Девочка из России
Мы наблюдали усыновление в семьях сразу нескольких друзей, и наши сердца разбивались от жалости к больным детям.
Одна из семей взяла мальчика с синдромом Дауна из Смоленска, они рассказали нам о маленькой девочке, которую видели там же в Доме ребёнка. Мы нашли её фотографию в российской базе данных и решили запрашивать усыновление именно из этого региона, поскольку в базе были открыты к устройству сразу несколько тамошних даунят.
Мы получили направление перед поездкой в Россию как раз к ней, поэтому заранее знали, что она будет тем самым ребёнком, с которым нам предстоит встретиться. И она была единственным ребёнком, которого мы посетили в России, разумеется, не считая тех детей, которых видели вместе с ней в игровой комнате. [1]
Успенский собор. Смоленск
Об общественной поддержке
У Люси синдром Дауна, но она не получала никаких специальных препаратов или особого лечения. Мы пытались нанять физиотерапевта, чтобы он работал с ней, но так и не нашли никого, кто изъявил бы желание ездить в Дом ребёнка. Тогда мне ещё подумалось: хорошо бы в Смоленске была организация, подобная “Downside Up” [2], тогда у биологических родителей девочки появились бы возможность вырастить её. Потому что Люси [3] – так называемая «социальная сирота», по крайней мере, её родители были живы в то время, когда мы её навещали.
Нас же очень активно поддерживали знакомые и семья. После принятия закона о запрете усыновления наша церковь целых два месяца каждую неделю собиралась, чтобы помолиться о Люси и российских сиротах. И по сей день некоторые друзья рассказывают нам, что они молятся за Люси.
До и после Нового года
Суд, который должен был рассмотреть наше дело об усыновлении, назначили на декабрь, но по каким-то обстоятельствам в Смоленске позже перенесли на январь. Если бы заседание тогда прошло в декабре, сейчас Люси была бы нашей дочерью, а не находилась до сих пор в детдоме.
Когда мы узнали, что запрет на усыновление подписан, то всё ещё надеялись, что тем, кто успел встретиться с детьми, позволят довести процедуру до конца. Когда мы узнали, что рассмотрение нашего дела, назначенное на двадцать первое января, отменено, наши сердца были разбиты.
Родители и президенты
Вместе с сотней других родителей мы поехали в Вашингтон, чтобы встретиться с нашим сенатором и конгрессменом и попросить их вдохновить Обаму и Путина сделать что-нибудь, чтобы наши дети смогли оказаться дома.
Мы все прослушали курс подготовки для приёмных родителей больше чем в восемьдесят часов, требование о котором Россия ввела тогда в ноябре, и в дальнейшем готовы были писать социальные отчёты о детях.
Мы написали коллективное письмо президенту Обаме, и его даже опубликовала одна вашингтонская газета, но президент нам так и не ответил.
Это было похоже на кошмар. Мы не могли поверить, что были так близки к тому, чтобы привезти её домой, а потом всё остановилось из-за политики. И нам было ещё тяжелее от мысли о том, что в России для Люси нет никакой надежды получить образование, и единственная её перспектива – психо-неврологический интернат, сумасшедший дом. В то время как в Америке у неё могла бы быть общая с другими детьми школа, терапия и специальная медицинская помощь. И, главное, — любовь семьи.
9.10.2012
О сыне и дочери
Год спустя после запрета, продолжая бороться за Люси, мы решили усыновить ещё одного ребёнка. В июле наш сын приехал домой из Китая. Ему восемь лет, и он передвигается в коляске из-за расщепы позвоночника. Он потрясающий ребёнок, и мы горды быть его родителями.
Прошлой весной я разыскала в Интернете человека, который рассказывал в своём блоге о поездке обратно в Смоленск к биологической семье. Я написала ему и спросила, не возьмёт ли он от нас пожертвование на лекарства и оборудование для детей-инвалидов. Он ответил, что списался с директором детдома, и там с удовольствием это пожертвование примут.
Местечко в сердце
Фотография Люси до сих пор висит в российской базе, и благодаря этому мы знаем, что она всё ещё открыта для усыновления, хотя не виделись с ней с тех пор, как приезжали в дом ребёнка в последний раз. Мы надеемся и молимся, что кто-нибудь увидит её и захочет, чтобы она стала их дочерью.
Это прекрасная сладкая маленькая девочка. Ей просто нужно дать шанс выбраться из системы и по возможности жить в семье. И я буду очень рада, если её родители захотят получить нашу поддержку. Если же нет, — это просто должна быть российская семья в чьём сердце найдётся место для маленькой девочки с синдромом Дауна.
Если бы у нас была возможность, мы бы приехали в Россию и забрали её немедленно. Но, к сожалению, я не вижу никаких признаков того, что запрет будет снят в ближайшее время. Иногда я ночи напролёт думаю о том, что её забрали из того единственного дома, который она знала в своей жизни, и что о ней заботятся. И я с ужасом думаю, что времени у неё осталось очень немного, ведь в феврале ей будет четыре. [4]
Большое спасибо за то, что Вы спросили о нашей девочке. Мы будем молиться о том, чтобы Ваша статья тронула чьё-нибудь сердце, и они полюбили бы её, как любим мы.
12.10.2012. Судя по дате, которая случайно сохранилась при пересылке фото (нынешние названия файлов выставлены корреспондентом — Д.М.) американцы навещали девочку в Доме ребёнка несколько дней
[1] Смысл обращения не в московскую, а сразу в региональную опеку в данном случае состоял в следующем. По закону, разрешение посетить того или иного конкретного ребёнка иностранным усыновителям давали российские органы опеки на своё усмотрение.
То есть, в отличие от усыновителей из России, действуя в рамках закона, иностранцы не могли заранее выбрать ребёнка и добиваться разрешения посетить именно его. За них выбор делали чиновники. Можно было лишь сформулировать пожелания общего порядка: пол, возраст, допустимый набор диагнозов. Также иностранцам могли предложить посетить нескольких детей, тогда от кого-то из них они сразу отказывались.
При обращении в Смоленск американской семье также мог быть предложен любой подходящий под выраженные ими пожелания ребёнок, но уже из региональной базы. Шанс, что это будет именно та девочка, которую они видели, здесь был выше. И всё же тогда героям, в известной степени, повезло. Прим. ред.
[2] “Downside Up” — негосударственная некоммерческая организация, оказывающая поддержку семьям, в которых есть дети с синдромом Дауна. На сегодняшний день отделение “Downside Up” в Смоленске есть. Судя по сайту организации, в Смоленске и области есть даже пятнадцать реабилитационных центров, которые работают с несовершеннолетними даунятами. К сожалению, на детей из детских домов деятельность фонда не распространяется.
[3] Рассказывая о девочке, Танна называет её «Люси», в то время как в российской базе она значится как «Даша Е.». Решение о присвоении ребёнку новых имени и фамилии должен был принять тот самый суд, который так и не состоялся.
[4] По существующему сейчас порядку, сироты, достигшие четырёх лет, переводятся из Домов ребёнка, где дети с отклонениями в развитии содержатся вместе со здоровыми, в детские дома или же детские дома-интернаты.