Дедушка и внук
Стоящие у подъезда бабушки, которых даже произошедший год назад демонтаж лавочек не заставил изменить своему призванию регулярно, как на работу, собираться на этом месте, чтобы «перемывать кости» всем проходящим мимо, вдруг затихли. Их взгляды с интересом впились в седого мужчину в длинном плаще с коротко подстриженными волосами и небольшой бородой, который вел за руку мальчика лет семи.
Фото: archnadzor.ru
– Здравствуйте, батюшка! – услужливо улыбнулась Вера, которая обычно никому не улыбалась и первая никогда не здоровалась.
– Здравствуйте, – спокойно и доброжелательно ответил мужчина.
Все остальные, включая мальчика, тоже сказали «здравствуйте». Когда дверь подъезда за вызвавшими такой интерес спутниками закрылась, Зина, которой явно не терпелось высказаться, оживленно затараторила:
– Вот ведь, священник отец Николай, казалось бы, всё хорошо должно быть у него, ведь молится постоянно, а надо же – какая беда!
– Что за беда? – заинтересованно спросила Лида, которая лишь недавно была принята в это почетное сообщество и еще не обладала должным для его представителей уровнем информированности.
Зина снисходительно посмотрела на нее, как на человека, с которым и говорить-то, собственно, не о чем, но потом сообразила, что у нее есть шанс найти благодарную слушательницу, и скороговоркой начала рассказывать:
– Беда у него произошла несколько месяцев назад. Дочь с мужем летели с курорта, а самолет разбился. Что там случилось на самом деле – никто не знает. Только остался сын их Николушка сиротой…
– Это тот мальчик, который с ним сейчас шел? – уточнила Лида.
– Он самый. Живет теперь с дедушкой и бабушкой здесь сиротинушка… – запричитала Зина. – И ведь всё понял, но не плачет даже, такой спокойный и серьезный…
– За что же ему так? – удивленно спросила Лида. – Я думала, что если кто молится, то у него всё должно быть в жизни хорошо…
– «Хорошо» – понятие относительное, – вдруг грустно сказала Вера. – Отец Николай всё сокрушался, что дочь и зять слишком мирским увлеклись, даже хотели в Америку переехать и Николушку взять с собой…
– Неужели этот поп молился, чтобы они разбились? – в ужасе округлила глаза Лида.
– Типун тебе на язык! – грубо перебила ее Зина. – И придет же такое в голову! Нет, конечно! Знаешь, как он любил дочь! Он ведь молчаливый такой, ничего не говорит, а мы-то всё равно ведь всё про всех знаем!
– Так уж и всё? – усмехнулась Вера. – А что с его женой?
– Слегла она после трагедии. Еле по квартире ходит. Так что отцу Николаю и по хозяйству приходится многое самому делать.
– А что он не в рясе? – вдруг с недоверием поинтересовалась Лида. – Стесняется, что ли? Или боится?
– Чего ему стесняться? – засмеялась Вера. – А тем более бояться? Его все здесь знают. Нет, это от советских времен у него привычка осталась. Тогда запрещали священникам в подрясниках по улице ходить. Так они что придумали: закинут один край его на правое плечо, другой на левое, наденут сверху шарф и плащ – никто и не подумает, что они в церковной одежде. А скинут плащ – и сразу видно, что одеты по полной форме.
– Я думаю, что по магазинам в подряснике тоже не очень находишься, – деловито заметила Зина.
– А он хороший человек, этот отец Николай? – задумчиво спросила Лида, которую давно мучили некоторые вопросы, но она всё не знала, кому бы их задать.
– Хороший! – возмущенно передразнила ее Зина. – Да он, если хочешь знать, святой. Ну, или полусвятой, в крайнем случае.
– Правда, что ли? – недоверчиво поинтересовалась Лида.
– Не знаю про святого, – задумчиво сказала Вера, – но я вот приведу тебе один пример…
Три студентки
В девятиэтажном панельном доме, где жил отец Николай, многие сдавали квартиры студентам, что было не особенно удивительно, учитывая, что университет совсем недалеко. И вот как-то на одной лестничной клетке с отцом Николаем сняли квартиру три студентки: Лиза, Марина и Лера. Были они совсем молодые, приехали из районов, родных у них в городе не было.
У священника было правило: он никому не навязывался, отвечал только если его спрашивали. Но когда он увидел сидящую на ступеньках горько плачущую девушку, он всё же спросил:
– Что случилось?
– У меня всё очень плохо! – ответила ему Лиза, а это была она.
– А поконкретнее?
– Да что ты можешь! – раздраженно крикнула та. – Сказать: помолись? Бог подаст? Ничего Он не подаст!
– А ты откуда знаешь? – спокойно спросил священник, и Лиза осеклась.
– Мне правда очень плохо, и я не знаю, что делать, – сказала она.
– Расскажи.
И девушка сбивчиво начала рассказывать, как встречалась с Димой, который ей и цветы дарил, и подарки, и вообще казался таким хорошим. Но потом познакомилась с Андреем и поняла, что он ее судьба.
– А Дима не отпускает? – усмехнулся отец Николай.
– Хуже! – заплакала Лиза. – Я по дурости у него семьдесят тысяч взаймы взяла – очень уж мне шубку хотелось. А он теперь говорит: если через три дня мне деньги не вернешь, то я твой долг бандитам передам, и будешь ты его проституткой отрабатывать. А потом, как отработаешь, иди к своему Андрюше.
Лицо священника стало серым. Он давно привык к гадости вокруг, но каждый раз ее новое проявление ранило его сердце. Странным образом как раз сегодня ему дали семьдесят тысяч – один состоятельный человек приехал в храм, долго с ним говорил, а потом дал конверт: это вам лично, на что посчитаете нужным… И странным образом ему показалось, что вот это и есть то нужное.
– Я дам тебе семьдесят тысяч, – сказал он. – Но одна их не отдавай, иди с твоим Андреем, и возьмите еще кого-нибудь в свидетели.
– Но ведь Андрей ничего не знает!
– Он имеет право всё знать, раз ты связываешь с ним свое будущее. И имеет право выбирать, захочет ли он связывать его с тобой, с учетом всех обстоятельств. Надеюсь, ты еще не начала отработку своего долга?
– Нет, что вы! – возмущенно воскликнула Лиза.
– Вот и славно. Держи конверт.
Получив в руки конверт с деньгами, девушка вдруг сообразила, что произошло:
– Батюшка, а как я вам их отдам? Мне же не с чего совсем возвращать!
– Об этом не думай, – махнул рукой отец Николай. – Даром получил, даром отдаю.
– Это вы о чем?
– Не переживай об этом. Думай, как дальше жить правильно.
И священник ушел в свою квартиру.
– И это святой? – возмутилась Лида. – Отдал какой-то проститутке такую прорву денег!
– Да она же не проститутка! – перебила ее Вера.
– Так стала, наверное, уже!
– А вот и нет! – возразила Зина. – Рассказала она всё Андрею, а он не стал ей прошлое в упрек ставить. Кстати, не знала Лиза, кто ее избранник, а Андрюша оказался помощником прокурора. Отдали они те деньги этому Диме, а Андрей так с ним поговорил, что тот про Лизу и как зовут ее забыл. И живут Андрюша с Лизонькой уже три года очень хорошо, вон в том доме, двое деток уже у них.
– А попу деньги вернуть у помощника прокурора мысли не возникло? – едко спросила Лида.
– Возникло, но это уже другая история.
Фото: flickr.com
Марина с Лерой, когда Лиза вышла замуж, остались вдвоем в этой квартире. И вот у Марины появился один поклонник намного старше ее. Оказывал ей разные знаки внимания, но та их не принимала. А потом заболела у нее мама, и на операцию понадобилось шестьдесят тысяч рублей. Не такие большие деньги, но студентка где их возьмет? И попросила Марина их у своего воздыхателя взаймы. Тот дал безо всякого, и операция успешно прошла, мама выздоровела. А поклонник и говорит Марине: возвращай деньги, или живи со мной! А ей это так поперек и сердца и совести! Идет она и плачет. А тут ей Лиза навстречу, уже замужняя, вся из себя такая важная дама. «Чего ревешь?» – спрашивает. Та ей всё и рассказала.
Задумалась Елизавета и говорит: надо нам с отцом Николаем посоветоваться. А тот как раз им навстречу и идет. Лиза к нему подбежала и говорит: «Хотели мы с Андреем вам сегодня мой долг вернуть. Но вот у Марины такая история… Как нам поступить?» А батюшка ей отвечает: «Это твои деньги. Поступай, как знаешь!» Елизавета ему тогда десять тысяч рублей сунула в руку, прошептала: «Давайте поможем Марине!» «Тебе решать!» – улыбнулся священник.
«Только ты одна не ходи к нему! – назидательно сказала Лиза подруге. – А то мало ли что! Вот у моего мужа друг есть хороший, Петя, он в милиции работает, сходит с тобой!»
– И всё вернули, и потом Петя этот неженатый оказался, и жили они долго и счастливо? – недоверчиво скривилась Лида.
– Почему же жили? И сейчас живут, в другом районе только. Отличная пара! – улыбнулась Вера.
– Как в какой-то противно приторной сказке тут всё у вас! – поморщилась Лидия. – Не жизненно как-то…
– Почему? – удивилась Зина. – Еще как жизненно. А с третьей подружкой еще более странно получилось…
Положил отец Николай десять тысяч в карман, идет к дому, смотрит, а на тротуарном бордюре сидит Гриша, молодой, а уже известный местный пьяница, и горько плачет. Увидел священника и кричит:
– Батя, спаси меня!
– От кого? – отмахнулся было отец Николай, но потом смотрит, что вроде бы всё серьезно у парня, и говорит: – Ну, рассказывай!
А Гриша, оказывается, мало того что пьянь редкостная, еще и игроман. И проиграл каким-то уркам в карты, что убьет девушку из их дома, Лера ее зовут. «По пьяни, не я это был!» – ревет. А потом говорит: «Я бы лучше себя убил, нравится она мне! Да только боюсь, что это ее не спасет!» Проревелся, упал на колени и судорожно так шепчет: «Батюшка, отец родной, согласны они за десять тысяч рублей простить мне долг этот страшный! Не оставь милостью своей!»
Отец Николай лажу сразу чувствует, опыт ведь огромный, но тут что-то толкнуло его дать этому пьянице десять тысяч, которые ему Елизавета вернула. Но при этом посмотрел так строго и говорит: «Смотри, это последний твой шанс!»
– И что? – скривилась Лида. – Не убил он эту Леру? И так бы не убил!
– Не убил – это одно, он ведь еще и пить бросил тогда. Совсем бросил, – задумчиво сказала Вера. – А через полгода к Лере подошел, во всём ей признался.
– А она?
– Возмутилась сначала, но потом простила его, потому что правда ведь совсем другой человек стал. Встречались они где-то год и поженились. Лера мальчика в прошлом году родила…
– Фу, какая гадость, просто розовые сопли какие-то! – возмущенно сказала Лида. – Даже слышать всё это не могу! А откуда вы-то всё это знаете?
– Так девчонки болтушки, сами всё рассказали, – засмеялась Зина.
– Нет, мне такого мужа, как этот Николай, задаром бы не надо! – вдруг категорично заявила Лида. – Это надо же: всяким девкам и котам деньги разбазаривает! Да я, не дожидаясь крушения самолета, инсульт бы с таким мужем заработала!
– Да ты можешь радоваться, что тебе повезло, – неожиданно спокойно сказала Вера в то время, как Зина от возмущения даже не находила, что сказать, только сильно покраснела. – Муж у тебя не отец Николай, а Лева кот, которого трезвым последний раз, как говорят, видели лет десять назад, и который ничего не зарабатывает, только пропивает помимо своей пенсии еще и часть твоей. Но ты должна радоваться: он же не раздает их другим!
Матушка Анна
Супруга отца Николая Анна после того, как ее дочь и зять погибли в авиакатастрофе, стала совсем не своя. Еле ходила по квартире, ничто ее не радовало. Одно утешение, что внучок Коленька не полетел вместе с Леночкой. Алексея ей было не особо жалко, скорее наоборот: зачем он не послушался тещу, что незачем никуда лететь? Теперь вот погиб, но он-то бы ладно: взрослый мужик, чего его еще жалеть, а вот Лену так ли еще жалко! Хорошо, что она, умница, послушалась мать и Коленьку никуда не потащила.
После того, что случилось с дочерью, Анна не захотела больше ходить в храм, да и дома молиться ей не хотелось. Мужа она стала постоянно «пилить»:
– Что толку-то в твоих молитвах? Разве вернешь ими Леночку?
Тот горько молчал, чувствуя, что говорить сейчас бесполезно. А жена не только на него срывалась, но и на прихожанок, которые звонили ей, пытаясь поддержать в горе:
– Шли бы вы знаете куда со своим утешением! И хватит меня называть как какую-то темную попадью матушкой Анной! Я институт тридцать лет назад закончила, между прочим! Анна Дмитриевна я, вот я кто!
И, повесив трубку, бросалась на подушку, горько рыдая.
Коля сначала сторонился бабушки, пытающейся излить на него потоки нежности, пожалуй, столь же отталкивающей, как и ее истерики, но где-то через месяц подошел к ней с какой-то книгой и попросил:
– Почитай мне.
– Что это за книжка? – поинтересовалась та, а увидев, махнула рукой:
– А, сказки всё это!
– Это не сказки! – неожиданно твердо сказал ей внук. – Это житие святителя Николая Чудотворца.
– Не сказки? – удивленно посмотрела на него Анна. – А ты это откуда знаешь?
– Знаю. Он дедушке очень часто помогает. Дедушка его не видит; другой раз сам и не хотел бы что-то сделать, а святитель Николай рядом ему подсказывает, он и делает.
– А ты его видишь? – испугалась бабушка, подумавшая, что внук ее сходит с ума от нервного потрясения, вызванного смертью родителей.
– Нет, не вижу. Но всё знаю.
Успокоившись предположением, что это обычные детские фантазии, Анна Дмитриевна поинтересовалась:
– А как же дедушка делает то, что он не хочет? Где же его свобода воли? Он что, как марионетка?
– Нет, почему же, – рассудительно ответил Коля. – Он молится каждый день утром: «Святитель Николай, управь меня всё делать правильно в этот день», а тот и управляет.
Фото: damex.ru
Удивленная Анна открыла книгу на первом попавшемся месте:
– Ну, давай почитаем. «В Патарах жил человек, у которого было три дочери-красавицы. Некогда он был очень богат, но потом вследствие несчастных обстоятельств впал в крайнюю нужду.
Она читала, как мужчина, оказавшись в критической ситуации, повел себя, прямо сказать, очень плохо. Как было написано в книге, «несчастного отца, потерявшего надежду на улучшение своего положения, она привела к ужасной мысли – пожертвовать честью дочерей, извлечь из их красоты средства к существованию». «И кем же он хотел их сделать? Содержанками или сразу проститутками?» – с грустью подумала Анна, много раз ранее читавшая эту историю, но теперь, после смерти дочери, пропустившая ее через свое сердце и проникшаяся жалостью к этим девушкам, которые были моложе ее Лены, и ненавистью к их отцу.
И когда она, хорошо знавшая то, что будет дальше, читала внуку, как святитель Николай бросил в окно этому человеку сначала один узелок с золотом, а когда тот использовал его, чтобы выдать замуж старшую дочь, подкинул ему и второй и третий, и тем самым не только спас девушек от позора, но и помог им устроиться в жизни, ледяной панцирь, сковавший ее душу после известия об авиакатастрофе, начал стремительно таять. На глаза у Анны неожиданно навернулись слезы.
– Ты говоришь, что это святитель Николай заставляет нашего отца Николая делать то хорошее, что он делает? – улыбаясь сквозь слезы, спросила она внука.
Тот удивленно поднял на нее глаза:
– Ты давно уже не называла дедушку отцом Николаем!
– Да, после катастрофы, и была неправа. Так ты мне не ответил.
– Да, именно он, но не заставляет, а помогает ему! – серьезно подтвердил Николушка.
В этот момент в комнату заглянул священник, заинтересовавшийся их разговором:
– И о чем тут речь?
– Да вот выходит, зря я тебя ругала из-за тех денег, которые ты девчонкам да пьянице отдал.
– Это какие деньги? – нахмурился отец Николай.
– Да про которые Зина мне рассказала.
– Не было же ничего! – раздраженно махнул рукой священник.
– Да нет, было. Но, может, и правда ты тут ни при чем, а всё это святитель Николай сделал! – улыбнулась Анна.
– Хорошее сделал? – мягко спросил отец Николай, почувствовавший, что в его жене происходят какие-то очень значимые перемены.
– Очень хорошее, – тихо ответила она ему. – Возьми нас завтра с Николушкой в церковь, когда пойдешь на службу, хорошо?
– Хорошо, – ответил священник.
А Коля подошел к ним и обнял дедушку с бабушкой. Он чувствовал, что что-то очень плохое отошло от них сейчас, а у самого его ушли все силы.
– Я очень хочу спать! – сказал мальчик.
Комиссия по помилованию
Отцу Николаю что только не приходилось делать помимо службы: на священника в России в начале третьего тысячелетия возлагают столько «житейских попечений», что порой возникает мысль: а не специально ли это делают, чтобы он занимался всем чем угодно, кроме непосредственно богослужебной деятельности?
В области, где он служил, священников куда только не включили: и в общественную палату, и во всевозможные общественные советы при разных структурах, а отца Николая вот даже в комиссию по помилованию при губернаторе, хотя в такие комиссии священнослужителей обычно не включали. А тут подумали: пусть будет кто-то в рясе, «для экзотики». И вскоре о своем решении пожалели: уж очень неудобным оказался протоиерей Николай, не умел совершенно «работать в команде», и на всё свое, никому не нужное мнение имел: видите ли, христианская и пастырская совесть его не может позволить молчать.
Но чашу терпения членов комиссии, которые были люди разумные и понимали, что нужно делать не от ветра своей головы, а так, как более опытные и умные старшие товарищи, которым виднее, подскажут, переполнила одна выходка священника, после которой они единодушно ходатайствовали о выводе его из состава комиссии. И пожелание их было удовлетворено. А произошло вот что.
Прошение о помиловании подали три бизнесмена, которые, как хорошо знали все члены комиссии, были ни в чем не виноваты, но перешли дорогу одному крупному чиновнику и теперь вот отбывали наказание. Сердце подсказывало членам комиссии, что нужно бы удовлетворить их прошение и рекомендовать губернатору направить ходатайство об их помиловании президенту. Но разум подсказывал им, что поступить так будет крайне опрометчиво, потому что жалость к другим – роскошь, которую не каждый может себе позволить, особенно если это за свой счет, и воздастся ли по делам – кто ж это знает? А чиновник – вот он, вполне реальный, пришел на заседание и говорит, что ни в коем случае не надо ходатайство это удовлетворять.
И тут как назло это поп вылез со своими дурацкими речами. Ничего ведь особенного не сказал: просто про то, что всё, что мы делаем другим – мы делаем самим себе, что всё возвращается, про милость к падшим, а особенно – к невинно страдающим. Так что-то от его речей всех проняло, что проголосовали они все за помилование, вопреки всем заранее достигнутым договоренностям. А что самое удивительное: даже чиновник это стерпел; сказал только, чтобы этого попа в комиссии больше не было. Повод убрать отца Николая из ее состава легко нашли: в соседних регионах священнослужителей в подобных комиссиях не было, значит и здесь ни к чему. А священник только рад был, что такую ношу с него сняли.
Но самое странное произошло дальше. Трое из членов комиссии, которые много чем другим помимо заседаний в ней занимались, перешли дорогу мэру областного центра. И сильно так перешли, что замаячила над ними угроза возбуждения уголовного дела: это где-то в других субъектах федерации принцип разделения властей работал как часы, а в этой области о нем только на занятиях для студентов-юристов вспоминали, и то больше для того, чтобы «поржать». Вот тогда-то и вспомнили они про отца Николая, и про то, как тот заступился тогда на заседании за невиновных, никого не побоявшись. Очень хотелось им его попросить, чтобы он и за них слово замолвил, но как-то стыдно было.
А отец Николай как будто услышал их, и сам, по своей инициативе пошел к тому чиновнику, которого так тогда разозлил. Тот же как будто ждал его:
– Ну что тебе опять от меня надо? – устало спрашивает.
Начал ему священник объяснять, что не виноваты эти трое, а тот рукой машет:
– Помнишь, как у Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»? Не в то время и не в том месте они оказались.
А отец Николай смотрит ему в глаза как-то странно, и кажется чиновнику, что не только этот поп, но кто-то неизмеримо более значимый сейчас к нему обращается.
– Ладно! – махнул он рукой. – Решим! Одно условие: больше ко мне не приходи, а то слишком плохо ты на меня влияешь!
Снял трубку телефонную, сделал несколько звонков. Вес у него в негласной табели о рангах региона куда выше был, чем у мэра. И как-то вдруг никакое дело не возбудили, и даже извинились за ошибку.
А отец Николай, уходя из большого кабинета, пообещал не надоедать больше своим присутствием, но перед тем как уйти, вдруг подошел к оторопевшему чиновнику, обнял его и тихо сказал: «Бог любит тебя!»
Фото: zn.ua
…Анна Дмитриевна читала Коле книгу, которую он так любил, а вместе с тем и она ее полюбила. Отец Николай в последнее время часто слушал ее, задумчиво сидя в кресле рядом с женой и внуком, который всё больше поражал священника.
Анна дошла до места про невинно осужденных вельмож, которых святитель спас от незаслуженной казни. Они были свидетелями того, как святитель Николай выхватил меч из рук палача, не дав казнить трех оклеветанных горожан, чья невиновность потом была доказана. Этих сановных людей поразило тогда не только бесстрашие архиерея, остановившего казнь, но и то, как близко к сердцу он принял чужую беду и – самое удивительное – он действовал с такой властью, что не послушаться его было невозможно.
Через какое-то время помощь понадобилась уже этим вельможам: столичный мэр оклеветал их перед императором, выдвинув тяжкое обвинение в государственной измене, наказанием за которое была смерть. Несчастные в темнице вспомнили тогда святителя Николая. «Если бы он был здесь, то и нас спас бы, как тогда горожан!» – подумали они. И хотя святой был далеко от них, невинно заключенные обратились к нему с горячей мольбой, веря, что он услышит их, невзирая на расстояние.
И святитель Николай действительно их услышал. Он явился во сне императору и мэру; было новое разбирательство дела, в результате которого сановников не только оправдали, но и восстановили во всех правах.
Мальчик с интересом слушал это повествование, его глаза горели.
– А ведь святитель Николай и дедушке помог поступить так же, как он! – сказал вдруг Коля.
– Что ты такое говоришь? – удивилась Анна. – Ну, про узелочки с золотом, да, была определенная аналогия, а к этому какое отношение наш отец Николай имеет?
В глазах священника читалось неподдельное удивление от того, что сказал внук, но одновременно блеснули озорные искорки: ему показалось забавным, что жена считает, что он ничего подобного не может.
– А ведь Коля прав, – мягко сказал он. – Вот послушай, что у меня было не так давно…
И рассказал слушавшей его с широко открытыми глазами Анне про свою работу в комиссии по помилованию. Про эту сторону жизни мужа она ничего не знала. А Николушка как будто бы всё знал, по крайней мере такое впечатление стало складываться у его деда.