Протоиерей Алексий Уминский
– Каждый священник хоть раз сталкивался с ситуацией, когда умирали некрещеные младенцы. Но как эта проблема обычно решалась?
– Никакого церковного поминовения некрещеных быть не может. Их не отпевают, за них не молятся. Это зафиксировано как абсолютная практика Церкви. Так сложилось исторически, так происходило в течение последних десятилетий, да и в течение многих веков. Это настолько вошло в сознание христиан, в том числе родителей, не успевших крестить детей и потерявших их при каких-то тяжелых обстоятельствах, что у всех, даже у самих родителей, в большинстве случаев не возникало вопроса о церковном поминовении. Закусывали губу, смирялись с этой мыслью, молились дома, пусть боль и оставалась. Все это время проблема поминовения некрещеных детей была совершенно закрыта. Казалось, никакого выхода и решения здесь и быть не может.
Но года три-четыре назад на епархиальном собрании московского духовенства, которое проводил Святейший Патриарх Кирилл, был поднят вопрос о церковном поминовении некрещеных младенцев. Святейший тогда правильно и глубоко отреагировал на поставленную проблему. Он также поручил богослужебной комиссии продумать возможность церковного поминовения умерших детей, по каким-то причинам не принявших крещения.
Меня тогда глубоко тронула и взволновала сама постановка вопроса. Все мы прекрасно понимаем, насколько нелепо не поминать детей, которые не приняли крещения, будучи рожденными в христианских семьях. Тем более, что наша Церковь имеет исторические прецеденты в IV-V веках, когда люди принимали крещение во взрослом возрасте. Достаточно вспомнить, что великие святители Христовы: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанна Златоуст крестились в тридцатилетнем возрасте и позже, хотя все они родились в христианских семьях.
В семье Василия Великого, например, все святые: и его мать преподобная Эмилия Кесарийская, и его братья, даже две сестры канонизированы Церковью. Отец Григория Богослова вообще был епископом, который при этом не крестил своего сына. Григорий Богослов принял крещение сам, разумно, в тридцать лет. Амвросий Медиоланский крестился буквально перед своим рукоположением в епископский сан, будучи сорокалетним мужчиной. Есть воспоминания о том, что он при этом воспитывался в христианской семье и церковной атмосфере.
Можно вспомнить и о его брате Сатире, тоже канонизированном Западной Церковью, который, будучи некрещеным, во время кораблекрушения, понимая, что погибает, привязал к себе Святые Дары как залог своего христианства. Тогда Сатир спасся, но для нас важен не факт спасения в кораблекрушении. А то, что он остается одним из примеров того, как большое число людей из христианских семей, прошедших оглашение, умирали, не успев из-за каких-то обстоятельств принять Крещение. Важно и другое. Очевидно, тогда ни у кого не было сомнений, что люди, родившиеся в христианских семьях, умерли как христиане.
– Когда же появилось иное отношение к некрещеным?
– Оно появилось много позже, благодаря довольно сильному влиянию богословия блаженного Августина и позднему схоластическому представлению о таинствах, в первую очередь о первородном грехе, сформулированному как раз святым Августином. В течение веков этот вопрос продолжал обсуждаться. И только в Средневековье затих. Как только стали крестить младенцев, вопрос вообще потерял свою актуальность.
– Как вы оцениваете решение Синода?
– Очевидно, это решение – новая страница в нашем понимании того, что есть христианская семья. Несмотря на то, что чинопоследование короткое, а составлявшие эту молитву действовали с большой и даже избыточной осторожностью. Этот документ сегодня один из важнейших.
Рассуждая о христианской семье, которую мы называем Малой Церковью, что на самом деле мы подразумеваем? Что это вообще значит? А значит это одно: в Малой Церкви совершается жизнь в присутствии Христа, и все члены Малой Церкви являются христианами: и мать, и отец. И если христиане зачинают ребенка, то он, утробный младенец, уже является христианином. Не по своему выбору, а потому как зачинается и рождается в Малой Церкви. Если хотите, это происходит мистически. Главное, он уже не чужой Церкви. Он не чужд Церкви, ведь отец и мать причащаются Святых Христовых Тайн, а младенец развивается во чреве матери, которая причащается. Он – плоть и кровь этой матери, а значит, плоть и кровь нашей Церкви. Он уже христианский младенец, он уже чадо Церкви.
Да, младенец не принял святого крещения. Да, обстоятельства могли сложиться трагически, например, у матери случился выкидыш. И что теперь ей делать? Относиться к своему младенцу как к биоматериалу? Но разве он был биоматериал? Неужели зачатый ею плод не был уже приобщенным к жизни вечной? Что, и души там не было?
Когда мы говорим, что не поминаем некрещеных младенцев, то что это на самом деле значит? Входит, они нам никто? Выходит, они нам не нужны? Выходит, мы готовы их отринуть как членов Церкви? Выходит, Церковь им не мать, а Бог им не Отец? Но если Церковь мать и для этих младенцев, так почему она за них не молится?!
И вот сейчас это проблема решена. Я убежден, за последнее время это одно из наиболее важных церковных решений. Церковь, как мать, позаботилась о своих чадах: о некрещеных младенцах, о родителях, которые нуждаются в церковном утешении, церковном поминовении и соборной молитве.
– Со времен Блаженного Августина прошло довольно много веков. Почему именно теперь возник этот чин?
– Заметьте, этот вопрос не возник ни в одной другой Церкви, которые развиваются традиционно, которые давно сформировались как абсолютно совершенная и культурологическая система. Но Русская Православная Церковь сегодня заново рождается. Мы – новая Церковь. Мы все христиане снова. Мы не наследники многовековой традиции, хотя бы потому, что не родились в христианских семьях и даже не унаследовали эту традицию. Для нас все мыслится по-новому, по-новому видится, мы по-новому живем внутри этой Церкви. Для нас благоухание Церкви – оно свежее.
Да, мы пытаемся копировать что-то из прошлого. Увы, все чаще копии получаются карикатурными. Да, мы пытаемся нацепить на себя традицию, как чужой костюм, но в нем нам тесно и страшно неудобно. Но когда мы начинаем жить, исходя из того, что мы есть христиане, когда осмысляем свое христианство по-настоящему глубоко, тогда только богословская проблема о поминовении некрещеных младенцев оживает. Мы на нее откликаемся.
И произошло это после века гонений, после того, что мы называем возрождением. Чин поминовения некрещеных младенцев и есть самый настоящий знак Возрождения. Это очень добрый знак. И я лично искренне благодарен Святейшему Патриарху и Синоду за это решение.
В истории нашей Церкви теперь есть прецедент церковной молитвы о некрещеных детях. Будем этому радоваться и утешать родителей тем, что их некрещеные дети не забыты Церковью. Церковь – она мать. Для нее нет чужих детей. И это главное.