Владислав Головин провел ночь рядом с игуменом Алипием на улице Грушевского
— А ты говорил, отец Сергий, что бабушки в храме громко разговаривают и мешают молиться, вот тут нужно учиться сосредотачиваться на молитве, — говорит игумен Алипий, обращаясь к священнику, который стоит рядом с ним на нейтральной полосе. Молитвы действительно тяжело расслышать – с одной стороны шеренга солдат внутренних войск и «Беркута», с другой – баррикады и митингующие. Шум со всех сторон – то солдаты стучат дубинками по щитам, то люди по другую сторону стучат палками по металлическим частям баррикады или по сгоревшим остовам автобусов.
На нейтральной полосе – двое священников и не больше десяти мирян. Кто-то явно церковный человек – подпевает отцам, кто-то – молится как умеет. Девушка Марина, как потом выяснилось, из харизматической церкви. Просто несколько христиан, которые считают, что их долг – стать между противоборствующими сторонами и молиться. Все надеются, что это удержит Беркут от штурма или народ от эскалации конфликта.
Сначала прочитали акафист святому Иоанну мученику, потом стали читать полунощницу. Текст нашли в смартфоне, чтобы пролистывать часослов на экране, нужно снять перчатки. Но морозе пальцы быстро замерзают.
Время от времени народ бросает камни, файеры и бутылки с коктейлем Молотова. Некоторые попадают в солдат, бойцы быстро их гасят. Иногда люди ставят на баррикадах салютные установки и стреляют фейерверком. Немного напоминает кадры из Титаника – корабль тонет, а везде салют.
Когда молишься, ноги меньше мерзнут. Кто-то из баррикад принес бутыль с чаем, стал раздавать священникам и молящимся. Потом предложили: скажите Беркуту, чтобы они опустили щиты и молились вместе. Идея была немного странная – в воздухе постоянно летали камни и файеры, со стороны митингующих вроде никто не собирался молиться.
Ближе к 4.00 Беркут стал кидать свето-шумовые гранаты. Постоянно из-за щитов солдат появлялись ружья – солдаты стреляли в митингующих.
Прочитав полунощницу, стали петь, все что помнили: Христос воскресе, Отче наш, Богородице Дево, тропарь святом Николаю Чудотворцу. Главное – что нет штурма и потасовки.
Один из митингующих неудачно бросил файер, он упал у него под ногами, у парня начала гореть одежда. Другие файеры попадали на ветки. Милиция включила водомет – чтобы потушить начинающийся пожар.
Вообще, конечно, все это похоже на уже начавшуюся Гражданскую войну. Решать такой конфликт ценой человеческой крови и жизни – грешно. Поэтому христиане и пришли на нейтральную полосу.
Ближе к 3.00 игумена Алипия и отца Сергия сменили иноки монастыря Рождества Богородицы. С ними оставалось около десяти человек. По крайней мере трое из них – прихожане Ионинского монастыря.
Остальных не знаю.
Там реально нужны люди, трудно стоять всю ночь. Стоять и молиться, чтобы не пролилась кровь.
Я ушел примерно в около 5.00, потом, ближе к 7.00 ушли и монахи, которые сменили отца Алипия. А потом был штурм и один погибший…
Игумен Алипий: Я вернулся живым с ул. Грушевского
Отцы, братия и сестры! Я вернулся живым с ул. Грушевского. Милостью Божией отстояли эту ночь с отцом Сергием Заименко (моим сослужителем), монахом Амвросием, нашим пономарем Георгием. Мы подменили братию Десятинного монастыря в 23.48.
Не могу не высказать своего восхищения их дерзновению и стойкости! Я их полюбил всей душой: отца Мелхиседека и о. Гавриила! Это ж надо: просто сорвались и пошли с Крестом и хоругвью в пекло! Вот уж силища и любовь!!! Невольно вспомнились Пересвет и Ослябя.
Стояли мы на молитве ночь не одни. Рад был видеть сомолитвенником и мужественным стоятелем на посту Владислава Головина. С любовью лобызал Вячеслава Дятлова, принесшего свою икону Нерукотворенного Спаса и ею постоянно пытался остановить все агрессивные выходки! Рядом с Крестом и хоругвью стояли два парня, имена которых забыл. Не спросил имена еще двоих (пусть не обижаются, я их полюбил и безымянных!), там было не до сентенций!
Ночь выдалась сложноватой. То, что били постоянно в десятки металлических бочек и газовые балоны- мелочь! А вот когда стали метать смесь «коктейль Молотова» было не до шуток. Ведь на наших глазах горели бойцы «Беркута»! Один этот «коктейль» разорвался низко над головой: чудом уцелели. На плече что-то горящее упало, но ряса была мокрая от снега и не загорелась. А отец Сергий все переживал о своей пышной бороде: не спалили ли!
Отвратительно было, когда пускали дорогущие феерверки прямо в строй беркутовцев. Везде взрывы, как на войне. Представьте себя каково было там молиться!
Кстати видели прецедент, когда пожарные поливали водой людей из пожарного шланга. На самом деле, они гасили пожар, устроенный «коктейлем Молотова» в очередном ларьке на стадионе. И туда ринулись (как их называют) активисты майдана, чтобы не дать им загасить пожар. Там им и досталось из шланга. Но даже направление струи не меняли. Просто сами подлезли. Думаю СМИ вновь заплачут о пытках на ул. Грушевского.
«Беркут» тихонько отстреливал активистов из травматического оружия. Знаю, что должны стрелять по ногам. Но не уверен, что именно так и поступали. Потому что из-за баррикад никто ноги для прострела не будет им показывать. Однако, в итоге раненных не видел. И «скорой помощи» тоже.
К сожалению, был свидетелем, что из-за баррикад бросали булыжники. Но силенок было не много: ни один не долетел до «Беркута». А несколько упало рядом с нашей молитвенной церковью.
Очень приятно осознавать, что мы реально мешали обеим сторонам устраивать войнушку друг с другом. И не дали сойтись им в драке!
Надо сказать, что ребята на баррикадах совсем не звери. Там находятся довольно таки положительные персонажи. Мы спокойно ходили по баррикадам. Везде встречали уважительное отношение к духовенству. Нам помогали перелазить через их баррикадные сооружения, везде подавали руку, понимая, что со своими рясами- подрясниками нам будет нелегко преодолеть то, что они нагородили. Очень трогательно было, когда из баррикад нам принесли горячий растворимый кофе. Замечу, что это вообще особый майдановский ритуал: всех угощать горячими напитками. Война- войной, а согреться надо!
Но, как ни странно, на тех же баррикадах вовсе немного воюющих! Думаю, что человек тридцать, до сорока. Впечатление такое, что нужны они не для войны, а для создания воинственного шума. Постоянные ритмичные выбивания на металлических бочках до сих пор в ушах! А воевали может человек шесть- семь. Это они были самыми активными забрасыватели «коктейлем Молотова», фаэрами, петардами. Со стадиона «Динамо» постоянно летели жуткие фейерверки низко над головой (не дешёвые: каждый за 1000 грн.!).
Я не слышал, но говорят, что на баррикадах возмущались нами, кричали, чтобы нас убрали, не обошлось и без «Геть московського попа!». Но это было несколько молодых крикунов ( три хлопца лет до 20) с «Правого сектора»- анархистов. Они пытались вообще на баррикадах устанавливать свои порядки, практически всем руководили. Были бесстрашны, потому что почти не прятались. И удивительно, как не были травмированы.
В жутком шуме, особенно когда еще и беркутовцы начинали бить по своим щитам дубинками, приходилось молиться едва слыша себя. я еще пошутил над о. Сергием: «А ты говоришь, что наши старушки в храме шумят- молиться мешают!» На что он ответил, что теперь бормотания наших бабушек будет воспринимать как сладкую музыку.
Ночь выдалась трудная, но главное: не было кровопролития! Господь нас не оставил.
Сменили нас опять незаменимые отец Мелхиседек и отец Гавриил уже в 4.40. Спасть не хочется. Возбужден, под впечатлениями. Но надо заставить себя лечь и укрыться- уже утро. И опять, видать, придется днем идти на Грушевского. Кому-то же надо сменить отцов Десятинки! Что-то киевское духовенство не очень хочет выйти в строй молитвенников между баррикадами и беркутовцами. А, вот если бы все вместе вышли, стали бы между враждующими: это был бы толк! Ни кто не посмел бы и маленький камешек бросить!