Дом трудолюбия Ной
Как много бездомных в Москве! Они слоняются по центру, ночуют на вокзалах, просят подаяния у церквей… Мы или брезгливо отворачиваемся, или суем монетку; бывает, вызываем зимой «Соцпатруль», если кажется, что человек вот-вот замерзнет на улице. Но чаще возмущаемся: что клянчат – шли бы работать!
Хорошая идея. Но может ли бездомный-беспаспортный-незарегистрированный устроиться на работу? То-то и оно… А бывает, что и не хочет, ведь в последнее время есть и социальные службы, и волонтеры, которые накормят, обогреют, помоют, одежду новую выдадут – и можно опять возвращаться на улицу, к привычной уже бездомной жизни и собутыльникам.
Емилиан Сосинский, прихожанин храма Космы и Дамиана в Шубине, сначала тоже участвовал в кормлении, одевании и лечении бездомных, но вскоре понял, что этого недостаточно.
«Это не решает проблем бездомных: многим из них постоянные подачки идут просто во вред – люди свыкаются со своим положением и уже не хотят возвращаться к обычной трудовой жизни», – говорит он.
Как помочь по-настоящему? Ответом на этот вопрос стало появление в 2011 г. первого приюта Дом трудолюбия «Ной». Прихожане, поддержавшие эту идею, помогли собрать средства на аренду первого коттеджа в Подмосковье.
Емилианов «ковчег» был открыт для всех, кто оказался в трудной жизненной ситуации. Бездомным предоставлялось жилье, питание, социальная и юридическая помощь, при соблюдении ими двух главных условий: работать и не пить.
Оставим за скобками все испытания, которые выпали на долю Емилиана на этом пути: и претензии полиции с ФМС, и суды, и жулики-работодатели… За 3,5 года удалось создать 8 трудовых домов, в которых живут и трудятся примерно 400 человек.
Но Емилиан не считает «Ной» своим ноу-хау: больше ста лет назад эту модель заботы о бездомных осуществил св. праведный Иоанн Кронштадтский – его Дом трудолюбия спасал людей «от лености, праздности, апатии, тунеядства». «Ноевцы» стараются идти по его стопам: они живут по правилам, в основу которых положено Евангелие.
«Если любое наше правило не соответствует Евангелию, мы должны это правило отменить или изменить. Главное – на человеке нельзя ставить точку», – рассказывает Емилиан. И не ставят: если кого-то приходится выгонять за пьянство или тунеядство, то, раскаявшись в содеянном, человек может вернуться, и даже не раз, но при соблюдении условий, прописанных в правилах.
Емилиан Сосинский (справа) с подопечными приюта
Принципы святого Иоанна Кронштадтского – путеводный ориентир для «Ноя», но время вносит свои коррективы в «экономику» трудовых домов. Известному пастырю на его подопечных присылали большие пожертвования со всей России, а насельники «Ноя» живут за счет собственных средств – примерно половина их заработка уходит на уставные цели организации (аренда домов, питание, врачи, соцработники, юристы), другая половина – их законная зарплата.
Кто-то перечисляет ее домашним; кто-то старается купить «стандартный набор» выздоравливающего от алкоголизма человека: одежда, телефон, ноутбук – чтобы искать в интернете варианты продолжения своей начавшейся самостоятельной жизни; кто-то поправляет здоровье, начиная, как правило, со вставных челюстей…
Когда дела у «Ноя» шли неплохо – на стройках находилась подсобная работа, за которую регулярно платили – удалось скопить «стабилизационный фонд». Руководители домов трудолюбия (а это не нанятые извне сотрудники, а хорошо себя зарекомендовавшие, ответственные бывшие бездомные) сообща решали, что с этим небольшим, но все же состоянием делать: устроить более комфортные условия проживания внутри домов? Обзавестись транспортом? Вложить куда-то, чтобы приносило доход?
Но за порогом трудовых домов стояли те, кто работать на стройках уже не может, – бездомные старики, женщины с детьми, инвалиды – и просили забрать и их с улиц. Некоторых, конечно, брали: в каждом трудовом доме примерно 25% насельников составляют те, кто не может заниматься тяжёлым физическим трудом, но может готовить еду, вести хозяйство, следить за порядком.
«Нас всегда тяготило, что больше мы взять не можем – это подорвёт самофинансирование рабочего дома. С постоянным чувством вины приходилось большинству отказывать. Вы бы только знали, как это тяжело – говорить «нет» человеку, когда он просит дать ему шанс вести нормальную жизнь. А уж каково отказывать матери с ребёнком!.. – говорит Емилиан. – И мы решили на скопленные деньги устроить для них отдельный — социальный дом».
Его помощник, один из «ветеранов» «Ноя» Игорь Петров, считает, что организация такого соцдома стала настоящим чудом:
«Вы подумайте: люди не только сами выкарабкиваются, начинают нормальную трудовую жизнь, но и могут позволить себе помочь тем, кому еще хуже, совсем беспомощным. Это совсем другое самоощущение! Есть известная молитва: «Господи, когда мне совсем плохо, пошли мне того, кому еще хуже». Вот у нас так и получилось».
И действительно получилось! В июле 2014 г. были арендованы в Подмосковье два коттеджа с приусадебным участком, где могли разместиться 100 человек. Постояльцы не заставили себя ждать – они нашли здесь дом, пропитание, одежду и посильный для каждого труд с небольшой, но зарплатой.
Тут впору удивиться: ещё и зарплату им платить? Разве старикам не полагается пенсия от государства? Да, но у них должны быть хотя бы паспорт и прописка. А разве нельзя устроить одинокого старика или инвалида в дом престарелых? Еще как можно, но только если он «выиграет конкурс» из 38 таких же, только с документами.
По словам Емилиана, возможности социальной заботы в большинстве регионов России примерно в 30 раз меньше потребностей: хорошо, если выделяются средства на 30 бездомно-стариковских мест на целую область. Так же обстоят дела и с местами для женщин с детьми, и с получением детских пособий.
А в «Ное» есть общее правило: если насельник не нарушал дисциплину в течение месяца, социальный работник помогает ему восстановить паспорт, а вслед за этим – получить положенные полисы и начать оформлять соцльготы.
В соцдоме вообще многое происходит, здесь кипит жизнь. Люба – мама младенца Оленьки на днях получила предложение руки и сердца от одного из жителей приюта (кстати, всего за годы существования «Ноя» было сыграно 16 свадеб между его обитателями).
Насельница с двумя детьми свидетельствует о коренном изменении мышления: раньше, говорит она, любая проблема повергала ее в запой; сейчас, в «Ное», она поняла, что «если Бог посылает трудности, значит, это необходимо для меня, я должна их пройти», и не пьет…
Насельники приюта
Здесь можно, проходя реабилитацию после освобождения из заключения, получить новую специальность: руководитель социального дома Алексей устроил небольшую ферму (куры, козы, несколько свинок), а Максим постиг основы кролиководства – теперь он знает, как от 28 подаренных приюту кроликов получить в 6 раз больше потомства.
Пожилой инженер-атомщик Виктор осваивает специальность бухгалтера, но не оставляет надежд вернуться к своей основой профессии. Успешный в прошлом режиссер Анатолий руководит небольшой артелью по изготовлению кладбищенских венков – в приюте рады любой работе, а Анатолий с грустной самоиронией говорит о том, что его нынешнее положение помогло ему многое переосмыслить в жизни.
Переосмыслить, переоценить – в этом помогают и жизненные обстоятельства, и, вполне целенаправленно, отец Димитрий – молодой священник, который не только приглашает обитателей социального приюта в церковь неподалеку, но и еженедельно проводит с ними катехизационные беседы.
Как признавались жители приюта, батюшка вызывает доверие и интерес, он говорит так искренне, что трудно ему не поверить. Кроме того, ему можно задать любые вопросы. Во всех домах «Ноя» многие впервые знакомятся с Евангелием, с духовной и церковной жизнью, принимают крещение.
Когда побываешь в этом лесном «санатории», побеседуешь с его обитателями, хочется рассказывать об этом в самых восторженных тонах. Тем более что и сами жители говорят: «Здесь просто рай! Если бы не «Ной», нас бы уже не было в живых». Им есть с чем сравнивать: многие из них изрядно помучились на улице, да потом еще побывали в организациях, где бездомных используют как рабов и откуда еще попробуй – вырвись…
Дом трудолюбия Ной
Отступление об организациях, которые занимаются бездомными
Эти организации можно условно разделить на 4 типа:
1. Благотворительные: ночлежки, палатки и пункты раздачи еды, одежды, лекарств, вакансий, билетов домой и т.д. В этих местах бездомным предоставляются различные виды материальной и социальной помощи, при этом от них самих не требуется ничего – они могут продолжать вести тот образ жизни, который им удобен. Но ведь большая часть из них (90%) страдают алкоголизмом и поэтому не могут ни самостоятельно трудиться, ни использовать полученные блага, ни восстановить социальный образ жизни.
Практически все организованные благотворителями трудоустройства заканчиваются увольнением в первый же месяц. Ничего не даёт и восстановление документов — люди улиц их просто теряют при первой пьянке. Купленные до дома билеты сдаются в кассы или остаются невостребованными – редко кто хочет уезжать из столицы. И совсем не удивительно, что «побочным эффектом» этой помощи является рост числа тунеядцев среди бездомных.
2. Реабилитационные центры (религиозные или светские) — организации, занимающиеся духовной и физической реабилитацией пациентов. Чаще всего они имеют религиозное происхождение и содержатся на деньги верующих.
Проблема с финансовыми ресурсами существует всегда: крайне трудно искать средства на содержание бездомных, ведь родственные связи давно потеряны, благотворителей – единицы, а государство выделяет субсидии, например, на реабилитацию наркоманов, только на основании регистрации на определенной территории (а 95% московских бездомных — приезжие из других областей). Поэтому таких организаций, работающих с бездомными, очень мало — почти нет.
3. Социальные бизнес-организации, существующие на самофинансировании за счёт денег, зарабатываемых бездомными на любых подсобных работах и использующие труд бездомных для получения прибыли. Оказывается, что при правильной организации проживания и труда люди улиц могут зарабатывать деньги!
Эти организации делятся на: 1) «Добровольно рабовладельческие», где подопечные не получают оплату за свой труд, но работают за еду и проживание. В таких организациях почти весь доход идёт в карманы руководства. Это из них, как свидетельствовали насельники «Ноя», трудно вырваться – дешевая рабочая сила не должна сбегать… 2) «рабочие дома» — бизнес-проекты, платящие бездомным деньги за работу и получающие прибыль от этой работы — всё как в обычном бизнесе.
4. Социально-ориентированная некоммерческая организация (НКО) — отличается от других тем, что все оставшиеся после выдачи зарплат бездомным средства идут не в карман руководству, а на уставные цели организации, т.е. на работу с бездомными. Этот тип НКО пока представляет только «Дом трудолюбия «Ной»» — других общинных трудовых домов такого типа в Московском регионе больше нет.
***
Вернемся к социальному дому «Ной». Раньше Емилиан и его соратники никогда его не пиарили – хватало собственных ресурсов организации на его содержание. Но сейчас они готовы использовать любую возможность, чтобы с болью и надеждой кричать на всех медиа-просторах: SOS! Кризис ударил по всей экономике «Ноя», и само существование соцприюта – под угрозой.
Как уже говорилось, система трудовых домов довольно устойчива и самоокупаема – в том случае, если есть работа. А с января 2015 г. в Москве и области, в силу известных причин, было свернуто 58% строек. Работу найти все труднее, да и работников в летний период становится меньше – традиционно часть бездомных уходит «в отпуск», возвращается к прежнему образу жизни, ведь на улице летом насмерть не замерзнешь.
Сегодня в трудовых домах «Ноя» около 100 пустующих коек. Сами дома кое-как еще «выходят в ноль», рассказывает Емилиан, а вот на содержание стариковско-детского приюта (а это минимум 800 тыс. руб. в месяц) денег уже нет. Собранных разовых пожертвований хватит едва ли до середины лета. «Ситуация критическая», – говорит Емилиан. Сам он стучится во все двери, каждое воскресенье стоит с ящиком для пожертвований на ранней литургии в храме свв. Космы и Дамиана. Увы, пока деньги не собраны. Он не может представить, что обитателей социального дома придется опять отправить туда, откуда они пришли.
«Мы их в любом случае не бросим, – говорит Алексей, руководитель соцприюта. – Как мы поступим, если денег не будет? Я не знаю, доверим это Богу. Сейчас мы живем и радуемся, и благодарим Бога. А люди верят в авторитет Емилиана».
Фото: www.damian.ru
Игорь Петров, который после встречи с «Ноем» и воцерковления пережил не одно чудо в своей жизни, тоже не оставляет надежды: «Я верю, что Господь соблюдает баланс в мире: чтобы те, кто нуждается, и те, кто хочет помочь, нашли друг друга».
Народная мудрость гласит: «В кризис не до жиру, быть бы живу». Да, сегодня самое главное для «Ноя» – сохранить социальный приют. Но если вы спросите Емилина о планах, то услышите невероятное: «Отец Иоанн Кронштадтский ставил задачу увести с улиц ¾ бездомных. Мы тоже хотим, чтобы ¾ московских бездомных ушли с улиц и получили шанс вести трудовую трезвую жизнь».
А еще он сокрушается, что не может брать в социальный приют «более тяжелых» (ведь там узкие крутые лестницы) и мечтает о том, чтобы появилась возможность опекать инвалидов-колясочников и других, совсем уж немощных. Уверена, что и для них «ноевцы» придумают посильную работу, чтобы человек чувствовал себя человеком. Емилиан говорит: «В идеале, мы сможем брать с улицы любого, кто хочет измениться и готов не пить и работать».
Что для этого нужно? От государства – почти ничего. Наоборот, модель «Ноя», если бы ей дали дорогу, сэкономила бы государству огромные деньги: по словам Емилиана, сейчас на содержание одного бездомного в государственном соцучреждении выделяется 44 тыс. руб. в месяц, а «ноевцам», даже в соцприюте, хватает и 10 тыс. И главное – в госприютах не созданы условия для работы и, по сути дела, бездомность и иждивенчество таким образом только поощряются. А «Ной» – сам работает и даже содержит немощных!
Но кое-что от государства все-таки нужно: льготы на аренду жилья, социальная и юридическая поддержка и главное – помощь в обеспечении работой людей, у которых пока не восстановлены документы. И еще Емилиан надеется на госзаказ для обитателей соцприюта – чтобы они шили постельное белье и варежки, выращивали кроликов и т.д. для конкретного покупателя. Тут Емилиан опять вспоминает отца Иоанна Кронштадтского, по призыву которого горожане раскупали все, что было произведено в Доме трудолюбия.
Обычно некоммерческие организации социальной направленности сетуют на несовершенство законодательства. Но в данном случае проблема кажется решенной: с 1 января 2015 г. вступил в силу ФЗ 442 «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации», который дает возможность НКО стать «поставщиками социальных услуг» и рассчитывать на господдержку. Не откладывая, «Ной» подал заявку, но она была отклонена. Видимо, какие-то иные соцуслуги показались более достойными господдержки.
«Забота о бездомных – это та область, где государство и Церковь могли бы реально работать вместе. Число бездомных будет только расти, если мы не поддержим такие инициативы, где уже есть отлаженная структура социально-психологической реабилитации попавших в беду людей. Главное в «Ное» – это то, что такие люди получают возможность жить и трудиться вместе, общиной. Это позволяет им удерживаться от алкоголя, не спиваться.
Я считаю, что путь, который избрали Емилиан и его команда, вслед за о. Иоанном Кронштадтским, — наилучший. Его надо поддержать всем миром», – призывает верующих и неверующих настоятель храма свв. Космы и Дамиана протоиерей Александр Борисов, благословивший Емилиана на создание «Ноя».
Протоиерей Александр Борисов
«Всё равно всё пропьёт!», «Шли бы работать!» – в сердцах говорим мы при виде бездомного с протянутой рукой. Но чтобы слова эти не были пустым осуждением или заплаткой на нашей совести, давайте поддержим условия для работы и человеческой жизни, которые уже созданы в общинных домах «Ноя».
Как помочь Дому трудолюбия «Ной»:
Странички Дома трудолюбия в соцсетях: