В Москве завершилась международная конференция «Научно-богословское осмысление мученичества, исповедничества и массовых репрессий», проводимая общецерковной аспирантурой имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия при участии Новоспасского ставропигиального мужского монастыря, мемориального научно-просветительского центра «Бутовский полигон» и при поддержке фонда «Русский мир». На конференции прозвучали доклады, посвящённые различным аспектам прославления и почитания новомучеников и исповедников Российских.
Фото: doctorantura.ru
Мученики и новомученики — в чем отличие?
Профессор, протоиерей Владислав Цыпин в своём докладе «Деятельность Синодальной комиссии по канонизации по прославлению сонма новомучеников и богословско-канонические принципы этой работы» коснулся нескольких положений.
Созданию комиссии по канонизации предшествовала организация в 1981 году историко-канонической группы. Этой группой была подготовлена канонизация девяти подвижников – святого Димитрия Донского, преподобного Андрея Рублёва, преподобного Максима Грека, святителя Макария Московского, преподобного Паисия Величковского, блаженной Ксении Петербургской, святителя Игнатия, святителя Феофана Затворника и преподобного Амвросия Оптинского. Канонизация этих святых состоялась на юбилейном Соборе 1988 года.
Вместе с тем Собор принял решение о создании постоянно действующей комиссии, которая изучала бы материалы для новых канонизаций.
Термин «новомученики» появился в конце 1980-х годов. И почти сразу возникла необходимость осмыслить их отличие от мучеников первых веков.
Поскольку в древности христиане были вне закона, основанием для казни могла стать одна только принадлежность к христианству. Империя не искала христиан специально, но в случае доноса их либо склоняли к поклонению языческим богам, либо убивали. Понятно, что никакого специального исследования их житий в таких условиях не требовалось.
В случае с мучениками XX века дело обстояло иначе.
Зачастую им предъявляли обвинения, не связанные непосредственно с верой. В этой ситуации канонизировать их просто по самому факту смерти было бы неправильно. Поэтому протоколы допросов становятся предметом внимательнейшего изучения.
Прославлению подлежат лишь те, кто достойно вёл себя на допросах и не подписывал оговоров. Есть проблема фальсификации подписей на протоколах – её отчасти помогает решать графология, Но в случае, если протокол признан ложным, необходимы новые свидетельства о том, что человек вёл себя достойно.
Ведь мученик – это не просто жертва, но добровольный свидетель о Христе.
Фото: doctorantura.ru
Отдельный вопрос заключается в том, подлежат ли прославлению закончившие свою жизнь в расколе. Здесь нужно понять разницу между расколами. Например, одни из них, как беспоповцы, были следствием глубокого заблуждения в богословских вопросах, другие – как обновленцы – возникли вследствие властолюбия.
Однако примеры расколов, не повлекших за собой фатального размежевания, Церковь знает – прежде всего, это новоникейцы и староникейцы IV века. Сегодня Церковь почитает и святого Афанасия Великого, и святого Мелетия Антиохийского, которые прославлены оба, несмотря на то, что до конца жизни были канонически разделены.
Поэтому комиссия не проявляла ригоризма и различала обновленчество от «непоминающих». Первое оценивается ею как однозначный раскол, обращается внимание на то, что при воссоединении с традиционной Церковью священство, полученное в обновленчестве, не признавалось. То же касается григорианского и самосвятского раскола.
Иначе поступала комиссия с расколами правого толка. Ряд групп действительно не признала местоблюстителем и патриархом митрополита Сергия, однако позже, при интронизации патриарха Алексия (Симанского) воссоединились с Русской Православной церковью.
Было принято решение не препятствовать канонизации тех «непоминающих», которые признавали местоблюстителем митрополита Петра и в дальнейшем, не поминая как главу Церкви митрополита Сергия, тем не менее, не пытались образовать самостоятельной церковной структуры.
Фото: doctorantura.ru
Список может уточняться…
Особенностям канонизации новомучеников в РПЦЗ был посвящён доклад архиепископа Берлинского Марка «Канонизация святых новомучеников в Русской Зарубежной Церкви».
Он, в частности, отметил, что Русская Зарубежная Церковь всегда видела себя частью былого утраченного церковного единства. Поэтому достаточно долго священноначалие пыталось избегать шагов, вносящих слишком большие изменения в церковные уставы.
Несмотря на то, что вопрос о прославлении новомучеников поднимался с конца 1930-х годов, решение его всячески тормозили, ссылаясь на невозможность получить согласие всей Церкви.
Ситуация меняется в 1964 году, когда после выборов нового предстоятеля РПЦз принимается решение о прославлении св. Иоанна Кронштадтского.
Далее последовали прославления 1981 года, когда особо яростные споры завязались вокруг царской семьи: часть прихожан требовала немедленной канонизации царственных страстотерпцев, другая – считала, что они не могут быть канонизированы ни при каких обстоятельствах.
Приступая к прославлению, участники событий буквально до последнего момента составляли службы и дискутировали о том, какое место в списках новомучеников будет занимать царская семья.
Ещё одной особенностью работы за границей была невозможность доступа к архивам. Решения о прославлении того или иного человека там зачастую принимались на основе публикаций в советских газетах. А потому Зарубежная церковь была готова к тому, что её список прославленных новомучеников будет уточняться. Изначально в него вносились сведения о живших и пострадавших до Декларации митрополита Сергия, так как считалось, что более поздние материалы требуют более пристального изучения.
В итоге на сегодняшний день РПЦ и РПЦЗ имеют не только разные списки новомучеников, но и разные дни их памяти. Для урегулирования этого вопроса в будущем РПЦЗ надеется на сотрудничество с Синодальной комиссией по канонизации РПЦ.
Фото: doctorantura.ru
Судебные дела – не свидетельства святости
В своём докладе «Источниковедческая база в процедуре канонизации новомучеников и исповедников Русской Церкви» профессор, протоиерей Владимир Воробьёв выразил уверенность в необходимости формирования новой дисциплины – церковного источниковедения.
Актуальным вопросов современности является поиск и оценка материалов о новомучениках.
Например, некоторые сведения о них могут храниться у родственников или в частных архивах. Когда создавалась база новомучеников ПСТГУ, он просил передать ему архивы «Комиссии по реабилитации священников», деятельность которой к тому времени исчерпала себя. Так в руки исследователей попало около 2000 писем от родственников разных лиц. К сожалению, при дальнейшей проверке большинство из них оказалось недостоверными и малоценными документами.
Любопытные материалы о новомучениках хранятся также в «Музее современной истории России», где ПСТГУ проводил в прошлом году собственную экспозицию.
Колоссальный материал по проблеме дают архивы ФСБ, куда членов Комиссии по канонизации пустили по ходатайству патриарха Алексия. Особенностью архива является то, что он открыт частично; материалы там выдают только родственникам и членам Комиссии. Однако следственные дела, которые выдают, содержат далеко не полную информацию. Помимо них, есть ещё агентурные дела, которые не подлежат выдаче, и лагерные дела – по большей части уничтоженные.
Часть материалов из архивов ФСБ сейчас перемещена в Государственный архив Российской Федерации – ГАРФ. Работать там чрезвычайно сложно, так как объём материалов огромен, выносить их нельзя, а копировать позволяют лишь незначительную часть.
Кроме того, даже с теми документами, что есть в архиве, ознакомиться удаётся не полностью: выдавая дело, архивист может на своё усмотрение закрыть какие-то его страницы скрепками. Под запрет попадают медицинские справки и любые сведения о здоровье, свидетельства о сотрудничестве со спецслужбами. Без срока давности засекречены и не подлежат выдаче агентурные дела, крайне плохо сохранились дела лагерные.
Тем не менее, изучение материалов дел оказывается крайне полезно для установления анкетных данных, фальсифицировать которые власть, как правило, не пыталась. Так становятся известны годы рождения, время и место рукоположения и пострига, места служения. В результате сбора таких сведений в ПСТГУ создана компьютерная база данных о жертвах репрессий, содержащая на сегодня более 25000 персоналий.
Следственные дела в архиве весьма различны по качеству: некоторые весьма схематичны, другие могут содержать вещдоки, среди прочего – письма новомучеников. По некоторым делам ясно видно, что они неполны – часть документов изъята, либо потеряна.
Весьма меняется в разные периоды и стиль ведения дел, что, в свою очередь, серьёзно влияет на качество свидетельств, которые возможно оттуда почерпнуть. Так, дела 1920-х индивидуальны в оформлении, протоколы в эти годы зачастую частично заполнялись самими заключёнными. В 30-е годы абсолютное большинство протоколов сфабриковано.
Фото: doctorantura.ru
Следственные действия в эти годы всё больше напоминали отлаженный механизм, документы в котором изготовлялись по типовым вопросникам, которые заранее раздавались на переписку различным сотрудникам органов (чтобы почерки были разные), позднее из заключённого выбивалась подпись под заранее заготовленным протоколом. Сами же следователи делились на составлявших дела «литераторов» и «забойщиков».
С течением времени к заключённым всё чаще стали применять разнообразные методы воздействия – от ночных допросов (в сочетании с запретом спать днём) до побоев и пыток, которым подвергались все приговорённые к расстрелам в 1937-1938 годах.
По-разному следует расценивать и сообщение на допросах информации о других лицах, что совершенно необязательно является прямым доносом. Нередко часть информации следователи получали из материалов предварительных обысков и от агентов. В таком случае отрицать сам факт переписки или знакомства с определённым лицом бывало иногда бесполезно.
В ходе процесса о. Иоанна Крестьянкина в 1950 году выяснилось, например, что он арестован по навету певчих и некоторых клириков, с которыми вместе служил. Причём с доносчиками он встретился лицом к лицу на очных ставках.
Учитывая всё вышесказанное, становится понятно, что работа с материалами следственных дел в процессе подготовки материалов для канонизации требует вдумчивого и индивидуального отношения. Исследователь должен уметь различать в материалах дела сфабрикованное и подлинное. Даже сам факт подписи заключённого под признательными показаниями не является достаточным доказательством его вины или свидетельством сотрудничества с органами. Ведь такие подписи могли быть получены самыми разнообразными способами – от подписания чистых листов до пыток. Подозрения в сотрудничестве с органами возникают лишь в случаях, когда подследственному или осуждённому была смягчена мера наказания.
Следственные дела не следует игнорировать, они позволяют составить представление о хронологии событий, понять логику высказываний осуждённых на разных допросах. Но судить о виновности или святости того или иного лица по ним невозможно.
Процесс канонизации практически остановился
Далее в докладе «Практические аспекты работы с материалами по канонизации новомучеников» член Межсоборного присутствия иерей Максим Плякин рассказал о юридических основаниях и основных проблемах дальнейшей работы по канонизации новомучеников.
На сегодняшний день основная работа по подготовке материалов к канонизации новомучеников ложится на плечи епархиальных комиссий. Однако сами юридические документы, регламентирующие их работу, на сегодня составлены так, что процесс канонизации практически остановился.
Фото: doctorantura.ru
Сбор сведений о пострадавших за веру в гонения XX века был в своё время инициирован Определением Священного синода Русской Православной церкви от 25 марта 1991 года. После него Архиерейский собор 1992 года определил создавать в епархиях специальные комиссии.
Однако методологические принципы работы комиссий в то время были сформулированы лишь в самых общих чертах. Это привело к тому, что сведения, собранные о канонизированных в 2000 году, были очень пёстрыми – подробными, либо краткими.
Уже тогда возникли и первые вопросы. Оказалось, что вполне разумное, на первый взгляд, положение о том, что кандидат на прославление не может быть сотрудником репрессивных органов, осведомителем или лжесвидетелем, доказать весьма сложно. Обратное – то есть конкретные факты сотрудничества с органами — относительно легко устанавливаются по материалам следственных и агентурных дел, однако представить однозначные доказательства обще-отрицательного суждения невозможно просто по законам логики.
В светском праве в подобных случаях действует принцип презумпции невиновности. То же положение вещей до 2002-2003 года было и в Синодальной комиссии по канонизации: если в материалах следственных и иных дел не находили упоминаний сотрудничества с органами, соискателя считали невиновным.
Однако со временем возобладала иная точка зрения, окончательно закреплённая в «Рекомендациях к деятельности епархиальных комиссий по канонизации святых в епархиях Русской Православной церкви», принятых Синодом РПЦ 6 октября 2011 года. Правда, на практике принципы, положенные в основу этого документа, применялись и ранее.
Согласно этому документу, собранные сведения должны подробно освещать жизнь соискателя на канонизацию во все периоды жизни и однозначно свидетельствовать о том, что он не был сотрудником органов ЧК, НКВД, ОГПУ. Причём ответы архивов о том, что в них не содержится документов о том, что человек был сотрудником вышеперечисленных органов, в этом случае достаточным доказательством не считаются.
Таким образом, на сегодняшний день в Комиссии фактически сформировано представление о презумпции виновности соискателей на канонизацию, причём оно распространяется не только на страдальцев 20-50-х годов, но и на жертвы первых лет советской власти.
При этом Комиссия руководствуется принципом, что, если сведения, компрометирующие того или иного соискателя на сегодняшний день не обнаружены, они могут быть обнаружены в дальнейшем.
Таким образом, члены епархиальных комиссий по канонизации оказываются сегодня в патовой ситуации, когда предоставление документов, которое запрашивает у них комиссия Синодальная, фактически невозможно. На практике это привело к тому, что после 24 декабря 2010 года в Русской Православной церкви не было прославлено ни одного новомученика, помимо двух дел, рассмотренных соответственно в УПЦ МП и РПЦЗ.
Фото: doctorantura.ru
Теоретически разрешить ситуацию могло бы создание общей и полной базы данных архивов органов госбезопасности всех бывших союзных республик. Однако на сегодняшний день такая работа малореальна, поскольку архивы находятся на территории разных государств.
Дело дополнительно осложняется тем, что место хранения документов может быть произвольным: есть дела новомучеников, пострадавших в Московской области, дела которых ныне хранятся во владимирских архивах.
Ещё одна сложность связана с применением на практике Определения Священного Синода от 26 июля 2010 года, регламентирующего включение того или иного новомученика в Собор епархиальных святых. В таковой предписано включать новомученика, «основным местом подвига или местом погребения которого является данная епархия».
Однако на практике в применении данного документа царит полный хаос. Например, неясно, в Соборную память какой епархии включать святого, если он всю жизнь прожил, учился и служил в одной, но перед расстрелом был выслан в другую. Есть также случаи, когда места служения соискателей с течением времени меняли епархиальную принадлежность.
Все подобные случаи также нуждаются в дополнительной систематизации и выработке более полных руководств по применению.
Однако самым трагическим моментом можно назвать сложившуюся в стране ситуацию с архивными документами. Сколь подробными ни были бы сведения, собранные в епархиях, всегда есть вопросы, которые требуют дополнительного исследования. Однако сроки секретности документов в архивах ФСБ и МВД истекут во второй половине XXI века. К тому времени уже не останется свидетелей, которые могли бы хоть частично подтвердить или опровергнуть изложенные в них сведения.
Фото: doctorantura.ru