“Привезли после ДТП, ребенка спасти не удалось”
Наталия Львова, 28 лет
Евгений и Наталия Львовы жили в одной из панельных высоток на северо-западе Москвы, рядом с 140 гектарами ландшафтного парка Митино. В этот парк с корзинкой фруктов и пледом в июне 2018-го они пришли на семейный пикник, чтобы тихо отпраздновать десятый год знакомства.
Наталья и Евгений
А вскоре про Львовых говорили почти все федеральные СМИ: “Водитель на BMW сбил беременную на 9-м месяце женщину. Дочку, которую она должна была родить через две недели, спасти не удалось. Сама Наталия скончалась через несколько дней в больнице. Вторая пострадавшая находится в стабильно тяжелом состоянии. Женщины ждали на переходе зеленого сигнала, но их сбила вылетевшая на тротуар иномарка”.
— Вообще она должна была на автобусе поехать домой… Но в тот день погода стояла хорошая, солнышко, и видимо, Наташа решила прогуляться в парке… и выскочила эта… — Евгению с трудом дается каждое предложение. — Звонил ей в 16:00, когда она должна уже быть дома, не отвечала, абонент не доступен. Набрал теще, стали звонить в скорую… Нам сказали только, что Наташа в Боткинской больнице, в реанимации.
Я подумал, что рожает, схватил сумку, которую Наташа приготовила для роддома, прилетаю, а мне врач-реаниматолог говорит: “Не знаю, что именно произошло, но привезли после ДТП, ребенка спасти не удалось, жена в крайне тяжелом состоянии”. Только на следующий день узнал, что случилось.
Отпевали Наталию и младенца Диану в храме при Востряковском кладбище. Попрощаться пришли даже акушерки из роддома. В те дни родные держались лишь благодаря антидепрессантам, Евгений похудел на семь килограммов.
А после похорон пришла посылка из США — незадолго до аварии Наталия заказывала средства по уходу. Вскоре все вещи, купленные для дочки, — кроватку, автомобильное кресло, соски, комбинезоны, чепчики — Евгений отнес в храм Всемилостивого Спаса в Митино. Говорит, настоятель периодически звонит ему, спрашивает, как самочувствие.
Познакомились они, как и тысячи молодых семей, — в приложении для знакомств в “Вконтакте”. Евгений обратил внимание на фотографию, где девушка с длинными волосами в красной тунике стояла на Красной площади. Наталия переехала в Москву из украинского городка Сумы и поступила в МИСиС на факультет нанотехнологий. Мама говорит, слово “инженер” ей с детства казалось загадочным. И хотя Евгений по первому образованию тоже инженер-технолог, он помогал Наталии с гуманитарными предметами, а она для него с удовольствием высчитывала формулы. “Мы друг друга дополняли. Я как вода, она как сода”, — едва улыбается Евгений. Так и пошли дальше.
Наталья
— Время проводили как и все — прогулки, друзья, торговые центры. Я вот сейчас думаю, как жаль, что все время напролет был на работе, приходил вечером, поели, поболтали, спать упали, утром опять ушел. А она меня всегда поддерживала. Если что-то случалось, говорила: “Женя, думай нормально, мысли материализуются”. Наташа она такая… молодец, находила какие-то слова. Мы с ней ни разу не поругались… Вот есть такой тип людей, с которыми ссориться не получается.
Правда, работу по душе Наталия найти не успела. Во время учебы подрабатывала в магазине одежды, потом в банке оформляла кредиты. Коллеги в страховой фирме шутливо называли Наталию “старшая смены” — она была очень внимательной ко всему.
— Увлекалась фуд-фотографией. Мы купили камеру, фон. Приготовит что-нибудь и говорит: “Не ешь, сначала сфотографирую”, — слегка улыбается Евгений. — Завела блог, стала публиковать эти снимки.
Обручальное кольцо Евгению подбирал весь ювелирный салон. А потом в ресторане, когда Наталия отвлеклась, достал его и спросил дрожащим голосом. “Конечно, да” — был ответ.
— А подготовка к свадьбе — это вообще караул, — улыбается Евгений. — То один ресторан не подходит, то другой. Она же дотошная такая… В основном, подготовкой занималась она, ну и меня за собой таскала. Очень тяжело было, как и всем мужчинам, наверное.
Их свадьба состоялась 4 октября 2014 года. Сделали фотосессию в Ботаническом саду РАН, обещали любить друг друга и быть вместе и в горе, и в радости до конца своих дней.
Наталья и Евгений
— Сейчас… ну, это не жизнь… я даже не знаю как сказать… Друзья за город увозили, коллеги подзавалили работой. Иной раз ничего, а иной раз как нахлынет… Все эти тяжбы столько сил отнимают, как вампир, они и так уже истощены. До сих пор длится следствие, на 8 августа была назначена экспертиза, четыре месяца прошло, но не готова. За это время можно самолет разобрать на молекулы и все проверить.
Евгений допивает уже остывший кофе.
— Мне станет полегче, только если законодательство изменится или хотя бы эту идею вынесут на обсуждение. По закону у нас даже 9-месячный ребенок в утробе матери не считается человеком. У него совсем нет прав, это плод. Хотя врачи в реанимации Дианку пытались спасти. А если бы Наташа осталась жива, а ребенок погиб, то он считался бы тяжким вредом здоровью.
Просто вдумайтесь: водитель убил двух человек, а наказание понесет за одного. И на чьей стороне тогда закон? Кого он защищает? У нас все ратуют за демографию, а ребенок вообще никак не защищен. Это же человек живой! У Наташи в телефоне сохранились видео, где она гладит живот, а Дианка ей отвечает… Я хоронил двух человек. Стояли два гроба…
Евгений хочет добиться, чтобы “виновник получил максимальное наказание хотя бы по статье «Нарушение ПДД, повлекшее по неосторожности смерть человека».
Мама Наталии работает медсестрой в отделении реанимации в онкоцентре им.Блохина. Вспоминает, как дочь приходила на Каширку и вздыхала “Как вы здесь работаете?”.
Год назад Людмила с Наталией выбирали кухню в ее квартиру в Подмосковье. Людмила хотела мебель белого цвета со столешницей под дерево, но в бюджет не укладывалась. Тогда Наталия возразила: “Мам, ну вот сейчас не купишь, а потом жалеть будешь”.
— Без слез на эту кухню теперь не глянешь… — плачет Людмила. — Просыпаюсь с мыслями о Наташе, засыпаю. Она так ждала малышку, просто светилась. Так приятно было видеть ее счастливой. И я настолько привыкла, что все хорошо, а сейчас как будто ходишь по руинам, что-то ищешь, а что найдешь? Планов на жизнь не построишь… Хожу к психологу, пытаюсь найти какой-то смысл своей жизни дальше.
Когда Наталии не стало, Евгений обнял тещу: “У вас была дочь, а теперь будет сын”. Так они и держатся втроем. Людмила, Евгений и его мама с котом Персиком — когда-то Наталия подобрала его на улице и принесла свекрови. Фотографию Наталии повесила себе и консьержка в подъезде, где жили Львовы, говорит: “такой светлый человек”.
— А вон там находится английский клуб, куда Наташа ходила, — говорит Евгений, показывая на стоящий через дорогу торговый центр. — 7 ноября ей исполнилось бы 29 лет. Ездил накануне на кладбище. Она пионы любила, я ей привозил… У нее, знаете, вся могила в цветах. Но скоро их надо убирать, заморозки обещают.
После аварии я был словно пленник в собственном теле
Алексей Тульчеев, 23 года
“Добрый день! Меня зовут Тульчеев Алексей. В 2014 году я попал в аварию, с тех пор восстанавливаюсь. У меня неплохо получается. И мне нужна ваша помощь. Помогите, пожалуйста, мне на реабилитацию.” Молодой человек на видео говорит шепотом, делая глубокие вдохи и выдохи — слова даются тяжело, но он старается выговаривать каждую букву. На шее виден маленький кругляшок — след от трахеостомы.
Алексей
Это был самый обычный для Тульчеевых субботний вечер. Елена, кажется, перебирала вещи, муж Эдуард, вроде бы, смотрел какой-то фильм. Помнят только, что сын Лешка позвонил в 21.00 и сказал, что сейчас его заберет одноклассник, с ребятами встретится на полчасика и придет домой. Обещал не задерживаться — к 9 утра снова нужно на работу, Леша недавно устроился консультантом в МВидео, после занятий в университете ходил на смены. Елена говорит, что он никогда не был “маменькиным сынком”, но всегда понимал переживания родителей, поэтому отзванивался: “жив, здоров”.
А местом встречи ребят была стоянка за бывшим кинотеатром, ныне торговым центром “Салют”. Любители автомобилей и дорог, они не могли выбрать что-то другое — не та атмосфера.
Около 22:00 к Елене подошла младшая дочь, десятиклассница Олеся: “Мам, Антон звонит, тебя просит”. Удивившись, Елена взяла трубку: “Тетя Лена, Алеша попал в аварию. Мы около “Салюта””.
Схватили вещи и одевались уже в лифте, побежали по подмерзшему асфальту, через едва освещенные дворы и опустевшие скверы — прямиком к месту встречи.
Автомобилями Леша Тульчеев увлекался с детства, зависал в гаражах. Родные говорят, он мог ремонтировать машины на ощупь и мечтал открыть свою шиномонтажку — “такая любовь”. Он уперся: учил физику, последние два года в его рюкзаке был только этот учебник, ЕГЭ сдал на самый высокий балл в истории школы — 81 и поступил на бюджет в автомобильно-дорожный институт. А в честь поступления бабушка подарила ему ВАЗ-2114.
Что было еще? Карате — тренировки три раза в неделю с 1-го по 9-ый класс. Порядка 20 медалей и 6 кубков за технику. Поездки в детские дома — с друзьями дарили сладости и игрушки, а однажды приехали на машинах, привезли краски, и ребята рисовали прямо на капотах. Еще был КВН с университетской командой, еженедельные прогоны и переписывания шуток заново.
До аварии
— Когда я потом рассказывала ему, что он лежал после комы, как растение. Лешка спросил: “Как одуванчик, что ли?”
Сейчас, вспоминая эту фразу, Елена может слегка улыбаться. А четыре года назад, в реанимации, она увидела сына после аварии таким — температура под 40, искусственная вентиляция легких, трахеостома и гастростома, зонд, памперсы, пеленки — и сползла по стенке.
— Я чувствовал страх, панику из-за того, что не мог выразить свои мысли, не мог никак контактировать с внешним миром, просто лежишь и вынужден покорно наблюдать за всем происходящим, — так Алексей описывал свое состояние, когда пришел в себя. — Можете себе представить, что вы неспособны даже руку поднять, произнести хоть слово, словно пленник в собственном теле. Все, что я мог на тот момент — это дышать, и то благодаря трахеостоме.
Из больницы его выписали в феврале, спустя три месяца. Один врач-военный сказал Тульчеевым: “Мы отдаем вам маленького ребенка, которого вы будете учить говорить, ходить, есть. И никого не слушайте! Поплачьте в подушку и идите дальше”.
Тульчеевы начали искать реабилитационные центры и специалистов, и пока ждали нужного и искали средства, по словам Елены, хватались за все — детских логопедов, остеопатов, специалистов по иглоукалыванию, уже потом вышли на подмосковный реабилитационный центр «Три сестры».
Первые шаги Алексей сделал полтора года назад — медленно, с поддержкой. Сейчас он может самостоятельно перемещаться по квартире. Сам ест, каждый день пишет в большую толстую тетрадь — либо свои впечатления о дне, либо переписывает книги из домашней библиотеки. Лучше всего получается печатать. Алексей еще не научился правильно дышать из-за спаек на связках, говорит тихо и пока не очень внятно.
Эдуард установил стенку с лестницей и резинками, в зале Тульчеевы поставили велотренажер, купили гантели. Нашли логопеда, каждую пятницу — занятие по скайпу и ежедневные повторения дома. Алексей тренируется постоянно.
Елена вернулась на работу продавцом на оптовую базу, на полставки. Олеся поступила в педагогический. Каждый день по очереди они ходят с Алексеем гулять — сам он пока не может. Иногда его забирает лучший друг, всю зиму они ходили на хоккей и клуб “Дизель” подарил им шапку, шарф и бесплатный проход на матчи. Алексей восстановился в институте, учится дистанционно.
С мамой
— Больно смотреть, как карабкается твой ребенок, как что-то делает нелепо. Что говорить… все наши планы и мечты перевернулись, — признается Елена. — Самое сложное сейчас для Леши — найти себя в чем-то другом. Заниматься тем, что он любит, он пока не может.
— Но машины я не перестал любить, — говорит Алексей. В его хриплом, еще не восстановившемся голосе — надежда, что все получится.
Год назад в своем институте он организовал благотворительный концерт в пользу Андрею Немову. 27-летний мужчина из Пензы тоже, как и Тульчеев, был на пассажирском сиденье, когда машина столкнулась с мотоциклом.
А еще он хочет создать фонд, чтобы помогать детям-инвалидам и детям-сиротам. Придумал название – “Стая”. Объясняет его так: “Одинокий волк ничего не сможет сделать. А если он в стае и попадет в беду, никто его не бросит. Волк сделает все, чтобы помочь членам своей стаи”.
— Многие боятся летать на самолетах, хотя все прекрасно знают, что аварий с участием автомобилей происходит во много раз больше. Но садясь в личный или общественный транспорт, мы не задаемся вопросом, доберемся ли до пункта назначения.
Нам всегда кажется, что с другими может случиться все, что угодно, но только не с нами.
К сожалению, никто из нас не застрахован от случайностей, несчастных случаев, болезней и прочих «сюрпризов», перед лицом которых мы оказываемся совершенно беспомощными, вне зависимости от того ребенок ты или взрослый. Но это моя жизнь и я буду за нее бороться, — эти строки Алексей уже написал.
8 ноября исполнилось четыре года с той аварии. Этот день Алексей провел в реабилитационном центре. Его главные планы на будущее — научиться ходить без чей-либо помощи и говорить получше, смущенно признается он. А в конце разговора он добавит: “Нужно никогда не сдаваться, и в любом случае и при любой ситуации идти до конца”.
Ромка у меня был абсолютно здоровым, а стал очень тяжелым инвалидом
Роман Меренков, 13 лет
Юлия Нестерова до 35 лет не видела людей с инвалидностью, особенно детей, пока не попала в центр травматологии им. Рошаля. Там ребята из разных городов пытались побороть последствия черепно-мозговых травм, и в их числе был и ее сын, 12-летний Рома. 22 августа 2017 года он поехал на велосипеде в Макдональдс поесть картошку, на переходе ждал зеленый свет, и в этот момент на обочину Новосходненского шоссе заехала машина. Как выяснилось позже, водитель был в состоянии алкогольного опьянения.
— Мы с сестрой обсуждаем и все не можем поверить, что все это с нами происходит, — тихо рассказывает Юлия. — Кажется, это страшный сон и мы никак не можем проснуться. Мне тяжело приходить на работу, где коллеги с детьми, ровесниками Ромки, рассказывают про их успехи, и я понимаю, что мой сын…. (долгая пауза) … никогда так не сможет. Некоторые сейчас спрашивают “Ну, какие успехи?” А мне особо нечем похвастаться. При такой тяжести травмы прогресс идет очень медленно. Хвалиться тем, что он сегодня руку сам поднял, и для этого мы работали три месяца? И на тебя все так смотрят: “Ну, все понятно”.
В тот день на пути в больницу Юлия подумала “Вот сломана сейчас, наверное, нога, а через неделю 1 сентября, начало года пропустит…”. Рома пролежал в коме 12 дней, Юлия увидела его уже после трепанации черепа, с трахеостомой и зондом для кормления.
— Вот тогда я испугалась по-настоящему. Ромыч был под действием препаратов. У него закатывались глаза. Они то открывались, то опять закрывались. Взгляд не фокусировался. Сын выглядел обезумевшим. Это было ужасно. Я тогда не смогла на это смотреть. Вышла из реанимации и заплакала. Именно в тот момент я поняла масштаб того, что случилось.
В истории болезни врачи написали: “Вегетативное состояние. Требует постоянного ухода круглосуточно”.
Рома с мамой Юлией Фото: Анастасия Демьянова
Почти восемь месяцев мама с сыном провели в больницах и реабилитационном центре. После той аварии Юлия продолжила работать бухгалтером, но дистанционно. Почти год ее график был таким: в шесть утра подъем, через три часа будит сына, кормит его, делает гимнастику, пересаживает, санирует. Пока Рома двадцать минут делает ингаляцию, Юлия садится рядом с ноутбуком, и так — с любыми процедурами. Если не успевает, отчеты доделывает по ночам. Ее главной помощницей стала сестра.
— Самое страшное, что люди остаются один на один с этой бедой. У некоторых врачей — квадратные глаза, они не знают, что делать. А я должна заменить логопеда, нейропсихолога, специалиста по ЛФК, медсестру, дефектолога, массажиста… За два дня до того, как Ромку перевели из реанимации в палату, мне медсестра сказала: учитесь делать санацию. Говорю: “Мне страшно”. А она в ответ: “Страшно вам будет, когда вас переведут в палату, а там меньше медсестер, уйдут к другим пациентам, а ваш ребенок начнет задыхаться”. Так я научилась. Но не всегда на все процедуры хватает сил, слишком много на одного человека наваливается.
Одно из главных желаний Юлии — добиться, чтобы в подъезде установили разворотный металлический пандус. Тогда она с сыном сможет выходить на улицу. А пока Рома не гуляет.
Друзья, коллеги и фонд “Правмир” собирал для Ромы средства на оплату курса в реабилитационном центре. Со специалистами и расходными материалами помогает хоспис “Дом с маяком”.
Юлия с мужем разведены, и после ДТП их 8-летняя дочь стала жить с папой. Раз в две недели Юлия забирает ее в гости на выходные, и Света помогает включать аппараты, разговаривает с Ромой. “Так получилось, что Рому сбила машина, сейчас он сильно болеет, пока он такой”, — так объясняла ей Юлия, почему Рома не может ходить, говорить, видеть, самостоятельно есть. А когда-то дружбе брата с сестрой удивлялись даже соседи — они были не разлей вода.
— Ромка у меня очень добрый. На свои карманные деньги покупал корм для кошек или голубей на улице, не отказывался, когда люди во дворе просили помочь, например, что-нибудь донести. Он сходил с ума по машинам, занимался в секции роботомоделирования… Мы с ним обычно выходные проводили активно — на самокатах или велосипедах выезжали в парки, зимой катались на коньках, и Рома даже учил меня. — Юлия задумывается и через пару секунд добавляет. — Самое страшное для матери — видеть ребенка в таком состоянии.
Родителей детей-инвалидов Юлия называет “отдельной кастой” — “в такой беде начинаешь смотреть на мир по-другому”.
— Философские вопросы мучают часто: а стоило ли делать трепанацию черепа, когда были известны последствия? За что ребенок страдает? Почему так несправедливо? Дистонические атаки мучают, болит голова, его выкручивает… Сейчас научились спасать, но не научились реабилитировать. Я хожу к психологу, но как нормальную маму меня периодически накрывает от безысходности. Но я не буду идти вперед, если опущу руки и начну слезы горючие лить.
За год Рома вырос на пять сантиметров. Он не контролирует свое тело, но слышит и различает людей. С незнакомыми напрягается, с мамой — расслабляется и засыпает. Недавно начал шевелить руками, и у всех появилась надежда.
— У нас обычно люди закрывают глаза на инвалидов, если их это не касается. Но таким можно стать в любой момент. Ромка у меня был абсолютно здоровым, а стал очень тяжелым инвалидом… Хотелось бы, чтобы к таким людям все были добрее.
Юлия вспоминает, как однажды включила телевизор, и там как раз шла передача о людях после ДТП. Тогда была удивлена, что “показывают, как спустя 10-15 лет все относительно здоровы”.
— Но никто не показывает, с чем мы сталкиваемся. Я переписываюсь с родителями из разных городов и знаю, как они выбивают расходники, санаторы, какие-то катетеры. Правильно бы людям рассказывать, что восстановление долгое и сложное, оно идет годами, а иногда его не бывает и совсем… Но видимо, это не такая интересная тема.
Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Ведь это самое важное в любой сложной ситуации – не сдаваться. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.