Нюта Федермессер: Неправильно объяснять самоубийства онкобольных только отсутствием обезболивания
Самоубийство онкобольных – сложная тема. Это всегда было и, надо правде в глаза смотреть, всегда будет. Нормальный человек, сталкивающийся с таким диагнозом, – не только в России, а и в тех странах, где медицина значительно более развита, где больше денег на лечение онкологических заболеваний, – прежде всего думает о смерти, и ему неизбежно приходит в голову мысль о самоубийстве. Кого-то останавливают обязательства, семья, дети, работа, а кого-то не останавливают.
И упрощать все указанием на отсутствие обезболивания – человек не обезболен, и поэтому он вышел с балкона, – или еще сейчас многие стали говорить: давайте прекратим об этом писать, потому что мы замуссировали уже эту тему, и мы провоцируем новые самоубийства среди онкобольных – это неправильно. Нет такого человека, который вышел с балкона, потому что с балкона вышел сосед. Это обдуманное решение обычно у людей бывает, и целый ряд очень тяжелых факторов на это решение влияют.
Да, далеко не все онкологически больные люди, покончившие собой, страдали от болевого синдрома. От чего они страдали? Они страдали от отсутствия помощи, одиночества, страха, своей невостребованности – невостребованности медициной, обществом, друзьями, родственниками и коллегами по работе.
И самое главное, о чем мы все должны говорить и думать, работая в центре. Если онкологический больной имеет такую установку или такие мысли, он, наверное, думает, что таким образом облегчит жизнь своим родственникам. Если медики будут включаться в эту ситуацию, то главное, о чем нужно говорить, что это не облегчение жизни для родственников – это осложнение жизни, потому что такой уход из жизни больного оставляет семью с невероятным чувством вины навсегда.
Все оставшиеся долгие-долгие годы родственники будут думать только о том, что они что-то не сделали, недодали, не добились обезболивания, помощи, и их близкий ушёл из жизни таким трагическим образом. Эту ситуацию никаким образом ни 501-й закон (Закон, направленный на улучшение доступной паллиативной медицинской помощи пациентам, нуждающимся в обезболивании наркотическими и психотропными препаратами, внесенный в Государственную думу РФ первым заместителем комитета по охране здоровья Николаем Герасименко — Ред.), никакой другой закон, сегодня применяемый и написанный, не решит. Что решит? Развитие паллиативной помощи, прежде всего — амбулаторного ее звена.
323-й федеральный закон «Об охране здоровья граждан» видит паллиативную помощь немножко узко, не так, как ее видит остальной мир. Там она определяется как медицинская помощь исключительно. Во всем мире паллиативная помощь – это помощь медико-социальная. Когда человек приближается к концу жизни, медицина не может стать исчерпывающим помощником. Это такой комплекс проблем, если мы говорим о взрослых людях, а не о детях – и психологические сложности, и финансовые, и вопросы наследства, и социальные какие-то вопросы.
Глупо говорить о том, что смертельно больной человек, думает о том, чтобы у него не болело. Если на секундочку углубиться, то он думает о том, что будет дальше, что он не доделал, кого он обидел, или кто его обидел. Медицина всего не решит. И паллиативная помощь должна быть значительно шире, в паллиативной помощи нужно сотрудничать с социальным службами, нужно сотрудничать с конфессиями.
Страна многоконфессиональная. Например, мы, с одной стороны, говорим: на Кавказе нет ни одного хосписа. А вы знаете, в московских хосписах очень мало кавказцев, потому что они ухаживают за своими пожилыми болеющими так, что им не нужны стационары, им нужна выездная помощь, им нужна помощь на дому. Они своих бабушек, дедушек и детей в стационар не кладут. Только от отчаяния. Только от отсутствия помощи на дому они могут привезти в стационар.
Есть масса республик и регионов в России, где плотность населения такая низкая, что говорить там о паллиативной помощи в разрезе количества открытых коек – это нелепость. Там не нужны койки, вообще. Там нужны выездные службы, выездные бригады, которые могут работать по сегодняшнему Порядку оказания паллиативной помощи.