И, желая описать, что это было, я никак не могу решить, начинать с начала или с конца. С трагикомедии (судебный коридор, цветы, улыбки, шутки, подвенечное платье в чехле) или с кровавой драмы, после которой уже ничто не имело смысла.
В коридоре
Все-таки сначала. К 13.30 стали собираться оживленные люди с праздничными букетами. В лицо я знала только Машу Дубовик и Аню Павликову, которая за два часа до заседания вышла замуж за Константина Котова (того самого, которого в рамках «московского дела» только что приговорили к 4 годам колонии по так называемой «дадинской» статье за нарушение порядка проведения массовых акций). После бракосочетания в «Матросской тишине» молодые сразу разъехались – Константин вернулся в СИЗО, а Аня с родными и друзьями отправилась в суд. Заседание задерживалось почти на полтора часа, у всех было время поделиться впечатлениями.
— Костю еще не привели, а штамп в паспорт уже поставили! Ха-ха-ха любят у нас дела фабриковать.
— А почему у Костика кольцо отобрали?
— В камере украсть могут.
— А чего ты не в платье?
— Ну что она вся такая красивая, в платье – и на суд?
— Ох, ну и свадьба! Аня даже не поняла, что произошло.
— Такая свадьба – память на всю жизнь, ни у кого такой не было.
— «Новое величие» – наша русская «Санта-Барбара». Слышали, как Максим Пашков [адвокат Дубовик] говорил? «Обыски, свадьбы, побег – не переключайтесь, оставайтесь с нами».
Фото: @novaya_gazeta
Все хохочут. Аня с Машей присаживаются на корточки возле подвенечного букета, а мама одного из обвиняемых, Дмитрия Полетаева, рассказывает им, где какое растение:
— Вот цветок чертополоха, он чертей отгоняет.
— Может, и сегодня отгонит? – задумчиво говорит кто-то из девочек.
Обсуждают камеры, в которых сидели. Маша вспоминает, как после целого дня в суде возвращалась в СИЗО с одним только желанием: принять душ. Но он уже закрыт. Однажды ей пошли навстречу и отвели в душ на другом этаже. А там такая грязь, что зайти страшно. Наркоманов, бездомных, всех новоприбывших ведут мыться туда. В обуви заходить нельзя. «Пришлось в носках, страшно было на пол наступить. Так в носках и мылась».
Фото: Яков Лысенко/«Газета.Ru»
Я передаю Маше Дубовик привет от ее адвоката Каринны Москаленко, у которой я недавно брала интервью для «Правмира» и которая много говорила о деле «Нового величия» ( каждое заседание Москаленко приезжать не может, поскольку живет в Страсбурге, но она постоянно на связи с адвокатской группой). Услышав имя Каринны Акоповны, Маша просияла: «Она такой чудесный человек! Как только ее вижу, сразу настроение улучшается и кажется, что все будет хорошо».
Рядом стоит коляска – в ней племянница Ани, невероятно хорошенькая Оливия, с льняными волосами, которая просыпается и требует, чтобы на нее срочно надели кроссовки. Она начинает ими радостно топать, и в подошвах зажигаются огоньки. Анина сестра берет дочку на руки и говорит, что в зал не пойдет, нужно ребенка покормить. Вдали раздается собачий лай. «О, наших ребят привезли. Опасные преступники, с собаками охраняют», – горько шутит кто-то рядом со мной.
У меня ощущение полной нереальности происходящего. И так всё просто, по-житейски. Свадьба, ребенок, цветы, камера, собаки, суд.
Заседание
Начинают запускать в зал. Обычно в нем не хватает мест, и за ходом заседания следят по трансляции, но на этот раз, как ни странно, мест хватило. Наконец я увидела тех, о ком много раз читала в репортажах: судью Маслова и прокурора Иванова. Маслов смотрел прямо и говорил громко, что редкость у судей. Иванов смотрел фотографии в смартфоне и не говорил ничего. Периодически в углу подвывал здоровенный ротвейлер.
Из-за задержки на заседание был отведен всего час. Четверо обвиняемых ребят, находящихся под арестом и потому запертых в «аквариуме» (Руслан Костыленков, Вячеслав Крюков, Дмитрий Полетаев и Петр Карамзин), просили разрешения подать ходатайство об изменении меры пресечения. «Хорошо, в конце», – буднично сказал судья Маслов и велел, как и на предыдущих заседаниях, показывать запись.
Что же это за запись? В комнатке, где проходили встречи участников группы «Новое величие», имелась установленная (видимо, сотрудниками спецслужб) скрытая камера, на которую фиксировалось все происходящее. Эта запись – интереснейший документ. Стоит с ним ознакомиться, чтобы понять: не происходило ни-че-го. То есть, вообще. Руслан Костыленков, слегка рисуясь, жестикулирует у доски. Сначала долго обсуждают какие-то стикеры, которые должны быть то ли ламинированные, то ли акриловые. Потом, что денег еле хватило на принтер. Потом речь про акцию Навального 28 января, на которую должно прийти от организации и ее союзников аж 20 человек, но не факт, что придут. Идея «окружать полицию» и «тренировать сцепки» вызывает дружный хохот (тут звук начинает фонить) и язвительные реплики, потому что такая мысль всем членам «Нового величия» кажется исключительно абсурдной и смешной. Напоследок к доске выходит Карамзин с прорывной идеей делать репортажи, «закосив под НТВ».
Словом, все довольно комично, если не знать, что этот анекдот положен в основу обвинения.
Фото: zona.media
Ходатайство
Но какой же контраст с этой фикцией представляли собой слова подсудимых – тех самых парней из записи, – которые просят отпустить их из тюрьмы под домашний арест. Ведь других фигурантов уже отпустили! А у них – те же обвинения, что и у нас. Почему им можно, а нам нельзя? Несправедливость, дискредитация правосудия…
Кто-то из ребят читает по бумажке, кто-то горячо говорит от себя, но все по очереди умоляют, убеждают, упрашивают, приводят аргументы. Затем встают адвокаты и, называя имя своего подзащитного, поддерживают ходатайство. Четко, спокойно, убедительно. Прокурор Иванов отрывается от фотографий в смартфоне и произносит дежурно-неразборчивое «могут повлиять на ход следствия», «просьба не менять меру пресечения» и «оставить под стражей». «Почему же другие не повлияли, а эти повлияют?» – спрашивает один из адвокатов, но вопрос повисает в воздухе.
Мы выходим в коридор в ожидании решения, и для меня начинается пытка надеждой. Я – неопытный посетитель судебных заседаний. А вдруг мне повезет, и я прямо сейчас стану очевидцем того, как ребят освобождают в зале суда? Это будет мой личный выигрышный лотерейный билет, первый раз – и на тебе! Мы все будем радоваться, обнимемся с мамой Димы Полетаева, с мамой Ани Павликовой, потому что я как-то сроднилась с ними за несколько часов… Это такое неожиданное и мощное чувство, что здравый смысл не может быть без конца поругаем и попираем. Сейчас он прорастет и победит. Люди, которые не представляют ни малейшей опасности для общества, не должны сидеть в клетке.
Нас впускают обратно, а через некоторое время из совещательной комнаты является судья Маслов. Ни на кого не смотрит, еле шепчет, во рту каша. От былой четкости не остается и следа. Разбираю легкое, как шелест ветерка, «оставить без изменения», – и не верю своим ушам.
Я сидела далеко от клетки, в стекле отсвечивало. Все произошло быстро, непонятно и одновременно. Крик «Слава России!», собачий вой, рыдания Аниной мамы, истошный вопль Маши Дубовик «Убийцы!» и еще крики «Что вы наделали?! Что вы наделали?!». Анина мама подскочила к прокурору Иванову, крича слова ненависти в его пустое лицо. В клетку ринулись охранники, кого-то понесли. Нас начали выгонять из зала и, проходя мимо аквариума, я увидела залитые кровью скамьи.
Фото: ivejournal.com/pavel_shipilin
На улице
Мамы рыдали, обнявшись. «Зачем здесь детей рожать, бедные мальчики, бедные наши дети» – это были какие-то бессвязные причитания, которые невозможно ни запомнить, ни передать. Как и всю эту атмосферу паники и ужаса. Маша Дубовик плакала, уткнувшись в плечо своего адвоката, тот ласково утешал ее: «Что ты, ну кто же тебя бросит?». А я ведь по-прежнему не понимала, что произошло! Мне объяснили, что Костыленков и Крюков полоснули себя бритвенными лезвиями. По запястьям, по шее, по лицу. Как пронесли лезвия? Это нетрудно, лезвия маленькие. Как сказала мама Димы Полетаева (который, слава Богу, не участвовал в акции), ребята подозревали, что им откажут в ходатайстве, и подготовились, чтобы пойти на крайний шаг. Терять им уже нечего.
В телефоне тревожные сообщения от Каринны Москаленко: «Какой ужас!!! Мне коллеги прислали фотографии! Обнимите Машу».
Все вышли на улицу, где сверкали мигалками полицейские машины и начали подъезжать кареты «скорой помощи». Из них вразвалку выходили врачи и направлялись к зданию суда. Я ожидала, что вот-вот понесут носилки с пострадавшими, но так и не дождалась. Адвокаты сказали, что в гражданскую больницу все равно не отправят, будут зашивать порезы в «Матросской тишине». Зачем тогда «скорые» подъехали ко входу? Никакой информации, только домыслы. Еще было сказано, что, увы, ребятам «изолятор обеспечен». И что у охранников, которые не смогли предотвратить, «головы полетят». А на заседания будут, скорее всего, теперь держать в наручниках.
Из здания суда вышла Аня с сестрой и мамой, и с маленькой Оливией на руках. «Хорошая погода, тепло», – сказал кто-то из приставов.
И действительно, золотая осень. С погодой 17 октября повезло.