Мне бы хотелось тоже сказать несколько слов в тему нашумевшего письма Надежды Толоконниковой, точнее — о положении в российских колониях. Конкретно о мордовских лагерях свежей информации у меня нет, но о «не столь отдалённых местах», расположенных на территории родной Свердловской области, информация попадает постоянно.
Её поток начался зимой, когда в местную газету, где я работаю, обратились члены местной общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Вячеслав Башков и ныне покойный Владимир Шаклеин. Произошло это вскоре после бунта в колонии Копейска, и основной тезис общественников был таков: у нас на севере области, в городе Ивделе назревает второй такой же «Копейск», который не «взрывается» лишь по причине удалённости от центра: как говорится, сколько ни бунтуй, никто не услышит.
Сделали они свой вывод на основании следующего. 3 апреля 2012 года общественные наблюдатели посещали СИЗО №1, где случайно обнаружили заключенных из Ивделя Юрия Германа и Никиту Мифтахова. Они и поведали правозащитникам о происходящем в Ивдельских колониях, а именно: о коррупции, пытках и избиениях. Дело в том, что ранее эти заключенные сами сотрудничали с администрацией колонии, то есть, говоря на уголовном жаргоне, являлись «красными», но затем система начала оборачиваться против них. Тогда заключенные стали писать жалобы.
Сразу поясню: утверждение о сотрудничестве заключённых с администрацией — не домысел правозащитников, а собственное признание самих зэков, сделанное ими на видео. Эту видеозапись я видела своими глазами, более того, она есть у меня в наличии и по сей день. И вот там заключённый Юрий Герман рассказывает дословно следующее:
— В колонии я занимался сбором денежных средств и продажей сотовой связи. Поручение заниматься этим мне дал подполковник внутренней службы.
Согласитесь, самому признаться в том, что занимался вымогательством, да ещё в спокойной обстановке, не под давлением (осужденный же в данный момент находился в СИЗО в Екатеринбурге, вдалеке от Ивделя), требует определённой смелости. Если человек хочет выставить себя «белым и пушистым», он вряд ли в таком признается.
В результате правозащитники подготовили подробный отчет об услышанном и в апреле передали его в органы прокуратуры и в ГУФСИН. Как и следовало ожидать, ничего предпринято не было. В результате через три дня в колонии вспыхнул бунт: одни заключенные начали гоняться за другими и избивать их.
По версии общественников, отчаявшиеся зэки избивали так называемых «красных» — своих сокамерников, которые по требованию администрации вымогали с них деньги. После бунта, 25 апреля члены ОНК прибыли в Ивдель.
— По прибытии мы сразу же прошли в больницу ИК-55 и прямо у входа встретили ожидающего перевязки заключенного, который признался нам, что его избили за сотрудничество с администрацией. Мы поднялись в палату, где он лежал, и все лежавшие там оказались «красными». По версии тех заключенных, которые напали на них, эти люди занимались вымогательством по поручению администрации колонии, — поясняет Вячеслав Башков. — В той же больнице мы нашли одного из нападавших, который после бунта вспорол себе живот, чтобы избежать пыток.
К слову, тревожные сигналы из Ивделя поступают и по сей день. Между тем официальная позиция ГУФСИН резко расходится с версией правозащитников. По словам правоохранителей, бунт в Ивделе представлял собой обычные «разборки» заключенных между собой, а информация о вымогательствах не подтвердилась.
— Члены ОНК после каждого посещения колоний составляют протоколы и направляют их в прокуратуру и ГУФСИН. Соответственно, по каждому сообщенному ими случаю проводится тщательная проверка, как минимум внутренняя. Так вот, в ходе всех этих проверок ни одного из перечисленных господином Башковым факта не подтвердилось, — сообщила ответственная за деятельность пресс-службы, полковник внутренней службы Елена Тищенко.
Итак, у нас есть следующие факты: есть видео заключённых, на котором они признаются, что являются «красными» и по поручению администрации занимались вымогательствами. Есть факт бунта, точнее избиения одних заключённых другими, который не отрицает даже ГУФСИН, называя это «внутренними разборками». И есть факт, что побитые тоже сами признались, что занимаются вымогательством от администрации, за что их, собственно, и били. И ещё есть жалобы родственников других, не «красных» заключённых о том, что в лагере с их близких вымогают деньги. А также есть официальный комментарий ГУФСИН о том, что факты сотрудничества заключённых с администрацией и вымогательства не подтверждаются. И проверить ситуацию досконально, до истины в самой последней инстанции попросту невозможно. Как говорится, каждый делает выводы сам.
И вот в этой части, в части выводов, картина становится наиболее печальной. Подавляющее большинство людей, в том числе и православных, даже не ставит себе целью объективно разобраться в ситуации, предпочитая использовать готовые стереотипы и ярлыки – и на основании этих ярлыков уже выбирает, во что им удобно верить. Притом смотрят такие люди чаще всего не на факты, а лишь на того, кто их озвучивает, и рассуждают по принципу: «Ну это же Толоконникова! Она по определению не может говорить правду только потому, что она Толоконникова. Мы же знаем, кто она такая: хамка, кощунница, развратница. И потому всё, что она говорит, ложь по определению».
И это ещё самый «безобидный» вид штампов. Некоторые, к сожалению, выстраивают всю картину мира на основании собственных стереотипов, которые превращаются уже в особые теории, охватывающие целые социальные слои, и мыслят примерно по следующей схеме: «Зэки лгут, потому что они зэки. А те общественные наблюдатели, которые говорят, что жалобы подтверждаются, видимо, проплачены, и тоже лгут. Или, поскольку все они априори либералы и ненавидят Россию, лгут из ненависти и русофобии. А власть права, потому что она – власть. Она олицетворяет собой наше любимое государство – Россию-матушку». Так и хочется прокомментировать подобные рассуждения: «Где логика? – Я за неё!».
Потому что, действительно, иногда возникает желание, как в школе на факультативе по логике, объяснять, что не все, кто оказывается в тюрьме, лгут, и не все члены ОНК – профессиональные правозащитники, и не все либералы – правозащитники, и не все правозащитники получают деньги (не только зарубежные, но и просто деньги), и уж тем более не обязательно, что эти люди кого-то ненавидят. И членам ОНК, к примеру, законодательно запрещено брать деньги за свою работу, а потому упомянутый уже Башков трудится сантехником. Шаклеин же (в прошлом – известный советский диссидент, на себе познавший тяготы лагеря по «политической» статье) и вовсе работал в ОНК, находясь на пенсии, и, будучи уже совсем стариком, ездил по колониям, в результате чего заработал инсульт. И престарелая вдова Шаклеина живёт не на вилле в Майями, а в обычной екатеринбургской квартире, и является к тому же верующей женщиной, что уж совсем не вписывается в стереотипы.
А ведь мы зачастую так и оцениваем поступки и высказывания других – не по существу, а лишь ища в них моменты, которые помогут нам «классифицировать» человека, определить, «свой» он или «чужой». Мы выискиваем в их словах – да что там в словах – в контактах, связях, участии в тех или иных мероприятиях – зацепки, которые помогают нам вписать этих людей в тот или иной стереотип, чтобы потом с облегчением сказать: «Так вот, оказывается, в чём дело. Вот он с кем связан. И вот поэтому он врёт».
Конечно, такими штампами мышления грешат не только православные, но и совсем неверующие люди. И в либеральной среде можно услышать, что «все попы врут» (поскольку они попы – а какие тут ещё нужны доказательства?). Доводилось мне слышать и то, что все, кто работает на государство (чиновники, силовики, журналисты правительственных каналов, священники (куда без них?), участники правительственных митингов или не-участники оппозиционных митингов) – это вообще потомки палачей из НКВД 37-го года разлива. И, поскольку они явно представляют собой не лучшую породу людей, во всех фактах коррупции и хамства виновата тоже эта категория людей – по определению. Так и хочется спросить: где исследования, цифры, факты, анализы ДНК? И вот здесь пугает уже не только отсутствие логики, но и элементарной адекватности: слишком уж разница картина в голове у человека с объективной реальностью.
Но ведь православный человек тем и должен отличаться от обычного, что ему положено строже следить в первую очередь за собой! На заре церковной жизни мне довелось попасть в околоцерковную, охваченную идеями борьбы среду, где мыслили именно так: выхватывали о человеке какие-то внешние факты, сами придумывали то, что не могли найти, тут же в это верили, придумывали дальше, и ложь нарастала, как снежный ком – настоящая фабрика по производству клеветы. Но долгие годы после этого мне казалось, что подобное явление – исключительно и маргинально для церковной среды. Не хотелось бы разочаровываться в этой мысли.
Уже много и не раз авторы «Правмира» писали о пагубности агрессии для христианина. Но стоит признать: упрёки в злобе и агрессии мы все уже привыкли пропускать мимо ушей, потому что опыт подсказывает каждому: не гневливых людей нет. Уж о чём, а о гневливости своей каждый получает с годами вполне адекватное представление. Если мы не злимся в Интернете, то срываем зло на домашних, если не на них, то на подчинённых, если не на подчинённых, то на недругах, если не на недругах, то хотя бы на том, кто нас в транспорте обхамил. И к своей злости мы все уже как-то понемногу привыкли (хотя злость и ненависть – вещи всё же разные). И все понимают, что можно быть христианином, а не злым быть всё равно не получается, и даже апостол Павел об этом писал…
Но здесь речь идёт о ещё более страшном грехе – о клевете! Ведь, вписывая человека в свои стереотипы и «додумывая» за него его мотивы, поступки, а то и целые куски биографии, люди берут на душу один из самых страшных грехов – между прочим, тот самый, из-за которого распяли Христа. Главный клеветник вселенной – это сатана, и в клевете человек уподобляется именно ему. Неужели со временем мы привыкнем прощать себе клевету так же, как сейчас привыкли прощать злобу?
Я пишу это не к тому, что мы сейчас должны обязательно взять и во всём поверить Наде Толоконниковой, Славе Башкову или ивдельскому «сидельцу» Герману. Но и отметать их слова на основании наших к ним симпатий или антипатий мы не имеем права. Информацию всегда нужно проверять. А потом – перепроверять, с разных сторон, делая скидку на возможную необъективность экспертов. Собирать комиссии, привлекать журналистов, притом разных изданий, узнавать обе точки зрения. Самым неравнодушным или претендующим на особую осведомлённость – тоже попробовать вступить в ОНК и посмотреть на ситуацию изнутри, соблюдая при проведении экспертизы максимальную точность фактов и цитат. Наверное, даже эти меры не позволят нам до конца установить правду. Но по крайней мере мы сделаем всё, что возможно, и не возьмём на душу грех сознательной клеветы.
Ксения Кириллова