…Давайте <…> посмотрим, что дает нам сегодня Русская Зарубежная Церковь чтобы мы могли лучше узнать, оценить, и употребить в дело наше сокровище Православия.
Путь распространения православной веры мы называем «традицией» – преданием. Это значит, она не просто усваивается из проповедей и книг; она передается – от отца к сыну, от старшего поколение к младшему, от одних верующих к другим, – в каждодневном молитвенном общении. Если мы постоянно общаемся с живыми носителями традиции, болезнь «соблюдение правил» нам уже не так страшна: традиция нас поправит. Но это не значит, конечно, что нужно принимать на веру все, что мы слышим от благочестивых с виду людей; в случае сомнений и разногласий надо обращаться за помощью к Отцам Церкви и всеобщему церковному преданию.
Некоторые из тех, кого принято называть носителями традиции, сообщают нам нечто особенно важное. Я упомяну из них лишь троих: двое, хорошо знакомые кое-кому из слушателей, уже умерли, третий пока жив (текст был написан при жизни о.Димитрия Дудко — прим. ред.). Все трое так или иначе связаны с Россией, с ее страданиями под ярмом богоборческой власти, и это, разумеется, не случайно.
Первый – владыка Андрей (Рымаренко), архиепископ Ново-Дивеевский; он умер в прошлом году, без остатка отдав Церкви свою долгую и плодотворную жизнь. Когда в России разразилась революция, он был совсем еще юношей, и ему пришлось переосмысливать свою молодую жизнь в новых условиях. Для чего жить, и к чему стремиться, если разрушены все основы нормального бытия? С детства он помнил тепло православной веры; теперь он снова стал искать ее, но не мог найти до тех пор, пока сам не убедился: нужно искать гораздо глубже, не минуя страданий по дороге к цели.
Достоевский углубил его мiровоззрение; неправославная христианская группа показала ему пример горячей веры, но не заполнила пустоту в душе. Наконец, один священник раскрыл ему смысл, существо церковных служб и обрядов. Он стал читать Отцов Церкви и ожил, вернулся к жизни из пропасти отчаяния. Вот тогда-то повстречались ему последние Оптинские старцы: Нектарий, который научил его, что истинное благочестие – это благая честь всему, что Богово, и Анатолий, который дал ему книжку св. Тихона «Об истинном христианстве» и велел жить по ней.
И с тех пор, где бы он ни был, – в Советской России, в Германии, в Америке, – повсюду целью его было создать среду той живой христианской веры, которая спасла его самого и могла спасти других. Он видел, что наша христианская жизнь в значительной мере поверхностна и теплохладна, и всегда старался пробудить в нас подлинную внутреннюю православную веру, горячую, с глубоким и точным смыслом. «Парниковое христианство», какое-то облако приятных ощущений вместо непрестанной борьбы и стремление к истине, было ему глубоко противно. Да и нам, новообращенным православным, тоже недалеко до такого «парникового христианства». Мы будем жить возле церкви, где хороший священник служит по-английски, ходить регулярно в церковь, принимать Св. Таинства, даже принадлежать к «правильной» юрисдикции – и все же оставаться холодными, бесчувственными, бесплодными, надменными, точно как сказал св. Тихон. Такими мы и останемся, раз у нас нет того жара, той готовности к борьбе, о которой говорил владыка Андрей. Как-то раз, только заподозрив одного молодого человека, что тот начал сползать в этом направлении, владыка схватил его за плечи и буквально начал трясти, со словами: «Не смей быть лицемером!»
Недавно вышедшая книжка «Возрождение православного образа жизни» подробнее расскажет вам про владыку Андрея и его православную философию: Православие – дело жизни и смерти, без полного напряжения всех сил души оно невозможно. Если Православие служит в качестве источника приятных ощущений – это не Православие.
Другой замечательный человек долгие годы жил прямо здесь, в Джорданвилле. Я говорю о философе Иване Михайловиче Андрееве. Подобно многим своим интеллигентным современникам, в годы революции он держался либеральных взглядов; лишь постепенно, лет за десять, возвратился он к Православию и открыл в нем для себя философию жизни, недоступную западным школам. Поездки в Саров, в Дивеево и в другие русские монастыри, как раз перед тем как большевики уничтожили их, укрепили, углубили его молодую веру. Потом, в страшные двадцатые и тридцатые годы, сделав свой выбор в пользу истины, он оставался в Катакомбной Церкви.
У Андреева был тонкий философский ум, но, что главное, у него было живое православное сердце, полное боли за всех тех, кто теряет веру, любовь к Богу и ближнему. Как-то в Нью-Иорке молодая мать зверски убила своего маленького ребенка; в статье под названием «Плачьте!» Андреев написал следующее:
«Все виноваты за каждого, и каждый – за всех… Пусть каждый подумает о себе… что вы делали в тот вечер, когда совершилось это немыслимое, но вполне реальное зло? Может статься, это ваш грех, ваша безнравственность или злоба оказалась той последней каплей, которая переполнила чашу зла. Именно так мы обязаны думать, если мы хотим быть христианами… Плачьте, братья и сестры! И не стыдитесь своих слез… чтобы они стали для вас источником противоположной энергии, энергии добра, которая противодействует энергии зла… и пробудили многих равнодушных».
Андреев доказывает нам, что без живого сострадательного сердца мы не имеем права называться христианами.
Наконец, третье имя – о. Дмитрий Дудко, который живет в России. Он родился уже после революции; к Богу привели его мучительные годы большевицкого атеизма и восьмилетний лагерный срок. Последние его выступление с особенной силой поддерживают нас, православных за пределами России. Пускай мы расходимся с ним по ряду богословских вопросов, но сердцем своим он полностью наш, полностью православный. У о. Дмитрия – то же горячее сострадание, которого Андреев не смог найти на Западе; та же целеустремленность в духовной борьбе, которую проповедовал Владыка Андрей. Однажды, во время беседы после всенощной, как записано в его книге «Наша надежда», кто-то спросил о. Дмитрия: «Скажите, христианство на Западе, в свободном мiре, не лучше ли оно нашего, русского?» «Нет, – ответил он, – там христианство с комфортом, от него много не жди. В России, где мученики, где страдания, – тут и Воскресение, тут и новая жизнь».
Если вдуматься в слова таких учителей Православия, как вл. Андрей, профессор Андреев, или о. Дмитрий, может показаться, что наше дело совсем безнадежно: слишком уж мы изнежены, расслаблены, невнимательны, поверхностны… Что ж, в некотором смысле даже полезно так думать: по крайней мере есть шанс проснуться и подняться в бой. Эти горящие души протрубили для нас тревогу.
Читайте также:
Когда Бог Открывается Сердцу: Поиск
Опасности на пути к живой вере