«Тренируйтесь, травма не мешает двигаться»
— Вашей травме почти год?
— 17 июня прошлого года я удалял аварийные деревья на кладбище Воскресенска, небольшого поселка в Калужской области. На тот момент занимался промышленным альпинизмом больше семи лет, и объект не казался мне каким-то сложным.
Накануне мы выпилили много деревьев. Да и в то утро справились уже с двумя. Я забрался на третье, на десятиметровую высоту. Старое, сухое, треснувшее где-то у корня, от раскачки и под тяжестью моего веса дерево не выдержало.
Страховка утянула вниз, и я упал на металлическую ограду прямо на штыри арматуры.
Один пробил меня, зацепив по касательной канал спинного мозга. Как только упал, перестал чувствовать ноги.
Уже через час сотрудники МЧС, которым пришлось выпиливать штырь прямо из ограды, привезли меня в больницу Кирова. Там арматуру вынули, и на реанимобиле, по счастливому стечению обстоятельств он был свободен, меня доставили в Калугу.
Очнулся сутки спустя после операции. Лечащий врач объяснил, что штырь был старым, ржавым, с остатками краски. Вся эта грязь и частички металла оказались в ране и пробитом легком. Операция, а врачам пришлось сделать небольшую пластику позвоночника, шла много часов. Однако в реанимации я пролежал всего день. Перевели в палату. Обнадежили, что как только спадет отек мозга, чувствительность, скорее всего, вернется.
— Выходит, сложностей с восстановлением у вас не возникло?
— Как сказать. Гематома на легком, месяц в лежачем положении, катетеризация, так как я ничего не чувствовал ниже пояса. Послеоперационные осложнения неизбежны. С инфекцией мочеполовой системы без исключения сталкиваются все, кто получил травму позвоночника. К этому прибавились и другие сложности.
— Какие именно?
— Отсутствие медперсонала, точнее, минимальное число медсестер в отделении. Проблема номер один. Не было людей, которые могли бы помочь в простой гигиене, я не говорю уже о том, чтобы усадить в кресло.
Жене и брату удалось договориться с руководством больницы (был период ковида), и, сменяя друг друга, они ухаживали за мной. Мы с братом с детства рука в руку, душа в душу. Вместе работали, он был моим напарником, поэтому оставить меня не мог, тем более нужно было помогать Юле.
Очень скоро мне сняли швы и с помощью брата я начал садиться в кресло. Спина не гнулась, будто лом проглотил, сидеть без опоры не мог.
Интуиция подсказывала: нужно пробовать разрабатывать спину.
Да и врач сказал: «Тренируйтесь, травма не мешает вам двигаться». Главное, в больнице было отделение реабилитации!
Правда, его перепрофилировали под ковид и пользоваться залами ЛФК, например, было нельзя. Но почему нельзя было пригласить к пациенту с травмой спины специалистов, которые дали бы рекомендации по восстановлению?! Этот вопрос мучит меня до сих пор.
— Врачи вообще говорили о ваших дальнейших действиях, перспективах?
— Калужские врачи профи. Блестяще провели сложнейшую операцию и отслеживали заживление. Но вопрос восстановления, а уж тем более социализации человека со спинальной травмой, не их конек.
Ровно никакой информации. Никто не мог сказать, куда обращаться, ехать, где хорошая, а где плохая реабилитация. Ощущение, будто никто ничего просто не знает.
Володя и Юля до трагедии
Ладно это. Мы просили документы, выписки, анализы, результаты обследований, снимки, чтобы самостоятельно получить альтернативное мнение. Нам отказывали, потому что «не положено». Моя семья, близкие и знакомые объединились и дошли аж до Минздрава. Звонок высокопоставленного лица главврачу как раз и дал результат.
Проконсультировались по видеосвязи с экспертом из Москвы. Впрочем, он сказал то же, что я уже слышал: все индивидуально и раз спинной мозг не разорван, шанс встать на ноги есть. Других прогнозов я и не ждал.
«Я не хотел ни от кого зависеть»
— И все-таки вам удалось попасть на реабилитацию, а как?
— Жена активно взялась за дело. Облазила интернет, познакомилась с сотнями людей. Находила тех, кто попал в подобную ситуацию. Именно они оказались лучшими наставниками. Списывалась, получала рекомендации, что делать и куда бежать.
Как любому человеку с такой травмой, плохие мысли, быть может, и лезли в голову, но мне не давали в них погрузиться. Мы занимались делом, двигались к цели в бодром ритме.
Жена узнала про два столичных центра реабилитации: «Преодоление» и «Три сестры» — и нацелилась отправить меня туда.
Для пациента из региона, в отличие от москвича, реабилитация стоит немалых денег. Мы начали их собирать с помощью тех же родных, друзей, знакомых и даже незнакомых людей. Наскребли аж на два месяца реабилитации. Так что после месяца в больнице и трех дней дома я отправился в «Преодоление».
Рад, что попал именно туда. В том состоянии, в котором был, я ничего не мог делать сам: ни одеться, ни пересаживаться.
А там мне не только помогали, но и обучали быть самостоятельным. Благодаря инструкторам и занятиям руки быстро окрепли, я научился сидеть и пересаживаться на кровать, одеваться, освоил важные бытовые вещи.
— Психологи в центре убедили, что самостоятельность — вещь первостепенная?
— Конечно же, приходила мысль, что жить один я теперь не смогу, будет необходима постоянная помощь. К тому же у меня сын родился. Раз так, надо что-то делать. Не вижу смысла горевать, вижу задачу действовать. Я не хотел зависеть ни от кого, мне важно было научиться самостоятельности. Дело же вовсе не в психологах, а в самонастрое.
Володя с сыном
Я был второкурсником, учился на технолога машиностроения. Как-то друг предложил подкалымить и спилить для одной женщины дерево на кладбище. У меня была бензопила, у него альпинистское снаряжение. Вскоре это стало моим делом и позволило заработать на все, что я имею. Я привык все делать сам. Ничего и никогда в своей жизни я не боялся, поэтому и взялся тогда за работу, где страх задвигают на дальний план. Правда, именно отсутствие страха и привело в инвалидное кресло. Ну, как уж случилось.
Я прекрасно понимаю, например, что не смогу заниматься тем, чем занимался. Поэтому сейчас дистанционно учусь, изучаю финансовые рынки, планирую продолжить трудиться в этой сфере.
Две хрупкие девушки на отделение
— Вы же еще спортом занимались всегда, насколько я знаю, он тоже помог восстановиться?
— С 14 лет занимаюсь пауэрлифтингом. Не представляю сознательную жизнь без спорта. Я много ездил на соревнования, даже с супругой познакомился в спортивном зале. Как-то у меня была серьезная травма плеча. Сумел самостоятельно восстановиться через полгода и вернулся к большим весам. Знаю, какие упражнения можно делать, чтобы работала поясница, мышцы пресса и рук. Поначалу, когда спина после травмы ослабла и не держалась мышцами, были проблемы. Теперь элементарно прыгаю с кушетки на коляску, могу поднять себя на канате без помощи ног.
— Выходит, инструктор ЛФК вам и не нужен вовсе?
— Во-первых, любой инструктор знает в разы больше, чем спортсмен. Во-вторых, когда пытаешься напрячься, а у тебя все болит и не гнется, ты боишься неверным движением навредить себе, сделать хуже. Бросаешь попытки.
Грамотный инструктор знает механику тела и помогает, преодолевая боль, достигать результата.
В-третьих, в реабилитационном центре я делал с инструктором такие упражнения, о которых не подозревал и которые самостоятельно не сделать никогда.
Другое дело, когда человек один на один с проблемой, то поможет ему только гугл.
— Почему же вы не прошли реабилитацию сразу по ОМС? Ведь есть же такая возможность.
— Я даже не предполагал, что такой шанс есть, тем более в Москве. Никто из врачей ни разу это не озвучил. Узнал случайно, на втором месяце реабилитации, когда общался с другими пациентами в «Преодолении». «Молодой, свежая травма, тебе еще две недели на апробацию добавят, пробуй попасть по ОМС в Пироговку», — говорили мне. Я написал туда и, спустя несколько месяцев, попал в отделение реабилитации Пироговской больницы.
Меня взяли на две недели и добавили еще две с другой программой, как и говорили товарищи. Это больница с множеством процедур, которые занимают весь твой день. А еще длинные коридоры, больничная еда, которую приносят в палату. Но есть и пресловутая проблема с персоналом.
Попади я туда раньше «Преодоления», не смог бы достигнуть имеющихся результатов. Две медсестры и куча больных. Две хрупкие девушки на отделение, которые не в состоянии таскать лежачих мужиков с кровати на кресло и возить на ЛФК, физиотерапию и к специалистам. Так как за три месяца после травмы мне удалось стать полностью самостоятельным, в Пироговской больнице я лишь приумножил успехи в восстановлении.
Прямо на пороге в ванную стоит унитаз
— А в родном городе пробовали получить помощь?
— Я сам из Людиново в Калужской области. С женой купили в ипотеку квартиру в Брянске. Все-таки это областной центр и перспектив там побольше, чем в моем родном городе. Так что искали инструкторов ЛФК мы уже в новом месте, куда переехали после моей травмы.
Помню, была зима, добраться до частного реабилитационного центра было проблематично. Попали на прием. Получили направление для занятий, но зал ЛФК оказался на втором этаже без лифта. От услуг отказались.
Нашли другой центр. Слава Богу, на первом этаже жилой пятиэтажки. Инструктор прекрасный, массаж замечательный. Две недели позанимались, и центр закрылся. Видимо, оказался нерентабельным.
Наконец, нашли центр Бубновского, кстати, тоже не самый дешевый. «Занимаетесь с пациентами со спинальными травмами?» — спрашивает жена. «Конечно», — отвечают бодрым голосом. «Доступная среда, пандусы, лифты есть?» — уточняет супруга. «А он что, не ходит?» — уточняют в ответ. «Нет, на коляске!» — «А, ну с колясочниками мы не работаем».
Наконец, нашли уже не в Брянске, а в области, в городе Жуковка, центр реабилитации для инвалидов-колясочников и инсультников. Обрадовались, потому что попасть можно было по ОМС. Собрали кучу документов, приехали.
Место прекрасное: сосновый бор, санаторно-курортное лечение с множеством процедур и развитой инфраструктурой. Оформились, ведут в палату. А там только шкаф и кровать. «Простите, — говорю, — а санузел, душ есть?» — «Конечно, на этаже», — отвечают мне. Этаж длинный, просто бесконечный, палат море. Туалет один, а душ работает строго вечером и по часам. «Может быть, платные палаты, мы готовы доплатить», — не унываю я. Приехали посмотреть. Во-первых, в дверной проем платной палаты моя коляска не пройдет. Во-вторых, прямо на пороге в ванную комнату стоит унитаз. Физически колясочник не сможет им воспользоваться. Пришлось развернуться и уехать домой. В итоге даже готовый принять таких, как я, реабилитационный центр на самом деле принять-то и не готов.
«Жена взвалила меня на спину и подняла на четвертый этаж»
— А с доступной средой в вашем городе как дела обстоят?
— Когда я упал, как раз доделывали ремонт в новой квартире в Брянске. Травму мою учли. Широкие проемы, отсутствие порогов, можно въехать в кухню, спальню, ванную на коляске. Даже пандус перед подъездом был. Единственная проблема — первые шесть ступеней перед лифтом.
Супруга написала в управляющую компанию, и в течение месяца без проволочек нам установили пандус.
А вот в Людиново, где мы жили в квартире у тещи сразу после больницы потом еще три месяца после реабилитации, было не все так радужно.
Четвертый этаж без лифта. Тестя, брата, друзей то и дело просил спустить и поднять меня в квартиру, чтобы поехать оформить инвалидность или просто на улицу выйти свежим воздухом подышать. Помню, однажды приехали с Юлей после очередной врачебной комиссии, а помочь некому. Совсем. Из вариантов только сидеть несколько часов перед дверью.
«Ну ничего, — сказала она. — Давай сами». Взвалила меня на спину и подняла на четвертый этаж. Конечно, я был против, но она удивительной твердости и выдержки женщина, кандидат в мастера спорта по пауэрлифтингу. Загрузила и понесла.
— Оформление инвалидности требовало очного посещения врачей? Что вообще это дает?
— Инвалидность дает пенсию. Это хоть какие-то деньги. Также получаешь индивидуальную программу реабилитации и расходники по уходу: ортезы и ортопедию, какую-то технику.
Начинать оформлять инвалидность можно не раньше, чем через четыре месяца после травмы. Тут-то и открылись все проблемы. Приезжаешь к больнице, парковки для инвалидов нет. Паркуешься где придется и добираешься на колесах.
Приходишь к неврологу, надеешься, что вот сейчас все здесь и сделаешь, но нет, тебя гоняют. Например, отправляют к хирургу, который работает завтра, или терапевту и урологу, которые работали вчера. А это значит опять поднимать и спускать меня на четвертый этаж, вновь колесить от парковки к больнице.
Несмотря на нашу с женой энергичность, на оформление инвалидности ушло два месяца. Я искренне не понимал, почему нельзя сделать все разом и в одном месте. Ладно я, могу колеса покрутить, у меня руки сильные, а если человек не может? А если у него нет коляски, ведь ее выдают после оформления инвалидности.
«Бей лапками, превращай сливки в сметану»
— Вы сами купили свою коляску?
— Нет, конечно. Она стоит как автомобиль. Первую коляску дала попользоваться родственница-инсультница, за что я ей признателен. Правда, коляска была громоздкой, тяжелой, не везде походила. А вот активную коляску — легкую, маневренную — купили знакомые-бизнесмены, с которыми я работал. Она обошлась в 150 тысяч.
— Выходит, нет тети-инсультницы и ее коляски — не получишь инвалидность?
— Больше скажу, если ты купил коляску до того, как получил инвалидность, а со мной было именно так, тебе не возместят ее стоимость даже при наличии чека. Компенсировать покупку могут лишь после назначения индивидуальной программы реабилитации. То есть купить коляску я мог не раньше, чем через полгода после травмы. Видимо, должен был шесть месяцев лежать и ждать у моря погоды.
Знаете, если говорить о проблемах реабилитации, то, кроме слова «тяжело», ничего в голову не идет.
В Москве, где есть доступная среда, масса реабилитационных центров, в которые люди могут попасть по ОМС, не все получают помощь. Стоит ли говорить о том, что в регионах вдвойне сложнее.
Там часто нет ни центров, ни выбора.
Я убежден, в деле восстановления сработает одно: твоя целеустремленность и убежденность, что справишься сам, помогут справиться близкие. Из детства помню. Мой сосед по площадке неудачно прыгнул с бугорка в воду. Сломал шею. После больницы его внесли в квартиру и вынесли три года спустя. Никакой реабилитации, никакой помощи. Просто человека не стало.
В моем родном городе, если человек попадает в ситуацию, подобную моей, если не пытается вместе с близкими что-то сделать, если ему не подскажут, как поступать, если не окажут помощи все, кто рядом, такой человек погибает. Это как в басне про лягушек. Закон простой: бей лапками, превращай сливки в масло.
ПРОреабилитация — программа фонда «Правмир», в рамках которой врачи из регионов проходят бесплатную стажировку в ведущих реабилитационных центрах Москвы. Потом они возвращаются в свои города и оказывают помощь людям на новом уровне. Половину средств, которую фонд «Правмир» вкладывает в обучение, обеспечивает президентский грант. А вторую половину необходимо собрать. Вы можете сделать так, чтобы качественная реабилитация была и в вашем регионе!