«Никто не догадывается, как мы зарабатываем». Почему хирурги из Нижнего Тагила решили массово уволиться
Хирурги нижнетагильской горбольницы № 1 в августе сделали то, на что до них не отваживались нигде в России. Они так устали терпеть несправедливость, что написали официальное письмо министру здравоохранения Свердловской области Андрею Цветкову и потребовали пересмотреть маршрутизацию пациентов, поднять зарплату и возобновить работу хирургического отделения в соседней больнице, откуда за месяц до этого уволились все оперирующие специалисты.
Обшарпанные коридоры хирургического отделения Центральной горбольницы №1 встречают звенящей тишиной и типичным больничным запахом. Изредка можно встретить пациентов — кто-то хромает, кто-то держится за перебинтованный бок, в палатах много лежачих, к которым то и дело заходят то нянечки, то медсестры. Люди обсуждают ситуацию в палатах, в столовой, во время посещений — с родственниками. Одни медиков осуждают, другие, встречая врачей в коридорах и во время обходов, поддерживают.
Хирургическое отделение городской больницы №1 в Нижнем Тагиле
История началась два года назад, в мае 2017 года, когда одну из трех городских больниц, оказывающих экстренную помощь населению, покинули сразу все хирурги. После этого отделение гнойной хирургии там было закрыто. Властям ничего не оставалось, как «оптимизировать процессы» и возить людей на операции и в Демидовскую больницу, и в центральную городскую № 1. Уже тогда все тагильские врачи почувствовали, что такое увеличение нагрузки. Ту ситуацию в обеих больницах спустили на тормозах — никто не стал пересматривать оплату труда хирургам.
— Решили, что по нечетным числам будут везти пациентов к нам, по четным — к коллегам в Демидовскую больницу, — рассказывает хирург отделения гнойной хирургии Иван Александров. — А поскольку нечетных чисел в году больше, чем четных, то мы оказались загружены очень сильно.
— Подсчетов мы не вели, но чувствовали по себе, что больных стало намного больше, дежурства стали неспокойными, — добавляет хирург Никита Зотов — он работает в больнице с 2009 года и занимается «чистой» хирургией. По его словам, к ситуации коллеги сумели адаптироваться.
— Операционные у нас старые, оборудование дряхлое, но все это работает, — объясняет он. — Оперативную помощь оказывать мы можем, но, чтобы дойти до операции, надо же диагноз поставить. А если поступает больной, например, в субботу? Ладно, рентген мы делаем, но нам его не описывают, и мы вынуждены сами интерпретировать снимки. А иногда поступает человек с кровотечением — звоним специалисту по ФГС, а он на выходном, не отвечает. Продолжаем лечить, и у нас единственный способ — разрезать и узнать, где кровит. Хотя мы живем в XXI веке и большая часть этих кровотечений останавливаются с помощью фиброгастроскопии, без разрезов…
Никита Зотов в операционной
Обострилась проблема и с амбулаторной хирургией — в поликлиниках необходимых специалистов не стало. Очереди ожидающих росли в геометрической прогрессии. Пациентов оттуда также стали отправлять в стационары, где врачам приходилось вести приемы, которые неизбежно стали отвлекать их от основной работы — вместо операций они все чаще занимались первичным осмотром пациентов.
— Пока мы их принимаем, осматриваем, даем рекомендации, десятки тяжелых больных ждут, — продолжает хирург Зотов. — Дошло до того, что приходилось класть только самых тяжелых, а остальных отправлять домой.
Нам страшно лечить пациентов
Сейчас в отделении гнойной хирургии ЦГБ № 1, где работают лишь два медика, способные профессионально держать в руках скальпель, проводится по десять плановых операций в день, плюс — экстренные. Анестезиологов в медучреждении не хватает, планы сдвигаются, люди обижаются — жалуются и главврачу, и в прокуратуру, и в свердловский Минздрав.
Адресный план ЦГБ № 1 Нижнего Тагила
— Однажды я отказал в госпитализации одному пациенту с каким-то незначительным прыщиком, который мне показался несерьезным, — говорит Иван Александров. — Этот мужчина написал на меня жалобу в Минздрав со словами в мой адрес: «Гнать его поганой метлой из медицины», хотя у него было абсолютно удовлетворительное состояние, не угрожающее ни здоровью, ни жизни.
Никакой экстренности не было. После его жалобы мне прилетело — последовали взыскания…
В июле 2019 года и без того напряженная ситуация накалилась до предела: из Демидовской больницы № 2 уволились все специалисты хирургического отделения, объяснив свой поступок запредельными нагрузками, разногласиями с руководством и переставшими их устраивать зарплатами. Крайними в ситуации оказались их коллеги, хирурги ЦГБ №1, на которых после этого и лег весь поток пациентов, а это не только жители Нижнего Тагила — города с населением в 350 тысяч человек, но и населенных пунктов в радиусе 30 километров от него.
Гнойный хирург Иван Александров
Впрочем, не только это тревожит тагильских медиков. Они признаются, что им стало страшно лечить пациентов.
— Мы вообще никак не защищены, — эмоционально рассказывает хирург Никита Зотов. — В следственном комитете придумали новые статьи для нас, открыли целые отделы для занятия делами медработников. И логично, что они должны работать, то есть находить эти дела. У них же нет задачи всех оправдывать. А нам приходится работать под этим спудом — надо думать о больном, а мы думаем, что являемся потенциальными преступниками. Я сейчас пойду оперировать, и вне зависимости от моих способностей пациент может умереть — например, потому, что у него такое заболевание. И я сразу под прицелом. Даже наличие согласия пациента на хирургическое вмешательство и его информирование о возможных последствиях ничего не дает — если родственники умершего считают, что хирург виноват, даже если подтверждений этому у них нет, они подают в суд, в СК, в прокуратуру — да куда угодно. Любой умерший больной, даже если он скончался не на операции, а после нее — это повод нас в чем-то заподозрить…
После их ультимативного письма из регионального Минздрава в Нижний Тагил приехал специалист. Не разобравшись толком в ситуации, предложил потерпеть до октября.
Хирург Никита Зотов
— Но мы навели справки в Демидовской больнице — там ситуация никак не меняется, а мы тут работаем из последних сил, кадров нам дополнительно не прислали, доплат делать никто не начал, — отмечает Зотов, рассказывая, что после этого они подошли к главврачу, сказали честно: «Мы задыхаемся». — Мы в общем-то и раньше понимали, что кадров найти не удастся, что диагностика лучше, чем есть, не будет. «Давайте стимуляцию тогда», — попросили мы, напомнив, что за переработку положено платить вдвойне. «Терпите, ждите, скоро все исправится», — заявил он нам, и мы ушли от него ни с чем.
Заявления писали не ради шантажа
О главвраче Олеге Николаеве его подчиненные говорят так:
— Наш главврач — очень хороший хирург. Мы понимаем, что он вынужден встраиваться в ту систему, которая существует. Но и быть против нас он не может, ведь мы — его коллектив. Ему не нужен конфликт, и он обязан искать пути решения, которые будут выгодны для нас. Но как ему пойти поперек Минздрава? Мы же хотим, чтобы нас поняли на всех уровнях: проблема остается, она есть во всех городах, затыканием наших требований ее не решить.
После безрезультатного диалога было решено написать заявления об увольнении.
— Это не ради шантажа было сделано, я действительно из медицины уходить собирался, — продолжает Никита Зотов, уточняя, что у него никакого запасного варианта не было. Но было профессиональное выгорание, отсутствие мотивации на дальнейшую работу и физических сил.
- Я люблю хирургию, но начинаю понимать, что она становится не выгодной, опасной и губительной для моей жизни.
Единодушен с коллегой и Александров — он тоже готов был уходить.
— Наше письмо было не информационным, а ультимативным, — говорит он. — Мы понимали, что если не будем пугать, то к нам никто и не прислушается.
Гнойный хирург Иван Александров
Резонансу врачи рады, ведь власти стали принимать меры. Сначала к медикам приехал заместитель губернатора Павел Креков, который беседовал с ними и пытался напрямую выяснить, какие именно проблемы заставили их написать это письмо. Вслед за ним медики объяснялись с представителем областной прокуратуры, который, конечно, не требовал, но настойчиво просил дать время и отозвать заявления об увольнении.
— Со мной беседовал Михаил Каган (главный федеральный инспектор по Свердловской области), затем замминистра здравоохранения по экономике и депутат областного Заксобрания, — рассказывает Иван Александров. — Все они о чем-то говорили, но в этих разговорах ничего конкретного не обещали — я так и не понял, что и как изменится. Министр Андрей Цветков тоже у нас был, но со мной лично не беседовал — я в тот момент был в операционной. Коллеги сказали, что услышали от него обещание пересмотреть наши зарплаты и привести их в соответствие с Трудовым кодексом.
Этого же требовал и заведующий отделением хирургии Юрий Изотеев — он стал переговорщиком: успокаивал подчиненных коллег и пытался донести их общую позицию до власти. Он охотно соглашался на интервью и объяснял журналистам, что дело не в зарплатах, а в общем подходе к ситуации. А потом, когда все вместе они смотрели региональные и федеральные новости, удивлялись: зарплатный вопрос все ставили во главу угла, а о проблемах не говорили.
Мало кто догадывается, как мы зарабатываем
Чтобы получать 100 тысяч рублей, хирургу надо ежемесячно брать дополнительно к ежедневным сменам 15 дежурств. В понедельник к 8.00 человек пришел на работу, а вечером не уходит домой, а заступает на ночное дежурство, которое заканчивается утром во вторник, когда начинается следующая смена. И только после нее, то есть вечером второго дня, он приходит домой отдохнуть, а наутро… снова выходит на работу, чтобы опять остаться на ночь и затем «перейти» на следующую смену.
— Обычно берем по 7-8 дежурств, чтобы выходило по 70-80 тысяч рублей, — объясняет хирург Зотов. — Но при такой нагрузке быстро происходит профессиональное выгорание, да и кому охота работать, зная, что в любой момент ты можешь оказаться на скамье подсудимых? В СК РФ считают, что это нас стимулировать должно, что мы меньше ошибок будем делать.
— Зарплаты своей стыдиться нам нечего — если ее подгоняют к майским указам Путина, то это и хорошо, и плохо, потому что такими усилиями зарабатывать деньги нельзя, — рассуждает Иван Александров и, подсчитав, сообщает, что в августе у него было 11 дежурств, то есть после каждого третьего отработанного дня он оставался в ночь. — Да, верно говорят, у нас хорошая зарплата. Мы вроде и не спорим, но мало кто догадывается, как мы ее зарабатываем, при каких условиях труда. Одно дело, если бы я ходил пять дней в неделю и работал с 8.00 до 15.40, как мне положено, и сразу уходил домой, а в конце месяца получал такие деньги — это один разговор. Но ведь у меня за такую зарплату наработано 370 часов в месяц. А в месяце всего 720 часов, половину жизни я провожу на работе, из оставшейся половины треть я сплю, и что мне остается на семью?
Гнойный хирург Иван Александров
Позже вместе со всей страной они следили за новостями из резиденции губернатора, из Минздрава РФ, из Кремля, где тоже узнали о резонансной ситуации. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что «врачи должны получать зарплату не ниже средней по региону», отметив, что обязанность контролировать это лежит на местных властях. «Если же где-то данные показатели не соблюдаются, то региональные власти обязаны вмешиваться в ситуацию», — подчеркнул он.
— У нас 22,5 тыс. руб. базовый оклад, на который насчитывается категория, вредность и уральский коэффициент, а доплаты за стаж отменили, — говорит хирург Александров. — По этой логике без дополнительных дежурств лично у меня с первой категорией выходило бы что-то около 28 тысяч рублей в месяц, плюс — есть стимулирующие выплаты, которые каждый месяц разные.
Хирургов на совещание не позвали
— Считаю, что ситуация с увольнением хирургов в Нижнем Тагиле сложилась, прежде всего, из-за возросшей нагрузки на специалистов и просчетов в организации работы медицинских учреждений на местах, — реакция губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева последовала незамедлительно, уже 27 августа он собрал экстренное совещание.
Губернатор назвал недопустимой ситуацию, назревшую во втором по величине городе региона, и практику игнорирования обращений и жалоб специалистов.
— Наша главная задача — посмотреть, каким образом распределяется фонд стимулирования, соответствует дорожной карте или нет общий объем заработной платы медицинских работников, — доложил вице-губернатор Павел Креков, который в тот день с утра побывал в Нижнем Тагиле. — Разговор идет о том, насколько адекватно оплата совмещается с нагрузкой врачей.
И хотя самих хирургов на оперативное совещание к главе региона не позвали, о его исходе они узнали не без радости: оказалось, что спецкомиссия Минздрава России начала финансовые проверки и в Демидовской больнице, и в центральной городской № 1.
А вот в самой больнице не только не спешили давать комментариев, предлагая журналистам писать официальные запросы, но и делали все, чтобы никто не встретился с их хирургами, словно те совершили какой-то постыдный проступок. Особенно преуспела в этом пресс-секретарь ЦГКБ № 1 Алена Усатова, которая несколько дней «кормила» то одних, то других журналистов обещаниями организовать встречу с медиками, но так ничего и не сделала.
В хирургии
Врачи же, к своей чести, не сорвали ни одного дня, продолжая работать в привычном режиме — среди повседневного «завала» они общались с прессой, но в то же время принимали пациентов, оперировали их, выписывали тех, кто уже реабилитировался после хирургического вмешательства.
Почувствовали, что нам пошли навстречу
Виктору Большенко плановую операцию по удалению паховой грыжи делали во вторник, в самый разгар конфликта.
— К моему врачу Никите Юрьевичу у меня вообще никаких претензий — наоборот, парень общительный, видно, что переживает за меня — сегодня вот еще восьми утра не было, а он уже прибежал — спросил, как самочувствие, осмотрел.
Пациент Виктор Большенко
Пациент считает, что требования хирургов справедливы, условия работы далеки от идеальных.
— Я вижу, какая у них нагрузка: он меня в понедельник в приемном покое принял, целый день работал, ночь отдежурил, на следующий день снова вышел на смену, — добавляет мужчина, а вместо того, чтобы рассказывать об условиях пребывания в стационаре, предлагает лишь… понюхать холодную воду.
«Она воняет тухлым», - открывает он водопроводный кран в своей палате, куда и пригласил меня на разговор.
Женщины из соседней палаты, однако, общего языка найти не могут. Одна говорит, что врачи молодцы, борются за себя и за качество медобслуживания, другая спорит: дескать, что делать местным жителям, если все хирурги вдруг уволятся, и вспоминает про «гигантские зарплаты».
Многочисленные чиновники, побывавшие за неделю в больнице, кажется, добились важного — они убедили врачей отозвать свои заявления.
— Мы их отозвали, поскольку почувствовали, что нам пошли навстречу: пообещали доплаты, пообещали принять на работу еще двух хирургов, а это немаловажно для нас — это будет реальное облегчение, хотя, если честно, нам надо еще четырех хирургов — по два в наше и в отделение гнойной хирургии, — считает Никита Зотов, уверяя, что только в этом случае удастся распределять дежурства более или менее равномерно.
Впрочем, все шестеро хирургов говорят, что свои намерения уйти пока лишь «притормозили» — они ждут, что изменится за ближайший месяц, ждут зарплат за август и готовы терпеть. «Но в целом эти проблемы не решатся», — уверены они, добавляя, что после первого октября, если не будет предпринято кардинальных мер, ситуация может вспыхнуть с новой силой, только тогда их уже будет не остановить…
Максим Гусев, Свердловская область
Фоторепортаж автора