О Маронитской Церкви

1. Введение

Маронитская Церковь, не будучи многочисленной, остается тем не менее одной из самых влиятельных на современном Ближнем Востоке. Более того, иногда проблемы и перспективы христианства в арабских странах односторонне сводят к одним лишь маронитам ¹. Подобное отождествление иллюстрирует значение ливанского христианства и особенно его маронитской составляющей.

Рассматривая историю маронитов, необходимо учитывать, что Ливанские горы на протяжении всей своей истории служили убежищем для различных религиозных меньшинств и изгнанников, причем здесь не только сохранялись их традиции и национальная идентичность, но и задерживалось излечение их религиозных болезней.

Ливан сегодня — маленькая страна; ее западная часть омывается Средиземным морем, на севере и востоке она граничит с Сирией, а на юге — с Палестинской автономией и Израилем. Столица Ливана Бейрут — один из крупнейших средиземноморских портов. Большую часть страны занимают горные хребты. Ливан играет ключевую роль в жизни Ближнего Востока, являясь перекрестком интересов арабских государств, стран Азии, Европы и Америки. История Ливана — бывшей Финикии — связана в первую очередь с Израилем и Сирией. В ветхозаветную эпоху Ливан славился своими лесами, особенно исполинскими кедрами. В Библии упоминается о ливанских снегах и о плодородии этой страны. На побережье Ливана находились великие финикийские (хананейские) портовые города Тир, Сидон (современ­ная Сайда) и Библос (современный Жбейл). Царь Соломон получал из Тира кедр и другие породы дерева для строительства храма и царскогодворца в Иерусалиме (3 Цар 5:1–18). В церковной истории Ливан связан с сирийскими землями, входившими в юрисдикцию древней Антиохийской Церкви. Сюда же, в земли Кирские, нас приводит и история появления Маронитской Церкви.

Территорию современных Сирии и Ливана можно в полном смысле слова считать Святой землей. Здесь происходили многие события, о которых повествуют Евангелие и Деяния Апостольские. “Страны Тирские и Сидонские” посещал с проповедью Сам Господь наш Иисус Христос (Мк 15:21). По дороге в Дамаск, столицу нынешней Сирии, произошло обращение Савла (Деян 9:1–9). С именем святого первоверховного апостола Павла связаны многие доныне сохранившиеся святыни. В апостольские же времена в Антиохии появились первые крупные общины, члены которых впервые стали называться христианами. Сюда в 38–46 годах приходит с проповедью святой апостол Петр, от которого ведут свое преемство епископы Антиохийской Церкви. Уже в первые годы христианской миссии Антиохия Сирийская стала местом споров о сути христианской веры и членства в Церкви. Для разрешения проблемы крещения язычников в Антиохийской общине в 49 году был созван Апостольский Иерусалимский Собор (Деян 15:2–6).

В противовес первым иудео-христианским общинам в Иерусалиме и Палестине, жизнь которых сильно зависела от традиций Иерусалимского храма и синагог, христиане в языческих странах, расположенных на территории Сирии, еще во времена апостола Павла начали самостоятельно вырабатывать христианский образ устройства церковной жизни. Именно здесь, еще до Иерусалимского Апостольского Собора, поставлялись первые пресвитеры (Деян 15:23; 20:17,28), а затем и епископы с диаконами (ср. Флп 1:1). Здесь же в IV веке появилась величайшая школа антиохийского монашества с целым сонмом святых подвижников, своим духовным опытом повлиявших на ход истории Церкви на Востоке. С именем одного из них — преподобного Марона Пустынника — позднее будут связывать свое наименование Маронитская Церковь и ее народ. Многие церковные традиции и опыт духовной жизни берут свое начало в Антиохии. Здесь находятся и истоки Маронитской Церкви.

Связываемая в истории Церкви с периодом борьбы с монофизитской и монофелитской ересями, Маронитская Церковь сейчас практически является одной из католических общин Ближнего Востока. Сохранив основы восточного обряда и формальное патриаршее управление, она находится в юрисдикции Римско-Католической Церкви, входя в семью восточно-католических Церквей и полностью разделяя католическое вероучение. Два важных фактора сыграли здесь решающую роль — богословские споры IV и Vвеков и деятельность римских миссионеров с XIII века и до наших дней.

Пять различных восточно-католических Церквей были основаны с 1552 по 1824 год на Ближнем Востоке как новые патриархаты: Халдейская Католическая Церковь (отделившаяся от Ассирийской, или Несторианской, Церкви Востока) в 1552 году; Греко-католическая, или Мелхитская (собравшая христиан, отколовшихся от Антиохийского, Александрийского и Иерусалимского Православных Патриархатов), в 1724 году; и отошедшие в унию с Римом от своих исторических Церквей Армянская Католическая Церковь (1740), Сирийская Католическая Церковь (1773) и Коптская Католическая Церковь (1824). Эти пять Церквей носят название униатских, или “католичес­ких восточного обряда”. Особняком среди них стоит Маронитская Церковь, отсчитывающая свое самостоятельное бытие с конца XII века и не имеющая, подобно вышеперечисленным, параллельной одноименной некатолической общины (православной, сиро-яковитской, армяно-григориан­ской и т. д.). Отколовшись от древнего Антиохийского Патриархата в период борьбы с монофелитством, она в течение нескольких столетий (до XIIIв.) была оторвана от церковных событий, происходивших на Востоке: сыграла роль вынужденная изоляция в труднодоступных Ливанских горах. Сами марониты полностью отрицают свое еретическое прошлое, утверждая, что на протяжении всей истории полностью разделяли вероучение Церкви Рима, а следовательно, их общение никогда не прерывалось. В этом смысле они отвергают применение к себе термина “униаты”.

Согласиться с этим достаточно трудно даже самой Римско-Като­лической Церкви, всегда пытавшейся защитить своих основных союзников на Ближнем Востоке. История Маронитской Церкви вообще является предметом полемики. Часто почву для совершенно противоположных трактовок дает отсутствие достоверных сведений. Маронитские историки очень часто выдавали желаемое за действительное, каждый раз при этом преследуя конкретные цели (обоснование тесных связей с Западом, старшинство среди униатских общин на Востоке, право предстоятелей носить титул Патриархов Антиохийских и многие другие).

Литература о Маронитской Церкви на русском языке практически отсутствует. Кроме коротких справочных материалов (информация в которых обычно заканчивается XIX в.), можно отметить небольшой по объему, но глубокий материал профессора В. В. Болотова, вошедший в IV том его “Лекций по истории Древней Церкви”. Эта статья тезисно очерчивает период истории маронитов от основания монастыря святого Марона в IV веке до отхода общины от Православия в VIIIвеке. Тем не менее болотовский текст не был подготовлен автором к изданию. Опубликовавший его “Лекции” А. Бриллиантов отнес этот материал к тем, которые требуют систематизации и дополнений. Ценность статьи Болотова состоит в указаниях на латинские и греческие источники. Еще одним кратким источником (частично пересказывающим В. В. Болотова) является статья в полторы страницы в книге А. В. Карташева “Вселенские Соборы”. Это практически единственный русско­язычный источник, ясно утверждающий, что после XVIвека марониты расстались с ересью монофелитства и вошли в юрисдикцию Римско-Католической Церкви. Большинство других трудов по истории Церкви, выпущенных на русском языке, вообще не говорит о Маронитской Церкви или довольствуется краткими замечаниями.

Ценными источниками на русском языке являются, безусловно, переводы древних церковных памятников, к которым в первую очередь следует отнести творения блаженного Феодорита, епископа Кирского (“Церков­ная история” и “История Боголюбцев”), преподобного Иоанна Дамаскина, святителя Иоанна Златоуста, Деяния Вселенских Соборов. Среди современных работ следует выделить вступительную статью А. И. Сидорова к книге “Творений Преподобного Максима Исповедника”, которая раскрывает появление ереси монофелитства и борьбу с ней, анализирует исторический фон и движущие силы на Востоке того времени.

История Маронитской Церкви может быть разделена на несколько основных периодов. Первый период (IV–VII вв.) рассматривает корни маронитских общин в то время, когда они находились в полном единстве с Антиохийской Православной Церковью, разделяли ее учение и канонические правила. Второй период (VII–XII вв.) относится ко времени монофелитской ереси и откола от полноты Православия ее последователей, образовавших самостоятельную Маронитскую Церковь. Третий период, наиболее продолжительный во времени (XII–XVIII вв.), рассматривает вступление в юрисдикцию Рима и процесс латинизации Маронитской Церкви. Четвертый и последний период (конец XVIII–конец XX вв.) — жизнь маронитов в новой истории. Жизнь Маронитской Церкви этого этапа в основном сосредоточена на вопросах государственного строительства, защиты интересов христианства в регионе и на диалоге с исламским окружением.

2. Происхождение маронитских общин

2.1. Понятие о маронитах и происхождение термина

Практически все компетентные ученые сходятся в описании истории маронитов после XVI века, но в оценке предшествующего периода единодушия не наблюдается. И одним из наиболее принципиальных является кажущийся простым вопрос: кто же такие марониты?

В узком смысле слова марониты представляют собой конфессиональную общину, определяемую специфичностью вероисповедания и обряда, которая, зародившись на Ближнем Востоке (Сирия), распространилась ныне практически по всем континентам. Вместе с тем их религиозная и социально-общественная обособленность вскормили настоящее национальное самосознание. Сами марониты в подавляющем большинстве считают себя самостоятельной нацией, приводя как аналог пример ближневосточных армян. Были созданы целые теории, доказывающие наличие у маронитов неарабских этнических корней. Согласно одной из них (не имеющей, правда, под собой никакой реальной основы), они происходят из древней Финикии. Согласно другой (возможность которой более обоснована), они представляют собой потомство мардаитов — изначально иранского или анатолийского населения, обосновавшегося в Ливане в IV веке. Эта народность поставляла немало солдат армии Византии для борьбы с арабами. Затем, при императоре Юстиниане II, это племя рассеялось — за исключением небольшой своей части, сохранившейся в Ливанских Горах ². Разделяет мнение о мардаитских корнях современных маронитов и русский историк А. В. Карташев ³. Третья теория чаще всего выдвигается маронитскими историками, желающими доказать местные корни своих общин. Она связывает маронитов с потомками арабского племени бедуинов, обосновавшимися в Ливане в дохристианскую эпоху ⁴.

Суммируя различные теории, можно предположить, что скорее всего марониты представляют собой слияние нескольких этнических групп. Возможно, здесь присутствует и элемент мардаитов, но в основном — греко-арамейские народности, завоеванные арабами и быстро арабизировавшиеся. В процессе развития к ним примкнули некоторые армяне и потомки франков, слившиеся в единую группу, объединенную принадлежностью к Маронитской Церкви. Замкнутость этой группы в непроницаемый “ливанский бастион”, живое само-осознание и постоянная необходимость сопротивления окружающим противникам привели к большой ее сплоченности. Общинные же связи были обеспечены самостоятельной религиозной практикой и наличием автономной иерархии. В быту марониты используют как сириакский ⁵ (в некоторых селениях в Сирии), так и, в подавляющем большинстве, арабский язык. В настоящее время среди ливанских общин широко распространен французский язык, а в самой крупной зарубежной колонии эмигрантов в Бразилии — португальский.

Насколько же древним является “маронитский этнос”, принадлежал ли он изначально целой группе людей, происходит ли от имени человека или монастыря? Маронитские историки Средних веков утверждают, что термин марониты произошел от сириакского слова Маран, обозначающего Господа нашего Иисуса Христа. Этим словом был назван впоследствии и монастырь, где появились предшественники нынешних маронитов. Другая версия говорит, что термин произошел от сириакского слова Марио, переводящегося как “Господь” (Христос) ⁶. Наиболее же распространена среди маронитов теория, что термин марониты произошел от названия монастыря преподобного Марона (монаха-аскета V века) и потом применялся по отношению ко всем, кто разделял вероисповедание братии монастыря и организационно подчинялся его настоятелям. Эта же теория утверждает, что широкое употребление понятие марониты получило лишь после VII века; до той поры они именовались мардаитами ⁷.

Наиболее полно взгляд своей Церкви на происхождение названия марониты представил маронитский патриарх Стефан аль-Дуаии (†1704). Изучив мнения как восточных, так и западных историков, он настаивает на том, что марониты получили свое наименование от преподобного Марона и полностью отвергает утверждение патриарха Александрийского Евтихия (†941) ⁸, которое заключалось в том, что имя взято от сирийского монаха Марона, жившего во времена Византийского императора Маврикия (582–602). Этот более поздний Марон исповедовал еретические учения об одной воле и одном действии во Христе ⁹. Марониты считают его еретиком и, естественно, стараются опровергнуть какую-либо связь с ним.

Патриарх Стефан также приводит серьезные аргументы против мнения некоторых западных средневековых историков, согласно которым наименование возникло от города Маронэа — пригорода Антиохии ¹⁰. Он вместе с тем не возражает против предания, находящегося “в согласии с традициями Маронитской Церкви и одобренного Римской Церковью, как засвидетельствовано в Маронитских богослужебных книгах” ¹¹, — что наименование унаследовано от благочестивого Марона, “Патриарха Великой Антиохии”. Этот священнослужитель жил в монастыре преподобного Марона (построен в Vв.) во второй половине VIIвека и стал “первым Патриархом” маронитов. Правда, настоящее его имя было Иоанн, но после того, как он возглавил Маронитскую Церковь, к его имени добавилось второе — Марон, как знак преданности традициям монастыря.

Известный в католическом мире маронитский церковный ученый Иосиф Ассемани (XVIII в.) на основании ранних летописей из библиотеки Ватикана делает вывод, что мардаиты стали называться маронитами в 694 году, как последовавшие за Иоанном Мароном, “первым Патриархом”. По его теории, в период с V по VII век марониты не были известны в окружающем их мире под этим названием. Да и сама община еще не сформировалась как самостоятельная религиозная структура; ее скорее ассоциировали с гражданской группой, воевавшей на стороне Византии против арабов. После VII века наименование мардаиты отпало ¹².

Основной целью всех вышеперечисленных теорий является доказательство вполне “нееретического” происхождения маронитов. Именно эту изначальную необъективность исследований имел в виду профессор Болотов, когда отмечал, что “на сведения самих маронитов полагаться нельзя” ¹³. Маронитские историки, использовав во многом верные исторические факты, стремились опровергнуть обвинения в монофелитстве и подтвердить верность своей общины учению древней неразделенной (кафолической) Церкви. Имя преподобного Марона и его монастырь были крайне важны в связи с тем, что предание многих Восточных Церквей сохранило их как сторонников Халкидонского вероисповедания, а их последователей — как борцов с ересью монофизитства и защитников определений IV Вселенского Собора.

2.2. Преподобный Марон, пустынник Сирийский

Житие преподобного Марона, пустынника Сирийского, было продолжением великого монашеского делания христиан Востока. Маронитская Церковь называет его “Отцом нации”. Наиболее важными историческими источниками, из которых черпаются сведения о жизни святого, являются свидетельства святителя Иоанна Златоуста (†407) и Феодорита, епископа Кирского (†458).

Из своей ссылки в Армении предположительно в 405 году святитель Иоанн Златоуст направил письмо некоему “Священнику Марону-аскету” ¹⁴. Известно, что великий Отец Церкви некоторое время жил среди сирийских подвижников. Пример их духовной жизни оставил глубокий след в сердце святого. В письме преподобному Марону содержатся дружеские приветствия, пожелания быть в более частой переписке и сожаления, что трудно отыскать подходящего курьера. В заключение святитель испрашивает молитв и благословения подвижника-аскета. На письме не поставлена конкретная дата, отсутствуют и другие подробности, относящиеся к истории знакомства и жизни адресата. Исходя из предположений, что послание могло быть отправлено около 404–405 года, большинство историков делает заключение, что преподобный Марон скончался около 410 года ¹⁵. Однако это письмо могло быть написано одному из нескольких монахов с именем Марон, живших в Сирии в Vвеке. Златоуст называет Марона священником, и это является единственным указанием на сан подвижника, поэтому очень трудно идентифицировать адресата письма с личностями, о которых свидетельствуют другие источники. Подобную критическую позицию полностью отвергают марониты. Для них крайне важно подтверждение исторических связей и духовного родства со святым, память о котором бережно хранит Предание Церкви.

Другим источником является “История Боголюбцев” блаженного Феодорита, епископа Кирского. В этом авторитетном труде дано описание жизни и аскетических подвигов монаха по имени Марон ¹⁶. Блаженный Феодорит свидетельствует, что в его время верующие почитали память святого Марона, но описывает его жизнь и подвиги достаточно кратко, особенно в сравнении с подробными житиями других подвижников благочестия, таких, как преподобный Симеон Столпник и даже ученик Марона преподобный Иаков Отшельник ¹⁷. Не отводит автор церковной истории и какого-либо особого места для Марона среди других восточных “Боголюбцев”, поэтому можно считать не слишком аргументированными утверждения позднейших маронитских исследователей, что преподобный Марон был главой аскетической и монашеской жизни в области города Кир или, как пишет известный маронитский историк нынешнего столетия священник Бутрос Дау, “основателем новой школы аскетизма” ¹⁸. Не имеет оснований и предположение того же автора, что преподобный Марон был основателем пустынножительства в северной Сирии и что святой Симеон Столпник стал последователем его школы аскетизма ¹⁹. Священник Б. Дау идет и дальше, утверждая, что монастыри, где подвизались преподобный Симеон и его ученики, были маронитскими по духу и по церковной юрисдикции ²⁰.

С другой стороны, не имеет церковно-исторических подтверждений (особенно с учетом хронологии) и былое предположение о том, что преподобный Марон исповедовал монофелитское учение. Указание на существование такой точки зрения можно встретить, в частности, у В. В. Болотова ²¹. Предание церковное хранит память о преподобном Мароне как об одном из подвижников благочестия, удостоившихся особых даров Святого Духа. Многие Церкви Ближнего Востока имеют его в своих диптихах (так, например, Антиохийская Православная Церковь совершает его память 14 февраля).

Почитание преподобного Марона, пустынника Сирийского, усилиями многочисленных русских паломников на Ближнем Востоке, было принесено и в Россию. Православный народ прибегал к святому как к целителю “огневицы и трясавицы” (горячки и лихорадки, а также припадков). Икона преподобного Марона особо почиталась в соборном храме Валаамского монастыря. По просьбам жителей Онежского озера, часто страдавших от лихорадки, пред этим образом на Валааме постоянно служились молебны ²². С 1642 года известен московский храм преподобного Марона Пустынника (Благовещения) в Старых Панех.

Зная то огромное влияние и авторитет, которые имели среди христиан того времени и во все последующие времена монахи-подвиж­ники, становится понятным желание маронитов как тогда, так и сейчас доказать свою как можно более близкую историческую и духовную связь с преподобным Мароном, указывая на него как на духовное основание своей Церкви.

2.3. Исторические свидетельства о монастыре святого Марона

Последователи преподобного пустынножителя Марона построили на месте его захоронения монастырь, назвав его “обителью святого и богоносного Марона”. По всей вероятности, монастырь находился в области Южной (Второй) Сирии, между городами Хомсом (древней Эмесой) и Хама, на правом берегу реки Оронт. По другим сведениям, он находился в том же регионе, но ближе к городу Апамея. Маронитский Патриарх Стефан аль-Дуаии, исследуя свидетельства блаженного Феодорита Кирского о святом Мароне, делает вывод, что жители города Хама перенесли останки подвижника на берега реки Оронт и построили на месте захоронения часовню, которая за короткое время превратилась в монастырь с более чем 800 насельниками. Это мнение поддерживают и другие маронитские историки, включая известного Ассемани. Современный маронитский историк проф. аббат Павел Нааман называет обитель преподобного Марона “центром халкидонцев Сирии в VI и VII веках” ²³. Она достаточно быстро заняла авторитетное место среди других монастырей Сирии. Говоря о VI веке, проф. В. В. Болотов отмечает, что “монастырь Марона имел среди других монастырей своей местности первенствующее значение, подобно отношению Далматиева монастыря к другим константинопольским” ²⁴.

Однако существуют достаточно противоречивые исторические версии относительно как места основания монастыря, так и его отождествления с последователями и учениками преподобного Марона. Ряд оппонентов маронитских исследователей и их сторонников утверждает, что в Сирии (как Первой, так и Второй) существовало несколько монастырей, носивших имя Марона. Трудно также найти определенные исторические доказательства, что названы они были в честь конкретного аскета-подвижника V века. По мнению, например, современного американского сиро-яковитского ученого Матти Муса, нельзя говорить о существовании определенной маронитской общины до VII века, а также о непосредственной связи между святым подвижником Мароном и позднее возникшей церковной группой, носившей его имя ²⁵.

Среди других (далеко не многочисленных и часто недостоверных) ранних исторических документов о монастыре преподобного Марона есть два, на которые следует обратить внимание. Это свидетельства сиро-яковитского Патриарха Антиохийского Дионисия (†845) и Патриарха Александрийского Евтихия (†941). И хотя их упоминания об обители Марона достаточно разноречивы, но их объединяет то, что все они связывают монастырь с монофелитской ересью, широко распространившейся в Сирии во времена императора Ираклия (†641) ²⁶.

Патриарх Дионисий сообщает, что после изгнания персов из Сирии император Ираклий посетил в 628 году город Орхои(древняя Эдесса, ныне г. Урфа в Турции) — центр сирийского христианства, жители которого в большинстве своем исповедовали монофизитство. Попытка правителя убедить церковные власти принять решения Халкидонского Собора и томос папы Льва I Великого осталась безуспешной. В 629 году император посещает Мабуг(совр. Манбай в Сирии), где встречается с Сирийским Патриархом Антиохийским Афанасием (Гаммала, †631) и двенадцатью епископами для обсуждения вопросов веры. Он надеялся убедить их, что новая формула вероисповедания (две природы и одна воля во Христе) вполне согласуется с доктриной святителя Кирилла Александрийского. После двенадцатидневного обсуждения Патриарх с епископами отверг императорские предложения на основании того, что они не отличались, по их мнению, от позиции Нестория (две различные природы и Личности во Христе) или папы Льва I (две природы в одной Личности). Реакция императора на отказ была резкой. Результатом серьезных преследований стало, по словам Патриарха Дионисия, то, что “многие монахи приняли Халкидонский Собор, включая монахов Бейт-Маруна [Монастыря Марона] вместе с жителями Мабуга, Хомса и большинством людей в Южной Сирии, которые, защищаясь от жестокости, приняли Халкидонский Собор и захватили несколько наших церквей и монастырей” ²⁷.

Второй документ, проливающий свет на историю монастыря Марона, был написан в Xвеке восточным летописцем Патриархом Александрийским Евтихием (933–940). Как и предыдущий автор, он упоминает обитель в контексте доктрины монофелитства. О Мароне, жившем в VI веке, историк говорит как о еретике-монофелите ²⁸. Речь здесь идет не о монахе-аскете IV–Vвеков, а другом человеке с тем же именем. Вполне возможно, что Патриарх Евтихий мог писать и о первом маронитском патриархе Иоанне Мароне, который скончался в 707 году. Сказания о нем достаточно известны на Востоке, но крайне противоречивы.

Следовательно, можно констатировать, что существовал монастырь (может быть, даже и не один), носивший имя Марона и находившийся недалеко от города Хама. Его насельники приняли монофелитство во времена императора Ираклия в начале VII века. Монастырь этот был широко известен в Сирии и за ее пределами. Трудно с точностью утверждать, имеет ли этот монастырь какую-либо связь с преподобным Мароном V века или с монастырем, построенным его учениками, сведений о дальнейшей судьбе которого не сохранилось.

3. ОБРАЗОВАНИЕ МАРОНИТСКОГО ПАТРИАРХАТА

3.1. Время появления монофелитской ереси

Перед императором Ираклием (†641), как и перед его предшественниками, стояла задача сохранения единства государства. Этому никак не способствовал серьезный раскол в Церкви, произошедший из-за христологических споров после IV Вселенского Собора (451). Усилия нескольких императоров силовыми методами заставить монофизитов принять решения Собора остались безуспешными. Монофизиты являлись потенциальными союзниками внешних врагов Византийской империи, Константинополь потерпел поражение на огромных территориях. Ситуация была тем более опасна, что именно в это время рождалась новая религия — ислам, создавшая основу для объединения прежде языческих аравийских племен.

Основной целью Ираклия было не столько излечить раскол, сколько достичь конкретной политической цели — вернуть провинции Сирии и Египта, где в основном жили сторонники монофизитской доктрины, и вновь объединить государство. Средством к успокоению разногласий должна была стать такая христологическая формула, которая устроила бы обе стороны. Такой формулой была избрана доктрина монофелитства, которая предполагала во Христе две реально различных природы, но при этом единое действие и единую волю. Халкидонский орос подчеркивает активность, самодвижность человеческой природы во Христе. По мнению монофизитов, это было впадением в несторианство. Сподвижник императора Ираклия патриарх Константинопольский Сергий, выходец из монофизитской семьи в Сирии, искренне желавший воссоединения православных с монофизитами, предложил как выход из положения учение о единой воле и едином действии (энергии). Буква Халкидонского Собора при этом сохранялась, а следовательно, не должно было быть угрозы его авторитету ²⁹.

Но в то время, как большинство общин в Армении, Сирии и Египте приняло новую доктрину, предполагавшегося “воссоединения” она не принесла. Находились и яркие, убежденные противники нового учения. Такими были патриарх Иерусалимский святитель Софроний (*633–†634) и преподобный Максим Исповедник (†662), который участвовал в Латеранском Соборе 649 года, созванном папой Мартином I,где были осуждены Эктесис Ираклия (638) и Типос императора Константа (648). Мирным способом решить вопрос не удалось. Последовал грозный указ о том, что отвергающие решения Халкидонского Собора будут подвергнуты истязаниям, а их дома — разграблению. Под страхом преследований со стороны властей множество монахов, включая насельников монастыря преподобного Марона, приняли орос IV Все­ленского Собора и захватили несколько церквей и монастырей, принадлежавших антихалкидонцам.

Отсюда можно было бы сделать вывод, что монастырь до активных действий Ираклия находился в юрисдикции монофизитской иерархии и лишь под страхом преследований в 630-х годах перешел на сторону мелхитов (в это время марониты не представляли собой какой-либо самостоятельной церковной деноминации, а, следовательно, должны были принадлежать к одной из двух главных конфессиональных семей). Кроме уже рассматривавшихся аргументов, такая точка зрения вызывает сомнения еще и потому, что в этот период немалое число последователей или выходцев из среды, близкой к монастырю преподобного Марона, составляло императорский двор и не могло быть среди противников политики Ираклия ³⁰.

Но допустимо и другое соображение. Сутью политики Ираклия в Сирии было не просто принятие Халкидонского ороса всеми общинами, а также одобрение монофелитской формулы. Вполне возможно, что именно этот шаг и предприняли, следуя за императором, насельники Мароновой обители, до этого времени придерживавшиеся православной доктрины.

В период после 630 года влияние монастыря маронитов усиливается. К нему присоединяются как ряд общин, которые принимали Халкидонский Собор и затем восприняли вероучительную формулу Ираклия, так и монофизиты, которые не видели для себя другого выхода как подчиниться давлению власти и принять орос Халкидона, но лишь в форме унии. Есть сведения, что после посещения Хомса в 631 году император Ираклий подарил обители Марона обширные земельные владения и часть имущества, ранее принадлежавшего яковитам.

Следует рассмотреть еще одно важное свидетельство 727 года упомянутого сиро-яковитского патриарха Антиохийского Дионисия — противника учения преподобного Максима Исповедника о двух волях и действиях во Христе: марониты отвергли учение преподобного Максима, а значит, придерживались монофелитской доктрины, которую восприняли во времена императора Ираклия. Вместе с тем яковитский иерарх ясно утверждает, что конфликт возник среди двух групп сторонников решений Халкидонского Собора, что подтверждает мысль о том, что марониты до времени споров о волях и действиях во Христе были вполне “сирийскими мелхитами”. В захваченной арабами Сирии, когда нормальные связи с Византией были нарушены, многие православные придерживались мнения, что учение об одном действии и одной воле Господа нисколько не противоречит ортодоксальной христологии ³¹. В этом смысле большая часть халкидонской Церкви в Сирии искренне придерживалась монофелитства. Учение о двух волях и двух действиях во Христе, как мы видим, было принесено в оккупированную Сирию пленными из Византии. Возвратившие при арабской власти многие утраченные прежде права, монофизиты отождествляли новое учение как “греческое”, не соответствующее учению предшествующих Отцов Восточной Церкви и противное национальным интересам. В тот период такое понимание могло быть и у истинных сторонников Халкидонского Собора.

Последователи преподобного Максима Исповедника называют маронитов севирианами и яковитами, то есть монофизитами. Это вряд ли означает, что последние принадлежали канонически к монофизитской Церкви, а лишь свидетельствует об убеждении, что, отвергая доктрину двух воль и двух действий во Христе, марониты неизбежно отходят от духа постановлений IV Вселенского Собора и томоса папы Льва Великого и их вера является разновидностью монофизитства.

VI Вселенский Собор в 680 году поставил точку в монофелитском споре. Решающее значение имело послание папы Агафона, содержащее синтез идей, высказанных святителем Софронием Иерусалимским, преподобным Максимом Исповедником и святым Мартином Исповедником. В оппозиции Православию оказалась делегация Антиохийской Церкви во главе с патриархом Макарием (656–681) ³². Монофелитство в Сирии было распространено более, чем где-либо еще, и воспринималось как вера Отцов, находя широкую поддержку среди монашества и простого духовенства ³³. Именно они были главной опорой патриарху Антиохийскому. Находясь в захваченной чужеземцами стране, где оппоненты-монофизиты пошли на сотрудничество с мусульманскими властями, сирийские монастыри пытались сохранить монофелитство как веру времени расцвета Православия.

К середине VIII века марониты уже откололись от мелхитов. После VI Вселенского Собора, когда Византийская Церковь исповедовала доктрину двух воль и действий во Христе, маронитские общины, за исключением собора в Алеппо, оставались монофелитскими и исповедовали одну волю и одно действие во Христе.

Для современных маронитов, уделяющих много внимания своим отношениям с Римом и отстаивающих идею о том, что они всегда сохраняли единую веру с Римской Церковью, признать это крайне сложно. В реальности ни один исторический документ не позволяет утверждать преемственность связей с Западом. Именно вопрос о монофелитстве является наиболее болезненным для Маронитской Церкви, так как с этой доктриной связывают ее историю не только Восточные Церкви, но и Римско-Католическая. Современные маронитские историки, такие как епископ Петр Диб, желая максимально приблизить анализ того периода к католической христологии, утверждают, что марониты отказываются признавать лишь наличие во Христе конфликта двух воль, непременно ведущего к подчинению человеческой воли воле Божественной.

3.2. Образование самостоятельной Маронитской Церкви

VI Вселенский Собор не искоренил монофелитство полностью, однако смерть последнего императора-монофелита и последовавшие позже иконоборческие споры закрыли эту страницу истории Византийской Церкви. Ситуация в Сирии, отрезанной от Империи и находившейся под властью арабского рода Омейядов, была иной. Здесь монофелитство продолжало существовать и затронуло достаточно много православных общин. В конце VII–начале VIII века они разделяются на мелхитов, поддерживающих каноническую связь с Византией и Православными Церквами, и маронитов, собравших вокруг себя сторонников церковной политики времен императора Ираклия ³⁴.

В конце VII века у маронитов еще не было оформившейся самостоятельной иерархии, в то время как мелхиты были канонической Церковью с устоявшейся организацией епархий и священноначалия. Схизматические маронитские приходы стояли перед необходимостью организации собственного церковного управления, особенно в условиях постоянных столкновений с православными общинами.

В истории патриарха Дионисия приводятся следующие факты:

“В этот [745] год Маруан, царь [халиф] Арабов, позволил халкидонцам [мелхитам] поставить патриарха для их деноминации, которым стал Феофилакт Ибн Канбара из Харрана. Феофилакт был золотым ювелиром Маруана. Он добился от Халифа распоряжений и войск для преследования маронитов. По прибытии в монастырь Марона он принуждал его монахов принять доктрину Максима [о двух волях во Христе] и воздерживаться от пения Трисвятого с фразой «распныйся за ны». Одолеваемые скорбями, монахи обещали Феофилакту, что на следующий день они последуют его приказу. Тогда с Феофилактом был один старый монах, которого тот очень любил. Этот монах вошел в монастырскую церковь и, ударяя по алтарю рукой, плакал: «Нечистый алтарь, завтра ты станешь святым». В этот момент его настигла божественная кара и в него вселился бес. Он провел в мучениях всю длинную ночь и затем скончался. Ибн Канбара был чрезвычайно опечален смертью монаха, и его охватил страх. Он оставил тело покойного монахам монастыря для погребения и удалился, не достигнув своей цели.

Марониты остались такими же, как и сейчас. Они поставляют себе патриарха и епископов из своего монастыря. Они отделены от последователей Максима за свою веру в одну волю во Христе и исполнение Трисвятого с фразой «распныйся за ны». Но они принимают Халкидонский Собор.

Потом Ибн Канбара прибыл в Манбийж и пытался заставить халкидонцев в этом городе принять доктрину двух воль во Христе и воздерживаться от исполнения Трисвятого с фразой «распныйся за ны». Он предал их Маруану, который оштрафовал их на четыре тысячи динаров. Несчастье, случившееся в Алеппо, произошло и здесь. В итоге, некто Андрей Маронит получил приказ Халифа и построил церковь для маронитов в Манбийже. Они [марониты] после этого стали независимыми от последователей Максима. И множество омерзительных и гнусных столкновений произошло между этими двумя группами” ³⁵.

Приведенный текст относится ко второму году правления халифа Маруана II из династии Омейядов (744–750). Антиохийская Православная Церковь (мелхиты) не имела своего Предстоятеля почти в течение 40 лет (с 702 по 742 год), что связано, в первую очередь с нежеланием мусульман усиливать в Сирии позиции христиан, связанных с Византией. В 742 году халиф Хишам позволил избрать патриарха, которым стал Стефан IV. Три года спустя патриарх Стефан впал в немилость у халифа аль Валида II (743–744) и был изгнан вместе с епископом Дамасским. В 745 году патриархом становится Феофилакт, бывший до этого священником в Эдессе ³⁶.

Свидетельство Дионисия представляет православных и маронитов как две раздельные и противостоящие друг другу группы. В то время как православные имели своего Предстоятеля, марониты не имели главы в сане патриарха. Если бы таковой был во время написания текста (745), то Дионисий, сам являвшийся патриархом у монофизитов, скорее всего упомянул бы это, рассказывая о деятельности Блаженнейшего Феофилакта.

Некоторые маронитские авторы делают из вышеприведенного отрывка, являющегося практически единственным историческим свидетельством по этому поводу, вывод, что до 745 года монастырь Марона находился в юрисдикции православного Патриарха Антиохийского. Дионисий действительно называет Феофилакта патриархом “халкидон­цев”, а не, например, “последователей Максима” или “мелхитов” ³⁷. Учитывая, что марониты также принимали Халкидонский Собор, можно предположить, что патриарх Феофилакт пытался навести догматический порядок в своей Церкви. Но эта позиция представляется недостаточно обоснованной; большинство историков сходятся во мнении, что марониты не имели своего священноначалия до середины VIII века и начали поставлять патриархов и епископов только после преследований со стороны Феофилакта . Были ли они до этого времени в формальной юрисдикции Антиохийских предстоятелей или получали свои хиротонии от схизматических архиереев, сказать трудно. Причинами, побудившими маронитов к созданию независимой церковной организации, стали полный разрыв с канонической Церковью и отвержение ее догматики и возрастание количества приходов в различных местах Сирии. Выше уже упоминались маронитские общины в Хаме, Алеппо, Хомсе и Манбийже.

Сами марониты чаще всего относят избрание своего первого Патриарха Иоанна Марона, речь о котором пойдет ниже, к концу VII–началу VIII века. Современный маронитский историк епископ Каирский Петр Диб (1881–1965) называет в своем труде две причины отделения Маронитской Церкви от Матери-Церкви и выбора своего патриарха: долгое вдовство Антиохийского Престола, длившееся 40 лет; незаконность выборов Антиохийских Патриархов византийскими императорами без участия антиохийских архиереев; их пребывание в Константинополе ³⁸. То есть, как утверждают марониты, они возвели на престол законного и свободно избранного Патриарха Антиохийского, занявшего пустовавшее место Антиохийских Первосвятителей ³⁹. Нужно отметить, что ни один историк Восточных Церквей, даже католики, такой позиции не разделяют и считают ее абсолютно неправдоподобной. Когда католики принимали маронитов в XIII веке в свою юрисдикцию они, видимо, просто закрыли глаза на этот “темный” период истории Маронитской Церкви, понимая, какие политические выгоды сулит им присоединение первой крупной восточной христианской общины.

Со второй половины VIII века практически все летописцы Востока упоминают маронитов как христианскую секту. Патриарх Дионисий, говоря о появлении в 745 году маронитской иерархии, не указывает, кто хиротонисал этих патриархов и епископов и насколько эти хиротонии действительны. Нет здесь свидетельств и об имени первого Предстоятеля и его деятельности. Все эти вопросы до сих пор спорны и затенены большим количеством легенд и необоснованных предположений.

3.3. Иоанн Марон и его деятельность

Марониты часто связывают основание своей нации и Церкви с легендарным патриархом Иоанном Мароном, жившим в конце VII–начале VIII века. К сожалению, факты, свидетельствующие о самом его существовании, чрезвычайно сомнительны. Современные сведения Маронитской Церкви о патриархе Иоанне Мароне базируются на ряде работ историков-маронитов (самые ранние — XIV в.). Изыскания эти крайне противоречивы; все они представляют собой гипотезы или более поздние подделки, часто противоречащие друг другу и единодушно опровергаемые практически всеми независимыми учеными ⁴⁰.

Маронитские источники, повествующие о жизни и деятельности Иоанна Марона, дают следующую картину. Некто Иоанн, родом из сирийской семьи франкского происхождения, подвизался во второй половине VII века в монастыре преподобного Марона, откуда и получил свое второе имя Марон. Он изучал богословие и Священное Писание, сириакский язык, а затем и греческий в Константинополе. В 676 году он был хиротонисан в сан титулярного епископа папским представителем на Востоке епископом Иоанном Филадельфийским. После рукоположения он покинул монастырь Марона и проповедовал “правую веру” среди монофизитов и монофелитов. Число его сторонников заметно возрастало, среди них были и военачальники (как его племянник Ибрагим). Это стало началом образования “маронитской нации” со своим вероисповеданием и армейскими подразделениями; в нее входили и потомки мардаитов. Иоанн Марон стал подлинным этнархом своего народа. В 687 году, после смерти патриарха Антиохийского Феофана (681–687), он был избран клириками Сирии новым патриархом Антиохийским с согласия папы Конона (686–687) и пробыл на первосвятительском престоле до смерти в 707 году. В условиях гонений со стороны властей, догматического разброда и шатания он проповедовал правую веру (две природы и две воли во Христе), единую с верой Рима, объединил маронитов и стал родоначальником Маронитской Церкви. Он оставил после себя множество сочинений на догматические, литургические и исторические темы, в которых сам именовал себя Патриархом Великой Антиохии. Иоанн Марон также установил дату празднования памяти преподобного Марона (аскета V века) — 5 января. Некоторые авторы утверждают, что в 694 году византийские войска напали на монастырь Марона, убив при этом пятьсот монахов и разрушив здания. Иоанн Марон организовал строительство нового монастыря недалеко от крепости Кафархай, в области города Батрун, куда была перенесена честная глава преподобного Марона Пустынника. Практически сразу после его смерти 9 февраля 707 года Маронитская Церковь почитала почившего Патриарха как святого ⁴¹.

Такова позиция маронитов. Практически невозможно отыскать авторитетные церковные документы, которые могли бы ее подтвердить. Так, нет никаких исторических оснований считать, что Иоанн Марон мог быть Антиохийским Патриархом, наследовавшим престол после Патриарха Феофана в 687 году. Ни один перечень предстоятелей Антиохийской Церкви не дает возможности сделать такое предположение ⁴². В период с 687 по 707 год (практически в течение 20 лет) Иоанн Марон не мог быть патриархом Антиохийским, да еще таким образом, что ни один современник на Востоке или на Западе об этом ни разу не упомянул. Трудно также себе представить, что собор епископов и духовенства Сирии и Ливана, избравший, как утверждают некоторые марониты, Иоанна Марона патриархом, проходя в столь тяжелый для Церкви исторический момент, не оставил о себе абсолютно никакого следа. Нельзя не вспомнить и свидетельство Дионисия, который сам был яковитским патриархом Антиохийским и достаточно информированным историком Церкви и не мог не знать о существовании у маронитов в конце VII–начале VIII века предстоятеля с титулом “Патриар­ха Антиохийского”, даже если бы он был схизматическим. Он же, как мы уже видели, утверждает, что марониты начали поставлять собственных епископов и патриарха только после 745 года. Из его же повествования видно, что до середины IX века (Дионисий скончался в 845 г.) монастырь еще не был разрушен, а следовательно, Иоанн Марон не мог его перестраивать в конце VII века ⁴³.

Маронитский епископ XV века Аль-Килаи выдвигал теорию, что первый предстоятель Маронитской Церкви получил свою хиротонию непосредственно от Рима; якобы папский легат, с которым Иоанну Марону удалось встретиться в Триполи, вывез его в Рим, где папа Гонорий (†638)рукоположил его в сан епископа для христиан Антиохии, сохранивших правоверие (в то время как Антиохийский патриарх Макарий (656–681) находился в монофелитской ереси) ⁴⁴. Скорее всего тот же источник имеет в виду проф. Болотов, указывая, что эта легенда не выдерживает критики хотя бы из-за расхождений в хронологии: ко времени патриаршества Макария папа Гонорий уже скончался ⁴⁵, и ни один католический документ такого факта не подтверждает. Не все современные маронитские историки разделяют эту версию.

Католическая Церковь, в юрисдикцию которой в настоящее время входит Маронитский Патриархат, открыто признает, что “Иоанн Марон — крайне проблематичная фигура, и если он существовал вообще, то был простым монахом, но никак не Патриархом Антиохийским” ⁴⁶. С другой стороны, профессор Болотов, отмечая, что “в деталях легенда [об Иоанне Мароне], действительно, недостоверна”, склоняется к мысли, что историческая личность с таким именем могла существовать. Он даже допускает возможность, что в условиях канонических беспорядков и долгого отсутствия нормального управления Антиохийской Церковью по вине гражданских властей, “в каком-либо монастыре у братии явилась мысль завести патриарха негласно”. Таким тайным патриархом, выбранным братией Маронова монастыря, гипотетически мог быть и Иоанн Марон. Вероятно, что монастырь мог хранить в тайне эти факты, веря, что подобные действия направлены на сохранение истиной веры и общин ее последователей в тяжелое для Церкви время. Когда же наступило другое время и появился канонический Предстоятель, марониты вместе со своим главой вынуждены были удалиться в Ливанские горы ⁴⁷.

Скорее всего легенды, связанные с житием Иоанна Марона, появились после XIII века, когда шел процесс латинизации маронитов и им были необходимы факты, подтверждающие каноничность их хиротоний. Тогда и понадобилась фигура Предстоятеля и этнарха, твердо защищавшего ту веру, которой придерживалась Римская Церковь.

Иоанну Марону приписывают авторство целого ряда работ, число которых иногда доходит до десяти. Но чаще всего разные историки с его именем связывают “Изложение веры”, описание литургии апостола Иакова, чин ранней маронитской литургии и трактат о священстве. Наиболее ранние списки этих трудов находятся в Библиотеке Ватикана и исследовались маронитскими учеными, работавшими в Риме в XVII и XVIII веках, Авраамом Эккелийским, Иосифом Симоном Ассемани и его племянником Иосифом Алоизием Ассемани. Даже среди маронитских исследователей здесь также наблюдается полное расхождение во мнениях относительно времени создания и авторстве этих работ.

Можно считать доказанным, что чин литургии не был составлен Иоанном Мароном и представляет собой искаженную переписчиками версию сирийской литургии Двенадцати Апостолов. Манускрипт был впервые найден на Кипре в XVI веке и не был до этого известен в Маронитской Церкви. Не подтверждается и авторство Иоанна Марона комментария на литургию, который был, скорее всего, написан монофизитом митрополитом города Амида Дионисием Бар-Салиби (†1171). Известный французский востоковед Ю. Ренодот (1646–1720), первый среди европейцев изучивший и опубликовавший свод литургий Восточных Церквей, не обнаружил богослужебных текстов, принадлежащих Иоанну Марону. Те же, о которых идет речь, по его мнению, принадлежат перу яковитов. Ренодот, изучая находящиеся на Западе письменные памятники, пришел к выводу, что такой исторической личности, как Иоанн Марон, вообще не существовало ⁴⁸. Авторство маронитского патриарха книги о священстве отвергается Ассемани и другими авторитетными историками. Скорее всего, она также принадлежит перу сиро-яковитского епископа Баремманского Муссы Бар-Кифа (†903).

Существующие списки “Изложения веры” относятся к XIVи XV векам и хранятся как в Ватикане и Париже, так и в архивах ливанских монастырей. В XIX веке был впервые опубликован французский перевод ⁴⁹. В предисловии отмечается, что изложение сделано “Святым Мароном, Патриархом Антиохийским из Монастыря Марона”. Работа эта претерпела во время переписывания множество вставок и коррекций, так что трудно определить, какого вероисповедания придерживался автор. Предположительно “Изложение” было составлено в конце VII века. С одной стороны, оно принадлежит перу человека, придерживавшегося монофелитских воззрений, так как в ней ни разу не упоминается VI Вселенский Собор, но есть указания на исповедание одной воли во Христе. С другой стороны, встречается известная формула Кирилла Александрийского “Единая воплощенная природа Бога Слова”, что явно указывает на сочувствие автора монофизитским воззрениям. В предисловии, которое, скорее всего, было составлено переписчиками-маронитами в Ватикане, говорится, что целью работы была защита истиной веры от несториан, разделивших две природы во Христе, и от евтихиан, смешавших природы друг с другом. Особо подчеркивается, что община, к которой принадлежит автор, почитает Пресвятую Деву Богородицей. Кроме того, там содержатся открытые нападки на преподобного Максима Исповедника, названного новым Несторием ⁵⁰. Большинство исследователей сходится на том, что “Изложение веры” было первоначально составлено монофизитом, а затем претерпело множество позднейших исправлений с целью приблизить текст то к монофелитской, то к православной доктринам. Практически все отвергают возможность написания работы православным, то есть принимающим учение шести Вселенских Соборов. А это означает, что невозможно авторство Иоанна Марона, который, по убеждению маронитов, придерживался одной веры с Римским Престолом.

Маронитская Церковь почитает Иоанна Марона как одного из своих святых и празднует его память 9 февраля. Но почитание это возникло сравнительно недавно. Так, Ливанский собор 1736 года не упоминает Иоанна Марона в пантеоне маронитских святых. Никогда не признавала его как святого и Римско-Католическая Церковь, что вызывало немало споров и противостояний между маронитами и другими католическими восточными церквами. Современный Мелхитский Патриархат (греко-католики, униаты) считает Иоанна Марона одним из настоятелей Маронова монастыря, исповедовавшего монофелитскую ересь, и возражает против его богослужебного почитания Маронитским Патриархатом, как также находящимся в юрисдикции Рима.

3.4. Распространение маронитских общин в Ливане

Первые маронитские приходы на территории современного Ливана образовались еще в начале VIII века . До наших дней сохранилась маленькая церковь Мар-Мема в городе Эхдене в северном Ливане, построенная приблизительно в 749 году ⁵¹. До этого момента марониты группировались вокруг монастыря преподобного Марона в Сирии, где находилась наиболее многочисленная и влиятельная община и откуда появлялись их церковные лидеры.

Ко времени появления маронитов в VIIIвеке прибрежные районы Тира, Сидона, Бейрута и Триполи были в большинстве своем населены сторонниками монофизитства и находились в юрисдикции Сиро-Яковитской Церкви. Во второй половине VIIвека горные районы Ливана и прилегающих территорий были захвачены племенами мардаитов, сражавшихся в это время на стороне Византийской империи. В течение короткого времени они взяли под контроль почти всю страну до Иерусалима. Династия Омейядов была серьезно обеспокоена этими событиями, пошла на переговоры о перемирии с императором Константином IV (Погонатом, 668–685), и халиф Муавия был вынужден платить Константинополю подати в обмен на выдворение из Ливана и Сирии мардаитов. Те действительно получили приказ удалится в районы Армении, но выполнить его полностью, видимо, не согласились. Уходя из крупных населенных пунктов побережья, они занимали недоступные горные селенья, где встретились с маронитами, также искавшими убежище от преследований со стороны яковитов и византийских правителей. По преданию, мардаиты присоединились к маронитам и со временем образовали общую этническую группу, объединенную политическими интересами и вероисповеданием ⁵².

В начале Xвека был разрушен монастырь преподобного Марона, хотя подробностей этого события практически не сохранилось; неизвестно точно даже, кто был виновником: историки указывают то на яковитов, пользовавшихся в тот период поддержкой мусульманских властей за антиэллинистскую политику, то на самих византийцев, видевших в маронитах предателей интересов империи. Сейчас трудно сказать, почему монастырь, долгое время являвшийся оплотом интересов императорской власти в Сирии, настроил против себя обе стороны, но факт этот послужил причиной необходимости покинуть обжитые районы и искать убежища в недоступных горах, отделяющих континентальную Сирию от побережья ⁵³. В коллективном сознании маронитов это событие сохранилось как настоящий исход. В действительности понадобилось несколько веков, чтобы этот исход совершился. Ужесточение мусульманской власти усугубляло ситуацию, а временное возвращение византийцев в Сирию в Х веке ускорило завершение исхода. Накануне Крестовых походов большинство маронитов обосновалось в Ливане, в основном, в горных районах севера, откуда позже перебрались на юг. Некоторые нашли убежище на Кипре. Ряд общин остался в непосредственной близости от Сирии и осел в горах Анти-Ливана, в долинах Оронта ⁵⁴.

В эпоху династии Омейядов (661–750) мусульманская власть, восседавшая в Дамаске, была скорее терпима по отношению к христианам; основные проблемы исходили от конфликтов с яковитами и пытавшимися восстановить свое влияние византийцами. Поселившись в Ливане, марониты оказались защищены не только от преследования Константинополя, но и от слежки и контроля со стороны арабских властей. Но когда Омейядов сменила династия Аббасидов (750–878), времена изменились к худшему. Багдадские халифы оказались гораздо жестче к местным иноверцам. Мусульмане заняли всю страну; начались регулярные исламо-христианские столкновения, продолжавшиеся вплоть до Крестовых походов, ставших поворотной точкой в истории маронитов и Маронитского Патриархата.

Об этом периоде истории Маронитской Церкви почти не сохранилось исторических свидетельств. Это признают и сами марониты, говоря, что четыре века — с VIII по XI — они были отрезаны от внешнего мира в неприступных горах и в основном были заняты проблемами выживания ⁵⁵. Скорее всего в X веке был построен новый монастырь святого Марона недалеко от города Батрун, ставший резиденцией первых маронитских патриархов. После Иоанна Марона патриархами предположительно патриархамип были его племянник полководец Курош (Кир) и Гавриил I. Следующие патриархи до 1120 года проживали в районе Библоса — в монастыре Божией Матери в Янухе и были единственными носителями высшей церковной власти Маронитской Церкви того времени. Другие епископы, даже находившиеся далеко от Патриархии, являлись лишь помощниками или викариями Предстоятеля, не имели права самостоятельного управления приходами в областях своего проживания. Эти факты обсуждались в XVIII веке на Ливанском Соборе ⁵⁶.

Период после организации самостоятельной Маронитской Церкви и до Крестовых походов стал решающим в формировании принципиальных качеств общины, сохранившихся до настоящего времени. Произошла окончательная арабизация как духовенства, так и верующих. Еще в конце VIII века маронит Феофил Эдесский мог переводить и комментировать поэмы Гомера ⁵⁷, а в начале XII века арабизированный сириакский язык был единственным в быту и богослужении. В этот же период окончательно сформировалась психология исключительности и самодостаточности (в рамках Востока, конечно). Маронитский Патриархат приобрел характер общины, постоянно находящейся во враждебном окружении — этим объясняется как крайняя замкнутость и гордость, так и поиск сильного и авторитетного покровителя. Последнего они отыскали в лице Римско-Католической Церкви во время Крестовых походов.

3.5. Маронитская Церковь и монофелитство

Вопрос о том, были ли марониты монофелитами, является для них одним из наиболее болезненных. Чаще всего они объясняют подобные обвинения клеветой сиро-яковитов и других исторических оппонентов, необъективным подходом к историческим фактам ⁵⁸. Указывая на непрерывный список своих патриархов от Иоанна Марона и до настоящего времени, утверждают, что никто из них никогда не уклонялся в ересь и каждый придерживался православной веры (понимаемой ими как веры Римского Престола). Особенно много усилий к доказательству правоверия своей Церкви приложили выпускники Маронитского колледжа в Риме. Наиболее полно представил подобные претензии маронитский архиепископ Бейрутский монсеньер Дебс в своей книге “Постоянное православие Маронитов” ⁵⁹. Однако даже Римско-Католическая Церковь придерживается мнения, что о правоверии маронитов можно говорить лишь начиная с XVвека ⁶⁰.

Наиболее раннее историческое свидетельство на эту тему — трактат “О Соборах и ересях” святителя Германа I, патриарха Константинопольского (715–729). Святитель сообщает, что как и многие другие еретики, марониты отвергают V и VI Вселенские Соборы, но принимают IV (Халкидонский) Собор. Они борются с яковитами, считающими это непоследовательным. После упоминания, что марониты имеют монастырь в Сирии, патриарх Герман указывает, что монахи этого монастыря отвергают не только два последних Собора, но и предыдущий — Четвертый, имея в виду, что все три Собора вместе являются выражением единого православного вероисповедания. Святитель не приводит подробных разъяснений, но считает, что те, кто принимает IV (Халкидонский) Собор, должен обязательно принять и два последующих ⁶¹. Это свидетельство предстоятеля Константинопольского Патриархата крайне важно, так как относится ко времени непосредственного образования Маронитской Церкви как самостоятельной и независимой религиозной организации.

Одно из наиболее принципиальных известий о догматических отступлениях маронитов — упоминание о них в творениях преподобного Иоанна Дамаскина (†756), одного из виднейших Отцов и учителей Православной Церкви. Святой Иоанн был родом из Сирии и глубоко понимал все процессы, происходившие в христианских общинах того времени. В книге “О правильном размышлении” (“DeRectaSententia”) преподобный Иоанн рассматривает маронитов как еретиков-монофе­литов. После призывания Пресвятой Троицы в том, что он придерживается правой веры, преподобный Иоанн Дамаскин говорит: “Я никогда не приму какой-либо веры, кроме той, которой держусь, или связанной с кем-либо, кто не исповедует эту веру, в особенности с маронитами” ⁶². Великий Отец Церкви упрекает последних также в связи с использованием в Трисвятой песни добавления “распныйся за ны, помилуй нас”, которое он связывает с именем Антиохийского патриарха Петра Гнафея. Здесь важно понять позицию преподобного Иоанна Дамаскина в вопросе о формулировке Трисвятого. Многие православные Отцы Церкви не видели ничего еретического в добавлении формулы “распныйся за ны”. Сама по себе она относится к продолжавшимся спорам вокруг “теопасхизма” ⁶³, начавшимся еще в V веке. Теопасхистская формула “Един от Святыя Троицы пострада” восходит еще к христологии святителя Кирилла Александрийского. Она была широко распространена на Востоке благодаря усилиям скифских монахов и их сторонников в VI веке ⁶⁴. У многих христиан Сирии, Палестины и близлежащих областей — как православных так и монофизитов — сложилась богослужебная практика обращения “Трисвятого” ко Второму Лицу Троицы — Господу Иисусу Христу, при этом употреблялась добавка “распныйся за ны”. Их оппоненты относили молитву ко всей Святой Троице и рассматривали добавление как “теопасхизм”. Споры были настолько серьезными, что привели к низложению патриарха Константинополя Македония II, в Сирии продолжались и дальше. Например, яркий защитник Православия патриарх Антиохийский Ефрем вполне принимал добавление к Трисвятому, говоря, что “жители Востока” возносят это славословие Господу нашему Иисусу Христу, а потому, прибавляя “распныйся за ны”, нисколько не согрешают. Он занимал примирительную позицию, не видя ереси в добавлении и допуская обе формулировки Трисвятой песни ⁶⁵. Другой Отец Церкви, преподобный Максим Исповедник, категорически отвергал возможность изменения текста Трисвятого, указывая, что молитва должна возноситься только Святой Троице. Такой позиции придерживался и преподобный Иоанн Дамаскин, считая, что те, кто поет Трисвятое с добавлением “распныйся за ны”, относят крестную смерть ко всей Троице, а так как марониты практиковали прибавление, он рассматривал их как неправославных ⁶⁶. Более определенно эта мысль присутствует в письме архимандриту Иордану. Преподобный Иоанн указывает, что если бы славословие относилось только к Сыну, то греха бы не было, но “мы впадем в маронитство, отнеся распятие ко всей Троице” ⁶⁷.

Свидетельства столь авторитетного и почитаемого Отца Церкви, каким является преподобный Иоанн Дамаскин, вызывают крайнее беспокойство Маронитской Церкви и попытки возразить в том смысле, что они были неправильно понимаемы. С одной стороны, марониты указывают, что использовали добавление в антимонофизитском смысле. В этом может быть своя доля правды. Проф. Болотов также указывает на “полемическую сторону” формулировки, направленную против монофизитов, которая, “может быть, доставила ей в истории победу” ⁶⁸. Марониты утверждают, что исполняли Трисвятое в “католическом” понимании и что преподобный Иоанн Дамаскин был не прав, считая, что они относили распятие ко всей Троице. С этим трудно согласиться, так как какого-то специального католического понимания в VIII веке не существовало: оно могло быть православным или неправославным (монофизитским). Во время Иоанна Дамаскина понимание прибавления православным быть уже не могло: Восточная и Западная Церкви (халкидонские) не употребляли прибавления “распныйся за ны” в VIII веке — это запретил в 691 году в 81-м правиле Трулльский Собор ⁶⁹.

Проф. Болотов также указывает на трактат о еретиках, приписываемый пресвитеру Тимофею, жившему до VI Вселенского Собора ⁷⁰[70]. Там “есть заметка, что марониты отвергали IV и V Вселенские Соборы, прилагали распятие к Трисвятому и проповедовали одну волю и одно действие. Первое сообщение, что марониты отвергали IV и VСоборы, загадочно; второе, несомненно, заимствовано у Дамаскина” ⁷¹.

Сохранились свидетельства монофелитства маронитов и в несторианских документах. Так, несторианские патриархи Слиба Закха (†728) и Тимофей I (†823) вступали в переговоры с Маронитской Церковью как исповедующей монофелитство. Во второй половине VIII века предстоятели несториан, называющие себя патриархами, перенесли свою кафедру в Багдад. Новая мусульманская правящая династия во многом поддерживала несториан. Марониты знали о престижном положении несторианских патриархов при дворе Аббасидов. Вполне вероятно, что они рассматривали возможность своего подчинения главе несторианской общины, поддерживаемому государственной властью, для того, чтобы найти защиту от действий православных мелхитов, пытавшихся преодолеть раскол и вернуть впадших в ересь братьев в лоно Матери-Церкви. Подобные размышления, скорее всего, и подвигли маронитских лидеров направить письма Слибе Закхе с представлением своего вероисповедания и просьбой о вхождении в его юрисдикцию. К сожалению, послания эти не сохранились, но имеются ссылки на них в письме по этому же поводу несторианского патриарха Тимофея к маронитам (приблизительно 791 год), которое содержит ответ на просьбу маронитов о соединении. В нем он дает краткую характеристику веры несторианской церкви, чтобы другая сторона могла сравнить ее со своей. Важна та часть послания Тимофея, где он говорит об одной воле во Христе: “Следствием объединения двух лиц Христа является одна воля, одна сила, одна энергия и одно свойство. Тогда мы не разделяем Сына Божия на две воли, энергии и свойства, как делают некоторые неразумные люди. Мало того, каждый, кто это делает, должен быть отнесен к еретикам”.

Но по вопросу о присоединении патриарх Тимофей выставляет ряд условий, касающихся принятия несторианства, хотя и в мягкой форме. Говоря о Трисвятом, Тимофей указывает монахам-маронитам, что это славословие не может и не должно петься с добавлением “распныйся за ны”, даже если оно обращено к Сыну Божию. Он призывает их не использовать “эту богохульную фразу” в их монастыре. С другой стороны, ища компромисс, глава несториан готов допустить ее использование, но в другой формулировке: “Святый Боже, Святый Крепкий, нас ради Воплотившийся и Распятый, Святый Бессмертный, помилуй нас”. По его мнению, это единственная возможность упоминания в Трисвятом фразы “распныйся за ны”, принятой у маронитов. Другими условиями вхождения в юрисдикцию несторианской церкви были: признание двух природ и двух лиц во Христе; наименование Пресвятой Девы Матерью Христа, а не Матерью Божией; признание учения Феодора Мопсуэстийского, Диодора Тарсского, Нестория и провозглашение Кирилла Александрийского еретиком. Далее, после утверждения, что его Церковь хранит веру неизменной с апостольских времен, Тимофей заверяет монахов-маронитов, что “нет ничего, возлюбленные братья, что может помешать нам стать Единой Церковью во Христе, Господе нашем” ⁷². Приведенные в письме факты ясно свидетельствуют, что марониты придерживались учения об одной воле во Христе, то есть монофелитства, что явилось поводом для дискуссий с несторианами.

Касаясь факта обращения к несторианским лидерам, епископ Петр Диб утверждает, что его целью был не богословский диалог, а лишь желание получить политическую поддержку христиан Персии в условиях постоянных преследований. Он категорически отвергает мысль о возможности общения в Таинствах с еретиками-несторианами ⁷³. Тем не менее тексты документов говорят о том, что богословские проблемы занимали важное место в осуществлявшемся диалоге.

К X веку можно отнести и исторические указания о монофелитстве в Маронитской Церкви, сделанные патриархом Александрийским Евтихием и мусульманским ученым Абу-аль-Хасаном Али аль-Массуди (†957). Последний в своей работе так говорит о маронитах: “У них был большой монастырь, расположенный на Востоке Епифании и Хизера. Это было грандиозное сооружение, около него было около трехсот келий для иноков. В нем было много золота и серебра. Этот монастырь и все келии были разрушены нашествиями арабов и несправедливостями султана. Он был расположен вблизи реки Оронт, городов Хомса и Антиохии. Марон объявил учение об одной воле во Христе. Его последователи умножались <…> По его учению, Христос имеет две природы, одну ипостась и одну волю. Это учение есть среднее между несторианством и православием” ⁷⁴.

Все вышесказанное вполне отчетливо определяет Маронитскую Церковь как придерживавшуюся монофелитского учения в период с VII века и до прихода крестоносцев в XII веке. Но доказательство это будет неполным, если не рассмотреть внутренние маронитские исторические памятники, относящиеся к этому времени. Среди таких древних документов — “Книга руководства”, или “Номоканон”, подлинность которой никогда не оспаривалась Маронитской Церковью. Она содержит каноны и правила, регулирующие жизнь как самой общины, так и ее членов, и была составлена митрополитом Давидом. Книга не носит его имени, так как является переводом более раннего труда с сирийского на арабский язык, осуществленным в 1058 году по просьбе некоего инока Иосифа. Настоящего автора переводчик не называет, но упоминает его как “Святого Отца”. Древний писатель-маронит выразил свои монофелитские взгляды в достаточно точных богословских терминах.

“Мы верим и провозглашаем, что един от Святой Троицы Сын-Слово был рожден от Отца не во времени и прежде всех век, не как физические тела, происходящие одно от другого; но Он есть Свет от Света, Бога истина от Бога истина, своей неизреченной милостью давший спасение людям по воле Святого Духа; Он спустился с небес, но не оставил Единосущного Отца, пребывая неизмененным и неискаженным. Он воплотился от Святого Духа и Пречистой Дочери Иоакима и взял от нее тело, такое же, как наше, и с разумной душой, и стал как мы во всем кроме греха; и был рожден от Нее един Сын и един Господь Иисус Христос, Единая Личность с двумя разумными природами, одной от Отца — в Его Божественности и одной нашей, человеческой, природой, подверженной греху по Его человечности и безгрешной по Его Божеству, смертный по человечеству и бессмертный по Божеству.

Теперь, если мы держимся этой веры в Него, то никогда не согласимся, что в Нем две личности, два Христа, две воли или два действия. Никогда! Мы верим, что Он есть Един Иисус Христос, Сын Божий, нас ради вочеловечивыйся, Одно Лицо с двумя природами, одна воля и одно действие”.

После столь ясного изложения своей доктрины автор указывает на христологические разногласия с мелхитами, придерживающимися учения о двух волях и двух действиях во Христе ⁷⁵. Книга “Десять трактатов” маронитского епископа второй половины XI века Фомы Аль-Кафер-Таби также содержит тексты о двух природах и одной воле. Ее автор писал свой труд в 1089 году, выступая против Антиохийского патриарха Иоанна VII в полемике о волях во Христе.

Тема эта до сих пор обсуждается учеными Маронитского Патриархата. Они с настойчивостью доказывают, что никогда не были монофелитами в полном смысле этого слова. По их утверждению, тяжелые исторические обстоятельства стали причиной, создавшегося непонимания и нежелания найти общий язык. Современные марониты стремятся показать, что хотя был период, когда их Церковь учила об одной воле, но понимали они ее лишь в нравственном отношении, то есть по ее действию, силе и началу. Они считают несправедливыми обвинения в еретичестве, так как в своей истории не проявляли непокорности, гордости или мятежа против законной церковной власти. Позже марониты доказали свое смирение, обратившись к Римскому престолу и скорректировав свое богословие ⁷⁶.

Такова точка зрения самой Маронитской Церкви, но тем не менее можно сделать вывод, что маронитские общины придерживались монофелитского учения со времен императора Ираклия и по крайней мере до времени контактов с крестоносцами. Последние недвусмысленно свидетельствовали, что застали Маронитскую Церковь погрязшей в ереси и многочисленных церковных беспорядках. Сохранились свидетельства, что монофелитство оставило следы в ряде маронитских общин вплоть до XVI века ⁷⁷.

Продолжение. Начало см. в № 3(21) за 1999 г.

4. Латинизация Маронитской Церкви

4.1. Период Крестовых походов

Вторжение франков в XI в. на бывшие территории Византийской империи, находившиеся под властью мусульман, должно было вновь закрепить политическое и церковное влияние Запада, практически полностью утраченное за минувшие пять столетий. Взаимоотношения высадившихся на Востоке латинян и местных христианских общин были крайне противоречивы. Столкновение интересов различных христианских групп стали причиной их поражения перед лицом мусульман. Последствия этих событий до настоящего времени ощущаются на Ближнем и Среднем Востоке.

Взаимоотношения Маронитской Церкви и крестоносцев дают пример взгляда восточных христиан на Рим и политики и методов воздействия, которых придерживались латиняне. Историки до сих пор далеки от объективного подхода ⁷⁸; каждый отыскивает в средневековых событиях аргументы для отстаивания именно своих позиций.

Контакты с Римом монашеских общин Южной Сирии, в том числе и насельников монастыря преподобного Марона, начались задолго до прихода франков на Восток, хотя говорить о том, что контакты VI и VIIвв. подтверждают изначальное единство Маронитской и Римской Церквей, невозможно хотя бы потому, что в это время первая еще не сформировалась, да и с приходом латинян процесс заключения союза шел весьма постепенно ⁷⁹.

Одной из главных причин того, что большинство маронитов встало на сторону европейцев, стала их почти трехсотлетняя изоляция от внешнего мира и окружение враждебно настроенными кругами как мусульман, так и других христианских общин. Маронитские историки часто рисуют идеализованную картину встречи крестоносцев и маронитов, которые якобы сразу и безоговорочно вошли в союз с франками. Историк Иосиф Махфуз называет произошедшие события милостью Божией и “золотой эрой” маронитов в Средние века ⁸⁰. Но среди маронитов образовались две партии, поскольку крестоносцы безо всякого уважения к Восточным Церквам поставляли на месте иерархию римского обряда. Маронитов они объявили еретиками (хотя патриарх Иосиф Жержасси почти немедленно признал авторитет и юрисдикционные права папы) и соглашались на их присоединение лишь на явно унизительных условиях. Ни маронитские обрядовые особенности, ни долгое автономное существование и управление их общины не принимались во внимание. Политика крестоносцев и их контроль оказались не менее тяжкими, нежели при мусульманах. И лишь в 1182 г. (то есть почти через столетие после прихода крестоносцев) священноначалие и верующие региона формально вошли в римскую юрисдикцию ⁸¹. С тех пор они начали вступать в армию франков, где были на хорошем счету ⁸². Но жители некоторых христианских поселков в горах Ливана заключили союз с мусульманами против франков (после того, как военное преимущество оказалось на стороне известного Салах ад-Дина). После падения Иерусалима в 1187 г. последствия подобных разделений привели к вмешательству папы Иннокентия III (1198–1216).

Существует также версия, согласно которой раскол в Маронитской Церкви был вызван еще и тем, что ряд монашеских общин из северных районов Ливана отказался от “католического” вероисповедания и проповедовал монофизитские взгляды. Это движение нашло много союзников. Патриарх Лука, избранный противниками проримской позиции, также исповедовал монофизитство. Одной из причин такого объединения с бывшими противниками было желание оставаться национальной восточной Церковью.

Нестроения не прекратились и после смерти патриарха Иеремии в 1230 г. Марониты из Северного Ливана отказались признавать его преемника патриарха Даниила (†1239). В 1282 г. “диссиденты” даже выбрали себе альтернативного патриарха Луку Банхрани (†1300), а сторонники Рима поддерживали Иеремию Далсма (†1297). Сильная антиримская оппозиция сохранялась в горном районе Бешарр, изначальном очаге маронитства, в то время как сторонники единства в основном проживали на побережье. Защитники “подлинной Маронитской Церкви” считали принадлежность к Риму недопустимой прежде всего потому, что путь к ней лежал через признание политической власти крестоносцев. Вплоть до падения римской власти на Святой Земле (1291 г.) горцы-марониты оставались в расколе ⁸³, так что утверждения о двухсотлетней “полной гармонии” между маронитами и крестоносцами ⁸⁴ не отвечают исторической действительности.

Первым упоминает о контактах между маронитами и Римской Церковью после прихода крестоносцев в XI в. Вильгельм (Вильям), епископ Тирский. Он был, возможно, франком или германцем, родился в Иерусалиме, учился в Европе, в 1167 г. был рукоположен в сан архидиакона Римской (латинской) Церкви в Тире. В 1174 г. cсогласия короля Болдуина антиохийский патриарх (латинский) Аймерих хиротонисал Вильгельма в сан епископа Тирского. История, которую тот составил, является, может быть, единственной латинской летописью того периода ⁸⁵. Позже она широко использовалась историками ⁸⁶.

Вильгельм Тирский пишет, что марониты придерживались монофелитства в течение пяти столетий, по воле Божией отказались от ереси во времена Аймериха и выразили готовность принять учение Римской Церкви. Они оказывали “помощь нам в насущных интересах борьбы нашего народа с врагами, так что наши люди были переполнены радостью, когда эти марониты возвратились к истинной вере” ⁸⁷.

Большинство маронитских историков возражает против указания на их общину как на монофелитскую, утверждая, что епископ Вильгельм заимствовал сведения о вероисповедании маронитов из истории Евтихия Александрийского ⁸⁸. Но даже если Вильгельм Тирский и пользовался трудами патриарха Евтихия (X в.), то как католический епископ он не мог ошибаться, описывая вероисповедание огромного числа своих современников, тем более, что сам служил на той же территории.

Вильгельм Тирский пишет, что марониты выразили свое подчинение Римо-Католической Церкви через латинского патриарха Аймериха. Их решение можно понять: как и другие христианские меньшинства, марониты подвергались преследованиям со стороны Фатимидов, а поз­же турок-сельджуков, изгнавших Фатимидов из Сирии в 1071 г. Когда крестоносцы весной 1099 г., заняв большинство городов, достигли Три­поли, марониты приветствовали их как единоверцев-христиан, способных изгнать их врагов и преследователей. Возможно, именно желание найти защиту у европейских войск стало первой побудительной причиной подчинения Римской Церкви.

Первые контакты маронитов с крестоносцами были в 1099 г., но юридически объединение произошло лишь в 1182 г. К сожалению, Вильгельм Тирский не приводит дополнительных подробностей этого события; к тому же историкам неизвестны какие-либо письма или папские буллы того периода, подтверждающие факт принятия маронитов в юрисдикцию Рима. Некоторые уточнения можно найти в документах XV в. Епископ аль-Килаи в письме маронитскому патриарху Симону-Петру Хадати в 1494 г., обосновывая необходимость получения благословения Рима на избрание Предстоятеля Маронитской Цер­к­­ви, ссылается на традиции, восходящие к 1100 г. Достоверность этого документа небесспорна. Более определенно об этом говорится в письме папы Павла II к маронитскому патриарху Симону-Петру Хадати в августе 1496 г., где указывается, что впервые свое благословение новоизбранному маронитскому предстоятелю дал папа Иннокентий III (1198–1216) ⁸⁹, и нельзя уверенно утверждать, что его предшественники устанавливали взаимоотношения с Маронитской Церковью, предусматривавшие евхаристическое общение. Маронитская Церковь, можно сказать, стала основной мишенью Рима, так как уже с 1099 г. сделала шаги к признанию его власти. Из письма Иннокентия III (1 февраля 1216 г.) видно, что тот считал, что марониты сохраняют монофелитскую веру. Он направил кардинала Петра Марсельского изучить их вероисповедание и возможности объединения с Римом. Папский посланник прибыл в Триполи ок. 1203 г. Патриарх Иеремия Амшити с духовенством и мирянами заверили его в своей лояльности Иннокентию III и его будущим преемникам. Кардинал обратил особое внимание на ряд еретических воззрений, не соответствующих учению Рима и препятствующих единству. Этот визит (и приглашение Иеремии принять участие в Латеранском соборе) ) бвстал причиной поездки маронитского предстоятеля в Рим.

Иеремия Амшити прибыл туда в 1213 г. Он присутствовал на IV Латеранском соборе (1215 г.), но неизвестно, принимал ли непосредственное участие в дебатах и выработке решений. В документах Собора говорится, что Святейший Престол признает за маронитами “легитим­ное право” принадлежать к Антиохийской Церкви (подчиненной Римскому епископу) лишь в качестве раскаявшихся еретиков ⁹⁰. Этот собор выразил политику папства в деле подчинения восточных христиан, одобрил метод компромиссов. Иеремия вернулся в Триполи в марте 1216 г. Его сопровождал кардинал Вильгельм, папский легат. Патриарх и кардинал были встречены в Триполи духовенством и мирянами. По просьбе кардинала они засвидетельствовали свое единство с Римом перед Евангелием. По поручению папы кардинал возложил на патриарха паллиум ⁹¹ и вручил епископский перстень. Впервые новоизбранный патриарх должен был лично направляться в Рим (или посылать специальную делегацию) для получения благословения и подтверждения своих полномочий от папы ⁹².

В письме папа Иннокентий III обращается к Иеремии как к патриарху и примасу: “Иннокентий, раб рабов Божиих, досточтимому собрату Иеремии, Патриарху и Примасу…”. Тем самым папа признает Иеремию не более чем старшим епископом (термин примас означает достоинство меньшее, чем патриарх) и опровергает мнение самих маронитов, что их Предстоятель — единственный истинный Патриарх Антиохийский, признаваемый Католической Церковью.

Принимая в XIII в. маронитов в свою юрисдикцию, Рим, по-види­мому, воспринял у самой Маронитской Церкви идею, что она наследует апостольскую преемственность от православной Антиохии, а отделилась от нее в связи с уклонением в монофелитскую ересь и по политическим соображениям. Епископат и духовенство были приняты в общение в сущем сане через покаяние без особых исследований. Но спустя столетия Ватикан перестал полностью поддерживать предание об основании Маронитской Церкви. Рим как тогда, так и теперь не признает почитания первого маронитского патриарха Иоанна Марона не только из-за возможного монофелитства, но и по недостоверности самого его жития. Исторических свидетельств, достаточных для аргументированного вывода об истоках маронитской иерархии, не сохранилось, хотя версия о восприятии хиротоний от Антиохии представляется наиболее вероятной. Иннокентий III не признавал за маронитской общиной исповедания истинной (то есть католической) веры и считал, что та вернулась к правоверию лишь в период его понтификата. Папа вполне определенно говорит о ереси монофелитства, которую обнаружил во время своего визита кардинал Петр ⁹³. Но не только это разделяло в XIII в. маронитов и Рим. Христиане Ливана и Сирии до прихода крестоносцев сохраняли многие богослужебные и догматические традиции древней Церкви, что сближало маронитов с православными и сиро-яковитами, а из письма папы видно, что легат заставлял маронитов вводить чисто латинские обрядовые традиции и чинопоследования.

Маронитские историки всегда пытались обойти это письмо папы Иннокентия или хотя бы отдельные его части. Многое в нем достаточно унизительно для общин Ливана и Сирии. Но в будущем папы возвращались к этому посланию Иннокентия, указывая маронитам на необходимость следовать содержащимся там предписаниям.

И хотя взаимоотношения и евхаристическое общение между Маронитской и Римо-Католической Церквами установлены в XIIIв., но нельзя сказать, что они были прочными. Знания Рима о маронитах были недостаточными, а иногда и просто примитивными. Рим мало уделял внимания изучению восточных традиций и не вдавался в подробности богословия; его политика была утилитарно направлена на унификацию всех сторон церковной жизни. Целью Римской Церкви периода Крестовых походов было стремление безоговорочно подчинить себе христианский мир. Практически это сводилось к требованию признать власть Римского епископа в обмен на союзничество Запада в разрешении местных проблем. Для достижения этой цели Рим не выбирал средств и на первых порах закрывал глаза на догматические и канонические вопросы, но, добившись основной цели, стремился подчинить восточные христианские общины и в других аспектах их жизни. Политика компромиссов использовалась всеми сторонами. Грубое давление с целью отказа от собственных традиций (далеко не только догматических) вызывало понятное сопротивление, иногда приводившее к расколу в восточных христианских общинах. Только в середине XV в. Рим сменит свою политику, точнее, ее откорректирует, что сохранит маронитов от полной и окончательной латинизации. Единственное, чего удалось добиться Католической Церкви от маронитов в период Крестовых походов, — это признание верховной власти пап. Таким образом, они стали первой христианской общиной Востока, вошедшей в юрисдикцию Рима.

Период XII и XIII вв. характеризуется усилением авторитета маронитских патриархов; этому способствовала та роль, которую они играли в контактах с французскими властями и Римом. Людовик IX в письме патриарху и епископам маронитов в 1250 г. заверял, что “как от нас, так и от наших наследников на троне Франции, мы желаем распространить наше покровительство на вас <…> мы будем использовать любую возможность обеспечить ваше нормальное существование” ⁹⁴. Патриарх был реальным главой маронитов, выбирал и поставлял епископов, разрешал не только церковные, но и гражданские дела; епископат пользовался аналогичным авторитетом на местах.

Патриархами в рассматриваемый период были:

Иосиф Жержасси	1100–1120	Жил в монастыре Богородицы в Йянухе и первый встретил крестоносцев.
Петр I	1120–1130	Резиденцией становится монастырь Илиджской Божией Матери в Майфуке.
Григорий III	1130–1141	Родом из Халата.
Иаков	1141–1151	Из Ромата.
Иоанн V Лехфед	1151–1154	Составитель маронитской анафоры.
Петр II (Áóòðîñ)	1154–1173
Петр III (Áóòðîñ)	1173– ?
Петр IV	1 ? –1199
Иеремия II Амшити	1199–1230	Участвовал в IV Латеранском соборе.
Даниил	1230–1239	Из Шамата.
Иоанн Павел (Иоанн IV)	1239–1245
Симон IV	1245–1277	Папа Иннокентий IV посылает францисканца отца Лоренца как апостольского посланника к маронитам.
Иаков II	1277– ?
Даниил II Хадшити	1? –1282	Один из лидеров сопротивления исламу, сторонник латинства. В 1282 г. был казнен. На портрете в церкви поселка Хадшит, где он родился, изображен коленопреклоненным в паллиуме, митре и с епископским перстнем, получающим пастырский жезл из рук апостола Петра.
(Лука Банхрани)	1282–1300	Возможно, монофизит, считается расколь­ником.
Иеремия IV Далсма	1282–1297

Марониты сохраняли в семье высокий авторитет старших, включая выбор профессии (обычно продолжали дело родителей) и спутника жизни. Семья была и основным образовательным институтом. Здесь же у детей закладывались первые представления о вере, а затем продолжалось духовное воспитание ⁹⁵. Именно поэтому, наверное, даже за два столетия крестоносцам не удалось принципиально латинизировать христиан региона, хотя первые шаги на этом пути они сделали. Период Крестовых походов оставил свой след в культуре маронитов, которые построили в это время множество храмов и монастырей с росписями, сочетающими в себе древние сирийские и латинские традиции.

После поражения крестоносцев в 1291 г. непосредственные взаимоотношения Римо-Католической и Маронитской Церквей прервались практически на столетие, возобновившись лишь в XV в. усилиями францисканцев. Тем не менее контакт с франками открыл западному влиянию эту общину, доселе замкнутую в ливанских горах, и хотя позже вновь воцарилась мусульманская власть во всей своей жестокости, марониты уже никогда не вернулись к былой замкнутости.

4.2. Время правления династии мамлюков. Эмиграция на Кипр

Государство Салах ад-Дина постепенно распалось на более мелкие. При дворе Айюбидов, правивших Египтом, все более видную роль стала играть гвардия, набранная из рабов-мамлюков, в основном тюрок и кавказцев, купленных еще в юном возрасте. Эти воины составляли привилегированную касту. В 1250 г. мамлюки свергли последнего айюбидского султана Туран-шаха, основав свою династию; они сумели объединить под своей властью Египет, Палестину и Сирию и изгнали крестоносцев с арабского Востока. Государство мамлюков в 1516 г. было захвачено турецким султаном Селимом I, но сами они и после этого до XIX в. оставались влиятельной группой ⁹⁶.

В 1282 г. патриарх Даниил II Хадшити, глава маронитского сопротивления мамлюкам, был захвачен в плен и казнен по приказу султана Калауна. Однако именно при содействии маронитов-диссидентов в 1283 г. мусульманские войска двинулись в горные районы Ливана, а в 1289 г. — в Триполи.

Начался век угнетения. Маронитов преследовали, к какой бы партии они ни принадлежали. Наилучшим предлогом для порабощения автономного Ливана послужили мусульманские общины инакомыслящих (шииты, друзы), нашедшие убежище в Ливанских горах. Они уничтожались без всякой пощады с 1292 г., а особенно в 1302–1307 гг. Однако христианскому населению удалось избежать полного уничтожения и укрыться в недоступных горных районах; началась эмиграция на Кипр. В 1365 г. поход португальского короля Педро I на Александрию привел к возобновлению стихнувших было гонений; маронитский патриарх Гавриил был сожжен заживо в 1367 г. ⁹⁷. Церковь была совершенно дезорганизована атмосферой практически подпольного существования; епископы и священники боялись открыто совершать свое служение. Попытки контактов с европейцами воспринимались как подрыв безопасности страны и предательство ⁹⁸.

Первый представитель новой династии мамлюков султан Барук (с 1382 г.) был благосклонен к ливанским христианам; Северный Ливан вернул автономию. Мамлюки довольствовались данью, которую собирали сами христиане. Однако в 1444 г. из-за связей маронитов с францисканскими миссионерами специальная карательная экспедиция уничтожила патриаршую резиденцию в Майфуке. Взамен был выбран монастырь в Каннубине, высеченный в скале высоко в горах (Долина Святых).

Мамлюкские власти разделили страну на шесть княжеств и викариатств с центрами в Дамаске, Алеппо, Хамате, Триполи, Сафаде и Караке (Трансиордания). Марониты, проживавшие в Ливане, организовались вновь под управлением духовных властей. Одновременно они разделились на множество небольших общин, возглавляемых выборными представителями народа, мукаддаминами, что обеспечивало определенную автономию во внутреннем управлении. Мукаддамины были ответственны перед Трипольским викарием (наибом). Положение глав местных общин со временем упрочилось, так как их служба способствовала мирной организации жизни. Мукаддамины назначались патриархами с согласия наибов и обычно рукополагались в сан иподиакона, что давало им больший вес среди мирян ⁹⁹.

Маронитская Церковь постепенно теряла живую связь с Римом; в XIII и XIV вв. ее поддерживали лишь францисканские миссионеры. Однако верность маронитов Католической Церкви в этот период уже никем не ставилась под сомнение; уход крестоносцев снял проблему гражданской и политической власти. Во 2-й пол. XV в. произошла последняя вспышка противостояния среди маронитов, особенно сильно проявившаяся в традиционном очаге оппозиции — районе Бешарр, тесно связанном с мусульманской властью. Оппозиционеры присоединялись к Сиро-Яковитской Церкви. В 1488 г. в Северном Ливане вспыхнула настоящая гражданская война, во время которой яковиты и марониты-оппозиционеры открыто пользовались содействием жителей мусульманских поселков, но в конце концов потерпели поражение и оставили Ливанские горы маронитам.

Между тем назревали переговоры о восстановлении отношений между Церквами Рима и Константинополя. В 1438 г. в Ферраре (Италия) начался Собор, продолживший свои заседания в 1439 г. во Флоренции. После многомесячного обсуждения вопросов, вызывавших разногласия между Церквами — о filioque, об использовании опресноков в Евхаристии, о чистилище и в основном о примате папы — была заключена уния, так и не давшая желаемого эффекта. Маронитский патриарх Иоанн Жажи (†1445) уполномочил францисканца монаха Жуана, направлявшегося в Европу, быть его делегатом и представлять интересы Маронитской Церкви на соборе. Основной целью патриарха было получить паллиум и подтверждение своих полномочий. Монах Жуан увез с собой письма к папе, в которых Патриарх и маронитские сановники заверяли в своей преданности и заранее поддерживали решения, которые примет собор, и в ответ привез митру и папское послание, в котором Иоанн Жажи признавался законным “патриархом Антиохийским” ¹⁰⁰. В Триполи его встречало огромное число маронитов. Мусульманские власти расценили приветствия народа как попытку заключения союза с греками и латинянами; Жуана и его спутников арестовали, но позже отпустили.

В 1440 г. патриарх направил с письмом в Рим францисканца Петра Феррарского из Бейрутского Спасского монастыря. В послании содержалось признание Ферраро-Флорентийского собора, а также благодарность за подтверждение полномочий. Патриарх просил папу направить на Восток ученых историков и богословов для обучения местного духовенства и народа католической вере. В своем ответе папа сообщил, что направляет Петра Феррарского и с ним другого францисканца, Антония Тройского, объяснить маронитам учение Рима ¹⁰¹. В 1444 г. было образовано постоянное представительство в Сирии и Ливане — Апостольский комиссариат. Петр Феррарский был назначен папским представителем у маронитов, мелхитов и друзов ¹⁰²; позже папа Николай V поручил маронитов латинскому архиепископу в Никозии — Андрею.

С XVв. Рим, оправившись после Крестовых походов, вернулся к Востоку. Особенно активно восточная политика развивалась при папах Евгении IV и Каллисте III.В основе новой тактики лежало использование ордена францисканцев ¹⁰³. Желание распространить свою власть на восточные территории, как всегда, было прикрыто благими намерениями: “помочь маронитам [и не только им] сохранить католическую веру в условиях окружения еретиками, а также поддерживать на постоянной основе связь с папами” ¹⁰⁴. Однако сиро-яковиты, например, расценивают деятельность францисканцев в Средние века именно как прозелитическую ¹⁰⁵.

Взаимоотношения Рима и маронитов в области вероучения были далеко не однозначными; в основном все сводилось к подчинению папе и признанию его единовластия в Церкви. Невозможно утверждать, что в XV в. Маронитская Церковь полностью отошла от монофелитства и других учений, не разделяемых Римской Церковью. Такое положение сохранялось практически до конца XVI в.

В период власти мамлюков Маронитскую Церковь возглавляли восемь патриархов:

Симон V	1297–1339
Иоанн IV Акури	1339–1357
Гавриил II	1357–1367	Казнен мамлюками.
Давид II	1367–1404
Иоанн VIII Жажи	1404–1445
Иаков-Петр (Иаков III)	1445–1468	Получал папские послания от Николая V в 1447 г. и от Каллиста в 1455 г.
Иосиф-Петр (Иосиф II)	1468–1492
Симон-Петр (Симон VI)	1492–1524	При нем было положено начало власти Оттоманской империи на Ближнем Востоке.

Постоянные преследования и междоусобные войны вынудили маронитов искать убежище на Кипре, находящемся в нескольких сотнях километров от побережья Ливана, на Родосе, Мальте и других островах, бывших во владении европейцев. Первые маронитские поселения появились здесь еще в IX в., а в XIII число маронитских общин заметно возросло. Они стали второй по численности после греков христианской конфессией на Кипре, построив около 60 поселков ¹⁰⁶. Эмигранты занимали горные территории на севере острова. Здесь они сумели укрыться от мусульманского владычества и вести достаточно спокойную жизнь вплоть до захвата острова турецкими войсками (1570 г.), тогда многие маронитские поселения были практически полностью уничтожены; оставшиеся общины продолжали входить в юрисдикцию архиепископа Кипрского, перебравшегося в Ливан и посещавшего остров в качестве представителя патриарха.

На Кипре марониты дольше своих ливанских братьев сохраняли свои традиции, в том числе монофелитство. Они были приняты в юрисдикцию Римо-Католической Церкви только в 1445 г., на два века позже Патриархата в Ливане ¹⁰⁷. Булла папы Евгения сообщает, что после серьезных усилий римский легат архиепископ Родосский Андрей, посланный на Кипр и другие восточные территории, обратил несторианского епископа Тимофея и маронитского епископа Илию. Последний “при­дер­живался порочного учения Макария, исповедовавшего только одну волю во Христе” ¹⁰⁸. Затем архиепископ Андрей направил священника Исаака, помощника епископа Илии, в Рим, где тот публично отрекся от монофелитства и исповедал католическое вероучение ¹⁰⁹.

Маронитские историки возражают против обвинений в монофелитстве, говоря, что архиепископ Андрей мало знакомился с жизнью маронитов. Кроме того, кипрские общины находились в полном общении с ливанскими, а следовательно, должны были разделять с ними единое вероучение; маронитское духовенство допускалось до священнодействий в латинских храмах на Кипре еще до приезда Андрея ¹¹⁰. Но ведь нет никакой уверенности в полном отречении от монофелитства даже на ливанских и сирийских территориях, а в условиях военных действий и отсутствия нормальных коммуникаций случайные совместные богослужения не могут быть свидетельством полного единства в вере. Римо-Католическая Церковь также придерживается мнения, что кипрские марониты приняты в ее юрисдикцию только после Ферраро-Флорентийского собора, в 1445 г.; в 1451 г. папа Пий II в письме Махмуду II все еще упоминает их как еретиков ¹¹¹.

4.3. Миссии Грифона и других францисканцев

После Флорентийского собора Рим на Востоке опирался в основном на орден францисканцев, известный как миссионерский. На Восток был отправлен с миссией францисканский монах брат Грифон (†1475). Он получил образование в Париже, страстно желал совершить паломничество во Святую Землю. Грифон прибыл в Палестину в конце 1442 г. и вернулся в Рим лишь два года спустя, сопровождая маронитскую делегацию к папе Евгению IV. Шестью годами позже он был переведен во францисканскую миссию в Ливане и прибыл в Бейрут в 1450 г. в сопровождении брата Франциска Барселонского, ставшего его постоянным спутником и помощником ¹¹². Грифон был поражен, что огромное число христиан Востока, сохраняющих многие традиции древней Церкви и богословие Отцов, не находится в общении с Церковью Рима; он наивно воспринимал это как недоразумение. Францисканец решил, что сделает все, чтобы добиться их воссоединения с Римом, что соответствовало политике Ватикана. Он начал изучать арабский и сирийский; источники свидетельствуют, что Грифон ревностно строил новые храмы в Ливане и “исправлял вероучительные ошибки” маронитов ¹¹³. Следы монофизитства были еще заметны и в XVI в.

После смерти патриарха Иакова III в 1468 г. на место предстоятеля был избран его брат Иосиф-Петр (Иосиф II, 1468–1492), известный под именем Ибн-Хассан. Марониты поручили Грифону доставить папе Павлу II просьбу подтвердить полномочия новоизбранного патриарха ¹¹⁴. Папа благословил изучение жизни, образования и веры новоизбранного патриарха и веры его подданных. Сам Грифон не был уверен, что они действительно следуют догматическим нормам католицизма; письмо из Рима к маронитскому священноначалию он заканчивает словами: “мы просим Бога, чтобы вы верили и действительно полностью пребывали в согласии и чтобы то, что я рассказал о вас Господину нашему Папе, было правдой” ¹¹⁵. Папа в своем письме патриарху также выражает надежду, что новый маронитский предстоятель будет сам следовать католичеству и побуждать к этому своих подданных ¹¹⁶.

Миссия Грифона затрагивала не только вопросы монофизитства и монофелитства, но и многие традиции древней неразделенной Церкви, от которых сами католики отошли, например, право священника совершать миропомазание над новокрещенными, причащать детей после их крещения, использовать в Великий Пост запасные Дары, причащать мирян под двумя видами. Эти традиции бережно хранились не только православными, но и, например, сиро-яковитами; они входили и в практику маронитов. Латинизация восточных христиан подразумевала отказ от исконно присущих им традиций. И хотя Грифон пытался отстоять перед Римом некоторые из “восточных особенностей” маронитов, в целом его деятельность имела целью полную их латинизацию и не отходила от официальной позиции Римо-Католической Церкви: “еретические” Церкви необходимо вернуть в лоно “Матери-Церкви”.

Реформы, проводимые Грифоном, вызвали оппозицию; несколько общин маронитов перешли в юрисдикцию сиро-яковитов. Монофизиты (многочисленные в то время общины) были их союзниками в борьбе с католическим миссионерством. Антилатинское движение было достаточно серьезно. Патриарх Иосиф-Петр даже обратился с призывом к перешедшим к монофизитам вернуться в свою Церковь. Раскол внутри Маронитской Церкви достиг своего апогея в 1487–1488 гг. и сошел на нет к концу XV в., когда умер аль-Муним Айюб ¹¹⁷. Но под давлением оппозиции Маронитская Церковь вплоть до середины XVI–начала XVII в. продолжала сохранять многие традиции древней Церкви, свойственные православным и сиро-яковитам.

После кончины Грифона в 1475 г. его преемник-францисканец брат Суриано отмечает, что отмечает, , среди маронитов вновь распространилось множество “плохих традиций”; речь может идти о монофизитстве и монофелитстве. В связи с этим папа Сикст IVпослал к маронитам брата Александра д’Ариоста, тот провел с ними около трех лет. “По той же причине” папа Лев Xв 1515 г. направил к маронитам Суриано и брата Франциска Потензского, специалиста в этих вопросах ¹¹⁸. Суриано был хорошо подготовлен для своей миссии. Будучи до вступления в орден купцом , он объездил весь Восток, включая Египет, Сирию и Палестину, владел арабским и греческим языками, стремился как можно глубже узнать и понять людей и их литературу ¹¹⁹.

В середине XVI в. папа Климент VII, “проявляя добрую волю к маронитам”, назначил куратора, которым стал кардинал Маркел Сервини (будущий папа Маркел II). Папа Павел IV определил для этой миссии сразу двух ответственных иерархов — кардиналов ди Карпи и Барнардина ¹²⁰. В результате деятельности францисканцев священноначалие маронитов оказалось в полной канонической зависимости от Рима; каждый новоизбранный патриарх должен был испрашивать благословения и подтверждения своих прав у римского понтифика. Латинизация Маронитской Церкви затронула уже и богослужебную и бытовую практику. Но образованные и знающие ситуацию на Востоке францисканцы настаивали в Риме на необходимости более внимательного и выборочного подхода к восточным церковным традициям, хотя и считали это лишь вынужденным тактическим компромиссом.

4.4. Миссии иезуитов: Джованни Баттиста Элиано

В 70-х гг. XVI в. марониты встречались с папами Пием V и Григорием XIII; обсуждалась богослужебная практика Маронитской Церкви. Особое беспокойство Григория XIII вызывало использование на местах фразы “распныйся за ны” в Трисвятой песни ¹²¹. Затем папа Григорий направил иезуитов Джованни Баттиста Элиано и Томаса Раггио для проверки (в который раз!) вероисповедания маронитов, церковных книг, деятельности духовенства и богослужебной практики. Отец Эли­ано был наиболее способным к исполнению такой миссии. Патриарх Стефан Дуаии упоминает его хороший характер, мудрость, образованность, знание латинского, греческого и арабского языков и способность читать коршунское письмо (арабский текст, написанный сирийскими буквами) ¹²². Перешедший из иудаизма в католицизм, Элиано поступил в орден иезуитов в 1552 г., когда Рим силился распространить свою власть на Церкви Востока. Поэтому он был направлен в Коптскую Церковь в Египте в 1561–1562 гг., но там его миссия оказалась безрезультатной ¹²³, и папа Григорий XIIIпоручил Элиано и Раггио миссию среди маронитов и задание установить контакты с предстоятелем Сиро-Яковитской Церкви, патриархом Антиохийским Игнатием XVIII,с целью убедить его войти в юрисдикцию Рима ¹²⁴.

На встрече Элиано с маронитским предстоятелем, иерархами и сановниками в патриаршей резиденции монастыря в Каннубине патриарх Михаил (1567–1581) заявил, что, являясь по плоти маронитом, он в то же время подчиняется римскому понтифику и его правилам. Он присягнул в том, что принимает все, что и Римская Церковь, и отвергает все отвергаемое ею. Затем он изложил сказанное на бумаге, добавив: “Это мое исповедание, для которого я живу и за которое умру”. Элиано передал патриарху письма от папы Григория и кардинала Караффа, отвечавшего в курии за взаимоотношения с Маронитской Церковью, а также церковные облачения как личный дар папы. О состоявшейся встрече и ее итогах Элиано сообщил кардиналу Караффе ¹²⁵.

Затем последовала проверка церковных книг и богослужебной практики. В библиотеках монастырей и приходов Элиано обнаружил множество манускриптов, содержащих учения, отвергаемые католицизмом, но сохраняемые христианами Востока ¹²⁶. Он изучал книги и традиции Маронитской Церкви около года; патриарх Михаил предоставил ему сопроводительное письмо к духовенству и поручил своему брату, епископу Сергию (Саркису), и священнику Юрию Йунану сопровождать Элиано в его путешествиях. В 1579 г. Элиано вернулся в Рим, оставив о себе, по словам Стефана Дуаии, “добрую память и любовь за спокойное отношение и понимание” ¹²⁷. Вместе с папским легатом в Рим для учебы в католическом университете направились двое молодых маронитов. Элиано впервые подробно и систематически изучал богослужебные книги Маронитской Церкви; его цель была настолько огромной и серьезной, что сделать все за один визит было просто невозможно. Первые его выводы заключались в том, что большинство отступлений от католического вероисповедания носит монофизитский характер ¹²⁸. Элиано засвидетельствовал в маронитских церковных книгах множество “ошибок”, объясняя это окружением еретиков, а также отсутствием систематического богословского и духовного образования; он предложил создать в Риме специальную школу для молодых маронитов и напечатать книги, которые содержали бы основы веры.

Папа Григорий XIII вновь направил Элиано к маронитам, на этот раз в сопровождении священника Джованни Баттиста Бруно. Будучи еще в Италии, Элиано перевел катехизис иезуита Петра Кассия и в 1580 г. напечатал его в коршунской транскрипции. Он взял с собой и другие книги, переведенные на арабский, а также латинские богослужебные сборники и апологии католицизма против несториан и монофизитов. Папа передал паллиум для патриарха, наказав, однако, вручить его только если маронитский предстоятель в присутствии Элиано исповедует католическое учение и верность римскому епископу ¹²⁹.

Легаты прибыли в Триполи в июне 1580 г. и вскоре были приняты патриархом Михаилом, епископом Сергием, собором духовенства и избранных мирян. Патриарх поцеловал папскую буллу и приложил ее к голове, свидетельствуя этим свое уважение и преданность. Элиано возложил на маронитского предстоятеля паллиум, подтверждая тем самым его патриарший авторитет в глазах Рима. Среди подарков, привезенных легатами, были катехизисы и другие церковные книги ¹³⁰.

Иезуитам было необходимо обсудить с патриархом созыв собора; проект повестки дня был привезен из Рима. Собор в Каннубине состоялся уже в августе 1580 г., то есть менее чем два месяца спустя после прибытия легатов. Официально председательствовал патриарх Михаил, но реально руководил Элиано. В заседаниях принимали участие епископы и представители духовенства и сановных мирян. Во время совершения Божественной литургии на праздновании дня Пресвятой Девы Марии, которое совпало с началом работы собора, отец Элиано прошел в алтарь и прочел молитву призывания Святого Духа. Затем он произнес по-арабски проповедь, в которой разъяснял народу цели своей миссии и выразил надежду на ее успех. Он раздал присутствующим Символ веры Римо-Католической Церкви и начал его произносить так, чтобы духовенство и миряне повторяли за ним.

Среди определений собора были следующие:

• В Никео-Цареградский Символ веры должны быть внесены изменения, касающиеся исхождения Святого Духа и от Сына.
• Марониты должны исповедовать две природы, две воли и два действия (энергии) во Христе.
• Из Трисвятого должна быть исключена фраза распныйся за ны.
• Необходимо исповедовать существование чистилища.
• Запрещение расторжения брака по причине прелюбодеяния и благословения на повторный брак супругов, разведенных ранее по этой причине.
• Священники не должны совершать Таинство Миропомазания над крещаемыми. Эти функции усваиваются исключительно епископам.
• Нельзя причащать детей до достижения ими юношеского возраста [половой зрелости] ¹³¹.

Собор стал серьезной победой Римо-Католической Церкви в ее деятельности на Востоке. Путь латинизации, отказа от исконно присущего Предания Церкви начал обретать юридическую форму, что означало непосредственное воздействие на значительное число церковных общин на Востоке. После собора Элиано стал распространять его постановления среди маронитов в Ливане, Алеппо и Дамаске ¹³².

В 1581 г. патриарх Михаил скончался, на его место при участии иезуитов был избран его брат архиепископ Сергий, который во время интронизации коленопреклоненно исповедал приверженность католическому вероисповеданию. Сергий просил у папы благословения и подтверждения полномочий, что и получил в марте 1583 г. Элиано утверждал, что “новый патриарх стал первым, кто реально претворял в жизни учение и практику Церкви Рима” ¹³³.

Сохранились сведения, что из Ливана отец Элиано совершил поездку в Сирию, где проводил встречи с православным и сиро-яко­вит­ским патриархами Антиохийскими об унии с Римо-Католи­ческой Церковью. В августе 1582 г. он посетил Египет, где три года вел переговоры с коптами. Все эти попытки не принесли ожидаемых результатов. В 1585 г. отец Элиано возвратился в Рим. В результате миссии иезуитов в Ливане и Сирии в Риме в 1584 г. был учрежден Маронитский колледж.

4.5. Миссия Джерома Дандини

Редактирование маронитских церковных книг с целью исключения еретических текстов, не принесло Риму полной уверенности в успехе, и папа Климент VIII (1592–1605) направил в Маронитский Патриархат Джерома Дандини (1554–1634), профессора философии в Перудже. Дандини оставил подробное описание традиций маронитов и мусульман ¹³⁴. По его мнению, маронитов не вполне справедливо обвиняли в “в различных ошибках и множестве ересей” ¹³⁵. Маронитские студенты в Риме со рвением объясняли католикам происхождение своей Церкви и ее учения, но и рапорты отца Элиано, указывавшие на доктринальные и обрядовые отступления, также принимались со всей серьезностью, поэтому папа и направил в Ливан профессора для объективного отчета о вере маронитов и их преданности Риму.

Дандини убедил главу маронитов вновь созвать епископский собор для подтверждения вероучения и практики Церкви. Он заранее провел изучение на местах и обнаружил только два отступления от традиций римского католицизма: благословение разводов в связи с неверностью жен и причащение детей; правда, в одной из книг он нашел признаки монофелитства и некоторые другие “ошибки” и решил представить най­денное предстоящему собору для рассмотрения и исправления ¹³⁶. Отметим, что знание им восточных языков недостоверно ¹³⁷.

Дандини настаивал на созыве архиерейского собора; письма с приглашением на собор (с согласия патриарха, видимо) были разосланы именно им ¹³⁸, что явно свидетельствует о том, сколь велики были его власть и возможности ¹³⁹. Собор состоялся в декабре 1596 г. На нем было зачитано письмо папы Климента VIII; затем выступил сам легат. Под руководством представителя папы собор одобрил документ, призванный засвидетельствовать следование догматическим нормам католицизма: две природы, две воли и два действия в Лице Иисуса Христа; исхождение Духа от Отца и от Сына; воплощение Сына, а не Троицы; существование чистилища и первородного греха; от брачной клятвы освобождает только смерть.

После того как все члены собора согласились с этими пунктами, Дандини показал им книгу с “ошибками”. Присутствующие утверждали, что она не принадлежит маронитам, а распространяется яковитами. Дандини был удовлетворен такими ответами: “Я не обнаружил в их книгах чего-либо, что они почитают за истину и что не являлось бы католическим” ¹⁴⁰. Позднейшие историки назовут миссию иезуита деятельностью “во славу маронитов” ¹⁴¹. Трудно объяснить оптимизм Дандини по поводу веры и содержания книг маронитов. Возможно, не зная восточных языков, он обращался лишь к изданиям, переведенным в XVI в. католиками и, следовательно, уже исправленным. С другой стороны, это мог быть дипломатический шаг. В любом случае собор в Каннубине был продолжением собора 1580 г., проводившегося при участии Элиано, и обсуждал те же догматические положения, а миссия Дандини стала продолжением миссии предыдущих папских легатов.

Вскоре после окончания заседаний собора скончался патриарх Сергий и был избран его брат Иосиф III (1597–1608), против чего категорически возражал Дандини, так как опасался восточной семейственности. Но скорое подтверждение полномочий от папы поставило точку в этой дискуссии ¹⁴². Дандини потребовал от новоизбранного патриарха Иосифа закрепить решения собора и собрать епископов еще раз. Через месяц состоялся новый собор, подтвердивший верность рим­ским покровителям и одобривший еще шесть канонических правил.

Итак, многие древние книги маронитов имели сиро-яковитское происхождение или содержали учения, сохраненные от прошлого, новые же издания были в основном подготовлены на Западе. Все это говорит о том, что до XVI в. Маронитская Церковь еще далеко не полностью отделила себя от других Восточных Церквей. Католическая Церковь разорвала изоляцию маронитов, но направила их по своему пути. Латинизация проводилась во всех сферах: менялись не только догматические убеждения, но и стиль жизни. Духовенство начало использовать облачения, привозимые с Запада, вводился колокольный звон, ношение перстней и наперсных крестов, крестное знамение по католическому образцу, использование опресноков за литургией. Но “модерни­зация” часто вызывала ропот. Многие изменения, по крайней мере в XV–XVIIвв., находили применение только за официальными патриаршими или епископскими богослужениями ¹⁴³. Именно патриарх Иосиф IIIвводил западные традиции, наказывая духовенству как можно точнее копировать католическое богослужение и обряды. Он встретил сопротивление; ситуация была настолько накалена, что папа Павел Vв своем письме в марте 1610 г. посоветовал преемнику Иосифа патриарху Иоанну IX Маклуфу (1608–1633) восстановить некоторые древние обычаи ради сохранения мира среди верующих ¹⁴⁴.

4.6. Маронитский колледж в Риме

Одним из наиболее важных результатов миссии папских легатов стало открытие в Риме Маронитского колледжа. Еще патриарх Моисей-Петр (1524–1567) обращался к папе Павлу IIIс просьбой “учре­дить колледж в Ливане, где студенты изучали бы европейские языки, чтобы они могли читать письма из Рима и понимать его законы без посредников. Это послужило бы делу достижения единства между нашими Церквами” ¹⁴⁵. Затем патриарх Михаил направил папе Пию V в 1568 г. послание с предложением организовать в Риме школу для маронитских студентов. Это произошло не сразу, хотя католики и предпринимали некоторые шаги по просвещению “находящегося во тьме Востока” ¹⁴⁶. В феврале 1582 г. папа Григорий XIII учредил в Риме гостевой дом для маронитов и положил значительные стипендии его первым жителям. В 1584 г. он преобразовал гостевой дом в Колледж ¹⁴⁷.

Историки Маронитской Церкви утверждают, что “результаты и важность учреждения Маронитского колледжа невозможно преувеличить” ¹⁴⁸. На студентов было возложено распространение в Европе информации о Востоке. Из стен Колледжа вышли видные ученые, оказавшие огромную поддержку европейским востоковедам, а по возвращении на родину студенты становились организаторами интеллектуальной деятельности в Ливане и его окрестностях, первыми преподавателями европейских наук среди арабского населения. Ряд выпускников был приглашен в начале XVIIв. во Францию, где они подняли на новую высоту востоковедение и, в частности, арабистику. Рим же получил возможность более подробного изучения традиций маронитов и, что особенно важно, влияния на будущее священноначалие. Значительное число патриархов и епископов последующих столетий были выпускниками Колледжа. К тому же Колледж готовил и издавал церковную литературу для христиан Востока. Среди первых книг был сборник сирийских литургических текстов, подготовленный студентом Георгием Амира, позднее ставшим патриархом, и опубликованный в 1592 г. в Риме. Издание вызвало целую волну споров. В первом выпуске содержались древние сирийские анафоры, большинство которых использовалось как маронитами, так и сиро-яковитами. Поэтому во втором выпуске оригинальные тексты заменили на католические ¹⁴⁹. Патриарх Сергий вынужден был запретить использование этой книги; это решение подтвердил собор 1736 г. ¹⁵⁰.

До 1773 г. Колледжем руководили иезуиты, а затем управление перешло к обычному духовенству. Из стен Колледжа вышел патриарх Стефан II (Этьен) Дуаии, определивший целую эпоху в истории маронитов. Он родился 2 августа 1630 г.; в 1641 г. был направлен в Рим, в Маронитский колледж, где провел лучшие четырнадцать лет своей жизни. Профессор богословия иезуит отец Спарс говорил: “Я преподавал во многих краях и многих университетах, но никогда не встречал таких, как Стефан по светлости помыслов и чистоте жизни” ¹⁵¹. По окончании учебы Стефан Дуаии вернулся в Ливан и был рукоположен в сан священника. До 1666 г. он обучал детей катехизису и проповедовал; затем последовало шестилетнее пастырское служение на приходе в Алеппо, потом — хиротония во епископа. После кончины патриарха Георгия II в 1670 г. он был избран патриархом и нес это служение в течение 34 лет. Скончался в 1704 г., оставив богослужебные сборники (на основе древних сирийских манускриптов); описание Патриаршего архива, включая сведения о переписке с Римом за почти 600-летний период; исторические работы — “Источники истории маронитов”, “Летописи” (включающие исследование маронитской иерархии от ее начала до собственного времени), “Защита маронитами правоверия”. Исторические работы патриарха Стефана Дуаии на арабском языке — неоценимый источник для последующих поколений исследователей. Патриарх был хорошо известен и пользовался уважением в Европе. Людовик XIV в 1701 г. издал указ, в котором свидетельствовал о пожизненном ему покровительстве. Почитание и слава, которые он приобрел как ученый в Маронитской Церкви, сравнимы с авторитетом митрополита Макария в русской церковно-исторической науке.

Другой выпускник Маронитского колледжа — известный лингвист Гавриил Сионит (1577–1648), личный переводчик короля Людовика XIII, преподаватель королевского колледжа Французской академии. Он осуществил перевод Псалтири с сирийского языка на латинский (издан в Париже в 1625 г.), подготовил трактат по арабской философии (Па­риж, 1628), принимал активное участие в подготовке издания Библии “Полиглот” (Париж, 1645). Оставил яркий след в европейской науке и маронит Авраам Эккелийский (1605–1664), занимавший профессорские кафедры восточных языков в Риме и Париже, где его имя выбито на фасаде Французской академии; известен как плодовитый автор. Как и Гавриил Сионит, участвовал в работе над подготовкой парижского издания Библии “По­лиглот”.

Особое место в истории Колледжа и вообще европейской исторической и востоковедческой науки занимает семья Ассемани, давшая миру четырех известных ученых ¹⁵². Первым был Иосиф Симон Ассемани (1688–1768), внесший огромный вклад в изучение истории древней Восточной Церкви, подготовив многотомное ученое описание рукописей Ватиканской библиотеки (“BibliothecaOrientalis”, Рим, 1719). Другими его важными работами были “Календарь Вселенской Церкви” (Рим, 1755) и пятитомный “Перечень Восточных канонических и гражданских законов” (Рим, 1762). По поручению Ватикана Иосиф Ассемани принимал участие в Ливанском соборе Маронитской Церкви 1736 г. в качестве папского легата. В конце жизни он был рукоположен в сан архиепископа Тирского. Его племянник Иосиф Алоизий Ассемани (†1782) — автор многих исследований, среди которых особое место занимает работа “Литургии Вселенской Церкви” в 15 томах (Рим, 1754). Епископ Стефан Эводий Ассемани (1711–1782), другой племянник старшего Ассемани, продолжил работу своего дяди в Ватиканской библиотеке, составив Каталог библиотеки в трех томах. В 1742 г. он издал “Описание восточных рукописей библиотеки Медичи во Флоренции”. Последним из этой семьи был племянник Иосифа Алоизия — Симон Ассемани (1752–1821), автор работ на латинском языке об арабских странах, их географии и астрономии.

Римо-Католическая Церковь понимала всю важность интеллектуальной деятельности маронитов. Менее века спустя папа Иннокен­тий X (1644–1655) организовал в Равенне еще один колледж для студентов из Сирии и Ливана, который в 1665 г. был присоединен к римскому Маронитскому колледжу ¹⁵³.

После захвата Италии войсками Наполеона Маронитский колледж был закрыт. Его восстановление произошло при папе Льве XIII в 1891 г. Управление было поручено уже папской конгрегации Пропаганды веры ¹⁵⁴. Колледж просуществовал практически до начала Второй мировой войны и был вновь закрыт в 1939 г.

4.7. Марониты под властью оттоманов в XVI — XVIIIвеках

В 1516 г. Сирия и Ливан вошли в состав обширной Османской империи. Регион был разделен на три княжества (эмирата): Дамасское, Алеппское и Триполийское. Власть паши в Триполи распространялась на средиземноморское побережье, область Носаирис и Ливан. В 1660 г. был образован эмират в Сидоне для управления югом Ливанских гор.

В начале оттоманского владычества на Востоке марониты были в основном сосредоточены в северной части Ливана, входившей в область управления триполийского паши. Они продолжали иметь собственное самоуправление во главе с мукаддаминами, роль которых на практике сводилась к сбору налогов. Но ок. 1655 г. управление известной маронитской провинции Бешарр перешло к шиитскому роду Хамада, что привело к переселению многих маронитов в южные районы и на побережье. Первые правители из этой семьи были хорошими администраторами, но при их наследниках царили угнетение и насилие ¹⁵⁵.

На этом фоне престиж Церкви возрастал, тем более, что маронитский патриарх осуществлял также гражданское управление общиной и ее политическим представительством в Стамбуле. Это давало духовному главе маронитов такое положение, какого не было ни у одного восточного патриарха ¹⁵⁶. Между тем как все остальные должны были испрашивать разрешение на осуществление своих полномочий, маронитский патриарх, освобожденный от политической опеки, был вхож в оттоманский дворец как “князь Востока”.

Арабские эмиры невольно способствовали внедрению маронитов в южные области, которые оставались местами исламо-христианского симбиоза вплоть до войны 1975 г. Власти старались сохранить ровные отношения с воинственными и трудолюбивыми маронитами. Друзы и марониты являли наиболее яркие примеры мирного сосуществования в одних населенных пунктах, оттесняя при этом шиитов в менее благоприятные места на периферии Ливана ¹⁵⁷. Однако оттоманские власти регулярно попускали произвол, а постоянно меняющиеся местные династии пытались покорить не только своих соперников-мусульман, но и мирных христиан. На протяжении всего XVII в. переписка маронитов с Римом полна жалоб на притеснение турками.

В этих условиях марониты искали союзников в лице европейских христиан. Влияние Маронитской Церкви также во многом зависело от поддержки Рима. Процесс латинизации уже рассматривался как альтернатива арабизации, которая ассоциировалась с властью инославных. Связь с папством и дух открытости к западной культуре возобладали над привязанностью к восточным корням. Обучение большинства высшего священноначалия в Риме неизбежно давало свои плоды. Однако канонические решения, принимавшиеся даже на уровне соборов, не находили повсеместного применения, и их восприятие происходило достаточно медленно. Потребовались десятилетия, а в отдельных случаях и столетия, чтобы латинские традиции действительно вошли в практику церковных общин.

После собора 1580 г. и двух соборов в 1596 г. в конце XVI–XVII вв. состоялись еще два собора, на которых папские представители не присутствовали. Ряд решений, принятых предыдущими соборами, был проведен в жизнь, а другие, наоборот, опущены. Первый из этих соборов состоялся в 1598 г. в поселке Бейт-Мусса ¹⁵⁸ под председательством патриарха Иосифа III аль-Риззи (1597–1608). Кроме подтверждения ранее принятых решений относительно Таинств Крещения и Миропомазания, было определено, что верующие должны приходить на исповедь не менее трех раз в год: перед Рождеством, Пасхой и Пятидесятницей. Запрещалось иметь восприемников из общин, не находящихся в общении с Римо-Католической Церковью, и причащаться у инославных. Установительные слова в литургии должны браться из текста римской мессы. Собор ввел запрет на брак с христианами некатолического вероисповедания, а также для принявших церковный сан иподиакона; правда, это решение так никогда и не было осуществлено на практике. Кануны праздников Богоявления, Сретения, Вознесения, Пятидесятницы, Преображения, Воздвижения и Всех святых были объявлены постными днями ¹⁵⁹.

В 1606 г. патриарх Иосиф IIIввел григорианский календарь, который был воспринят только среди сирийских и ливанских приходов, на Кипре же и в других колониях маронитов встречал огромное сопротивление практически до конца XIXв. ¹⁶⁰. Сиро-яковиты и несториане перешли на новый стиль только в 1836 г., греко-католики Мелхитского патриархата в 1857 г., а армяно-католики — в 1911 г. Другие Церкви Вос­тока, включая Антиохийскую Православную Церковь, сделали этот шаг совсем недавно. В начале XVII в. марониты перешли на новый принцип летосчисления — от Рождества Христова.

Введение григорианского календаря в маронитских общинах вызвало протест со стороны православного патриарха Антиохийского, который обратился к Дамасскому эмиру со специальным письмом, указывая на то, что тем самым марониты создали проблемы для других конфессий. Ряд маронитских священников был арестован по обвинению в нарушении общественного спокойствия.

При патриархах Иоанне Макхлуфе (1608–1633), и особенно Георгии Амира (1633–1644) ¹⁶¹, выпускнике Маронитского колледжа в Риме, процесс латинизации продолжался. В 1625 г. папа Урбан VIII направ­ляет в Сирию и Ливан из Франции кармелитов, капуцинов и иезуитов. В 1625 г. иезуиты организовали представительство в Алеппо (существу­ет поныне), и местная община увеличилась с 40 чел. до 4000. Вместе с книгами и церковной утварью миссионеры привозили с собой и значительные денежные суммы, чтобы легче договариваться с местными властями ¹⁶². Патриарх Георгий Амира передал кармелитам в 1643 г. монастырь святого Елисея; такая политика подогревала движение протеста среди консервативно настроенного духовенства.

В 1644 г. патриархом был избран Иосиф IV Хабиб (Акури), автор работы в защиту григорианского календаря, нескольких церковных песнопений и, возможно, трактата о первенствующей роли в Церкви римского понтифика ¹⁶³. Вместе с тем он был противником агрессивной латинизации и сторонником древних традиций. После своего избрания он собрал поместный собор, который ограничил деятельность западных миссионеров и монашеских орденов в маронитских приходах ¹⁶⁴. Собор попытался восстановить ряд старых традиций не столько тем, что принимал по этому поводу определенные решения, сколько отказом в подтверждении уже принятых правил. Вместе с тем существенного отхода от политики окатоличивания Маронитской Церкви не произошло. Связи с Римом, в основном политического и бытового характера, оказались уже достаточно прочными, и епископат не был готов к отказу от сложившихся отношений с Западом.

Вторая половина XVII в. характеризуется началом особого попечения Франции о Востоке и, в частности, о христианском населении. Усилия России были направлены на поддержку и защиту православных и сиро-яковитов, а Франция покровительствовала католикам. По настоянию папы Александра VII маронит Абу-Нуфель аль-Казен был назначен вице-консулом Франции в Бейруте ¹⁶⁵; столь высокая дипломатическая позиция способствовала укреплению маронитских общин ¹⁶⁶. Франция оказывала маронитам и финансовую поддержку.

Вместе с тем французское покровительство иногда играло и отрицательную роль, так как вызывало гнев Османской империи. Подозрение в пособничестве врагам падало в итоге не только на католиков, но и на все христианские конфессии, члены которых, вынужденные терпеть трудности в отношениях с мусульманской властью, испытывали неприязнь к маронитам. Антагонизм иногда достигал такого размаха, что патриарх Стефан II Дуаии (1670–1704) писал папе Иннокентию IX, что марониты “являются еще более ненавидимыми в связи с Вами” ¹⁶⁷.

Патриарх Стефан II Дуаии имел высокий авторитет в глазах местных властей. Его стараниями в Каннубинском монастыре была открыта семинария для бесплатного обучения студентов. Проблема повышения образовательного уровня духовенства под властью турок была достаточно острой; Россия способствовала развитию арабских школ на Востоке под началом Православной Церкви. Правление этого патриарха отмечено появлением собственных маронитских монашеских орденов: в 1698 г. появляется орден святого Антония (будущий Ливанский Маронитский орден).

Патриарх понимал необходимость сохранения собственных традиций; он подготовил богослужебный сборник, содержащий многие древние тексты. По его мысли, было необходимо дать возможность тем приходам, которые не согласны с полной латинизацией, использовать те чины, которые не противоречат католической догматике ¹⁶⁸.

В начале XVIIIв. Рим постепенно начал вмешиваться в вопросы внутренней церковной жизни и избрания предстоятелей. Так, патриарх Иаков IV Ауад (1705–1733), не нашедший общего языка с епископатом и духовенством, после серьезного обсуждения был смещен на специально созванном епископском соборе в 1710 г. На его место был избран Иосиф Мубарек (†1713), чья кандидатура была приемлема для нормальных взаимоотношений с другими христианскими конфессиями и мусульманским окружением. Но Рим не утвердил новое избрание и настоял на возвращении прежнего патриарха, так как опасался, что Иосиф Мубарек займет более патриотическую позицию и будет противостоять латинизации. Тридцать лет спустя Рим вновь вмешается в вопрос избрания предстоятеля Маронитской Церкви, навязав своего кандидата.

Раскол в связи с наличием двух патриархов оставил следы и после их смерти. Выборы в 1733 г. проходили достаточно сложно, ни один претендент не мог набрать большинства голосов. После долгого поиска компромисса на патриаршую кафедру был избран Иосиф V Дергам аль-Казен (1733–1742). Ему предстояло возглавлять Маронитскую Церковь в один из самых ответственных этапов ее истории.

4.8. Ливанский собор 1736 года

Процесс латинизации достиг своей наивысшей точки на Поместном соборе Маронитской Церкви, состоявшемся в 1736 г. в Луизском монастыре в Ливане ¹⁶⁹. Необходимость обсудить положение в Церкви назрела давно; духовенство и миряне призывали излечить кризисные явления, в первую очередь — “неприемлемые формы и непродуманность латинизации” ¹⁷⁰. С 1734 г. патриарх, епископат, духовенство и знать посылали обращения папе Клименту XII, в конгрегацию Пропаганды веры, влиятельным кардиналам с просьбой направить в Ливан легата, знающего местную ситуацию и арабский язык. Чаще всего называлась кандидатура Иосифа Симона Ассемани. Папа дал согласие и благословил И. Ассемани прибыть в Ливан для созыва Поместного собора ¹⁷¹. Еще до его отъезда к подготовке собора подключилась конгрегация Пропаганды веры, давшая И. С. Ассемани общие инструкции. Высказывалось недовольство существованием монастырей с мужской и женской общинами и ряд пожеланий ¹⁷². Конгрегация желала привести в действие на Востоке решения Тридентского собора (1545–1563) ¹⁷³. Будущий легат подготовил проект определений собора по наиболее волновавшим Рим проблемам, уделив особое внимание каноническому церковному устройству; Конгрегация одобрила проект и помогла перевести его с латыни на арабский ¹⁷⁴. В конце 1735 г. Иосиф Ассемани представил патриарху папскую буллу о своих полномочиях ¹⁷⁵ и совершил поездку по приходам, пытаясь выяснить реальное положение дел и убедить духовенство в необходимости принятия предлагаемых им решений.

Собор открылся 30 сентября, в нем приняли участие двенадцать маронитских епископов, два сирийских (католических) епископа из Алеппо и Дамаска, один армяно-католический епископ ¹⁷⁶, 11 аббатов и начальников орденов, 17 священников и 49 мирян (30 — из рода аль-Казен, к которому принадлежал и патриарх ¹⁷⁷); почетными участниками были два консула Франции ¹⁷⁸. В повестку дня были включены вопросы: смешанные монастыри, разделение на епархии, подготовка духовенства, дисциплина совершения Таинств, правила хиротоний, распределение Святого Мира, развод, снятие церковных прещений ¹⁷⁹.

При рассмотрении проекта реформ среди участников произошел раскол; в оппозиции оказался и сам патриарх, а ее лидером был епископ города Арка Илия Мухасиб. Духовенство протестовало против самой миссии легата и его прав. Положить конец раздору удалось лишь благодаря “интеллекту и выдержанности папского легата, доброжелательности патриарха, осторожному вмешательству двух консулов Франции, М. Мартина и шейха аль-Казена (племянника патриарха), и благоразумным действиям иезуитов и францисканцев” ¹⁸⁰.

Ливанский собор 1736 г. — единственный крупный и цельный маронитский собор, вырабатывавший каноны Маронитской Церкви. Это был первый маронитский собор, признавший латинский обряд и традиции ¹⁸¹. Было принято решение об образовании восьми епархий; их центрами стали Алеппо, Триполи, Джибейль (Библос) и Батрун, Баальбек, Дамаск, Кипр, Бейрут, Тир и Сайда (Сидон). В это время большинство из 16 маронитских епископов проживало вместе с патриархом в Каннубинском монастыре в Ливанских горах, и нигде, за исключением Алеппо, не было епископских резиденций, а все епископы считались патриаршими викариями, — в частности, потому, что при постоянных смутах и междоусобицах проживание епископов по отдельности было небезопасным, да и мусульмане не поощряли развитие церковных структур. К середине же XVIII в. начали появляться условия для организации епархиальной системы управления.

Так как число епископов превышало число образованных кафедр, то было принято решение подождать с распределением кафедр, пока число архиереев не уменьшится до семи; патриарх должен был также выбрать себе отдельную епархию и имел право назначить нескольких викариев. Таким образом, это соборное решение было реализовано только во времена патриарха Иосифа VIII (1823–1845).

Главный документ собора состоит из четырех частей: 1) Католическая вера; 2) Таинства; 3) Иерархия и 4) Храмы, монастыри, школы ¹⁸². Были подтверждены решения предыдущих соборов о включении в Символ веры filioque и использовании григорианского календаря. Собор рекомендовал перевести на арабский язык Римский катехизис, изданный после Тридентского собора, и опубликовать для духовенства книги по каноническому праву, патрологии, богословию и церковной истории. Патриарх был наделен полномочиями в самостоятельном издании литературы.

Вторая часть посвящена вопросам совершения Таинств и богослужебной практике. Представляется, что Ливанский собор попытался выбрать примирительный подход к вопросам литургической практики; были предприняты компромиссные шаги к совмещению латинизации и сохранения традиций. Так, крещение детей должно совершаться погружением, а взрослых — погружением или обливанием. Причащение сразу после крещения может преподаваться лишь в исключительных случаях при наличии серьезных причин. Сохраняется традиция освящения воды непосредственно перед свершением Таинств. Женщинам не воспрещается посещать церковь до истечения сорока дней после дня родов. Таинства крещения и миропомазания должны быть разделены; право совершать последнее усваивается только епископам; возраст для совершения этого Таинства — с 7 до 12 лет. В Таинстве исповеди предписывается использовать исключительно римскую формулу разрешения от грехов. При совершении Соборования возможно использовать восточный и западный чин, но число соборуемых и место совершения должны определяться в соответствии с правилами Римской Церкви. Правила посещения больных и умирающих текстуально заимствованы из латинских служебников.

Признавая практику причащения под двумя видами, собор, следуя католическим установлениям, запрещает причащать под двумя видами мирян и церковнослужителей в сане ниже диаконского. Предписывается оборудовать алтари и использовать богослужебные облачения исключительно римского образца. Разрешено совершать более одной литургии на одном престоле в течение дня. При совершении Евхаристии должен использоваться пресный хлеб. Священники не должны покрывать свою голову во время совершения мессы.

В перечень Вселенских Соборов включены не только первые шесть, как было в Маронитской Церкви до этого времени, но и Седьмой Никейский (787 г.), Восьмой Константинопольский (869 г.), Ферраро-Фло­рен­тийский (1439 г.) и Тридентский (1545–1563) соборы ¹⁸³. Отцы собора были недовольны введением латинской формулы освящения Даров на литургии, желая восстановить древние сирийские анафоры, но вынуждены были придерживаться латинских текстов.

Третья часть итогового документа была посвящена cистеме иерархии. Принципиальным стало признание абсолютного авторитета Римского епископа при ограничении полномочий патриарха как перед Римом, так и по отношению к местным епископам, расширение прав и обязанностей епархиальных архиереев и детализация функций священно-церковнослужителей в соответствии с постановлениями Тридентского собора. В частности, было установлено, что маронитский патриарх не может отстранять епископов: такое право принадлежит исключительно папе; патриарх не может также принимать важных решений без согласования с папой ¹⁸⁴. Обязательства почитания примата папы взяли на себя и епископы. Подобные решения целиком и полностью вводили Маронитскую Церковь в систему католического канонического права и авторитарных принципов управления Церковью. Ливанский собор узаконил полное подчинение Риму.

Епископам отныне надлежало проживать в своих епархиях и нести полную ответственность за исполнение своих функций, не реже одного раза в два года посещать все приходы своей епархии и ежегодно созывать епархиальное собрание ¹⁸⁵. Собор не отверг существование женатого духовенства, но обратил внимание на некоторые дисциплинарные отступления, такие, как повторное вступление в брак до и после хиротонии. В качестве основного богослужебного языка было определено использовать древний сирийский, а в случаях особой необходимости — арабский, ставший к этому времени основным языком маронитов.

Четвертая часть соборных определений посвящена жизни храмов, монастырей и функционированию школ. Было запрещено иметь в одном монастыре мужскую и женскую общины; такая практика была унаследована из опыта антиохийского христианства. Поводом к изменению правил послужило настойчивое требование конгрегации Пропаганды веры, а не внутренняя необходимость.

2 октября 1736 г., на третий день заседаний, под определениями собора подписались все участники. Но трудно себе представить, чтобы эти решения явились действительным выражением соборного мнения Церкви. Текст соборных определений насчитывает 555 страниц; маловероятно, что участники заседаний смогли даже полностью их прочитать. “Собор был необходим общине и служил направлением для преодоления хаоса и раздоров. Он способствовал либеральным пролатинским тенденциям, что не отражало чаяний подавляющего большинства общины. Собор не смог разрешить этой проблемы ясным образом, и Церковь была оставлена в надежде на более эффективные реформы” ¹⁸⁶.

Многие предложения, внесенные Ассемани, встретили серьезную оппозицию. Расхождения между маронитским предстоятелем и папским легатом иногда становились столь напряженными, что патриарх Иосиф заявлял о непризнании Ассемани как папского представителя. Не имея возможности окончательно разрешить возникшие проблемы, Ассемани покинул Ливан в 1738 г. и после короткого визита в маронитскую колонию на Кипре прибыл в Рим, представив подробный отчет о соборе папе и конгрегации Пропаганды веры. Папа назначил комиссию кардиналов для изучения соборных постановлений. От имени оппозиции, выступающей против деяний собора и роли Ассемани, в Рим прибыл секретарь патриарха Иосифа священник Илия Саад. Папа Климент скончался в 1740 г., не успев довести дело до конца. Его преемник папа Бенедикт XIVсозвал заседание комиссии в своем присутствии. Было решено не возражать против практики совместных монастырей (запрещены собором 1818 г.), а соборные определения в целом признать законными. В 1741 г. папа утвердил решения Ливанского собора в статусе папского закона (informaspecifica) ¹⁸⁷.

4.9. Кризисное развитие событий в послесоборный период

Внутриполитическая обстановка в Ливане в XVIII в. способствовала распространению общин маронитов по всей территории, включая южные и прибрежные районы, в которых до этого лидировали мусульмане и друзы. В 1697 г., когда умер эмир Ахмед, Турция была занята в основном проблемами взаимоотношений с Европой и потому была готова предоставить Ливану бoльшую автономию с условием ежегодной уплаты податей Стамбулу. На национальной ассамблее местные феодалы избрали друза Башира аль-Шигаби эмиром Ливана. Род Шигабитов управлял страной почти полтора века с 1697 по 1842 г. В 1711 г. новый эмир Хайдар Шигаб предложил провести реформу в Ливанских Горах и перераспределить сферы влияния различных землевладельческих семей, среди которых были и марониты. На первый план выдвинулись известные семьи Казен, Хобаиш, Дахдах, Кхури и Битар, до настоящего времени пользующиеся значительным авторитетом.

В середине XVIIIв. род Шигабитов принял крещение в Маронитской Церкви. Его примеру последовали и некоторые другие эмиры. Первым эмиром-христианином был Иосиф, ставший во главе страны в 1770 г. Он управлял Ливаном 10 лет и для друзов оставался своим, а мусульмане смотрели на него как на мусульманина. Лишь во время египетской оккупации в 1831–1840 гг. эмир Башир II Шигаб (1789–1840) открыто признает себя христианином.

Маронитская Церковь процветала. Гражданские лидеры жертвовали в церковную казну, но в то же время часто позволяли себе активно вмешиваться во внутренние дела Церкви, что выражалось в поддержке монашеских орденов. Под патронажем рода аль-Казен стремительно развивалась активность капуцинов и иезуитов. В результате к XXв. маронитские монашеские общины в Ливане стали крупными землевладельцами и владельцами недвижимости на территории страны.

Шигабиты использовали свой авторитет для того, чтобы сохранить Ливан как место убежища. Ливанские Горы стали поистине землей изгнанников ¹⁸⁸. Правда, их существование было достаточно нестабильным и полностью зависело от благорасположения мусульманских эмиров. В такой политической обстановке Маронитская Церковь столкнулась с серьезным внутренним кризисом, выразившимся в нестроениях и расколах внутри общины. Основным поводом к разногласиям стала политика реформ. Соперничающие группы часто меняли свои взгляды в зависимости от политических выгод. Аристократия, к которой чаще всего принадлежала большая часть епископата, стремились использовать церковные проблемы в своей борьбе за власть и влияние, сама же Церковь, как всегда бывает в таких ситуациях, приносилась в жертву.

После 1736 г. и до конца XVIIIв. в Маронитской Церкви произошло несколько важных событий, характерных для отношения Рима к христианам Востока. Ватикан, почувствовав свою силу и зависимость от него восточно-католических патриархов, перешел к политике вмешательства во внутренние дела общин. Характерно, что столь настойчиво навязываемые правила церковного устройства легко попирались, если это отвечало интересам Рима.

Разделение, оформившееся после Ливанского собора, вскоре привело и к явному расколу. После кончины патриарха Иосифа V аль-Казена в 1742 г. на его место были избраны сразу двое ¹⁸⁹. Вначале новым патриархом был избран архиепископ Дамасскский Симон Ауад, который просил избрать другого. Тогда выбрали лидера оппозиции на Ливанском соборе архиепископа Илию Мохассеба. Но архиепископы Кипра и Тира, отсутствовавшие на выборах, не согласились с этим решением и, призвав одного из священнослужителей Сирийской Церкви ¹⁹⁰, хиротонисали во епископский сан двух маронитов и при их участии избрали патриархом архиепископа Кипрского Товию аль-Казена. Ватикан взял на себя роль судьи в создавшейся ситуации. В итоге Рим практически назначил на патриаршую кафедру Симона Ауада. Нужно отметить, что канонические правила не предполагают возможности назначения патриарха ни коллегией римских кардиналов, ни лично папой. Но “марониты, ревностно относящиеся к своим католическим традициям, даже и не попытались протестовать против приказа, поступившего из Рима” ¹⁹¹.

Важным событием стало и дело основательницы и лидера женской монашеской конгрегации Святого Сердца, приведшее к противостоянию с Римом. Энн Аджами, прозванная Хиндие (р. в 1720 г.), с юных лет находилась под сильным воздействием мистицизма. В 12 лет она попала в Братство Священного Сердца, основанное иезуитами. С раннего возраста Хиндие говорила о видениях Христа, Божией Матери и святых, заявляла, что Господь призывает ее стать основательницей и водительницей новой монашеской конгрегации. Община была создана в 1750 г., а устав утвержден патриархом Симоном Ауадом ¹⁹².

В критические моменты истории мистическая экзальтация получает широкую поддержку и влияние в массах без особого изучения и духовной трезвости. Многие из духовенства и мирян искали опору в новом религиозном образовании. Одновременно иезуиты, не сумевшие контролировать свою воспитанницу, начали ее критиковать. Рим пришел к выводу о ее духовных заблуждениях и нахождении в прелести и в 1779 г. запретил деятельность общины, а ее основательницу перевел в другую обитель. Патриарх Иосиф VI Стефан (1766–1793) за поддержку Хиндие был отдан папой под запрет, но затем восстановлен в правах ¹⁹³. “Проблема Хиндие была наиболее критической среди тех, с которыми маронитская община сталкивалась в XVIII веке” ¹⁹⁴. Римская дисциплина настойчиво внедрялась в монашескую жизнь восточных христианских общин, часто подменяя собой руководство местного священноначалия, определенное каноническими нормами. Обители до этого времени сохраняли весьма свободную систему организации. Монахи часто меняли монастырь. Обеты им заменял постриг в рясофор; жившие в горных пещерах отшельники вообще не имели устава ¹⁹⁵. По инициативе местной иерархии в 1695 г. были введены вечные обеты, а монахам вменялось до смерти оставаться в одном и том же монастыре в полном послушании избираемым игуменам.

В 1789 г. по благословению патриарха Иосифа VI в монастыре Айн-Варка открылась первая местная маронитская семинария, “сделавша­я­ся колыбелью эрудитов и церковных вождей и способствовавшая внутреннему обновлению” ¹⁹⁶. Ее выпускник епископ Алеппский Герман Фархат стал автором первой современной арабской грамматики.

За период от Ливанского собора и до конца XVIII в. состоялось семь так называемых малых соборов ¹⁹⁷: 1743 г. (Харисса); 1755 г. (Кан­ну­бин); 1756 г. (Баката); 1768 г. (Госта); 1780 г. (Майфук); 1786 г. (Айн-Шакик); 1790 г. (Бкерки; на этом соборе в качестве папского легата присутствовал мелхитский греко-католический митрополит). Все эти соборы были логическим продолжением политики Ливанского собора, часто созываясь новоизбранными предстоятелями для подтверждения своей лояльности Риму в условиях местной внутрицерковной борьбы. Но зримым результатом почти пятивекового процесса латинизации, использовавшего все возможные методы церковного и политического влияния на христиан Востока, стало полное подчинение Маронитского Патриархата власти папы и приведение в соответствие с католицизмом его вероучения и большей части богослужебных традиций. Неестественность этого процесса, его обусловленность внешними факторами определили целый ряд рассмотренных противоречий, приведших к кризису и внутренним расколам в маронитской общине.

Окончание. Начало см. №№ 3(21), 4(22) за 1999 г.
Редакция приносит свои глубочайшие извинения автору работы и всем читателям за то, что по техническим причинам фамилия диакона А. Булекова в первых двух выпусках была искажена.

5. Марониты в новой истории (xix и хх вв.)

5.1 Марониты на закате Османской империи

При власти Шигабитов, принявших в XVIII в. христианство, марониты занимали уникальные позиции в Османской империи: они находились под покровительством Франции и их патриарх не испрашивал согласия на исполнение своих обязанностей у оттоманского султана, а сами Шигабиты со второй половины XVIIIстолетия стали назначать представителей маронитских родов на должности мудаббиров (местных руководителей и представителей власти эмира). Первым мудаббиром стал выходец из влиятельного ливанского рода Кхури. С конца XVIII–начала XIX в. марониты уже могли расценивать, например, друзов как чужеземцев. Появился термин “маронитизм” ¹⁹⁸. Значительная часть маронитов настаивала на идее исключительности и привилегированности своей общины в пределах Шигабитского княжества; другие утверждали, что марониты составляют подавляющее большинство населения Ливана и что эмират под управлением рода Шигабитов по существу христианский, а друзы — мятежники и бунтовщики против “законной маронитской власти” ¹⁹⁹. При таком понимании Маронитская Церковь превратилась в институт, отражающий этническое своеобразие, а ее глава — в этнарха, носителя и религиозного, и гражданского авторитета.

На этом фоне развивался конфликт между маронитскими и друзскими общинами, особенно после прихода к власти в 1788 г. эмира Бешира II аль-Шигаби, который воспользовался тем, что оттоманские власти были отвлечены французами, и попытался закрепить свою независимость. Марониты полностью поддерживали Бешира II, друзы же видели в этом опасность не только политическую, но и экономическую, связанную с землевладением в южных районах страны.

В 1840 г. Бешир утратил власть; его сменил Бешир III Абу Тагин (†1860), не обладавший необходимыми для лидера качествами. Этим воспользовались друзы, начав регулярные нападения на маронитские общины в южных районах Ливана. Вплоть до 1860 г. на земле Ливана велись постоянные сражения. В результате османское правительство отстранило от власти Бешира III и страна перешла под непосредственное управление властями в Стамбуле. Марониты предпринимали все возможные усилия для восстановления своего влияния и убеждали оттоманов в необходимости возвращения династии Шигабитов. В итоге правительство разделило Ливан на две части; северная подчинялась маронитам, а южная — друзам. Дорога Дамаск—Бейрут служила пограничной полосой. Патриарх протестовал против нового политического устроения Ливана, указывая, что маронитские поселения на юге страны оставлены на милость друзской земельной аристократии. Правительство согласилось назначить представителей от каждой маронитской общины на юге для разрешения проблем с властями. Тем не менее марониты юга не подчинились правлению друзов ²⁰⁰. Особую роль при этом сыграло духовенство. В 1845 г. началась гражданская война.

На севере Ливана между 1845 и 1858 гг. шли конфликты между землевладельцами из родов Казен и Хубайш и крестьянами. Земельная аристократия ужесточила давление на население, и ситуация стала взрывоопасной. Крестьяне при поддержке приходского духовенства сумели во многих местах захватить власть, разделив северный регион на множество небольших районов ²⁰¹. Патриарх Павел Масад (1854–1890), будучи сыном простого крестьянина, проповедовал необходимость примирения и старался удержаться над конфликтующими сторонами ²⁰², придерживаясь утопической теории “теократической демократии” ²⁰³.

События на севере подталкивали маронитов и других христиан юга к стычкам с друзами. Духовенство юга также всецело находилось на стороне повстанцев. Борьбой руководила организация, называвшаяся “Местной христианской ассоциацией” с центром в Бейруте и разветвленной сетью в горном Ливане. Ассоциация была создана как благотворительная, но в течение 1859 и начала 1860 гг. занималась подготовкой вооруженных конфликтов. Маронитское духовенство, ранее рев­ниво относившееся к другим христианским исповеданиям, объявило о своей терпимости к православным и греко-католикам ²⁰⁴.

В ответ шейхи друзов на севере призывали своих крестьян к истреблению неверных, производили закупку оружия и боеприпасов. Английские агенты оказывали им всяческую поддержку, а американские миссионеры свободно разъезжали по Ливану, охваченному резней, и сумели снискать расположение друзов к своей пастве ²⁰⁵.

К 1860 г. гражданская война привела к массовому истреблению христиан практически во всем южном регионе Ливана и на прилегающих территориях вплоть до Дамаска ²⁰⁶. Среди христианского населения насчитывалось более 22 тысяч убитых; только в Ливане практически полностью были уничтожены 60 деревень, 560 церквей, 42 монастыря и 23 школы. Патриарх Павел призвал всех своих подданных на севере оказать всю возможную помощь гибнущим братьям на юге. Гражданское противостояние стало восприниматься как священная религиозная война. Маронитская Церковь хранит память о многих погибших во время резни как о мучениках за веру. В 1926 г. папа Пий XI благословил почитание как местночтимых святых трех братьев, Франциска, Абдул-Моти и Рафаэля, погибших 10 июля 1860 г. в Дамаске. Их останки покоятся в Дамаскском соборе святого Антония Великого и пользуются всеобщим почитанием. Общекатолическое прославление жертв 1860 г. в лике святых должно состояться в 2000 г.

В 1860 г. приходское духовенство подогревало общины в борьбе с друзскими землевладельцами; Франция поддерживала маронитов и униатов, так как те были католиками и находились под французским покровительством; британское правительство оказывало помощь друзам; Россия пыталась защищать немногочисленные поселения греко-православных ²⁰⁷. Год завершился высадкой французского военного десанта и своего рода административным компромиссом. 3 августа 1860 г. в Париже представители Франции, Австрии, Великобритании, Пруссии и России подписали протокол об оккупации Сирии и Ливана французскими войсками. В Бейруте начала работать международная комиссия, которая в 1861 г. подготовила так называемые Органические законы: во главе Ливана должен был стоять губернатор-христианин не ливанского происхождения (мутасарриф), назначаемый султаном по согласованию с Францией, Великобританией и Россией, которые считались гарантами новой системы управления ²⁰⁸. Мутасарриф должен был действовать совместно с советом, состоящим из 4 маронитов, 3 друзов, 2 православных, 1 греко-католика, 1 шиита и 1 суннита. Все феодальные привилегии были отменены, было провозглашено всеобщее равенство перед законом, а сама страна была разделена на семь округов, возглавляемых представителями преобладающей религиозной общины. Эта система просуществовала вплоть до Первой мировой войны ²⁰⁹.

Маронитская Церковь стала центром зарождения ливанского национализма. Опираясь на поддержку Запада (в первую очередь Франции), патриархи гарантировали автономию страны, защищали народ от оттоманских властей и объединяли всех христиан и мусульман, мечтавших о независимости Ливана. В 1867 г. султан Абдул Азиз с почестями принял патриарха Павла Масада и предоставил в его распоряжение дворец в Стамбуле. При Иоанне XII Хедже (1890–1898) маронитский патриарх почитался как великий восточный владыка ²¹⁰. Лишь события Первой мировой войны внесли изменения в это положение. В 1915 г. оттоманское правительство установило в Ливане военное положение и лишило привилегий всех, включая Маронитскую Церковь. Такие действия были осуждены патриархом Илией Хоуаиеком, а Франция высадила в Ливане войска и в конце войны оккупировала его согласно секретным договоренностям с Великобританией 1916 года.

Политическая ситуация XIX в. и зависимость маронитов от Запада сказались на внутрицерковной жизни. Патриархи вынуждены были действовать с оглядкой на Ватикан, а вся политика римской курии была отмечена духом централизации. Присутствие папских представителей, принимавших участие в разработке церковных решений и корректировке политической линии Патриархата, стало постоянным. Легаты вмешивались во внутренние проблемы, нарушая канонический порядок. Иногда представительскими полномочиями наделялись архиереи других восточных католических Церквей, например, мелхиты; в 1809 г. Ватикан назначил своим легатом мелхитского митрополита Алеппского Германа Адама, и из-за конфликта с ним вынужден был уйти на покой, дабы не нарушать церковного мира, патриарх Иосиф VII (Тиан) ²¹¹.

При патриархе Иоанне XI аль-Хелоу (1809–1823) в 1818 г. был созван собор с целью закрепить решения Ливанского собора 1736 г. Маронитский историк отмечает различие позиций курии и местной церковной власти по основным вопросам: сама Церковь не видела причин для “срочных реформ”, и практика совместных монастырей “не шокировала церковный народ” ²¹². На соборе было определено иметь четыре вида монастырей: одни в качестве школ для будущего духовенства (се­минарии), мужские монастыри, женские монастыри и женские общины, члены которых не принимают вечных обетов. В каждой епархии выделялись монастыри, которые должны были служить епископскими резиденциями ²¹³; сложность состояла в том, что каждая монашеская община была под патронажем какой-либо знатной семьи или местного комитета и поэтому священноначалие должно было согласовывать свои действия по отношению к монастырям с их покровителями. Некоторые монастыри, определенные быть епископскими резиденциями, состояли под патронажем семей самих местных архиереев ²¹⁴.

Спорные вопросы были урегулированы только при патриархе Иоси­фе VIII Хобейше (1823–1845) ²¹⁵, приведшем процесс латинизации к логическому завершению и превратившем Маронитскую Церковь в “хри­стианство латинского типа” ²¹⁶. В литургической практике патриарх отошел от многих древних сирийских традиций, за что его до сих пор критикуют национальные литургисты ²¹⁷.

Обратимся к свидетельству русского дипломата Андрея Муравьева: “…смиренное духом, хотя и воинственное племя маронитов покорилось ему [Риму] безусловно: их патриарх с двенадцатью епископами — верные служители папы заглянул я и в церковь маронитов: там еще продолжалась литургия, и мне показалось, что я в Риме, хотя это были не настоящие римляне, а только присоединенные марониты. То же убранство престола и устройство храма, та же одежда служившего священника, те же совершенно приемы, воздевания рук, частые коленопреклонения: как будто природный римлянин совершал обедню, только с разницей языка сирского, столь же недоступного для народа, как и латинский. Сама одежда иноков походила на францисканскую, и я подивился мудрости умевших внешними формами до такой степени подчинить себе отдаленное народонаселение дикого Ливана” ²¹⁸.

После патриарха Иосифа IX аль-Казена (1846–1854) нужно было избрать предстоятеля, способного возглавить Церковь в период гражданской войны. Выбор остановился на архиепископе Павле Масаде. В 1856 г. он созвал поместный собор, в котором приняли участие представители исполнительной власти. Проект постановлений составлял папский легат. Они должны были закрепить решения Ливанского собора 1736 г. и последующие нововведения. Определения собора не были впоследствии утверждены.

В 1867 г. патриарх Павел совершил поездку в Западную Европу, начав с Рима, где принял участие в церковных торжествах в честь святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Он стал вторым маронитским предстоятелем, лично побывавшим в Риме. Не дождавшись I Ватиканского собора (1869–1870), он благословил участие в нем делегации во главе с архиепископом Тирским и Сидонским Петром Бостани. После Рима патриарх Павел направился в Париж, где был принят императором Наполеоном III, а затем в Константинополь. Он скончался в 1890 г. в возрасте 85 лет, оставив о себе память как об одном из влиятельнейших патриархов Востока, человеке больших духовных и интеллектуальных дарований.

С 1890 по 1898 г. Маронитскую Церковь возглавлял патриарх Иоанн XII Хедж. Будучи архиепископом Баальбекским, он стяжал славу “интеллигентного администратора и любящего пастыря, ревнующего о славе Божией и спасении душ” ²¹⁹. В его время Маронитский Патриархат достиг небывалого расцвета; он был удостоен ордена Почетного легиона. При его содействии в 1891 г. была возобновлена работа Римского Маронитского колледжа и открыты студенческие дома в Париже и Иерусалиме (1895 г.).

Последним маронитским патриархом на рубеже XIX и XX вв. стал Илия Хоуаиек (1899–1931). При нем близ Бейрута был построен архитектурный ансамбль со скульптурным изображением Божией Матери, ставший символом христианства в Ливане и Маронитской Церкви во всем мире. Для организации жизни эмигрантских общин в Египте там в 1904 г. было образовано патриаршее викариатство с титулярным епископом во главе; по согласованию с Римом была разделена на две части епархия Тирская и Сидонская. Особым событием в жизни всего Ливана и самого патриарха стал его визит в Париж в 1919 г., принесший ему славу отца и создателя современного ливанского государства. 76‑летним старцем он прибыл на конференцию по проблемам политического урегулирования на Ближнем Востоке и добился признания не только суверенитета своей страны (вначале под французским мандатом), но и ее исторических границ в пределах “Великого Ливана”.

5.2 Период французского мандата

В 10-х гг. составлялись планы создания арабского государства на территории бывшей Османской империи. Великая Сирия должна была бы включать и территорию современного Ливана, причем под патронажем Соединенных Штатов или под Британским мандатом ²²⁰. Но в 1916 г. Англия заключила с Францией секретный договор о разделе арабских земель на сферы влияния.

В 1920 г. эмир Фейсал ибн аль Хусейни был провозглашен королем Сирии. Однако вскоре он был вынужден покинуть страну из-за французской оккупации, явившейся следствием упомянутого договора и решений Парижской мирной конференции, утвердившей мандат Франции над Сирией и Ливаном. Большинство ливанцев, и в первую очередь марониты, выступали за независимость своей страны под покровительством Франции. Успех миссии патриарха Илии сделал его национальным героем. За ним закрепились именования “создателя государства” и “пат­ри­арха Ливана”. По возвращении в Бейрут патриарха встречали все официальные лица региона, исполнялся национальный гимн и был про­из­веден орудийный салют. 24 июля 1922 г. Лига Наций утвердила французский мандат над Сирией и Ливаном. В 1926 г. Великий Ливан был объявлен республикой и имел уже свое правительство и конституцию.

Среди нехристианского населения не было единства относительно идеи Великого Ливана. Часть суннитов в Бейруте приняла независимость, но большинство мусульман выступало за единение с Сирией. На Ливанской мусульманской конференции в 1933 г. ее участники не смогли прийти к единому мнению относительно политики, направленной на объединение с Сирией, а конференция, созванная в 1936 г., вновь продемонстрировала разногласия среди мусульман.

Но и среди маронитов полного согласия также не наблюдалось. Христианские общины рассматривали патриарха как истинного лидера, способного представлять их интересы гораздо более эффективно, чем французский комиссар, и в действительности французский мандат оказался далеко не столь безоблачным, как его чаще всего представляют; были и открытые конфликты между французскими властями и Патриархией.

При мандатном управлении все правительства имели обязательство прислушиваться к мнению патриарха. Патриарх Илия Хоуаиек и его преемник Антоний Арида (1932–1955) в некоторых случаях даже осуществляли дипломатические инициативы. Однако на практике в Ливане появилось правительство, состоящее из мирян, что лишило патриарха его временных исторических полномочий. Маронитское священноначалие осознавало всю глубину этих изменений. Если патриарх Илия до конца жизни сохранил имя “отца народа”, то Антоний Арида и его преемник Павел II Меуши подвергались критике за действия, не согласованные с ливанским правительством. В разногласия между французским комиссаром в Бейруте и патриархом Антонием Аридой вмешался и Рим. Папа вначале отказался признать полномочия патриарха и не послал ему традиционный паллиум. Ватикан даже считал необходимым непосредственно назначать предстоятелей маронитов римскими понтификами ²²¹, но это вызвало протест всей Церкви.

Конфликт между патриархом Антонием и Верховным комиссаром был вызван выступлениями священноначалия за полную независимость Ливана. В декабре 1935 г. патриарх созвал конференцию для обсуждения перспектив политической независимости. По существу конференция стала предшественницей будущего Национального пакта (1943), — политическим соглашением между христианами и мусульманами, поддержанным патриархом. Критика Патриархией Верховного комиссара и самой системы французского мандата нашла отклик даже среди мусульман Сирии. Сохранились свидетельства о том, что мусульмане Дамаска провозглашали: “Нет Бога кроме Аллаха, и Патриарх Арида любим Аллахом. Нет Бога кроме Аллаха, и Таж аль-Дин аль-Хусейн (президент Сирии — д. А. Б.) — враг Аллаха” ²²².

Позиция патриарха Ариды разделялась не всеми маронитами. Критически относятся к его деятельности и многие современные марониты, пережившие опыт последней гражданской войны. За свою промусульманскую позицию патриарх даже получил имя “маронитский Мохаммед”. Интересы маронитов далеко не всегда совпадали с интересами Франции, хотя многие политики и придерживались прозападных позиций. Несмотря на то, что христиане боялись раствориться в арабском мусульманском мире, многие общины находили возможность нормального сосуществования вплоть до нашествия палестинских беженцев-мусульман в 1948–1975 гг. и экстремистов-шиитов из Ирана, привнесших дополнительные факторы в разделение общества.

Во время правления французов в Ливане марониты находились в гораздо более выгодных условиях, чем шииты, сунниты, друзы и даже другие восточно-католические общины. Такая ситуация не устраивала другие общины, в основном мусульман, и после провозглашения независимости многие общинные принципы Великого Ливана подверглись пересмотру с тем, чтобы привести их в соответствие с реальностью.

Вторая мировая война сказалась и на ситуации в Ливане. В ноябре 1943 г. было официально объявлено о полном суверенитете Ливана, хотя реальностью это решение стало только три года спустя ²²³. В том же 1943 г. были проведены выборы президента и Национальной Ассамблеи, определен премьер-министр. Их первым шагом стало заключение Национального пакта, подписанного президентом Ливанской Республики маронитом Бишара аль-Кхури и премьер-министром суннитом Рийядом аль-Солх’ом. В соответствии с пактом христиане Ливана соглашались на независимость страны в рамках арабского содружества. Мусульмане, со своей стороны, должны были отказаться от возвращения Сирии территорий, присоединенных к Ливану в 1920 г. Все же вместе строили свою политику на полной независимости арабского мира от иностранного вмешательства. Другими словами, Ливан стремился стать самостоятельным государством для всех арабов, вне зависимости от их вероисповедания, и одной из стран в сообществе арабских государств ²²⁴.

Парламентская структура продолжала основываться на представительстве различных религиозных общин. Новостью стало официальное распределение высших властных полномочий между представителями трех основных религиозных направлений: президентом республики должен был быть маронит, председателем парламента (президентом Национальной Ассамблеи) — шиит, премьер-министром — суннит ²²⁵. Неустойчивость такой структуры все время провоцировала соседей, будь то Палестина, Сирия или все арабские страны вместе взятые, вмешиваться во внутренние дела страны; итоги видны доныне.

Марониты и другие христианские конфессии поддержали подписание пакта, так как он сохранял высший пост в государстве за христианином. Это было единственным подобным фактом среди всех стран Ближнего Востока, где христиане к этому времени уже составляли видимое меньшинство. В 1945 г. Ливан был принят в ООН.

5.3 Положение маронитов во время становления
арабских государств

В 1944 г. представители арабских стран образовали в Александрии Арабскую лигу. Патриарх Антоний Арида выразил протест по поводу ряда положений договора; в качестве альтернативы было предложено создать союз независимых арабских стран. В марте 1945 г. Лига арабских государств была официально учреждена, в нее вошли сохранившие свой суверенитет Сирия, Иордания, Ирак, Ливан и Египет ²²⁶. Защита маронитским священноначалием независимости своей страны проявилась в послании к ООН в 1945 г., в котором патриарх призывал к образованию сионистского государства в Палестине и христианского в Ливане ²²⁷. До самых последних дней патриарх Антоний Арида оставался верен убеждению, что Ливан уникален посреди окружающего его арабского мира. Это видно, например, из его письма президенту Камилю Шамуну, которое он написал за месяц до своей кончины в мае 1955 г., где излагалась официальная точка зрения Маронитской Церкви на то, какой должна быть политика Ливана. Патриарх отстаивает особый жизненный путь Ливана, которому нельзя ассимилироваться с арабским окружением. Ливан должен оставаться нейтральной страной, не вовлеченной в конфликты между арабскими соседями ²²⁸.

Последние годы патриарха Антония отмечены резким вмешательством Рима в дела Маронитской Церкви. В 1948 г. в связи с ухудшением здоровья патриарха Ватикан созывает “Комиссию апостольской опеки”, исполнявшую практически все полномочия предстоятеля. После его смерти в 1955 г. папа Пий XII (1939–1958) лично назначает его преемника ²²⁹, а не предоставляет решение Собору. Все это вызвало негативную реакцию на местах, однако связь с Ватиканом сделалась столь безусловной, что никто и не пытался что-либо изменить ²³⁰.

Патриархом стал Павел II Меуши (1955–1975), взявший курс на кооперацию с мусульманскими соседями. Принимая многочисленные приветствия, адресованные ему как патриарху арабов, Павел Меуши подчеркивал, что понимает Ливан как страну арабов разных вероисповеданий и что Ливан будет сотрудничать со своими соседями. Эти идеи поддерживались далеко не всем священноначалием и духовенством, как и то обстоятельство, что патриарх стал активным участником политических баталий (прежде маронитские предстоятели оставались над внутренними разногласиями, служа символом нации).

В Ливане с тревогой относились к движению арабских националистов и к объединению в 1958 г. Египта и Сирии в единое государство, опасаясь, что этот процесс может угрожать независимости и суверенитету страны, а патриарх Павел старался принять открытое наступление панарабских сил, что позволило президенту Египта Насеру выразить ему благодарность за поддержку. Маронитские гражданские лидеры были крайне обеспокоены политикой патриарха и его связями с Насером. По неподтвержденным данным, Высший Маронитский Совет (неофициальный совет старейшин) обсудил и направил папе Пию XII письмо с протестом по отношению к позиции патриарха Павла Меуши и к его политической деятельности ²³¹.

Следующим вмешательством патриарха Павла в политику стало его сопротивление изменению конституции страны, которое должно было позволить главе государства избираться на новый срок; он не желал переизбрания президента Шамуна. В связи с выборами на территорию Ливана на помощь мусульманской оппозиции проникли вооруженные отряды из Сирии. Совет Безопасности ООН направил в Ливан отряды для защиты границ. Но новым главой государства стал Фуад Шигаби (родственник древнего рода ливанских правителей в XIXв.), кандидатуру которого поддерживал патриарх. Основным вопросом стало определение будущего статуса Ливана. Одна модель предполагала международный статус Ливана с присутствием иностранных войск, другая основывалась на нейтралитете по примеру швейцарского; ее поддерживал и патриарх. Он активно участвовал в политической жизни страны, часто выступая от имени всего Ливана, как если бы был главой государства. По существу он стремился достичь прежнего статуса патриархов, — главенства духовного и гражданского. Внутрицерковная жизнь подчинилась политическим факторам; церковные амвоны становились трибунами национально-патриотических идей, тематика проповедей бывала крайне политизирована.

Патриарх Павел II осуществлял тесную связь с Ватиканом и был проводником его политики. При нем соборные начала Церкви, возрождение которых наблюдалось в XVII–XIX вв., были полностью атрофированы. Практикой стали методы централизованного управления латинского типа, что в условиях малой поместной Церкви превращалось в единоначалие. Большинство епископов выступало против подобных изменений, но не считало возможным идти на внутрицерковный раскол ²³². Павел II участвовал в заседаниях II Ватиканского собора в 1962–1965 гг., будучи наиболее весомой фигурой среди католиков Ближнего Востока. Как бы подчеркивая эту негласную градацию, папа Павел VI в 1965 г. предоставляет патриарху титул кардинала (в личном порядке). Маронитская Церковь расценила кардинальское достоинство как высшее по отношению к патриаршему и сочла за честь дарование своему предстоятелю этого титула. Этим был сделан еще один шаг к включению маронитов в каноническую структуру Римской Церкви практически в качестве восточной епархии.

Признание Ватиканом авторитета “восточного владыки” позволило патриарху разрешить многие проблемы. Как духовный лидер Ливана, он совершил официальные визиты не только в Рим, но и в Париж, Испанию и США, где его принимали на государственном уровне. Результатами визитов и переговоров с Римом стало открытие епархий для ливанских эмигрантов в Бразилии (Сан-Паоло), Австралии (Сидней) и Соединенных Штатах (Детройт и Нью-Йорк); в Вашингтоне была открыта Маронитская семинария. В 1965 г. в Риме было совершено прославление в лике святых преподобного Шарбеля (Маклуфа, 1828–1898), почитаемого в Маронитской Церкви. Продолжалось строительство новых храмов, особенно в прибрежных районах, и реставрация древних (в горах Северного Ливана). Значительным событием было возведение в статус университета маронитского колледжа Святого Духа в пригороде Бейрута, одного из наиболее серьезных учебных заведений страны. Жизнь и служение патриарха Павла II закончились в 1975 г., ознаменовавшем начало страшной трагедии в жизни Ливана. Длительная война разрушила хрупкий баланс сил, сложившийся в период независимости.

5.4 Маронитская Церковь и война в Ливане. Эмиграция

С 1975 по 1995 г. Церковь возглавляли патриарх Антоний II Хорейш (1975–1986) и ныне здравствующий патриарх Насраллах Сфейр. Антоний II стал компромиссным кандидатом по истечении пятнадцати дней бесплодных выборов на Синоде. Многие выбирали не просто предстоятеля Церкви, но политического лидера, поэтому важными критериями были политические взгляды кандидатов, и согласие достигалось трудно. Антоний был человеком скромным, добрым и не вовлеченным в политические противостояния. Он понимал опасность участия священноначалия в политических спорах, пытался оставаться вне столкновений. В одном из своих интервью патриарх говорил: “Я — глава Церкви, а не определенной группы людей Нет других путей для разрешения проблем Ливана, кроме секуляризации политики и возвращения к положениям Национального пакта В том, чтобы Ливан оставался таким, какой он есть, заинтересованы мусульмане и во всем мире, и особенно в самом Ливане”. “Раньше марониты были отрезаны от остального мира, и Патриарх был для них всем. Но после создания республики в 1943 г. функции и роль Патриарха изменились” ²³³.

Во время гражданской войны 1975 г. число палестинских беженцев достигло 20% общего населения Ливана. Среди них было и несколько тысяч маронитов ²³⁴. Поражение в Иордании бойцов ООП в 1969 г. также вызвало новый поток беженцев в Ливан. Присутствие палестинских боевиков угрожало существованию государства; их склады оружия были даже в самом центре Бейрута, а направлялось оно не только в сторону Израиля, но и против воинских подразделений ливанского правительства. Соседние страны оказывали на Ливан давление, так как их раздражала христианская страна в регионе. Возникали отряды самообороны. В 1975 г. начались вооруженные конфликты. Особенно осложнились события к 1976 г., когда ливанские левые и палестинцы при помощи из-за границы достигли перевеса и настаивали на пересмотре конституции Ливана, а Сирия поддерживала левые движения. В последующие годы Ливан прошел через череду боев и договоров о прекращении огня. В июне 1982 г. Израиль вторгся в южные районы Ливана с целью уничтожения палестинских баз. Лидеры ООП и их силы покинули приграничные районы. С 1983 г. начался частичный отвод израильских войск, не завершившийся до настоящего момента.

В октябре 1989 г. были произведены конституционные реформы, суть которых — перераспределение полномочий между президентом, премьер-министром и председателем парламента. Но 1990 г. стал свидетелем одной из наиболее черных страниц в истории Церкви маронитов: начались столкновения между группами христиан на основе клановых интересов. За почти двадцать лет войны около 150 тысяч ливанцев было убито, сотни тысяч покинули свои дома. И теперь большая часть территории Ливана оккупирована иностранными войсками, в первую очередь сирийскими; их присутствие (при негласном одобрении мирового сообщества) ставит под сомнение суверенитет страны.

Влияние патриарха на гражданские дела в этот период было чрезвычайно слабым; когда его спросили, намерена ли Патриархия играть какую-либо роль в достижении мира, он ответил: “Патриарший Престол не имеет собственных вооруженных сил. Но у нас — моральная власть, которую мы направляем на служение нашему Отечеству” ²³⁵. Патриарх не был сторонником выделения маронитов в какую-либо привилегированную группу. “Ливан существует для ливанцев. Это правда, что марониты первыми поселились в этой стране, но правда и то, что Ливан — для всех, кто ныне в нем проживает” ²³⁶. Патриарх считал, что христиане Ливана испытывают страх перед мусульманами. Это чувство имело под собой вполне реальную почву: высший государственный пост был закреплен за маронитами, но события показали, что это еще не спасает христиан от войны.

Патриарх предложил секуляризацию (отсутствие официальной государственной религии и гарантия свободы каждого) как единственное решение проблем государства, то есть выступил за отделение Церкви от государства. Ватикан, по-видимому, разделял позицию патриарха Антония. По утверждениям кардинала Эчегерая, папского представителя в Ливане в июле 1985 г., Римская Церковь поддерживает единый и независимый Ливан, где проживают различные религиозные общины. По совету Ватикана маронитское священноначалие пыталось собрать духовных лидеров страны для поисков выхода из кризиса. Христианские патриархи встретились в феврале 1984 г. в резиденции греко-пра­во­славного епископа Бейрута в присутствии муфтия республики (сун­ни­та) и вице-президента высшего совета шиитов ²³⁷. Но отсутствие (воз­мож­но, намеренное) духовного главы друзов сорвало предприятие.

Монашеские ордена считали, что христиане Ливана никогда не смогут добиться мира, если не обретут политической независимости от шиитов, суннитов и друзов; следовательно, они поддерживали идею создания отдельного христианского или даже маронитского государства. Монахи были убеждены в том, что патриарх уклонился от роли гражданского лидера маронитов. Только монастыри, по их мнению, способны руководить народом. Большинство монашеских орденов считало, что Ливан является маронитским и что арабизация страны состоялась лишь по трагическому стечению обстоятельств ²³⁸. “Маронитизм представляет собой антиохийскую религиозно-гражданскую доктрину, имеющую отличительные черты, непосредственно связанные с ранней сирийско-арамейской цивилизацией” ²³⁹. Это явно разновидность учения о национальной исключительности.

Ватикан видел в Маронитской Церкви катализатор процесса объединения христиан разных обрядов, дабы в конце концов прийти к единой Арабской Церкви, находящейся в юрисдикции Рима ²⁴⁰. Но маронитской иерархии не удалось ни собрать вокруг себя другие Церкви, ни помочь христианам пережить трудный момент, ни обеспечить сближение с исламом. В 1985 г. Рим поставил апостольского администратора (епископа Хелу) еще до того, как патриарх Антоний II официально подтвердил свое намерение сложить с себя полномочия. Новым главой Маронитской Церкви стал ныне здравствующий патриарх Насраллах Петр Сфейр. Он проявил себя как честный и тонкий политик, зачастую даже отважный, но был оттеснен борющимися силами и оказался столь же бессилен, как и его предшественник.

В марте 1989 г. один из лидеров христианских отрядов генерал Аун развернул “освободительную войну” против Сирии. Патриарх осуждал силовые действия и личные амбиции генерала. Таефские соглашения (октябрь 1989 г.), предусматривавшие миротворческую роль Сирии и присутствие ее войск на территории Ливана, были поддержаны патриархом и полностью отвергнуты генералом Ауном. Позиция патриарха была безусловно более реалистичной, но генерал сумел убедить массы, и большая часть маронитов последовала за ним; даже Ватикан изменил свое мнение в пользу генерала Ауна ²⁴¹.

Маронитский патриарх оказался в противостоянии не только со своей общиной, но и с Римом. 6 ноября 1989 г. патриаршая резиденция в Бкерки была захвачена толпой восставших христиан. Они схватили патриарха и пытались заставить его поцеловать портрет генерала Ауна. Насраллаху Сфейру пришлось укрыться в летней резиденции в Димане, в зоне сирийской оккупации. Через несколько недель начались бои между войсками и армией генерала Ауна, самоубийственные для христианской общины. В октябре 1990 г. армия Сирии прорвала позиции христиан и тем самым положила конец безумию генерала Ауна — страшной ценой и при полном бессилии Церкви. Эти события сильно пошатнули ее престиж. В октябре 1990 г., во время похорон павших в боях, собрание епископов и священников подверглось нападению верующих, не дававших служить мессу. Но патриарх все же обрел некоторый авторитет рядом заявлений: в мае 1991 г. он безоговорочно осудил сиро-ливан­ский договор, в результате которого Ливан оказывался практически под властью Сирии ²⁴², а затем и выборы следующего года. Эти “выбо­ры” бойкотировали все христианские партии, так как они проводились под давлением иностранных войск.

Маронитская Церковь искала поддержки у крупнейших христианских общин, в том числе у Православных и древних восточных Церквей. В октябре 1987 г. маронитская делегация во главе с патриархом Насраллахом Сфейром нанесла визит в СССР по приглашению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена. Патриарх Сфейр подчеркнул, что прибыл в Россию с надеждой на сочувствие и помощь “в избавлении истерзанного Ливана от бедственного положения, в котором он находится уже 13 лет, ибо он страдает от непрерывных войн” ²⁴³. Святейший Патриарх отметил, что “верующие Русской Православной Церкви, как и все граждане нашего многонационального Отечества, глубоко сострадают народам арабских стран, подвергшимся тяжким испытаниям, и разделяют их стремление к скорейшему установлению справедливого мира на Ближнем Востоке” ²⁴⁴. Бывавшие на Ближнем Востоке Предстоятели Русской Православной Церкви неизменно встречались с маронитскими патриархами.

С начала войны тысячи христиан, в большинстве молодежь, покидали Ближний Восток, направляясь в США, Бразилию, Австралию и, конечно, во Францию. В этих странах уже существовали маронитские приходы, а иногда и епархии. Трудолюбивые и стойкие марониты быстро осваивались на новых местах, обустраивая собственный быт и организуя помощь своей родине; собирались пожертвования на восстановление разрушенных храмов, на подготовку в зарубежных учебных заведениях будущих клириков для Ливана. Процесс эмиграции не прекращается и до настоящего времени и самым серьезным образом отразился на демографической ситуации в Ливане. Сейчас марониты уже не составляют большинства в Ливане, а если эмиграция не прекратится, то возникнет угроза полной исламизации страны.

5.5 Таефские соглашения и перспективы послевоенного времени

Патриарх, как уже говорилось, поддержал Таефский договор, но только потому, что видел в нем реальный путь к прекращению военных действий, но он не мог не понимать, что маронитская община начала терять былое влияние на жизнь страны. Наиболее важные решения в государстве, включая распределение международной финансовой помощи и определение бюджетной стратегии, принимаются премьер-министром Рафиком Харири (суннит), а в былые годы марониты гарантировали баланс сил. Православный митрополит Гор Ливанских Георгий Ходр утверждает, что “в действительности без маронитов и их Церкви не было бы современного Ливана; он несомненно давно бы стал частью Сирии”. Маронитская Церковь понимает, что пошла на серьезные уступки мусульманам; многие епископы и священники находят способ противостоять процессам исламизации, критикуя действия правительства в своих проповедях; политические оценки часто звучат с амвона в храмах Ливана. Марониты постепенно становятся “психологическим меньшинством”.

Маронитская Церковь серьезно рассматривает проблему возвращения беженцев. Особое внимание уделяется культурному и историческому образованию для прихожан зарубежных приходов. В Вашингтоне с 1995 г. действует Маронитский Американский исследовательский институт (MARI); его англоязычные исторические и нравственно-богословские работы распространяются среди диаспоры.

6. Современное положение Маронитского патриархата

6.1 Марониты на современном Ближнем Востоке и в диаспоре

Говорить о числе маронитов на Ближнем Востоке достаточно трудно; последние частичные статистические исследования в этой области проводились более 70 лет назад. Невозможно также определить число эмигрантов: за период с 1990 г. Ливан покинуло от 200 до 300 тысяч христиан. Накануне 1989–1990 гг. в Ливане было около 1 205 700 маронитов при общей численности населения около 3 млн человек. Западные исследователи склонны считать, что число маронитов в Ливане в настоящее время не привышает 700–750 тысяч ²⁴⁵. Среди христианских конфессий Ливана марониты занимают первое место: около 37,14% ²⁴⁶ (православные — 22%, армяне — 14,85%, сиро-яковиты — 1,11%, сиро-католики — 1,48%, армяно-католики — 1,48%, мелхиты — 19,31%).

Всего на территории Ливана в 10 епархиях 612 приходов ²⁴⁷, где служат около 780 священников. Вне Ливана на Ближнем Востоке находятся еще 7 епархий Маронитской Церкви. В Сирии — Алеппская (3 прихода), Дамасская (4 прихода), Латтакийская (21 приход). В Сирии проживает около 28 тыс. маронитов (это число увеличилось за последние годы в связи с эмиграцией); здесь приходы в основном расположены вдоль побережья Средиземного моря, но существуют и городские колонии в епархиальных центрах. До 1996 г. Дамасская епархия считалась патриаршим викариатством. Относительно крупная епархия — на Кипре (5 тыс. верующих и 10 приходов). В Египте Каирская епархия, считающаяся викариатством, насчитывает всего 4 прихода, а общее число маронитов в стране — 6 тысяч человек. Есть еще Иерусалимская епархия (считающаяся викариатством) и Хайфская (самостоятельная); в первой — 7 приходов, во второй — 8. Сами марониты рассматривают свои епархии и приходы на Ближнем Востоке вне Ливана, в том числе и в Сирии, откуда они и происходят, как диаспору. Это трудно согласовать с титулом их патриархов — Антиохийский и всего Востока.

Население маронитских колоний вне Ближнего Востока многочисленнее населения самого Ливана; по общим подсчетам — это около 6,5 млн человек ²⁴⁸. Маронитские поселения существуют практически на всех континентах.

Первые ливанские переселенцы в США появились в середине XIX в. Сведения департамента иммиграции США от 1920 г. говорят о миллионе ливанцев-маронитов ²⁴⁹. Марониты в США объеденены в Апостолический Экзархат Св. Марона в США (образован в 1966 г.). Вначале епархиальным центром был Детройт (Мичиган), но в 1978 г. архиерей переехал в Нью-Йорк. Экзархат включает Нью-Йоркскую и Лос-Ан­желесскую епархии. Территория Экзархата разделена на шесть благочиний. С 1961 г. Маронитская Церковь имеет в Вашингтоне семинарию, которая готовит кадры не только для местных приходов, но и для служения в Ливане. С 1978 г. дважды в месяц выпускается газета.

В Канаде марониты появились в конце XIX века; основной поток эмиграции начался в 1960 г. (из Египта, от режима Насера). В 90-х гг. число маронитов в стране превысило 100 тысяч человек. В 1982 г. образована епархия (8 приходов, 13 священников).

В Бразилии более 1,5 млн маронитов. Здесь в 1962 г. была образована первая маронитская епархия вне Ближнего Востока. Сейчас архиепископ Бразильский управляет пятью приходами, где служат пять священников: многие марониты ушли в католические приходы.

В Мексике маронитский приход существует с 1845 г. Сейчас три прихода составляют епархию, где маронитов более 150 тысяч.

В Аргентинской епархии более 700 тысяч маронитов.

Эмиграция в Австралию и Новую Зеландию началась еще в 1845 г. Первый приход был образован в 1899 г. Сейчас в Австралии 120 тысяч маронитов, а в Новой Зеландии — 27 тысяч. В 1972 г. 9 приходов были объеденены в Австралийскую епархию.

В Европе более 65 тыс. маронитов, из которых около 50 тыс. — во Франции. Все они входят в юрисдикцию местных римо-католических структур, однако образуют в местах компактного проживания приходы, где за богослужением используется арабский язык и сохраняются некоторые внешние формы традиционного обряда. После II Ватикан­ского собора Рим позволил Маронитской Церкви иметь специально выделенного епископа — “апостолического наблюдателя”; этот епископ не обладает какими-либо реальными правами управления приходами, хотя и является членом Маронитского Синода.

Всего на 1992 г. вне Ливана проживало свыше 4 млн маронитов. Появление маронитских епархий в диаспоре стало возможным после II Ватиканского собора, начала либерализации в отношении восточных христиан и изменений в римской политике латинизации.

6.2 Иерархическая структура и церковное устройство

Официальное название Маронитской Церкви, как оно приводится в католическом “Кодексе канонических правил Восточных Церквей”, — Маронитская Апостольская Церковь Антиохии (Антиохийский Маронитский Патриархат) ²⁵⁰. До нас не дошли собственно маронитские труды по церковному праву, по которым можно было бы судить об иерархическом устройстве Маронитской Церкви времен ее образования; можно только предположить, что марониты сохраняли (большей частью через устное предание) основные традиции древней Церкви. Те канонические своды, которыми марониты располагали на ранних этапах своего самостоятельного бытия, были или уничтожены, или значительно изменены католическими миссионерами. Основы современного канонического права и церковного устройства заложены в определениях Ливанского собора 1736 г., проходившего под руководством папского легата епископа Ассемани. Они, как уже говорилось выше, вошли в постоянное употребление лишь столетие спустя. В настоящее время именно эти решения одновременно с “Кодексом канонических правил Восточных Церквей” (введены в действие папой Иоанном Павлом IIв 1990 г.) являются основополагающим церковным законодательством Маронитской Церкви. По обоснованному замечанию французского церковного историка Жана-Пьера Валонье, “право Маронитской Церкви свидетельствует скорее об успехах латинизации, нежели о соблюдении «древней дисциплины»” ²⁵¹.

Римский тип устройства Маронитской Церкви выражается в меньшей ее соборности по сравнению с другими Восточными Церквами. Во главе стоит Патриарх, носящий титулПатриарх Антиохийский и всего Востока. Власть патриархов еще умножается тем, что история наделила их еще и политическим авторитетом. Патриарх — полноправный предстоятель своей Церкви, подчиненный лишь авторитету Римского епископа, без согласования с которым он не имеет права (даже в случае общего решения Архиерейского Собора) принимать каких-либо принципиальных решений относительно Церкви. В обязанности патриарха входит введение в действие любых папских решений относительно Маронитской Церкви. Такие решения, самостоятельно принятые в Ватикане, обязательны и окончательны. Патриарх управляет Церковью совместно с епископским Синодом, состоящим из всех архиереев Маронитской Церкви. Патриарх обладает всей полнотой церковной исполнительной власти, но законодательную и судебную он разделяет с Синодом. Прерогативой патриарха является учреждение новых метрополий и епархий, изменение их границ, объединение и разделение, перенос кафедральных центров. Все эти действия могут быть осуществлены только после предварительного согласования с Римом. Патриарх избирает совместно с Синодом новых епископов и осуществляет их хиротонии (или поручает это другим епископам).

В принципе предстоятель Маронитской Церкви избирается Синодом. Процесс избрания похож на выборы папы конклавом: члены Синода запираются в патриаршей резиденции в Бкерке, где они отрезаны от всего мира до оглашения результатов выборов. Если по истечении пятнадцати дней не достигается никакого результата, решение остается за папой; на этом этапе соборное начало уступает место подчинению Риму. Интронизация происходит после того, как папа посылает свое письменное одобрение и благословение. В сложных случаях происходило прямое поставление патриарха Римом. Как видно, компетенции маронитского патриарха ограничены властью Римского епископа.

Когда папа Павел VI присвоил маронитскому патриарху Павлу II титул кардинала, Маронитская Церковь восприняла это с благодарностью. Между тем присвоение титула кардинала патриарху стало косвенным признанием того, что Рим не воспринимает Маронитского патриарха действительным наследником Антиохийских патриархов древней неразделенной Церкви, приравнивая его к правящему архиерею крупной церковной области Римо-католической Церкви.

Архиепископы и епископы также обычно избираются Синодом (пу­тем тайного голосования и на основе абсолютного большинства) после процедуры предварительного опроса клира и верующих епархии, но прежде всего — после обращения к Ватикану. Выбор осуществляется лишь из кандидатов, одобренных Римом, и по “Кодексу канонических правил Восточных Церквей”.

Маронитская Церковь сохраняет три степени священства: епископы, пресвитеры и диаконы. Их канонические обязанности вполне обычны для Католической Церкви. Особенность Маронитской Церкви — сохранение института женатого духовенства; таинство брака совершается до диаконской хиротонии. К церковнослужителям относятся певцы, или псаломщики, чтецы и иподиаконы.

Духовное и монашеское воспитание в Маронитской Церкви поначалу находилось в зависимости от Рима. После упразднения Маронитского колледжа в 1808 г. его заменила Семинария в ливанском селении Айн-Варка, основанная еще в 1789 г. Затем в Ливане были созданы и другие семинарии — Святого Марона, Святого Франциска-Ксаверия (с полным подчинением Риму). Маронитский университет в Каслике (ок. 3 600 студентов) — единственный восточный католический Университет, созданный в арабском мире; он нередко подвергается критике со стороны исламистов, обвиняющих его в желании переделать Ливан, создав в нем христианское государство.

6.3 Монашеские ордена и их канонический статус

Отличительная черта Маронитской Церкви, вышедшей из монашеской общины, — место, занимаемое в ней монашескими орденами. Судьба маронитов всегда была неразрывно связана с судьбой их монастырей, которые участвовали в жизни народа с активностью, какой никогда не знали западные монастыри. Обители практически до XVIII в. сохраняли традиции восточного монашества, унаследованные от Антиохийской Церкви. Затем они претерпели серьезную латинизацию.

В первые века самостоятельного бытия Маронитской Церкви монастыри были независимы друг от друга, канонически подчиняясь местному священноначалию ²⁵², но чаще всего непосредственно патриарху. Монастыри не имели письменного устава, братия не принимала монашеских обетов. Особое место занимали отшельничество и старчество; отшельничество до сих пор считается в Маронитской Церкви высшим проявлением духовной жизни, а монахи-затворники пользуются всеобщим почитанием.

В конце XVII в. монастыри стали объединяться в организации и ордена со своими специальными уставами, которые сначала рассматривались предстоятелем (патриархом), а затем поступали через конгрегацию Пропаганды веры на утверждение папе. Этот этап привел к специальным постановлениям Ливанского собора, закрепившим прямое подчинение монашеских организаций римскому понтифику и, соответственно, выведшим их из юрисдикции поместной Церкви. Большинство маронитских монашеских орденов, организованных согласно общим католическим каноническим правилам, подчиняется непосредственно Римскому епископу; генералы (начальники орденов) формально не подчиняются патриарху, но при этом в своей духовной и богослужебной жизни все ордена и монастыри разделяют традиции Маронитской Церкви. Более того, они — наиболее консервативная часть маронитской общины, особенно в социально-общественной позиции.

Одновременно продолжают существовать полумонашеские, в глазах Рима, общины, ведущие активную социальную деятельность и находящиеся в полном ведении Маронитского патриарха (что не входит в противоречие с новыми каноническими нормами для Восточных католических Церквей). В таких случаях все стороны жизни и служения братии или сестер находятся под управлением патриарха.

В настоящее время в Маронитской Церкви действуют девять монашеских (“религиозных”) орденов — 5 мужских и 4 женских. Более половины иеромонахов несет приходское послушание, другие руководят школами. Большинство монахинь трудится в администрации детских садов и начальных и средних школ, преподает, несет послушание сестер милосердия в госпиталях, приютах и богадельнях. Частные школы распространены в Ливане, и в подавляющем большинстве они католические (маронитские). Они охватывают практически весь спектр образовательного процесса: начальное и среднее обучение и университетский уровень. Марониты используют все свои связи за рубежом, чтобы поднять обучение на европейский уровень. В течение последних трид­цати лет преподавание основ религиозных знаний узаконено для всех учебных заведений, включая государственные.

Ливанский Маронитский орден был основан в 1695 г. патриархом Стефаном II Дуаии и недавно отметил свое трехсотлетие ²⁵³. В 1731 г. он перешел в подчинение папы. Его устав, в основу которого были положены правила преподобного Антония Великого, разрабатывался при помощи римских канонистов и в дальнейшем был взят за основу во многих униатских Церквах на Ближнем Востоке ²⁵⁴. В 1770 г. орден разделился на “баладитов” (то есть местных, “ливанских монахов святого Антония”, “антонитов”) и “алеппинцев” (от названия сирийского города Алеппо, где находилась большая община членов ордена). Ливанская часть сохранила наименование Ливанский Маронитский орден (Ба­ладиты), сирийская же приняла наименование Маронитский орден Мариамитов (во имя Пресвятой Девы Марии). Сегодня в Ливанском Маронитском ордене более 79 “домов” по всему миру, более 450 монахов и послушников. Во главе стоит генерал ордена. Ордену принадлежат самые крупные монастыри Ливана, он управляет школами, колледжами, семинариями и университетом. В годы последней войны монахи-баладиты поддерживали дух сопротивления палестинцам и исламистам, в то время как Патриархия придерживалась политики диалога и компромисса. В 1984 г. Рим предложил ордену “воздержаться от всякой деятельности, не связанной с его монашеским служением”.

Из ордена вышло более десяти патриархов, но наибольшее место в духовной жизни маронитов он занимает в связи с почитаемыми святыми, подвизавшимися в его монастырях; среди них преподобные Шар­бель Макхлуф (1828–1898) и Ниматуллах Кассаб аль-Хардини (1808–1858), оба прославлены Римо-католической Церковью. Дни памяти святых собирают огромное число паломников ²⁵⁵.

Орден Маронитских Мариамитов, алеппинцы, мало чем отличается от баладитов, хотя не столь богат; около ста монахов в десяти монастырях.

Орден святого Исаии (маронитских антонинцев) основан в 1700 г. и перестал считаться монашеским в 1955 г., хотя его члены и принимают вечные обеты. Община насчитывает около сотни монахов, живущих по уставу западного типа для конгрегаций апостольского служения.

Конгрегация Ливанских Маронитских Миссионеров основана в 1889 г. и занимается проповедью и евангелизацией, что крайне трудно в Ливане. Многие члены ордена, принимающие временные обеты, преподают в государственных и частных школах с религиозно смешанным составом учащихся. Эта община находится в подчинении патриарха.

Женское монашество включает как конгрегации, занимающиеся социальным служением в обществе, так и затворниц, живущих по уставам, унаследованным от древней Восточной Церкви, и признаваемых Римом как монашеские общины “созерцательного” типа. Существуют и женские монашеские общины западного типа, основанные иезуитами в XVIII в. Конгрегация Святого Сердца, основанная монахиней Хиндие, осужденной Римом за уклонение в прелесть, распущена в 1779 г.

Ливанский Маронитский орден монахинь основан как отдельная община сразу после Ливанского собора. До 1984 г. община вела затворнический и “созерцательный” образ жизни. В годы последней войны община вступила на путь социального служения. Со дня основания и до 1984 г. орден находился в ведении папы, после изменения устава перешел в патриаршее подчинение; насчитывает более 200 сестер.

Маронитский орден монахинь-антонинок основан в 1700 г. и изначально был частью ордена с женской и мужской общинами. В начале XIXв. сестры стали самостоятельными, продолжали вести затворнический и “созерцательный” образ жизни, находясь в подчинении Рима. В 1965 г. орден также изменил свое служение на миссионерское и социальное, сохранив при этом монашеские обеты и подчинение папе. Сейчас у него 38 “домов” не только в Ливане, но и на территории Израиля, в Америке и Австралии. Общее число сестер — 178. В их назаретской школе обучается более 2000 бедных мусульманских детей.

Три других женских общины занимаются социальным служением и миссионерством в Ливане и находятся в ведении патриарха; это Маронитские монахиниСвятого Семейства (орден создан в 1895 г. и теперь располагает более 70 “домами” в Ливане и насчитывает более 300 сестер), Маронитские монахини Святой Терезы Младенца Иисуса (1935 г.), Монахини-миссионерки Святой Евхаристии (1966 г.). Смена уставных правил и вида служения во время военных действий была вызвана необходимостью сохранить христианское присутствие на занятых мусульманами территориях, откуда эмигрировало большинство маронитов, и теперь Маронитские монахини Святой Терезы управляют школами в долине Бекаа, занятой шиитами-фундаменталистами.

Оставаясь в центре духовной жизни маронитов, монашество в Маронитской Церкви являет пример отхода от древних традиций как в духовной, так и уставной жизни. Реформы двух последних столетий привели к секуляризации, превращая монашество в институт социальной деятельности, а истинным целям духовной жизни — стяжанию Духа Святого и единению с Богом — остается все меньше и меньше места.

6.4 Эволюция догматического учения и богослужения
Маронитской Церкви

Процесс латинизации, осуществлявшийся на Востоке со времен крестовых походов, более всего затронул именно Маронитскую Церковь и принес здесь наиболее полные и завершенные результаты. Рим, действуя не столько убеждением, сколько принуждением, проводил серьезную коррекцию вероучения и традиций. И если евхаристическое общение маронитов и католиков отмечалось уже с XIII в., то реальное восприятие католического вероисповедания можно отнести лишь к XVI в. Ливанский собор 1736 г. стал видимым символом полного вхождения маронитов в лоно Римо-католической Церкви. Современное состояние маронитской догматики и канонического права полностью соответствует вероучению и церковному устройству Римской Церкви.

Лучше всего самобытность маронитов сохранилась в их богослужении. Маронитский обряд принадлежит к “сиро-антиохийской” ветви сирийских обрядов. В ранних маронитских письменных памятниках были обнаружены различные литургические тексты. Впервые упоминания о таких манускриптах появились в XVI в., то есть спустя восемь столетий после образования самостоятельной Маронитской Церкви ²⁵⁶. Возможно, что все известные тексты, включая приписываемый Иоанну Марону, или составлены авторами Сирийской Церкви, или унаследованы от Антиохийского Патриархата; в пользу первого говорит наличие в них имен монофизитских святых. Возможно также, что текст “литур­гии Иоанна Марона” — это список с богослужебного сборника, составленного сиро-яковитским митрополитом Амидским Дионисием Бар-Салиби (†1171) ²⁵⁷. Следовательно, нельзя аргументированно говорить о наличии в практике ранней Маронитской Церкви (VIII–XVI в.) собственной литургии, отличной от использовавшихся в православной или сиро-яковитской общинах. “Марониты не составляли новой литургии, но приняли и адаптировали те чинопоследования, которые уже использовались христианами региона” ²⁵⁸. Архимандрит Киприан (Керн) указывал на наличие у маронитов более 60 анафор (правда, упоминамых вместе с евхаристическими канонами яковитов) ²⁵⁹.

Древняя Церковь Эдессы состояла из иудео-христиан и, по утверждению маронитов, ее богослужение опиралось на библейские тексты. К тому же маронитская литургия, имея прообразом литургию Антиохийской Церкви, подверглась влиянию Церкви Иерусалимской. При сближении с Римом произошла латинизация богослужебной практики, особенно ярко проявлявшаяся в поклонении Святому Сердцу, использовании розария, почитании святых Западной Церкви и т. п.

С 1935 г. начинается возврат к сиро-антиохийской традиции; он продолжался до 1972 г., когда по благословению папы было обнародовано новое чинопоследование. В 1957 г. папа Пий XII издал “Правила для мирян”; в первом каноне говорится, что древнее происхождение восточных обрядов — это выдающееся богатство всей Церкви ²⁶⁰. Возможно, что благодаря этому подходу Рима к восточным обрядам патриарх Павел II Меуши и члены Синода восстановили практику совершения миропомазания непосредственно после крещения ²⁶¹.

II Ватиканский собор декларировал возвращение Католической Церкви к ее древним истокам. Восточные католические Церкви смогли сохранять и развивать свои богослужебные традиции. Маронитская Церковь в США с 1963 г. начала проводить литургические реформы ²⁶². Важной причиной этого была “крайняя латинизация и во многом статичность” маронитской литургии ²⁶³. Таинства крещения и миропомазания стали вновь совершаться одновременно, для совершения Евхаристии рекомендовались облачения ранних сирийских образцов, в чине литургии был произведен ряд изменений ²⁶⁴. В 1969 г. был опубликован новый Служебник с унифицированным переводом текстов на английский язык. В 1972 г., дабы не отдавать начавшийся процесс полностью на усмотрение маронитских общин, в реформу маронитского богослужения активно включилась Конгрегация Восточных Церквей, во многом затормозившая и формализировавшая движение ²⁶⁵.

Однако до возвращения к истокам еще очень далеко. В основном современный маронитский обряд можно назвать лишь отблеском сиро-антиохийской традиции. Маронитская месса — хорошая иллюстрация антиохийского фона при латинской сущности ²⁶⁶. Все четырнадцать анафор ²⁶⁷ (в “реформированных” служебниках — восемь), варьирующиеся в течение года в зависимости от праздников, относятся к древним литургиям апостола Иакова (литургия Иерусалимского типа древней Антиохийской Церкви ²⁶⁸) и Двенадцати Апостолов.

Начинается маронитская месса чином Приготовления Даров. Среди приношений верующих отбираются хлеб и вино. Перед службой в храме возжигаются свечи. Литургия состоит из служения Слова и Евхаристии. Приготовление к служению Слова — Гимн открытия и молитва.

Гимн открытия либо является гимном хвалы, либо приурочен к определенному празднику. Литургисающий и сослужители входят в алтарь, священник возглашает о своем недостоинстве и просит молитв для обретения спасения. Первая молитва посвящена празднику или памяти данного дня. Священник благословляет общину и возглашает: “Мир всем”, а община поет в ответ Великое славословие “Слава в вышних Богу”. Затем следует молитва прощения, преамбула которой содержит обращение к Иисусу Христу, а само молитвословие представляет реминисценцию молитвы, известной как “Восемнадцать благословений” и заимствованной из иудейской синагогальной молитвы. Молитва прощения делится на две части, первая содержит хвалу трудам Господа и домостроительству нашего спасения (эта часть часто имеет наставительный характер; марониты называют свою литургию “учебником” для верующих ²⁶⁹), а вторая состоит из нескольких прошений, во время чтения которых священник или диакон кадят верующих, а в конце священник поет молитву каждения.

Трисвятое поется народом и обращено к Богу Слову, ставшему плотью. Легко увидеть здесь представления, в силу которых марониты в древности прибавляли к Трисвятому распныйся за ны. Во время пения Трисвятого износится Евангелие. Чтение Писания следует годовому и праздничному кругу; проповедь разъясняет прочитанное. В заключение верующие воспевают хвалу и благодарение Господу Иисусу Христу за Его Животворящее Слово. В древние времена после этого оглашенные и грешники, еще не получившие разрешения, покидали храм ²⁷⁰; тем самым Служение Слову соответствует Литургии оглашенных. В преданафоре Евхаристии читается Никейский Символ веры с Filioque. Совершается процессия с хлебом и вином; от имени Церкви священник принимает дары, читает молитву над приношением, полагает его на престол и поминает всех святых, от праотца Адама до настоящего времени, и особенно Благословенную Деву Марию, и всех умерших, а затем кадит Дары на престоле, престол и верующих.

Читается первая молитва о мире. Затем священник лобызает престол, который символизирует источник мира, заключенный в Самом Иисусе Христе. Вторая молитва называется “молитвой на возложение рук”. Священник как бы возлагает руки на всю общину, призывая Святого Духа благословить молящихся в их стремлении к очищению и миру. Третья молитва — молитва “на открытие завесы”, напоминающая то время, когда алтарь отделялся завесой. Самая распространенная анафора в Маронитской Церкви — это анафора Двенадцати Апостолов; часто совершается анафора святого апостола Иакова по чину, принятому и в Православной Церкви. На установительных словах Сие есть Тело…, Сие есть Кровь… Дары разделяются. Пресуществление Даров, по учению маронитов, происходит не во время “установительных слов”, как в Католической Церкви, а во время призывания Святого Духа (на эпиклезисе), что говорит о том, что они действительно сохранили некоторые традиции древней Церкви.

Священник и диакон читают ектеньи от имени “общины святых”, которой ощущают себя собравшиеся после священных действий и молитв анафоры. Раньше отдельно читались две ектеньи: священник читал прошения о нуждах Церкви, диакон молился за конкретную общину; современная месса их объединяет. Сначала следуют прошения о живых; сюда же включаются молитвы о Вселенской Церкви, местной общине, о благословенном годе и плодах земных. Поминаются имена папы, патриарха и епископов, клириков, монахов, затем возносятся прошения о властях и мирянах. Далее молятся об усопших, среди первых поминается Благословенная Матерь, апостолы и святые, почившие иерархи, клирики и миряне. Священник преломляет Хлеб, затем осеняет дискос с частицами и Чашу со святой Кровью. Частицы священник с молитвой опускает в Чашу; затем читается молитва Господня (Отче наш), а потом священник простирает руки над верующими и читает разрешительную молитву, после чего воздевает облатки и возглашает Святая святым, знаменуя, что достойно причаститься смогут только подготовленные. Молитву Соделай нас достойными, Господи… читают священник и верующие. Затем священник поднимает дискос со Святым Хлебом и вместе с верующими возглашает: Верующий в Сына имеет жизнь вечную (Ин 3:36). Потом воздвизает Чашу и возглашает, что Тело Христово дает прощение.

Народ причащают только Телом. Причащение мирян под двумя видами существовало в Маронитской Церкви до XVI в., причем хлеб был квасным; тогда же причащали и детей. Гимны после причащения поются всей общиной. Завершается Евхаристия тем, что священник воздвизает Дары и благословляет ими верующих. Священник читает молитвы после причащения, затем следуют благословение и отпуст. По завершении литургии священник обращается с заключительной молитвой к алтарю. В молитве алтарь персонифицируется, символизирует Христа. Затем священник целует престол и покидает храм. Как мы видим, сквозь латинскую структуру маронитской мессы неоднократно прорывается восточное прошлое, более древнее.

6.5 Марониты среди других христианских конфессий.
Участие в работе Ближневосточного Совета Церквей

Марониты — наиболее влиятельная из Восточно-католических (уни­атских) Церквей, к которым на Ближнем Востоке относятся греко-католики (мелхиты), сиро-католики, армяно-католики, халдеи, копты-католики. Кроме коптов, все они, наряду с Антиохийской Православной, Сирийской Восточной Православной Церквами и рядом протестантских и сектантских организаций, зарегистрированы в Ливане.

Со времен крестовых походов и до XVI в., когда стали появляться униатские общины, Маронитская Церковь была единственной христианской общиной Востока, находящейся в церковной связи с Римом ²⁷¹. С началом католической экспансии на территории бывшей Византийской империи марониты стали играть роль посредников между западными миссионерами и христианами Востока (в том числе в языковом плане). Они превратились в своеобразный плацдарм францисканцев, капуцинов, иезуитов, доминиканцев и других на новых территориях. Но нельзя преувеличивать роль маронитов в этом процессе; они служили скорее одним из инструментов. Марониты обеспечивали материальную базу для действий миссионеров ²⁷²: предоставляли земли для строительства миссий, а также собственные монастыри и храмы, помогали в сношениях с местными властями и Портой. Получали практическую поддержку Маронитской Церкви и вновь образованные униатские общины, например, первый армяно-католический патриарх был избран в 1740 г., когда находился в Ливане в качестве почетного гостя.

Опыт латинизации Маронитской Церкви католические миссионеры пытались претворить и в других восточно-католических общинах. Опыт организации маронитского монашества повлиял на реформу монастырей в новообразованных униатских общинах. Рим поощрял использование устава Ливанского Маронитского ордена для составления правил для монастырей сиро-католиков и сиро-яковитов. Большинство монастырских зданий и владений на территории Ливана принадлежит или Маронитской Церкви, или богатым маронитским семьям, и многие униатские общины направляли новопоставленных иноков на послушание и ради приобретения опыта в маронитские монастыри.

Маронитская Церковь находится в полном евхаристическом единстве со всеми католическими общинами Востока. Связи на уровне приходов не являются столь близкими; совместные служения практикуются лишь в особых случаях. На неофициальном уровне существуют и многие разногласия: так, например, мелхиты и сиро-католики не готовы признавать святость многих местночтимых маронитских святых VIII–XIII вв., чье вероисповедание связано с монофелитской ересью. Не готовы они и признавать историческое старшинство маронитской иерархии по отношению к собственной. Правда, на уровень официальных церковных документов подобные проблемы никогда не выходили. Кроме того, в своей церковной политике униаты, отколовшиеся в XVIII и XIX вв. от Православной, Сиро-яковитской и Армянской Апостольской Церквей, вынуждены постоянно оглядываться на позицию своих “исторических” общин, постоянно ведя с ними диалоги. У маронитов этого нет, что делает их гораздо более прямолинейными в проведении идей Римо-католической Церкви.

Связи католических униатских общин в Ливане и в других странах Ближнего Востока стали предметом особого внимания Ватикана после межхристианских вооруженных столкновений в Ливане. В 1991 г. папа Иоанн Павел II в присутствии маронитского, мелхитского, армяно-католического и сиро-католического патриархов объявил о подготовке к созданию Синода католических епископов Ливана, которая заняла четыре года. Целью Ватикана было не только помочь христианам Ливана преодолеть их разногласия и совместно противостоять войне, но и создавать единую католическую церковь арабского Востока.

Предстоятели и епископы восточнокатолических Церквей впервые за всю историю собрались 25 ноября — 14 декабря 1995 г. в Ватикане. Была образована Ассамблея Синода Епископов, в которую вошли патриархи, епископы, генералы орденов, архиереи диаспоры, наблюдатели от православных и протестантских церквей Ливана, представители шиитской, суннитской и друзской общин, эксперты, представители духовенства, монашествующих и мирян и 9 кардиналов ²⁷³. В числе провозглашенных целей было воссоединение всех христиан Востока ²⁷⁴ (в католическом понимании — под омофором папы). С этого времени такие встречи созываются ежегодно и проходят большей частью в Ливане.

В мае 1997 г. папа Иоанн Павел II нанес официальный визит в Ливан. Он был принят на высочайшем уровне, став “гостем нации” ²⁷⁵. Римский епископ обратился к ливанским католикам со специальным увещеванием ²⁷⁶. Папа призвал к диалогу с Православной Церковью и с исламом, от которого зависит мир и спокойствие в регионе. Епископскому Синоду был поручен диалог с Православной и Сиро-яковитской Церквами. Сама Маронитская Церковь не ведет богословских диалогов или каких-либо других двусторонних переговоров, все эти вопросы принадлежат компетенции конгрегаций Римо-католической Церкви, Синода ливанских католических епископов и Ближневосточного Совета Церквей (создан в 1974 г.). Но Маронитская Церковь принимает участие в работе этого Совета; восточные католики приняли решение о совместном вступлении в БСЦ в 1988 г. В отличие от Всемирного Совета Церквей, одна из задач которого — достижение вероисповедного единства (Католическая Церковь не входит в число его постоянных членов), Ближневосточный Совет создан ради свидетельства христианского присутствия на Востоке; христианские лидеры Ближнего Востока считают, что разделения в миссии и прозелитизм здесь могут быть губительны для всех. Противостоять исламизации, поддерживаемой практически большинством государств региона, можно только сообща. Одна из важных задач Совета — противодействие протестантским миссионерам и сектантам, использующим нестабильность в регионе.

6.6 Взаимоотношения с исламскими общинами

История Маронитской Церкви исполнена противостоянием исламу. Сопротивление многовековым преследованиям определило взаимоотношения с западными державами, становление национального и государственного самосознания и формирование идеи исторической и духовной миссии во всем регионе. Между тем Ливан веками оставался уникальным опытом исламо-христианского сосуществования. Глубоко арабизированная Маронитская Церковь впитала и сохраняла национальные и религиозные традиции арабского Востока. Политические интересы нередко объединяли христианские и мусульманские общины. Многие ливанские мусульмане, выступающие за единство, целостность и независимость своего государства, зачастую были готовы признать маронитского патриарха лидером нации и центральной политической фигурой, ждали от него заступничества перед внешним миром.

Каждый год представители исламских деноминаций и даже Ясир Арафат направляли поздравления патриархам Антонию II Хорейшу и Насраллаху Сфейру, а те, в свою очередь, принимали мусульманские делегации. В 1987 г. Маронитский Патриарх дал в Алжире аудиенцию главе ООП, что в то время было неслыханной смелостью. Действительно, хотя маронитское духовенство не смогло успешно противостоять всем трудностям военных потрясений, оно тем не менее завоевало уважение многих мусульман своим мужеством и принципиальностью (в большинстве регионов, откуда были практически изгнаны христиане, например, в городе Сайда, епископы оставались на своих местах, презрев все угрозы). Гуманитарная деятельность Маронитской Церкви была адресована не узкому кругу членов общины, а представителям всех конфессий. И хотя некоторые из духовенства выступали за разделение Ливана в соответствии с вероисповеданием, маронитские предстоятели не поддерживали эту идею и призывали к сохранению целостности страны, причем делали это, не пытаясь подчинить ислам или забыть о различиях с ним, но подчеркивая единство ливанского народа.

Если бы духовным лидерам христианства и ислама предоставили свободу, то многих бед удалось бы избежать, поэтому Сирия, более всего опасавшаяся примирения между ливанцами, резко выступила против проекта исламо-христианской встречи. Жесткую позицию отстаивали и исламские фундаменталисты, чей голос звучал громче, нежели голос официального ислама. В результате, несмотря на стремление к миру, Маронитская Церковь оказалась втянутой в религиозную войну. Но именно она создала религиозно-плюралистическую концепцию Ливана, где все религиозные общины должны в равной степени формировать гражданское общество ²⁷⁷. По мнению многих востоковедов, Маронитская Церковь — платформа и идеолог диалога между мусульманами и христианами, защитница всех христиан перед власть имущими как внутри Ливана, так и во внешнем мире.

7. Заключение

Маронитская Церковь переживает кризис, причины которого не сводятся к трагической послевоенной ситуации, но заложены во всем ходе исторического развития Церкви и ее народа. Марониты испытали процесс арабизации и латинизации; в результате Церковь столкнулась с проблемой утраты идентичности и понимания своего места и перспектив на арабском Востоке. Стремление вновь обрести свое призвание подвигает Маронитскую Церковь к реформам, направленным на возврат к древним традициям в языке и в богослужении и к политической ориентации на Ближний Восток, а не на Европу или Америку.

Семивековая латинизация привела Маронитскую Церковь к положению современной католической епархии с определенной долей автономии (которой у нее меньше, чем, скажем, у Украинской Православной Церкви в составе Московского Патриархата). Латинизация Маронитской Церкви принесла не только подчинение Риму, изменения в догматике и богослужении, но и духовные болезни католицизма: обмирщение, изменение направления и основ духовной жизни. Современные марониты в центр церковной жизни поместили понятие Священного Ливана. Именно эта духовная подмена лежала в основе отвержения Христа многими иудеями, именно она привела к отходу римского католицизма от основ христианского миропонимания и спасения. На богослужебных облачениях в тех местах, где обычно православные помещают образ Христа Спасителя, Троицы или Креста, марониты изображают ливанский кедр. На митрах патриархов и епископов можно видеть надпись по-арабски, взятую из текста книги пророка Исаии, Слава Ливана придет к тебе (Ис 60:13): на месте Царства Божия — царство Ливана. Стремление к достижению политических целей диктовало маронитам отход от единства с Антиохийской Церковью к послушному следованию указаниям Запада; при этом духовные традиции пошли в обмен на покровительство и защиту. Одним из элементов, открывших Риму дорогу к маронитам, стало сочетание патриархами функций церковных и гражданских лидеров при проблеме выживания Церкви в мусульманских государствах при постоянных войнах и преследованиях. В этом марониты оказалась близки к папоцезаризму, и Предание Церкви утратило священный и непререкаемый характер.

История Маронитской Церкви являет пример методов и средств, которыми пользовались католики на Востоке. Кропотливую работу по изменению догматического учения, богослужебных традиций и канонического устройства они вели с терпением и упорством, причем в их центре внимания всегда стоял вопрос юрисдикционного подчинения. Именно с него они начали в XIIIв., “воссоединив” маронитов с Римом силами крестоносцев, а уже столетия спустя обратились к корректировке учения и богослужения. Принцип унификации подавлял все то, что отличалось от традиций Запада. И хотя в XXв. Ватикан объявил о смене направления, предполагающей сохранение восточных обрядов, на деле это лишь вынужденное замедление того же процесса. Другой важный фактор — лишение униатских общин их автономного бытия. Рим постоянно вмешивается не только в вопросы доктринального характера, но и во внутренне церковное управление, позволяя себе иногда прямые назначения патриархов и епископов. Настораживает и стремление Рима добиться создания единой арабской католической Церкви, так как в этом — отход от деклараций II Ватиканского собора, выражающийся во вторжении в освященные Вселенскими Соборами исторические формы устроения церковной жизни на Востоке.

Cвидетельством духовного кризиса в Маронитской Церкви стали межхристианские столкновения 1990–1992 гг.; они привели к широкому движению за реформы ради ее обновления, оживления духа соборности и возвращения к традициям (желание “укорениться заново”).

Современный Ливан — уникальный островок арабского мира, еще не поглощенный исламской культурой и традициями. Но стремительность процесса дехристианизации этого района внушает серьезные опасения. Многие говорят о грядущих конфликтах между мусульманской и христианской цивилизациями, Востоком и Западом. Насколько это противостояние будет губительным, зависит от того, смогут ли Церкви Востока вернуть своих верующих к подлинным духовным ценностям.