Мирослав Бакулин
Аркаша был обыкновенный пьяница. Он подметал дворы у соседей, убирал опавшие листья и снег, и за это ему платили натурой — портвейном или водкой. Все были довольны. Аркашу за человека никто не считал, хотя под сердцем у него жила грусть.
И вот в одно прекрасное утро, когда Аркаша собирался было заметать соседский дом, к нему постучались, и в дом вошел странный человек, у которого за спиной что-то выпирало из-под пальто. Как будто несложенный парашют.
Аркаша надел треники и свитер, он думал, что это пришли из Горгаза или другой аварийной службы.
Человек представился и сказал, что ему срочно нужно разрешить с Аркашей важное дело:
— Видите ли, мы принимаем вас за человека доброго сердцем и положительного. Поэтому мы считаем, что вы достойны рая. Но если вас оставить здесь… — он обвел рукою грязную холостяцкую квартирку Аркаши, — вы сопьетесь скорее, и сердце ваше не перевесит ваших грехов. Поэтому я предлагаю вам собираться со мною.
Он эффектно встал, скинул с себя пальто, и за спиной его раскрылись два белых крыла, как доказательство его ангельской натуры.
Аркаша в своих запойных видениях перевидал всякого, так что крыльям не удивился нисколько. Попей с его, и не такое увидишь. Он поцарапал стол ногтем:
— Да вы уж как-нибудь без меня там… — промямлил он. — Ни к чему нам, грешникам, рай-то своими грязными ногами мазать. Мы уж и здесь…
— Да, но ведь потом — вечность. Вы хотите быть вечность в аду?
— Чего заслужил, там и буду. Всего доброго, мне еще снег заметать надо.
Аркаша встал, попрощался и пошел в ослепительно-белый, пахнущий уже весною день.
Часа в четыре к нему подошел невысокий мужичок, беззубый, в валенках и ватнике:
— Аркашка, не признал, хороняка? Это ж я, Антоныч из паровозного депо. Как сам-то?
Аркадий не признал Антоныча из-за пропитой свой памяти.
— Вы, — говорит, — извините, я не признаю вас из-за слабости памяти. А так мне очень приятно встретить старого товарища.
— Ну что ты? Прям как неродной. Да мы с тобой столько вместе выпили, что и впрямь память можно потерять, но чтоб такого гвардейца не припомнить!
И он дружески хлопнул Аркашу по плечу, наклонился и вдруг спросил в самое ухо:
— У тебя гости сегодня были?
— Какие гости?
— Да мужик с белыми крыльями?
— А ты откуда знаешь?
— Так мы с ним в одной конторе работаем.
Аркаша покрутил пальцем у виска:
— Ты чего? Этого?
Мужик затараторил:
— Сам ты этого. Это же бес был, он тебя в ад хотел утащить.
— А говорил, что в рай.
— Так ты молодец, что отказался. Тебе теперь за это скидка будет. За смирение. Смирение да уничижение есть способ, чтобы победить зло, корень которого есть гордыня.
— Да как же это понять?
— Утепли дно своего душевного тела огнем молитвы, и ни один враг не приблизится к тебе. И разве ты еще жив? Пойди, положи себе на сердце, что ты уже год как в могиле.
Считай себя проклятым и недостойным Божественного милосердия. Может, тогда Господь и помилует тебя.
С этими словами старичок и покинул ошалевшего Аркашу.
А Аркаша стал постепенно снижать дозу и однажды, заглядевшись на проходящую мимо женщину, увидел во чреве ее упасшегося младенца. Он обломал ветку сирени и подошел к женщине:
— А у вас мальчик будет, я вас поздравляю.
Женщина заплакала:
— Откуда вы знаете? Мой муж и моя мама — против.
Аркаша погладил ее по голове:
— А вы их не слушайте. Бог его уже любит.