Начало травли
Диана Машкова
Даше было 12 лет, когда мы забрали ее из детского дома. Естественно, пришлось менять школу. Мы жили далеко от того учреждения, где ребенок находился последние годы.
Дочь очень боялась идти в новую школу, все-таки новый коллектив, учителя. Хорошо, что были каникулы. Две недели мы активно готовили Дашу, много говорили с ней. Даже решили, что сразу после каникул в школу она не выйдет, еще пару недель побудет дома, чтобы окончательно адаптироваться.
Перед школой я сказала Даше: «Пока про учебу не думай. Главная задача — наладить контакт с педагогами и детьми. В средней школе много разных преподавателей. Знакомься, присматривайся».
Первые дни все было хорошо, пока однажды Даша не сказала: «Знаешь, мам, у меня что-то вообще не ладится. Одноклассники странно реагируют на меня. Одна девочка вообще рассказала, что родители объединились, чтобы прийти к классному руководителю и высказать возмущение: как это нормальные дети оказались в одном классе с какой-то детдомовской!»
Справка. Диана Машкова — писательница, многодетная мама и основатель некоммерческой организации «Азбука семьи».
Шаг первый: ребенок рассказал все сам
Для меня было бесценно, что Даша сразу рассказала мне о ситуации. Почему так произошло? Я старалась любую информацию от нее принимать без осуждения, без оценок, как есть.
Я не воспитывала дочь с рождения. У нее в жизни случалось всякое. Поэтому мне пришлось принять от нее много самой разной информации. И я старалась воспринимать услышанное в нейтральном ключе, чтобы это не изменило моего отношения к ней.
Помню, когда мы пришли в детский дом знакомиться с Дашей, она сразу сказала:
— А у меня мама в тюрьме.
— Ок.
— А брат тоже в тюрьме, потому что избил кого-то.
— Понятно.
— А дядя за убийство в тюрьме.
— Ох.
Но ребенок-то при чем? В череде страшных событий ее вины нет. Все это не имеет к Даше отношения, однако именно она страдает, причем сильно.
— А у меня одни двойки и тройки.
— Для меня не удивительно, все-таки ты в детдоме четыре года прожила.
— А я не хочу учиться и не собираюсь.
— Понимаю, но, надеюсь, что-то все-таки заинтересует тебя в этой жизни. Давай пока не будем торопиться.
Когда думаешь, что отношения важнее всего, рано или поздно они дадут ребенку опору. Многие родители, не только приемные, у которых сложности в общении с детьми, хотят быстрых результатов. Но так не бывает: «Сегодня скажу “я тебя люблю”, а завтра он будет расположен и послушен».
Любой ребенок, тем более подросток, сто пятьдесят тысяч раз проверит тебя на прочность, натворит кучу вещей. Это нормально. Люди так развиваются и растут, если удается сохранить отношения. Когда ребенок не избегает встреч, разговоров по душам о своей жизни, я считаю это результатом воспитания и родительства. А если он не получит Нобелевку, так мне не страшно.
Любая информация, которая исходит от ребенка — «я двойку получил», «вторую сменку потерял», «учебник забыл» — должна восприниматься взвешенно, без истерики и осуждения. Если мы спокойно умеем реагировать на такие истории, в конце концов, отношения с ребенком гораздо важнее потерянной сменки или полученной двойки, тогда ребенок учится к нам приходить с трудными ситуациями.
Спасибо большое Даше, что она не стала ждать месяц, год и смотреть, как травля будет развиваться, а сразу пришла ко мне.
Шаг второй: разговор с учителем
Я сразу пришла к классному руководителю. Буквально на следующий день написала ей, попросила встретиться со мной и забронировать минут сорок. Взяла с собой свои книги про детей-сирот, купила «К вам в класс пришел приемный ребенок» Людмилы Петрановской.
Если ребенка не принимают, то первая задача: сделать так, чтобы родитель и педагог оказались по одну сторону баррикад. Только так проблему можно решать.
Важно было наладить контакт с педагогом, и мне повезло. Я кандидат наук, учитель, поэтому сразу сказала: «Здравствуйте! Как же я прекрасно понимаю вас. Сама педагог, преподавала и в вузе, и в школе. Не знаю, как вы выдерживаете такую нагрузку. В свое время ушла из школы и вуза, потому что это колоссальное количество отчетов и документов… Спасибо, что сразу согласились встретиться, не стали тянуть неделю». Этим я обеспечила между мной и учителем общее поле понимания.
Достаточно посвятить человеку 10–15 минут, поговорить, как непроста эта профессия, какие сложные задачи стоят перед школьным учителем, тем более классным руководителем, чтобы контакт случился. И все. Мы действительно стали с ней общаться на одной волне.
Заметьте, я не пришла с претензией. Так делать ни в коем случае нельзя. Наоборот, важно выразить доступными средствами, что понимаете, как тяжела и порой неблагодарна работа вашего собеседника.
А это истинная правда, ведь на учителя давят со всех сторон. Родители требуют чего-то, не до конца разобравшись. Администрация сверху наваливается и тоже требует. В классе тридцать с лишним человек и каждому ребенку важно уделить внимание. Это же непосильная задача.
Следующим шагом стал рассказ о ребенке и короткая лекция про особенности детей-сирот. Почему так сложно тем, кто жил в детских домах. Каковы их особые потребности в части выстраивания отношений. Только после этой преамбулы я сказала о просьбе.
Рассказала, что мы две недели готовили Дашу, чтобы она переступила порог класса. Она не хотела. Ей было страшно, а от страха человек может очень по-разному себя вести и реагировать.
Что Даша умная, красивая, замечательная, ответственная, но с учебой пока полный крах. Отставание в детском доме, педагогическая запущенность, по всем предметам надо подтягивать и подтягивать. Зато ответственная, а значит, всегда ей можете поручить, чтобы доска была чистая, цветы политы. Ей будет приятно, учителю полезно. Нужно только немного поддержать.
И педагог, а она оказалась человеком потрясающим, прислушалась. Беседа продлилась больше часа. Я подарила книги, сказала, что готова прийти на родительское собрание и дать мини-ликбез по психологии сирот.
Шаг третий: учитель поговорила с родителями
Но учитель пообещала сделать это сама. И действительно на следующем собрании коротко и внятно обо всем рассказала. Главный ее месседж состоял в том, что задача родителей не осуждать, а помогать. Приемный ребенок отличается от кровных лишь тем, что столкнулся с большой бедой. Поскольку у педагога был велик авторитет и среди родителей, и среди детей, хватило одной беседы, чтобы травля прекратилась.
Любая травля — дело рук взрослых. Взрослые сами не травят. Но если не обращают внимания на тех, кого обижают, если дома позволяют отпускать колкости «а че за сирота», «а че жирный», «а че худой», «а че очкастый, кривой, косой», «а че сидит молчит», «а че много говорит»… Докопаться можно до столба фонарного. Все это и порождает травлю. Взрослые не осознают последствий сказанного. Травля часто там, где взрослые подают детям не лучший пример.
Но в младшей школе педагог может за секунду остановить любую травлю. Как только видит, что по отношению к одному из учеников начинается агрессия, у педагога есть инструмент и он обязан его применить.
Например, тряпкой кинули, ручкой ткнули, тетрадку испортили, да как угодно может начаться травля. Если в этот момент учитель возьмет ребенка под крыло, скажет: «Максим, подойди сюда, пожалуйста. Я очень тебя ценю. Ты очень умный парень…» Это младшим школьникам продемонстрирует, что Максим заслуживает уважения. Главное, сам педагог его уважает. Уверяю, все прекратится за полдня.
В старшей школе сложнее. Но если взрослые увидят и включатся, то могут перенаправить происходящее в другое русло. Например, поговорить о том, что все мы люди с недостатками, особенностями, потребностями, но чтобы выжить, нужно поддерживать и помогать друг другу. Так вы запустите механизм, который не за раз, за несколько бесед, но сработает.
Зато не сработает игнорирование и молчание. Когда взрослые делают вид, что ничего не происходит — «они так играют» — это разворачивает травлю. Ну, конечно, играют. «Играют» — это до тех пор, пока всем смешно и весело. Когда одному весело, а другому наоборот — все, стоп, это не игра, это травля. Взрослые обязаны включиться. Это их долг.
Что делать, если педагог не реагирует на травлю
Так обычно и бывает, мол, «все ваша дочка придумывает, у нас хорошие ребята и родители тоже такого сказать не могли». Тогда у меня есть следующая инстанция — директор. За ним — отдел образования. А потом и Министерство просвещения. Я как родитель готова подняться по всем этим ступеням, потому что имею право не позволить травить ребенка, не дать другим разрушить его психическое здоровье.
Травля разрушает в первую очередь психическое здоровье. За последние 5 лет на 20% выросло число психических расстройств у детей, на 70% — количество ЧП в школах, по данным за 2020 год. Это следствие неприятия друг друга, сложностей в отношениях внутри семей. В школах, когда социум начинает делать кого-то изгоями, психика жертв просто не выдерживает. Я не говорю, что это случится со стопроцентной вероятностью, не проводила исследований. Но травля вносит свой колоссальный вклад.
У меня даже вопрос не стоит — отстаивать своего ребенка или нет. Конечно, отстаивать.
Я бы прошла все уровни. Я сто процентов попробовала бы перевести в другую школу. Если и в другой встретила аналогичное отношение, значит, это было бы семейное обучение, дистанционная форма. На своем месте я бы до последнего искала вариант, в котором у ребенка не было бы угрозы психоза, невроза, депрессии.
Главное, что должен помнить родитель — оставлять ребенка там, где ему психологически некомфортно, куда он не хочет, после чего плачет вечером — нельзя. Мы любим своих детей. Мы не имеем права издеваться над ними.
Стоит ли брать на беседу с педагогом диктофон?
Диктофон — это хороший инструмент. В суд мы свои слова не представим, только доказательства. Но диктофон не то, с чего начинается разговор о травле.
Как вы себе это представляете? Открыла дверь с ноги. Вошла в кабинет к педагогу или директору. Шлепнула на стол диктофон со словами: «Все сказанное будет зафиксировано, у вас травля и вы за это ответите!» Как вы себе представляете после этой сцены настроение учителя? Будет ли он готов адекватно с вами разговаривать или в ответ от страха проявит агрессию? Последнее логично и естественно.
Если ситуация жесткая, можно сказать: «Вы не возражаете, если я буду записывать наш разговор на диктофон? У меня память не очень хорошая, поэтому я хотела бы зафиксировать ваши рекомендации и прослушать их дома в спокойной обстановке. Все-таки вы специалист, лучше знаете, как нужно и можно, ваши профессиональные рекомендации мне крайне важны. Чтобы я ничего не пропустила и все запомнила, запишу все-таки с вашего позволения». Это простой лайфхак, который меняет стиль общения очень сильно.
Этот метод работает, особенно если вы сразу же на диктофон зафиксируете: «Ваша фамилия, имя, отчество, должность… Я запишу, мне это важно». Тогда собеседник понимает, что говорить будет не от себя лично, а как лицо официальное. У него сразу меняется риторика. Он начнет судорожно искать решение ситуации, а не вести к ее эскалации.
«Обижают одноклассники? Закаляй характер»
Иногда родители говорят, что ребенок должен сам решать проблемы с одноклассниками, закалять характер. Я против этого.
Поймите, когда человек в плохом психологическом состоянии и стрессе, куда его закалять? Особенно если речь о ребенке из детского дома. Он уже столько всего прошел: потерю кровной семьи, перемещение.
Дашу забрали, ей было девять лет. Маму в тюрьму, ее в больницу, где не выпускали даже в туалет. На швабру дверь запирали. Потом в приют с решетками на окнах и камерами везде, даже в душевых. Потом в детский дом…
Нет, ситуация травли — не тот случай, когда ребенка надо закалять. Мы каждый год сталкиваемся со стрельбой в школах и самоубийствами детей. Риск высокий. Цена «закалки» очень высока.
Хорошие отношения укрепляют ребенка. Когда он видит, что люди могут взаимодействовать, нормально общаться, не насильно. Именно конструктивное и экологичное взаимодействие готовит детей ко взрослой жизни.
Как понять, что ребенка травят, если он об этом молчит
Первое. Любое резкое изменение настроения ребенка. Вы знали его таким, а вдруг он стал другой. Понятно, это может быть очередной этап взросления, вступление в подростковый возраст. Но это сигнал. Если ребенок резко изменил настроение, привычки, ритуалы, то на это надо обратить внимание и не пропустить состояние.
Второе. Если говорит: «Не хочу в школу». Даже ребенок с ограниченными возможностями здоровья это может вам показать. Собираетесь в школу, а он начинает выгибаться, не дает надеть куртку, капризничает.
Наблюдательный родитель знает, когда ребенок хочет на прогулку, то дает спокойно себя одеть и выйти. Но если каждое утро начинается катавасия…
Вы можете предположить, что не выспался, приболел, устал, просто лень вставать. Но если к этому добавляется «не хочу в школу», «да что мне там делать», «идите все со своими тупыми знаниями, они мне все равно ничего не дают» — стоит присмотреться.
Прислушайтесь к ребенку, сходите к педагогу, попытайтесь понять, что за люди его учителя, насколько они принимают вашего ребенка таким, какой он есть. Или они делают вид, что его нет. А может, считают, что не такой, каким должен быть. Это два простых маркера для родителя. Согласитесь, не обязательно ребенку вам все рассказывать, чтобы вы заметили неладное.
Фото: freepik.com