больше. И обратится ко Господу.
Записала Оксана Головко