Длинные тексты против информационного «фастфуда»
— Николай, раньше была паника, что электронные книги вытеснят бумажные. Этого не случилось. А какие у книги враги сейчас?
— Да, ажиотаж по поводу цифровых форматов книжек спал, и рынок стабилизировался. В Европе электронные книги занимают до 10% от всего объема продаж книг, в США до 20%, у нас – 3-4%, так что электронная книга не враг бумажной.
А кто враг? Я бы сказал так – любые короткие форматы, которые помогают прокрастинированию, помогают безответственному медиапотреблению. Результат этого – неправильно построенный тайминг своей жизни, невроз, и так далее.
— На книгу не хватает просто сил и времени из-за этого?
— Да, и не только на книгу. Зачастую не хватает на что-то более важное. Книжное чтение, по-моему, очень важный для современного человека формат – это возможность остановиться, некая разновидность самопознания. В Евангелии от Матфея Христос учит о тайной молитве «во внутренней комнате» (Матф. 6:6 – ред.) – святые отцы это понимали именно как пребывание наедине с собой и Богом. В книгах митрополита Сурожского Антония также лейтмотивом звучит мысль, что каждому человеку необходимо иметь возможность предстояния один на один перед Богом, возможность уединения с самим собой в тишине и без суеты.
И на самом деле книга – это одна из таких возможностей, потому что, даже если в тексте идет какое-то повествование или размышление, мы подсознательно считываем свою реакцию, мы оцениваем себя, «примеряем» себя к тексту, рефлексируем — так мы лучше познаем самих себя.
— А в соцсетях человек разве не рефлексирует, не оценивает себя?
— Может быть. Но другое дело, что есть саморефлексирование, которое помогает строить себя как целостную личность, а есть, как мне кажется, разрушающее саморефлексирование: когда на тебя сыпется огромное количество информации на разные темы, с разным эмоциональным посылом (чаще всего — с негативным, к сожалению, поскольку самые вовлекающие тексты — негативные).
И вот, представьте, если вы питаетесь этим информационным «фастфудом» постоянно, на какие темы вам приходится размышлять и реагировать? Вы размышляете не на вечные темы, не ставите перед собой вопросов о бытии, культуре, морали и так далее (чаще всего хорошая литература нам именно это и дает), а просто реагируете на инфопоток: где кого убили, что надела звезда Инстаграма, кто заработал миллиард, а кто потерял два. Понимаете, из-за чего вам приходится рефлексировать?
— Люди зачастую оправдываются тем, что надо быть в курсе всех новостей, надо не выпадать из повестки дня…
— Вообще, это потрясающая вещь! Потому что мы знаем из истории Церкви, что наиболее мудрые и авторитетные наставники, духовные учителя происходят из монашества. Монашество не обладало даром рефлексирования на каждый «чих», который мы наблюдаем в современном мире, но при этом — прекрасно отвечало на запросы мирян! Вспомним оптинских старцев, старцев Троице-Сергиевой Лавры и других наших духовных центров.
Николай Бреев
Мы думаем, что живем сейчас в каком-то особенном мире с точки зрения давления какой-то мирской энергии, но это не так. Такая энергия была всегда, какой век ни возьми. Возможно, у нас сейчас ритм другой, информационный поток гораздо более агрессивный.
Но, мне кажется, реагирование на этот информационный поток не добавляет никаких «очков» к мудрости, к тем добродетелям, которые должны быть присущи не только христианину, но и просто любому человеку. Эти добродетели – рассудительность, мудрость, широта взглядов. Ведь возможность анализировать появляется только тогда, когда появляется не только огромный свод информации, но и инструментарий, для того, чтобы эту информацию переработать, сделать из нее выводы.
— У современного человека с инструментарием плохо?
— Я не могу ответить за всех, но по себе знаю, что информационная осведомлённость, к сожалению, не дает понимания какой-то глубокой сути вещей.
— Но, скажем, у преподобного Феофана Затворника была гигантская библиотека в Выше, где он жил: он читал современные ему книги, того же Дарвина, был в курсе разных философских течений, идей – это другое что-то?
— Я думаю, если сравнить количество теорий, с которыми был знаком Феофан Затворник, с тем количеством теорий, которые в день выливаются на среднего пользователя интернета, то мы будем безусловными лидерами. Это неравнозначная ситуация. И потом, чтобы прочитать Дарвина, его надо прочитать, а это несколько томов, которые святитель Феофан наверняка одолел в спокойствии. Наверняка это было достаточно глубокое погружение.
Но осведомлённость, безусловно, нужна, потому что закрыться от этого мира двумя руками, забиться в угол от общественной жизни, от общественного кипения — не выход. Мы такой условный «угол» проходили в советские годы, только тогда это было вынужденно. Церковь была лишена возможности думать, размышлять, богословски осмыслять то, что происходит в общественном пространстве, и отвечать духом Евангелия на вызовы современности. От этого многие проблемы в церковной жизни сегодня, невозможность ответить богословски на вызовы современности…
Мой отец начинал свое священническое служение в 60-е годы, тогда даже проповеди были под строгим надзором. И он просто писал в стол: у него в столе лежит огромное количество рукописей советского времени, он рефлексировал внутри себя, но это не выносилось наружу, не было богословских дискуссий. Поэтому Церковь сегодня должна чувствовать, что происходит, и давать свой ответ.
С отцом, протоиереем Георгием Бреевым
— На что сегодня надо дать ответ, например?
— На множество вопросов. Институт крестничества, монашество в миру, например, – крайне важные темы. Или мирянское служение: я мирянин, я в Церкви, но также — профессионал, могу ли я в своей профессии служить Христу? Как это осуществлять? Должен ли я советоваться со священником по поводу бизнеса или своей профессиональной деятельности? Или это мое сугубо личное дело, мое служение? На эти темы очень немного издается богословской литературы…
На самом деле книги – это один из инструментов выработки определенных позиций, взглядов, решений той или иной проблемы.
Отец в свои 80 лет читает каждое утро
— Какая культура чтения в вашей семье? У вас были книги, которые передавались из поколения в поколение?
— Да. В моей семье особое отношение к чтению, потому что у отца (протоиерей Георгий Бреев — ред.) всегда была очень мощная жажда знаний. Он вырос в условиях абсолютно бесперспективного, необразованного детства, поэтому желание расти, узнавать новое и самообразовываться было в нем чрезвычайно сильно. Он до сих пор читает каждое утро, это до сих пор для него — правило. Мама – тоже человек книжной культуры, сколько она перечитала!
Для ребенка крайне важный опыт – видеть родителей не только у телевизора или со смартфоном, но и с книгой.
Протоиерей Георгий Бреев. Фото: Владимир Ходаков, patriarchia.ru
Мне это передалось, конечно. Я запоем читал в юношеские годы, потом — скорее по требованию. Но я, к сожалению, не очень хороший пример для своих детей. Это парадокс, потому что я занимаюсь менеджментом в издательстве, а читаю не так много, как может казаться — наш главный редактор, Владимир Лучанинов, читает гораздо больше. Конечно, я думаю, у него как раз мощный опыт, который он передает своим детям.
— У современных детей плохо с чтением, или это ложный стереотип такой?
— Я думаю, что они более практичные в этом плане. Они всегда задают вопрос: «Что мы получим от этого чтения?» С одной стороны, я не знаю, как этот прагматизм развернется в будущем для этих поколений. Но если отвечать на ваш вопрос, то этот прагматизм очень часто мешает культуре чтения, потому что далеко не всегда ты можешь ответить, зачем ребенку надо прочитать эту книгу. Очень часто так бывает. «Ну, зачем мне читать Достоевского?» Ты говоришь: «Получить удовольствие, приобщиться к русской классике, получить ответы на вечные вопросы». «А зачем мне приобщаться к русской классике? Зачем мне получать ответы на какие-то вечные вопросы?» Понимаете, определенная доля вопрошания, как я наблюдаю, у современного поколения молодежи гораздо глубже, чем была у нас.
Я мог бы задать вопрос: зачем мне читать эту книгу? Мне бы сказали: «Слушай, здесь прямо выдающийся какой-то язык». А современный подросток на это спросит: «Зачем мне этот выдающийся язык, что он мне даст?»
— Сделает образованным, культурным человеком…
— Зачем мне быть образованным человеком?
— Это уже вопрос ради вопроса!
— Мне кажется, так и происходит по большому счету. Чаще это происходит от того, что любой вопрос – это в какой-то степени уход от действия. Возможно, этот прагматизм – это обратная сторона желания снять с себя ответственность за что-то. Об этом говорят: что приходящее поколение, с одной стороны, требовательное, с другой стороны, оно не очень готово к активной деятельности.
— Нет той жажды знаний, какая была у вашего отца была, когда возможностей не было…
— Да, согласен, должна быть жажда, абсолютно точно! Это можно сравнить с тем, что здоровому человеку никогда не понять жизнелюбия человека, который прошел через какую-то тяжелую болезнь и обрел заново те радости жизни и те возможности, которых был лишен.
По большей части то поколение, которое мы видим сейчас, выросло в очень неплохих условиях по сравнению с теми поколениями, которые были до нас. Может быть, действительно маятник качнулся в другую сторону, и произошла потеря определенной жажды жизни, которая была в избытке в 90-е, когда люди в этом диком желании жить по-другому в какой-то степени слишком «перекормили» своих детей. Может быть так, не знаю.
Николай Бреев. Фото: spbhram.ru
«Фишечки», картинки — путь в никуда
— Чтобы привлечь к чтению людей, приходится придумывать какие-то «фишечки», «завлекалочки», что-то, что бы цепляло человека?
— С одной стороны, приходится придумывать. С другой стороны, это путь в никуда. Если пойдем только за фишечками, есть искушение, как шутили, сделать из святых отцов твиты.
— Твиты? Из высказываний святых?!
— Да, сборник такой — «Твиты святых отцов». Понятно, что это шутка. Но такие вещи — путь в никуда, потому что у книжной культуры долгая история. Если посмотреть на ситуацию в масштабе, посмотреть сверху на культурные сдвиги, то сейчас — эпоха перелома от книжной культуры к культуре новых медиа, то есть, новых коротких форматов. Это изменение достаточно непросто проходит, и как и на чем это отразится в будущем, я лично не понимаю.
— Что делать? Проникать в новые медиа, и как-то там действовать? У вас же была такая попытка — медиа-проект «Река»…
— Да, отчасти мы преследовали цель вернуть фокус читателя на длинные тексты. Концепт нашего проекта был, во-первых, в лонгридах, во-вторых, мы их еще собирали в то, что мы назвали «сериалами». Лонгриды мы называли сериями, собирали их в сериалы. Сериал – это небольшая книжечка, по-хорошему. Когда мы это начали делать, то проанализировали и поняли, что это не коммерческий проект, он абсолютно дотационный. Более того, даже более дотационный, чем любое другое медиа, потому что для того, чтобы завлечь человека в длинное чтение, нужна особая подготовка, нужны особые «бойцы», то есть тексты должны быть высококачественные и классные. Должно быть очень хорошее визуальное оформление, хорошее продвижение этих текстов. Это достаточно дорого. Это одна из причин того, что проект у нас в замороженном виде. Хотя, конечно, нашей идеей было «раскачать» именно не книжных людей читать книги — через чтение серий, длинных текстов, приучать заново читать длинные тексты.
— Кстати, откуда взялись лонгриды, когда все читают короткие тексты, какая потребность их вызвала?
— Да, действительно, сейчас «Русский репортер» возобновил свою работу и делает такие тексты, спонтанно появляются авторские лонгриды в разных СМИ, которые прямо «взрываются» и дают потрясающую вовлеченность. Вообще лонгрид – это попытка разобраться, причем, разобраться системно, дать стереокартинку – показать разные мотивы, показать разные точки зрения. Лонгрид похож на небольшое журналистское расследование. Потребность разобраться – одна из ключевых в человеке. Без осмысления мы чувствуем себя неуютно в этом мире.
— А почему все же невозможны «твиты святых отцов»? Есть же блоги «Batushka ответит», «Поп на джипе»… Или все-таки это переход границ?
— Форматный диалог тоже возможен, просто, наверное, есть определенная грань.
Когда мы берем первую строку Евангелия от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», мы можем назвать это твитом? Конечно, да, по формату. И, конечно, нет — по сути.
Потому что дальше идет вторая строка, третья, вся Благая Весть, которую придется познавать всю жизнь, и полностью она откроется уже в мире грядущем, поэтому нельзя это первое сообщение между делом бросить – и остановиться. Такое несоответствие рождает неприятие новых форматов со стороны церковной общественности.
Так что, если использовать такую терминологию, то любой переход должен быть очень тщательно спланирован, чтобы действительно принести духовную пользу тем, кому мы адресуем свое послание.
— Хорошо, а православное фэнтези, например, возможно? Тут есть границы?
— Конечно, и оно есть – только я бы лучше сказал, христианское фэнтези — Льюис, Толкин, Вознесенская, и другие.
— «Дети против волшебников», есть такая книжка.
— Она очень агрессивная. Это какой-то постмодерн чистой воды. Может ли церковная миссия идти через постмодерн? Я считаю, что нет, никак.
— Чем отличается постмодерн?
— Зацикленностью на себе, в первую очередь, на «Я-кости». Постмодернист формирует то, что кажется именно ему в данный момент актуальным искусством. От этого рождается особая зацикленность на самовыражении, которое может быть другому совершенно непонятно. Дальше происходит забавная вещь: постмодерн выходит на коммуникацию в мир и начинает объяснять, что же его творческое «я» имело в виду.
— Миссия – это немножко не про это…
— Да, миссия может реализовываться через человека, но когда этот человек не ставит целью поставить себя на постамент и быть объектом миссионерства. А когда он является зеркалом, отражающим нечто высшее — тогда миссия возможна.
Редакция «Никеи»
Правчтение
— Проект «Правчтение» — это попытка зайти с другой стороны? С какой целью он создан?
— Дело в том, что сейчас место книги в мире все больше сужается: новые медиа о книгах говорят мало, анонсирование книжных новинок потихонечку сворачивается. Существуют специализированные сайты о литературе, и сейчас появилось несколько интересных проектов. Светский проект gorky.media, который рассказывает о том, что происходит в секулярном литературном пространстве. И мы совместно с Издательским советом Церкви запустили портал «Правчтение» – pravchtenie.ru. По сути он должен быть дайджестом для того, чтобы знать, что происходит в православном мире.
— А как за последнее время изменился православный читатель: мы стали читать больше или меньше? Библия – самая популярная книга по-прежнему?
— Есть книги, которые пользуются постоянным спросом: это Библия и литература для повседневной молитвенной практики, молитвословы, псалтири, богослужебная литература. Для православного рынка основа такая.
Но в целом читающая публика у нас в России не очень интересуется религиозной тематикой. И пример «Несвятых святых» — уникальный. Это была такая «вспышка». Здесь много факторов. Один из них — форма подачи просто идеально совпадает с потребностью, с возможностями современного читателя: практика длинного чтения уходит, хочется читать меньше, быстрее. «Несвятые святые» же построены как сборник коротких историй, связанных временем и людьми между собой.
Как раз утеря навыка чтения, культуры чтения — одна из ключевых проблем книжных издателей, православных и не только православных…
Кроме того, будущее читательской культуры и издательская культура зависит от того, как книга будет представлена на торговом пространстве, будут ли книжные магазины, либо их не будет. Потому что огромное количество покупок книг происходит спонтанно: вы прошлись по книжному магазину, увидели ассортимент, обложки, оформление, как книга выглядит, из какой бумаги она сделана – и купили.
Эта проблема крайне беспокоит и меня, и всех, кто пытается понять, как преодолеть системный кризис на православном книжном рынке.
— Отчего кризис? От пресыщенности?
— Очень непростая ситуация с церковными книжными лавками: их количество сокращается. Книжные магазинчики при храмах и монастырях закрываются либо просто отсутствуют. Я вам могу привести пример даже московского монастыря, крупнейшего по количеству паломников, там вообще нет никакой хорошей книжной деятельности. Есть целые епархии, которые не занимаются книгами. Это, конечно, нонсенс, потому что как Церковь может вести свою миссию и передавать свое учение? Словом, конечно! Через проповедь. Через интернет-пространство. Но в первую очередь – через книгу.
Христианство всегда было религией слова, религией книги. Благая весть к нам дошла через Новый Завет, через Евангелие. Предание церкви, опыт предыдущих поколений, святоотеческая литература, нынешнее осмысление веры – это можно передать глубоко только на уровне книги. Все остальное будет отрывочным, неполным. Нонсенс, что вы приходите в храм, и в нем нет Библии, нет литературы «первой необходимости»! Здесь хочется призвать всех, кто занимается на местах в храмах, в монастырях православной книгой, обратить на это внимание. Книга сегодня — не столько инструмент заработка и поддержания материального состояния приходов или монастырей, сколько инструмент миссии, передача опыта Церкви.
И еще: это не проходное дело! Очень часто книга на приходе – как одна из дальних планет в галактике. Можно сказать, в нашей галактике Солнце – это, условно, Литургия, а вот книгоиздание – это какая-то очень далекая планета. Но это абсолютно неправильно…
— Считается, что книги на приходе зачастую продают в убыток.
— Да, есть мнение, что это всегда убыточно, что они всегда тянут бюджет из храма. Это совсем не так, просто надо подходить с умом к этому, профессионально. Если в храме 50 прихожан, и годами там стоит один и тот же ассортимент, который не обновляется, естественно, книги будут пылиться.
У нас недавно был случай. Мы активно работаем по всей России, и наш уважаемый сотрудник позвонил, как обычно, в один храм в регионе, и там священник пожаловался. Он сказал: «Я восемь лет назад накупил книг на 60 тысяч, а они не продаются». Восемь лет назад человек вложил очень серьезные деньги для региона. Очевидно, что он взял огромное количество книг, а приход не очень большой. В результате он просто затоварил свою книжную лавку, новые книги не брал, и восемь лет у него мертвым грузом лежат старые книги. Священник делает вывод о том, что книгами сейчас заниматься вообще нельзя, их только надо спонсировать. Вот это непрофессиональный подход. Можно было бы взять книг на 5 тысяч рублей, посмотреть, как они разойдутся, потом взять еще на 5. Тогда была бы у него книжная лавка, а сейчас у него нет ничего, кроме 8-летней давности запасов…
Для того чтобы заниматься книгами, необязательно иметь большой штат — это можно делать даже «в нагрузку» к чему-либо, если подходить к этому с умом. Но надо понимать: эта деятельность — элемент служения, элемент просвещения. И можно его сделать не тянущим бюджет прихода, но, как минимум, самоокупаемым.
— Где этому учатся?
— Сейчас на базе Издательского совета формируется методология того, как вести книгораспространение. Это раз. Второе: в «Никее» мы тоже к концу этого года создаем методический центр по развитию книгораспространения, он так и будет называться. Мы готовы консультировать книжные лавки на предмет перестройки на более эффективный способ работы. Это очень важно. У нас есть такие компетенции, потому что среди наших сотрудников есть люди, которые руководили крупными книжными сетями (и светскими, и православными) и запускали заново хорошие, эффективные книжные магазины. Компетенция есть, если мы это запустим, это будет наш вклад в развитие рынка, потому что это очень важно. Пока что можно написать нам на почту lavka@nikeabooks.ru и получить консультацию. Также мы сделали буклет, в котором приводим 10 ключевых советов для тех, кто занимается православными книжными лавками.
5 часов на Фейсбук, 10 минут – на молитву
— Современный человек уже воспринял привычку читать поверхностно, быстро. Книгу он будет потреблять так же не систематически, как Facebook? Тут нужна какая-то дисциплина чтения: сперва прочти святых отцов, а потом современных проповедников?
— Я думаю, читательский путь неправильно будет программировать, потому что среди святых отцов есть «Лествица», которую не надо читать сначала мирянину с определенным укладом характера.
— Но это же и есть система, последовательность: «Лествицу» сначала не читай, возьмись за вот это.
— Есть рекомендации. Но они, мне кажется, порождаются только на личном опыте, через духовного отца, который может быть таким проводником. В проекте «Правчтение» мы отчасти и хотим реализовать функцию проводника, навигатора литературы: где-то предостерегать, а где-то, наоборот, рекомендовать – но на общем уровне.
С другой стороны, все это очень спорно. Все-таки книжная культура очень демократичная, очень открытая — ее нельзя загнать в какие-то жесткие рамки. Непонятно, где прорастет посеянное, то есть прочитанное, непонятно, какое слово ляжет на сердце человеку. Какая книга — по своему духу, темпераменту, по своему взгляду на мир — где-то человека зацепит, другая — не зацепит. Следование таким сухим рекомендациям, мне кажется, может не иметь того эффекта, которого мы хотим.
— Многие пастыри рекомендуют каждый день немножко читать из святых отцов, главу из Евангелия.
— Здесь все зависит от воцерковленности и погруженности человека в церковную жизнь, в церковный поток, наверное. И это очень важно для духовной жизни. Важно, насколько мы либо включены в мир, либо включены в церковную реальность. Я не сомневаюсь, что можно быть включенным в мир и включенным в Церковь, но это крайне важный баланс!
Мы распоряжаемся определенным количеством часов в день – 24 часа и ни часом больше. И если я 8 часов в день (утрирую) провожу в Фейсбуке и 10 минут — на молитве, а книг вообще не читаю, вполне очевидно, каким потоком будет формироваться моя личность.
Это наша ответственность — сколько читать, чего читать, как читать, как управлять своим вниманием, на что направлять ум и своего «внутреннего читателя».
И нельзя все перекладывать на духовника. Это тоже определенный инфантилизм, на какой-то стадии воцерковления от него надо избавляться, иначе мы никогда не сможем предстоять перед Христом, нести личную ответственность, у нас всегда будет искушение свалить все на другого человека. А духовник – это не второе мое «я», это другой человек.
Должно быть у самого человека внутреннее понимание: «Я сегодня вообще не задумывался о духовных вопросах, я ни разу себя не осадил, ни разу не вырвался из контекста плохой суеты». Свою жизнь нужно все-таки мониторить, оценивать, это важно.
Другое дело, я искренне уверен, что возможно мирянское служение, то есть возможно быть в миру, работать в определенных сферах, не выключаясь из духовного внутреннего мира, из какой-то внутренней жизни. Это возможно, просто нужна тонкая работа, тонкая настройка. Я таких людей знаю, я знаю, что это возможно.
Николай Бреев
— Для этого, наверняка, нужна дисциплина: если я целый день ношусь по рабочим вопросам, нужно хоть 15 минут выделить вечером, чтобы побыть наедине с собой, с Богом. Или, скажем, утром встать и не побежать снова, а заставить себя взяться за Евангелие.
— Да, дисциплина очень важна, при этом — не в военном понимании этого слова, а как превозможение себя. Можно как угодно относиться к этому факту, можно его отрицать, можно спорить, но мы имеем ту природу, которая нам дана, мы родились такими — со своей физической ограниченностью, с ограниченностью своей психики и психологии. Наша природа требует работы над собой, требует самоограничения, требует воления. Большинству, и я точно из этого числа, нужно превозможение себя, «выстраивание», которое невозможно без работы над собой, проектирования, оценки.
Здесь очень важны семейные традиции, практики, которые мы можем заимствовать и внедрять откуда угодно, тайм-менеджмент, например, или еще что-то. Опять же — это не должно быть как догма, чисто рационально: «Сейчас я внедрю эту практику, и я вознесусь на небеса» – ничего подобного. Просто если ты начнешь следить за православными книжными новинками, ты будешь чуточку больше в контексте того, что сейчас происходит в интеллектуальном церковном контексте.
Могу поделиться работающей практикой, которая помогает сегодня быть книжным читателем. Она заключается в следующем: иметь 3 «книжных правила», непреложных «закона» для себя. Первый – всегда читать вечером 30 минут перед сном, либо с утра. Второй – в общественном транспорте при поездках длиннее 30 минут также всегда читать книгу, а не листать Инстаграм. Третий закон – брать одну книгу, и дочитывать до конца, не иметь несколько «параллельных» сюжетов. Их в нашем мире и так слишком много. Четвертый закон – для тех, у кого дети: всегда читать вместе с ними перед сном. Мы так с детьми перечитали всю свою библиотеку.
— А Библию люди читают, или просто берут, и она пылится на полках? Есть ли обратная связь по акции «Пасхальная весть», когда вы бесплатно раздавали на улицах Евангелие с толкованием?
— Повторюсь, что Библия и Евангелие – одни из самых тиражных вещей на православном рынке. Мы не можем отследить реальные продажи напрямую: не факт, что лавка продала это покупателю, может, у нее на складе зависло, часто такое бывает. Но все-таки Евангелие и Библия имеют достаточно серьезный спрос.
Другое дело, читают люди или не читают — это действительно серьезный вопрос. Например, на светском рынке у нас Библия и Евангелие – одни из самых продаваемых позиций. Возможно, оттого, что их религиозные отделы очень узкие, много книг не берут, но Библию — обязательно, поэтому она просто есть на полке, и ее спонтанно покупают.
Обратная связь по акции «Пасхальная весть» у нас есть, но мы раздаем не на улицах, а на территории храмов в Великую Субботу, там другая целевая аудитория. Приходят письма с благодарностью, например. А самый яркий случай произошел с нашим главным редактором Владимиром Лучаниновым. Он поехал ремонтировать машину. Там был мастер — такой… казалось бы, смотришь на человека и думаешь: «Такой Евангелие не прочтет». И у него на столе лежала эта книга, Евангелие нашего издательства. Когда Володя спросил про нее, мастер сказал, что он ее прочел и она изменила его жизнь…
Акция «Пасхальная весть». Фото: Иван Харламов / «Татьянин день»
Что касается вопроса, насколько люди читают Евангелие… Судя по тому, что происходит, не особо читают, не рефлексируют над словами и евангельскими смыслами. Я думаю, это не только у нас — возьмите Германию, там в большинстве гостиниц до недавнего времени всегда лежал томик Библии. Как это повлияло на общественный климат, что это поменяло в морально-этическом плане?
Но ведь искушение века сего именно в том, что наше внимание занимает все что угодно, только не Бог – идет очень серьезная борьба за наши секунды, за наши минуты.
Мы любим говорить отвлеченно, что кто-то борется за наше время. Так все в мире интересно устроено, что на самом деле мы друг с другом боремся за эти секунды внимания. Корпорациям нужно продать товар – борется рекламой за наше внимание; политические деятели, блогеры, новостные ленты… Вот это давление вокруг, борьба за наши секунды, за наши минуты – в основном, она никак не связана с попыткой духовного осмысления жизни. В основном, это все на потребу дня, 99%. Нет духовного осмысления событий в мире и себя, а только — очень поверхностный взгляд на мир. Сложно сейчас с Евангелием…
С другой стороны, мы все, люди Церкви, призваны идти и сеять, идти и говорить. Вот это важно.
— До самих бы себя донести, самим бы остановиться и вылезти из инстаграма.
— Это важно, конечно. Очень важно проявлять волю и не «плыть по течению». Но идеала никогда не будет. Мы знаем по житиям многих святых, насколько высоко уходит эта лествица. Человеку просветленному часто уже совсем хочется от мира отгородиться, совсем уйти от потока.
— Если подытожить наш разговор, что бы вы сказали: «Люди, читайте, остановитесь, задумайтесь о своей жизни». Чтение равноценно такой остановке?
— Чтение равноценно движению! Остановиться в суете – надо, но это лишь ради того, чтобы осмыслить вектор своего движения. Но я бы не сказал: «Люди, остановитесь», – потому что это не совсем верный образ: типа, успокойтесь. Успокаиваться не надо. Наоборот, я бы сказал: «Хватит топтаться на одном месте (листать ленту Фейсбука, например, целый день), пора идти вперед: час Фейсбука нужно уравнять хотя бы часом чтения интересной книги».
Беседовала Валерия Михайлова