За что Бог посылает страдания? Почему позволяет действовать в мире злу — злу, от которого даже не у самого чувствительного человека сжимается сердце? Как не потерять веру, если Бог лишает тебя самого дорогого? Можно ли простить убийцу своего ребенка? Почему порой самая чистая, самая прекрасная любовь не может состояться? Господь дает ответы на эти сложнейшие вопросы тому, кто ищет… не ответы, а Его Самого. Плодом таких поисков становится бесценный опыт, из которого иногда рождается не менее бесценное кино. Таков фильм «Дочь» российских режиссеров Александра Касаткина и Натальи Назаровой (2012 год). Кому—то этот фильм покажется тяжелым, но тот, кто посмотреть его все же отважится, будет потрясен — насколько оглушительной силы порой в России снимают кино.
Захолустный русский город, почти деревня, с облупленными домишками и двухэтажными постройками, с людьми, которые живут очень простой, суровой жизнью. Жизнью, где родители заняты выживанием и апатией, а их детей в это время тошнит от отчаяния и алкоголя, который они не в силах переварить…
Что-то невыразимо убогое, жалкое до слез есть в этой типичной русской реальности, окрашенной порой, как ни странно, в чудесные багряные краски леса, листвы, осени. Краски, сквозь которые проскальзывает намек на другую, гораздо более прекрасную жизнь…
И вот на этом антигламурном, сером, горьком фоне происходят события, достойные самого настоящего фильма ужасов. Серийный маньяк убивает девочек. Убивает одну за другой…
Девочка Маша цинична и опытна не по годам, но разве она могла быть другой, будучи почти сиротой при живой матери? Девочка Инна чудесна и чиста, и она жалеет Машу. Ее и правда невыносимо жалко: бедный, брошенный, искалеченный ребенок…
— Ты меня любишь? Говори! Любишь или нет? — спрашивает она у Инны в приступе девчачьей алкогольной откровенности. — Просто это капец, когда человека никто не любит!..
— Жизнь — такое дерьмо! — скажет в отчаянии она же, и ее слова станут квинтэссенцией заложенного в фильме подросткового мироощущения.
Несчастную Машу убьет маньяк, а Инна останется жить, и жизнь ее будет настоящей Голгофой, полной боли и страдания.
Из реальности, в которой живут герои, невозможно не искать выход. Его, как выяснится, ищет даже… серийный маньяк. Позже он признается следователю, что девочки, которых он убивал, вели себя «неподобающим образом», а он их таким образом «очищал»… «Вы больны, вам надо лечиться», — скажет убийце собственной дочери местный священник. « Нет, батюшка, это вы больны: живете и не видите, что творится кругом. Грязь, разврат, все загадили… Души загадили, все отравлено. А дети дышат этим воздухом, а вы стоите и смотрите…»
Что же это за тупик? Почему несовершенство мира волнует лишь… серийного убийцу, в то время как все остальные просто «стоят и смотрят»? Почему это волнение оказывается столь больным, столь извращенным, ведущим прямо в преисподнюю? Лично у меня на этот вопрос нет ответа, кроме одного: есть в этом какое—то сатанинское глумление над Богом, Им созданным миром и живой человеческой душой…
Единственным, кто противостоит этой вселенской сатанинской издевке, оказывается местный батюшка. Прекрасный образ русского провинциального священника, сильного и красивого. Сильного не человеческой, а Божьей силой: испытания, которые выпадают на его долю, и правда оказываются выше человеческих возможностей. Его огромное духовное напряжение и внутреннее сопротивление злу, его преданность Богу сопоставимы, пожалуй, с преданностью ветхозаветного Авраама, который и после повеления Бога принести в жертву единородного сына остался верен Ему до конца…
Тема веры становится в фильме магистральной. Она, как спасательный круг, как единственный пластырь на раны обезумевшего мира, как прорыв в иную жизнь. «Да нету вашего Бога! Не видел его никто и никогда!» — бросит в лицо батюшке бедная Маша, от чего ее станет еще жальче.
Инна Бога тоже «не видела», но вера потихоньку входит в ее жизнь вместе с мальчиком Ильей, сыном священника. Чувство, которое рождается между ними, снято режиссерами с большой нежностью. Их любовью нельзя не любоваться.
— Ты только учти, я однолюб, и кроме тебя никого не полюблю, — забеспокоится Инна, поддавшись грустным предчувствиям. Почему ее счастье окажется Богу неугодно? На этот вопрос тоже нет ответа. Наверное, это станет еще одной формой жертвы на пути к Нему Самому. Хотя мысль о невозможности счастья Инны и Ильи — это, скорее, прочтение автора этих строк. Вопрос этот в фильме остается открытым…
Нельзя не любоваться и Ильей. Сильный, красивый, «правильный» — настоящий сын своего отца. Илье суждено пережить невероятный кризис веры и через боль снова обрести ее.
— Бог добр, но не сентиментален. Иногда его доброта выглядит, как жестокость: он может и ударить… — попробует объяснить сыну парадоксы Божьего промысла отец.
— Он меня не ударил, Он меня убил! — ответит Илья.
Но «убийство» окажется временным: Илья «воскреснет» для другой, новой жизни…
Эпизодичен, но очень ярок образ мамы Маши. И очень показателен.
— Это ты во всем виновата! — закричит она Инне, в приступе бессилия избивая ее. Даже после смерти дочери, даже стоя в церкви со свечкой во время поминальной панихиды по ней она будет искать виноватых, так и не сумев разглядеть виновницу в себе…
Мы не будем раскрывать всю фабулу фильма — она сама по себе невероятно драматична и достойна всяческих похвал. И даже она одна стоит того, чтобы фильм посмотреть. Но, конечно, не в фабуле дело, а в тех вечных темах, которые в фильме поднимаются. В нем нет никакой назидательности, он просто задевает за живое. И не просто за живое, а за самое сокровенное.
Тема отношений Бога и человека и того, какими путями Бог приводит к Себе. Тема страдания, в том числе и невинного. Тема 
человеческого одиночества, человеческой любви и человеческого счастья. Тема жестокости и отсутствия сострадания. Тема несправедливости земного мироустройства и границ человеческого терпения и прощения. Тема Божьего промысла — непонятного, неразгаданного, превышающего наше понимание, но всегда осмысленного, логичного и благого.
Словом, много в фильме всего такого, над чем хочется в тишине поразмышлять. Главное, что это один из тех редких фильмов, которые хочется пересматривать. Лично я смотрела два раза. И хочу еще.
У фильма есть и вполне практичная польза, которую можно извлечь. В жизни каждого человека есть моменты, когда кажется, что терпеть нет сил — настолько тяжкой кажется ноша. Фильм «Дочь» не дает готовых рецептов преодоления, но направление указывает. А что может быть более ценным, чем знать, в каком направлении двигаться, когда совсем плохо…
Газета «Саратовская панорама», № 42 (970)