Никите девять лет. Четыре года назад мальчику удалили злокачественную опухоль в головном мозге. Он прошел курсы лучевой и химиотерапии. Потом — несколько курсов реабилитации. На последний курс — в ноябре 2019-го — помогли собрать вы. Сейчас Никита передвигается с опорой на ходунки, но у него есть все шансы обходиться без них. Курс реабилитации платный и дорогой, семья мальчика не может оплатить его самостоятельно.
— Даня, смотри, я к тебе приполз! — радостно сообщает он только что проснувшемуся старшему брату. — А скоро я на ножках ходить буду!
— Конечно, будешь! — соглашается Даниил.
— Да! Потому что я самый лучший! И самый красивый! — Никита расплывается в улыбке.
Никита
— С чего это ты взял, что ты самый красивый? — смеется Даниил и гладит младшего брата по голове.
— А так все говорят! — уверенно отвечает Никита.
— Мы постоянно говорим Никите, что он самый красивый парень на свете и на всей планете. Ему нужно быть на позитиве, не волноваться. Только так можно справиться с болезнью, — говорит Екатерина, мама Никиты. — Сын слишком рано повзрослел. Иногда так ответит, что стоишь и думаешь: «Откуда это у него?» Когда он более-менее пришел в себя после пережитого, удалил из планшета все фотографии, где он лысенький — после химии, с зондом в носу. Я спросила его: «Почему?» Никита ответил: «Я там некрасивый!»
Никита с мамой
Мой мальчик многое держит в себе, не говорит, но я вижу, что он переживает, — продолжает она. — Мы со старшим, Даней, стараемся переключать Никиту на что-то светлое. Летом возили на коляске в парк. Белочек вместе кормили. На речке отдыхали, камушки в воду кидали. А дома втроем играем в домино, в шашки. Никита очень любит пазлы собирать. У него их целая коллекция — больших и маленьких. Он так радуется, когда сам все складывает. А ведь врачи Никите вообще шансов не давали. Крест на нем поставили. Но я для себя поняла, что нужно послушать врачей, а сделать по-своему. Да, были моменты слабости — плакала, руки опускались, — но что изменится от нытья? Бороться нужно! Вот мы и боремся! Уже 4 года.
Думали, что переутомился, а оказалось — опухоль
В конце августа 2016 года у пятилетнего Никиты вдруг сильно заболела голова. «Переутомился, наверное. Пройдет», — сначала подумала Екатерина. Приступ и правда вскоре прошел. Но, как оказалось, ненадолго. Екатерина стала замечать, что подвижный, жизнерадостный сын вдруг стал вялым, грустным. Казалось, его ничего не интересовало.
Никита
— Я не понимала, что с ребенком происходит, — вспоминает Екатерина. — Раньше с улицы домой не загонишь, а теперь на улицу не выгонишь. «Иди, погуляй!» — говорю. «Не пойду! Устал!» — отвечает. «Надо бы нам анализы сдать. Не нравится мне все это», — подумала я тогда. Помню, собрались, вышли с сыном на улицу. Никита идет за мной. Вдруг слышу: «Мам, дай мне руку!» Я оборачиваюсь: «Ты что, Никит?» А ребенок идти не может, его вправо заносит. Мы тогда в поселке жили. Я поняла, что нам срочно нужно в Иркутск, в диагностический центр. Тут же взяла билеты.
Пока летели 2,5 часа на самолете, Никите стало хуже, — продолжает мама. — Еле дошли до терапевта. Тот срочно к неврологу направил.
Невролог посмотрела на ребенка: «Не хочу вас пугать, но у вас все признаки того, что в голове — опухоль».
Я так рыдала! Смотрю на сына, а он никакой, едва на ногах держится.
Никита с мамой
Никиту экстренно госпитализировали в областную больницу, сделали МРТ головы. На снимках было видно объемное новообразование. Оно блокировало ликворные пути, в результате чего развилась гидроцефалия: в желудочковой системе скапливалась спинномозговая жидкость и давила на мозг. Операцию откладывать не стали. Никите установили наружный дренаж, чтобы вывести избыток ликвора и убрать внутричерепное давление.
Стал первым в больнице, кого после такой операции не парализовало
Спустя полтора месяца, когда состояние Никиты стабилизировалось, его снова прооперировали: убрали опухоль, насколько это было возможно. Удаляли аккуратно, чтобы не повредить жизненно важные участки.
— Операцию Никита перенес хорошо. На него вся больница налюбоваться не могла. Он был первым ребенком, который после такой операции чувствовал себя вполне нормально. Его не парализовало. Он разговаривал, у него шевелились руки-ноги. Никита был так счастлив! И, конечно, была счастлива я. Но пришли результаты гистологического исследования: опухоль злокачественная. У меня опять слезы. На лучевую терапию мы приехали в Ангарск. Пока сына к ней готовили, он снова стал вялым, перестал есть. Я видела, что ему плохо. Однажды он дико, во весь голос закричал: «Мамочка, у меня болит голова! Я этого не выдержу!» И вскоре потерял сознание, — вспоминает Екатерина.
Никита
Оказалось, в головном мозге опять скопилась спинномозговая жидкость. Ее срочно нужно было выводить с помощью наружного дренажа. Через неделю Никиту в крайне тяжелом состоянии отправили в Иркутск, в реанимационное отделение областной больницы. Он был в искусственной коме, подключен к ИВЛ.
— Мне тогда прямо говорили: «Не ждите ничего хорошего. Если ваш сын и очнется, то останется “овощем”». А я не верила!
Приходила в реанимацию каждый день и разговаривала с сыном. Как только я произносила: «Привет, зайчуля!» — все приборы вокруг него начинали пищать. Это значит, Никита меня слышал, хоть и не мог пошевелиться. А потом мне разрешили включать телефон, чтобы сын мог слышать голоса дедушки, бабушки, старшего брата. Те каждый день повторяли Никите: «Просыпайся поскорее! Мы тебя любим!» Уверена: это сына и спасло. Через полтора месяца Никита открыл глаза.
Правда, реагировать на происходящее вокруг начал не сразу, — продолжает Екатерина. — Долго смотрел в одну точку. Когда его перевели из реанимации в палату, я всю стену завесила разноцветными шарами. Со временем сын стал фиксировать взгляд, потом — слегка поднимать левую ручку, правая у него долго не работала. Врачи установили Никите внутреннюю шунтирующую систему, чтобы лишний объем ликвора из головного мозга выводился в брюшную полость, и наложили трахеостому (искусственное дыхательное горло).
Маму удивленно спрашивали: «Как, вы до сих пор живы?!»
Плановая компьютерная томография в конце года показала, что опухоль в голове у Никиты снова начала расти. Лучевую терапию нужно было начинать как можно скорее. После нее были назначены восемь циклов поддерживающей химиотерапии.
— Это был такой сложный и страшный период, я думала, с ума сойду. У Никиты то шунт сломается — его переустанавливают, — то стафилококковую бактерию подцепит и сепсис (реакция организма на инфекцию) начнется, то кровоизлияние произойдет, то парез лицевого нерва (слабость мимических мышц лица) разовьется, то во время МРТ чуть не задохнется — слюна скапливается, а глотательного рефлекса-то нет. Было даже такое, что меня удивленно спрашивали: «Как, вы до сих пор живы?!»
Да, живы! И вошли в ремиссию. Теперь главное — восстановиться, — говорит Екатерина.
Только в прошлом году после планового обследования онколог разрешил Никите начать реабилитацию. На первые несколько курсов деньги помогли собрать родственники, знакомые, коллеги. Один курс реабилитации Никита прошел благодаря вам.
На реабилитации
— На реабилитацию Никита приехал уже с заглушкой в трахеостоме. Я сама научила сына дышать. Как меня научили в больнице, сначала я закрывала ему трубочку в горле на секунду, потом на 1–2–3 минуты, потом на полчаса, час. Со старшим сыном, Даней, мы установили дежурство. Я следила за состоянием Никиты до двух часов ночи, он — после двух. Так и «раздышали». Но убирать трахеостому совсем я не хочу, пока Никита не научится глотать. Слюна у него сейчас выходит только через эту трубочку. А не будет выходить — слизь скопится в легких и начнется пневмония, — рассказывает Екатерина.
Никита очень хочет ходить
Благодаря регулярным курсам реабилитации Никита стал восстанавливаться. Сначала научился переворачиваться в кровати, сидеть в инвалидной коляске, потом — ползать, вставать с опорой на ходунки. Позже, уже дома, научился ходить, опираясь на стену или ходунки, самостоятельно сползать с дивана.
На реабилитации
Сейчас у Никиты две главные задачи: ходить без опоры и научиться самостоятельно глотать. Летом прошлого года врачи убрали назогастральный (питательный) зонд, заменили его на гастростому (искусственное отверстие, через которое еда в пюреобразном состоянии попадает в желудок, минуя пищевод).
— Никита до болезни очень любил блинчики с творогом и пирожки с картошкой. Раньше я их часто пекла, а сейчас желания нет. Но как только Никита снова начнет глотать, я, наверное, от радости вообще буду жить на кухне. Приготовлю все, что он захочет! — обещает Екатерина.
Помогите Никите восстановиться!
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.